В зале суда было тихо. Якей был свято уверен, что это ненадолго, хотя он приложил титанические усилия и добился того, что процесс пройдет в закрытом режиме. Это значит не будет ни зрителей, ни зевак, ни журналистов, которые ходили в дружках у подсудимого, будто делили с ним хлеб, боль и жилплощадь. Тишина и спокойный разбор полетов. Отлично, никто не помешает Якею отправить этого безответственного смутьяна под замок.

А с помехами были серьезные проблемы. За процессом следили все городские газеты, чьих репортеров приходилось выискивать чуть ли не в тарелке с супом. Один раз Якею не повезло и он проглотил фею из «Нового века». Выходка маленькой засранки стоила ему трех часов в больнице, пока ту вытаскивали из его желудка. Девчонке просто повезло, что она полезла в суп в водолазном костюме.

После того, как мерзавка в полном объеме оплатила услуги доктора, они мило пообщались и подписали наспех состряпанное двухстороннее соглашение о мире — девчонка отдает Якею все записи и проваливает из города, а он, Якей, не обращается к законникам, поскольку в таком случае шансы феи выйти сухой из воды близились к нулю.

Других выходок тоже хватало. Пару раз его дом ограбили, не взяв, впрочем, ничего ценного. Еще разок-другой Якея подкарауливали в переулках интересные личности с большими руками и надеждами задать тому взбучку с недвусмысленным посылом «брось это дело, паря». Приходилось быть осторожным.

Но такова уж доля душеприказчика. Он, уже в сотый раз, пробегал глазами по документам, пока позволяло временно царившее вокруг спокойствие. В этом проклятом деле многое было нечисто. Собственно, оно стало поистине грязным ровно с того момента, как Якей за него взялся. А он не мог не взяться. И он расшибется, но доведет его до финала. Ради покойного друга, ради других таких же пострадавших — он раздавит этого шелкопера.

- Доброе утро, господин Якей, - пропищала противным голосом проплывшая мимо него черная тень, даже не пытаясь скрыть нотки издевки и насмешки.

Забавный факт — даже в таком виде вампиры воняют. Этот запах состоит из протухшей крови, кладбищенского смрада и черного перца. А еще почти нестерпимо несет злобой, которую они источают из всех своих пор за то, что их принудительно посадили на диету из домашнего скота, приравняв укус человека, эльфа и гнома к покушению на убийство.

- Взаимно, - Якей сдавленно кивнул и прикрыл бумаги.

Тень мерзко хихикнула и отправилась за противоположный стол. В мгновение ока она резко закрутилась на месте, и вот вместо бесформенной темной массы за стол уселся не в меру жирный вампир. Король Тишина умер, да здравствует новый король!

- Вы устало выглядите, Якей, - залепетал упырь. - Мало спите? Мучают кошмары?

Якей предпочел не вступать в обмен любезностями.

«Глумись-глумись. Ты еще свое получишь, Шах», - думал он.

Через некоторое время приставы привели и усадили рядом с Шахом закованного в кандалы эльфа Бастрика. Эти двое начали перешептываться. По тону и редким смешкам Якей сообразил, что разговор вышел далеко за рамки делового и юридического общения. Вслушиваться он даже не пытался.

- Якей, доброе утро! - рядом с ним плюхнулся сержант Коготь, что представительствовал в деле со стороны гвардии.

- Доброе. Ты чего так долго? - осведомился душеприказчик. - Опять наткнулся на тележку с сосисками, а дальше «все как в тумане?»

- С тобой не интересно, - фыркнул сержант. - Я и тебе взял.

- Я не голоден.

- Да ладно? А мне кажется, ты готов сожрать вон тех двоих, - он едва заметно дернул носом в сторону Шаха и Бастрика, - живьем.

Якей отмахнулся. Баки выдержки в его душе были сухими, как белое вино. Запас почти иссяк, но он держался. Пока что держался.

- Ты уверен, - осторожно спросил Коготь, - что выдержишь?

- Все нормально, сержант. Спасибо.

- Где ты вообще пропадал всю неделю?

Якей не успел ответить: двери зала суда распахнулись и вошел Ульгер — поджарый господин в неприлично дорогом одеянии и багровой мантии. Но, невзирая на статус, держался скромно и сдержанно. Он присел на свободное место во втором ряду. Якей заскрежетал зубами — его попытки заставить суд признать этого богатея соучастником преступления не увенчались успехом.

- Прекра-асно, - удивленно воззрился на толстосума Коготь. - Ну и как он сюда попал?

Душеприказчик взглянул на сержанта. Тот заметно занервничал — шансы на победу таяли в его глазах. Все буквально валилось из рук: накануне вечером вдова Тартиса едва дошла до лекаря, чем спасла себе жизнь и лишила обвинение свидетеля, а теперь в зал пропустили владельца газеты. Вампир и эльф получили два очка вперед.

- Неужели им удалось подкупить дракона? Нет, это ведь невозможно! - сержант выудил из кармана платок и промокнул шею.

Якей, вопреки всему, улыбался. Ну, или талантливо делал вид.

На кафедре возле кресла судьи появилась секретарь суда, эльфийка в белом облегающем платье до пола.

- Добрый день, уважаемые участники, - обратилась она ко всем присутствующим. - Хочу напомнить, что по ходатайству господина Якея, душеприказчика покойного гнома Тартиса, заседание пройдет без посторонних.

- Но, - заговорил сержант Коготь, - госпожа секретарь, что, в таком случае…

- Однако судья Арабелл рассмотрел ходатайство господина Ульгера, владельца издания «Городские хроники», где зарабатывает на жизнь обвиняемый господин Бастрик. В качестве исключения, господин Ульгер присутствует на заседании в статусе консультанта. Иные зрители допущены не будут.

- Протестую! - заорал вампир, а мышцы на его лице принялись выписывать нечто, больше походившее на судороги, чем на эмоции. - Это нарушение гражданских прав! Посягательство на свободу слова!

Девушка вскинула руку:

- Вы не можете протестовать, господин Шах. Решение было принято достопочтенным судьей Арабеллом на прошлом заседании, и апелляций с Вашей стороны в течение трех дней — установленный законом срок — не последовало.

Бастрик посмотрел на вампира, как на прокаженного. Вампир между тем продолжал выписывать лицом непонятно что, улыбался и скалил клыки.

- В статусе консультанта, - повторил вполголоса Якей. - Интересно.

- Далее, - продолжила девушка, - мне сообщили, что вдова покойного крайне плохо себя чувствует и присутствовать сегодня не сможет.

- Да, все верно, - Якей пружиной вскочил с места и кивнул. - Все эти... события изрядно подкосили ее здоровье.

- Очень печально. Но, в таком случае, мы закрываем двери и через десять минут начинаем заседание, - и она удалилась.

- Не переживай, - Шах перестал кривляться и спокойно кивнул Бастрику. - Ты ни в чем не виноват и сегодня же выйдешь отсюда, даю слово.

«Какая ирония, вампир дает слово, - подумал Якей. - Верх безответственности».

Вся эта канитель началась именно со слова. Точнее, с потока слов, которые писака Бастрик составил вместе в оскорбительную, омерзительную и насквозь лживую статейку, порочащую честь и достоинство господина Тартиса. И, казалось бы, надо плюнуть на эту желтую газетенку, но Тартис не сумел, не смог выдержать клеветы. Движением пера из него сделали посмешище. Оттого он и умер.

И в момент нестерпимой боли и горя, что обрушились на семью Тартиса вслед за этой поганой газетной вырезкой, случилось то, что было неподвластно простому разумению: газетчика призвали к ответу.

В одно мгновение мир вывернулся наизнанку. Оказалось, что нельзя писать все, что взбредет в голову. Нельзя собирать по городским барам и закоулкам слухи и сплетни и выдавать их за истину. Нельзя шнырять по всем восьми королевствам в поисках глупости, которую потом можно выдать за сенсацию. Нельзя следить за кем-то из его же собственного супа. Нельзя строчить любую чушь и ересь, только бы набрать круг преданных читателей.

«Сто лет назад никто не мог себе позволить такого, - размышлял Якей. - Черт, да даже помыслить о подобном выходило за рамки здравого смысла.»

В те времена газеты были роскошью и только начинали становиться суровой необходимостью. Они сообщали людям новости. В городе, не говоря о банальной грамотности, достаточно обладать лишней звонкой монетой, чтобы позволить себе купить новостную газету. В деревнях же с монетами туговато, поэтому газеты завозили по штуку-две, их вывешивали на доски объявлений неподалеку от ратуш. Подходи, народ, читай.

Владеть даром журналиста считалось престижно. Их ценили в обществе, им давали волю на поездки, из которых получались хорошие статьи.

Но время шло, мир менялся.

Гномы-инженеры сделали печатные станки дешевле, а эльфы нашли способ быстро и недорого получать бумагу, не истребляя леса. Здесь, в столице, «владеть газетой» в том смысле, что иметь штат журналистов и печатников для выпуска своего издания, быстро стало чем-то модным. Особенно среди толстосумов всех сортов и расцветок.

Вскоре начались проблемы — печатать одни и те же новости под разными именами оказалось глупо и скучно. Но выход нашелся благодаря гораздым на выдумки прохиндеям. Качество статей резко поползло вниз, но вот продажи... взлетели до небес. И стало совершенно неясно, чему верить, а чему нет.

Казалось, кентавр не может родить теленка, но на страницах «Невероятных историй» утверждалось обратное. «Пекари создали пирог длиной шесть метров» гласил заголовок «Нового времени», «Кулинары испекли семиметровый торт» вторим им «Эльфийский вестник», и даром, что на самом деле это была обыкновенная ватрушка самой обыкновенной длины.

Стараниями газетных фантазеров гротеск превратился в обыденность. Что ни пытайся прочесть в новостях в поисках крупицы истины — почти все будет чушью. На этом огромном фоне те издания, которые действительно печатают правду — теряются, но позволить себе иного не могут, потому что еще помнят, за что сражаются. В основной же своей массе журналистика пришла в упадок, и все продолжала падать и падать, оставаясь при этом совершенно не регулируемой законом деятельностью.

А это по сути означало, что писать можно все, что заблагорассудится, и не нести за это никакой ответственности. Менять точку зрения от статьи к статье, приукрашивать банальщину невероятными подробностями, допускать глупейшие ошибки — пожалуйста. Большинству — без разницы, была бы ясна суть.

Конечно, недовольства в духе «что за абсурд вы тут пишите, я требую сатисфакции» были. Но чересчур мелкие и не имевшие ни резонанса, ни особого смысла. Кому, в конце концов, какое дело, кто там родился у семейной пары кентавров за морем? А если кто вдруг угрожал судом за клевету, то у всех был готов универсальный ответ:

- Послушайте, мы просто напечатали одну из точек зрения. Давайте напечатаем другую, Вашу?

Вот так запросто, укол за укол, око за око. Все оказывались удовлетворены фехтованием по переписке. Пока не умер господин Тартис и неудобные вопросы понеслись один за другим, и заготовленными отговорками Бастрику было уже не спасти свою продажную эльфийскую шкуру.

- Всего лишь одна из точек зрения? Прекрасно. Теперь полюбуйтесь на результат.

- Где доказательства того, что написано в статье?

- Кто вам сказал, что все так и было?

- Покажите живого свидетеля этих событий?

- Вы общались с господином Тартисом до того, как опубликовали это?

Это лишь малая часть вопросов, которые Бастрику задавали Якей и гвардейцы. И каждый раз все менялось. Эльф не собирался отвечать за написанные слова и, подгадывая момент, изобретал новую абсурдную историю того, как все было.

- Ничего удивительного, - говорил в кулуарах сержант Коготь. - Это же типичный газетный писака: ни ума, ни совести, ни фантазии. Бабушку родную продаст за статью.

Сказанное было бескомпромиссно близко к тому, что Якей знал о журналистах. А что он о них знал? Он был высококлассным юристом. Всего месяц назад он был высококлассным юристом и радовался жизни. А теперь вдруг — что ты, Якей, знаешь о журналистах? Вроде бы все они суть блудливые девки, так?

Все оказалось слишком горькой правдой.

Хуже того, когда выдумки Бастрика иссякли и он уже практически согласился с обвинениями — словно из ниоткуда взялся этот вампир-адвокат, и дело повернулось худо. Вдруг появились какие-то доказательства написанной в статье эльфа похабщины, свидетели начали отказываться от показаний без объяснения причин, со всех сторон полезли другие журналисты разных рас и мастей, своими расспросами только тормозящие расследование. Дело стало достоянием общества.

И почти все эти «журналисты» боялись.

Все началось со слова. Слово могло спасти мир, наполнить жизнь яркими красками, исцелить душу и сердце.

А еще убить.

И теперь всеми недоделками-журналистами, которые оставили от некогда почитаемой профессии одно название и флер чего-то, что ближе к проституции, двигал первобытный, животный страх того, что за все написанное придется отвечать. За каждое слово, каждую букву, каждый символ.

Они боялись до усрачки.

Сейчас Якей это твердо знал. И считал, что правильно боятся. Как только он окончательно прижмет к ногтю первого из них — остальные повалятся следом, точно игральные кости.

«Что там крикнул Шах? - спросил себя Якей. - Посягательство на свободу слова? Брехня. Нельзя допустить окончательной путаницы между свободой слова и нефильтрованным трепом. Те, кто абсолютно не выбирает слова — должен быть наказан. Но это, как и обычно, еще надо доказать...»

- Достопочтенный судья Арабелл! - громогласно объявила эльфийка.

Все встали. В помещение, облаченный в черную мантию, вплыл дракон. Ступая на задние лапы он исправно клацал когтями по деревянному полу. Ростом судья Арабелл вышел едва ли выше Якея, но был драконом — существом, преисполненном врожденной мудрости тысяч поколений, строгий, абсолютно справедливый и неподкупный. Попробуй дать дракону взятку — твои руки пойдут на кебаб. Это снимало гигантский пласт проблем в коррупционно-уязвимой в системе судопроизводства.

Эльфийка в белоснежном платье села и будто из воздуха достала перо.

- Прошу садиться, господа, - бархатным раскатистым голосом промолвил Арабелл. - Мы с Вами не первый раз встречаемся в таком составе, поэтому давайте без долгих вступлений. Слово сержанту Когтю, представителю гвардии.

- Протестую! - заверещал Шах. - Как явствует из заключения гвардии, озвученного неделей ран…

- Протест отклонен, господин Шах. Заключение гвардии изменилось с после того, как несколько свидетелей отозвали показания.

- Вероятно потому, - влез в разговор Якей, - что один кровосос всеми силами мешает расследованию и оттягивает приговор.

- Протестую! - вновь заорал вампир. - Я вынужден расценивать слова душеприказчика Якея как проявление расизма в отношении адвоката обвиняемого! То есть себя!

- Протест принят, - дракон повернулся к Якею. - Держите себя в руках, господин Якей.

- Мои извинения, Ваша честь.

Сержант Коготь смотрел на Якея обалдевшими глазами, в которых огнем пылал вопрос «Что ты, идиот, черт тебя дери, творишь?!». Тот лишь сделал рукой неопределенный жест, но сам оставался спокойным, как камень.

- Итак, - Арабелл вздохнул. - Господин Коготь, Вам слово.

- Кхм, - сержант прокашлялся. - На сегодняшнее утро факты таковы. Повторюсь, мы прежде уже установили, что смерть почтенного гнома Тартиса наступила в результате сердечного приступа. Документы медицинского заключения приложены к делу, пункты три и семь. Всплеск эмоций, ставший причиной озвученного выше приступа, вызван статьей, которая опубликована в издании «Городские хроники», номер сто пять, страница четыре. Автором статьи, как нам всем известно, является обвиняемый господин Бастрик.

- Здесь я Вас прерву, господин Коготь, - Арабелл поднял руку. - У меня вопрос к господину Ульгеру…

- Протестую! - донесся уже привычный писк вампира. - Господин Ульгер не является участником процесса ни как обвиняемый, ни как свидетель!

- Протест отклонен, господин Шах, - дракон оставался непреклонен. - Обвиняемым господин Ульгер, разумеется, не признан, так как не имел прямого отношения к публикации.

- Уж конечно не имел, - усмехнулся Якей. - Он там просто важно ходит и деньги в карманы пихает, какое ему дело до остального?

На лице толстосума проступили вены. Глаза Бастрика, разросшиеся до размеров блюдец, судорожно метались между присутствующими.

- Д… - вампир подавился воздухом. - Да что Вы себе позволяете?!

- Господин Якей, это второе замечание, - Арабелл посмотрел на него, едва скрывая удивление. - Я вынужден напомнить Вам о Вашем статусе и репутации. И вновь указать на нормы поведения в зале суда.

- Сиюминутная слабость, Ваша честь. Этого не повторится.

Сержант легнул Якея ногой под столом. Душеприказчик сдержал визг.

- Да что с тобой?! - прошипел гвардеец. - Нервы сдают?

Якей не ответил. Он взглянул на эльфийку-секретаря, чье перо молниеносно записывало каждое произнесенное в зале слово.

- Господин Ульгер, - Арабелл обратился к владельцу газеты. Тот прекратил попытки просверлить Якея глазами и встал с места. - Я удовлетворил Ваше ходатайство о присутствии, потому как решил, что Вы могли бы мне лично дать более детальный ответ на некоторые вопросы о газетном ремесле.

- Постараюсь, - Ульгер сдержанно кивнул. - Что Вас интересует, Ваша честь?

- Какой путь проходит статья с момента написания до… Как бы это правильнее сказать? До выхода в печать.

- Понимаю, - кивнул он. - Журналист сдает текст руководителю выпускающей группы. Он определяет, войдет статья в номер или нет, нужна ли доработка, и тому подобное. В зависимости от объема материала решается, в какое конкретно место и на какой странице встанет статья. Здесь нет строгих правил и выпускающая группа вправе самостоятельно решать, что, по ее мнению, будет интересно читателям вначале, а что можно оставить в конце. Когда тексты готовы и их места в выпуске обозначены — все отправляется в цех, где происходит набор печатных пластин.

Арабелл закивал. Его чешуя переливалась в отблесках заглянувшего в зал суда солнышка.

- Ваша честь, - Якей поднял руку. - С Вашего позволения, я бы тоже хотел задать господину Ульгеру уточняющий вопрос.

- Протестую! - Шах, казалось, только и искал повода чтобы истерично орать «Протестую!». - Это уже начинает походить на допрос свидетеля, Ваша честь!

- Господин Якей, - судья повернулся к нему. - Ваш уточняющий вопрос касается печатного дела?

- Да, Ваша честь.

- Не вижу препятствий, - судья Арабелл развел лапами.

- Я протестую!

- Протест отклонен, господин Шах. Господин Якей, Вам слово.

- Благодарю, Ваша честь. Скажите, почтенный господин Ульгер… - голос Якея обрел непривычные развязные нотки. - Такие правила, эм, я имею ввиду, вот эта выпускающая группа Ваша и все те лица, что Вы сейчас назвали, эм… Да, вот это вот все. Такое только в Вашем издании или во всех?

Несколько долгих секунд царила гробовая тишина.

- Все газеты, господин Якей, - владелец «Хроник» голосом нажал на имя душеприказчика, - устроены одинаково. И перечень должностей везде один. Их занимают разные люди, эльфы, вампиры и гномы.

- Благодарю Вас, - кивнул Якей. - Ваша честь, у меня нет боле...

- Вы правы, - Ульгер продолжал буравить юриста взглядом, - я раздаю своим сотрудникам зарплату, но я прекрасно осведомлен о каждом этапе производства печатного издания. Я лично принимаю первый экземпляр каждого номера. Мне претит не иметь подкованности в вещах, которые делают мне деньги.

Вновь время вокруг заледенело на краткий миг.

- Благодарю еще раз, господин Ульгер, - резко и бесстрастно сказал Якей и повернулся к судье. - Ваша честь, у меня нет более вопросов.

Стол скрывал от глаз руки Якея. Он сжал кулаки что было силы, и костяшки побелели.

- Хорошо. Господин Коготь, продолжайте, пожалуйста.

- Да, Ваша честь, - сержант гвардии снова выпрямился по стойке смирно. - С момента последнего заседания несколько свидетелей из числа прислуги дома Тартиса отозвали свои показания без объяснения причин. Господин Якей общался с ними, но безрезультатно. Мы полагаем, что на них было оказано давление со стороны.

- Это так, господин душеприказчик?

- К сожалению, да, Ваша честь, - Якей встал. - У меня сложилось стойкое впечатление, будто свидетели опасаются за свою жизнь.

- Протестую, Ваша честь! - кровосос улыбнулся во все зубы. - Оценочные суждения господина Якея не имеют отношения к делу!

- Господин Якей, - судья, казалось, готов был испепелить обоих. - У Вас есть доказательства Ваших слов?

Он глубоко вздохнул.

- Нет, Ваша честь, у меня нет прямых доказательств того, что свидетелей кто-то запугивает, - он взглянул на Шаха. - Кровососы ведь не страшные? Особенно те, кто слишком много ест…

Шах вскочил с места. Но сделал это настолько медленно, насколько позволяло его жирное брюхо.

- Ваша честь, я вынужден ходатайствовать об отстранении господина Якея от рассмотрения дела в связи с тем, что он совершенно не понимает, где находится! Распускать язык до такой степени — еще и в зале суда — поведение абсолютно неподобающее!

- Тю, - улыбнулся Якей, - а в чем дело, господин Шах? Вам претят замечания о лишнем весе?

- В-видите, Ваша ч-честь?!

Арабелл ударил кулаком по столу.

- Довольно обмена любезностями! Однако же, я вынужден согласиться с претензией господина Шаха. Не могу сказать, что хорошо Вас знаю, Якей, но впервые вижу, чтобы Вы вели себя подобным образом. Если сдают нервы — эта работа не для Вас. Покиньте зал суда. Вернетесь после перерыва.

Якей встал и направился к выходу.

- Ваша честь… - залепетал сержант. - Прошу Вас…

- Это не обсуждается, господин гвардеец, - отрезал судья. - Думаю, Вы можете продолжить.

Закрывая за собой дверь Якей услышал речь сержана Когтя:

- И в этой связи, - говорил он, - мы вынуждены отозвать обвинения в пунктах два, три и пять за недостатком показаний.

Якей уселся в кресло недалеко от дверей зала суда и принялся ждать.

 

Спустя час из зала суда вылетел сержант.

- Это что, в эльфийскую Богини душу мать, такое было?!

- В каком смысле? - не понял душеприказчик.

- Что за идиотское представление ты устроил? Ты мне там был нужен как никто другой! Шах начал оперировать терминологией такого уровня, куда мне дорога заказана! - он протер взмокший лоб платком и отдышался. - Все обвинение близко к тому, чтобы развалиться к чертям!

- Отлично, - сказал Якей без особого энтузиазма.

- Что значит «отлично»? Ты совсем сдурел?

- Нет, сержант, - он подмигнул. - Все идет по плану.

Сержант Коготь не блистал умом на званых ужинах в высшем свете и не мог тягаться в мудрости с драконами, но среди коллег и друзей дуралеем явно не слыл. Однако откровение Якея вогнало его в ступор на некоторое время. Он никак не мог взять в толк, чего именно добивается юрист.

- То есть взбесить всех, включая Арабелла — ДРАКОНА! — это у тебя такой план?

Якей ухмыльнулся. Коготь звучно плюхнулся рядом и шумно вздохнул.

- Если честно, дерьмо твой план.

- Объясни мне лучше, какого полурослика Бастрик отмалчивается? - юрист перевел тему. - Ему язык вроде не отрезали.

- Он делегировал все полномочия кровососу.

- Хм. Впрочем, неважно.

Некоторое время оба молчали.

- Дерьмо твой план, Богиня свидетель, дерьмо.

Больше они эту тему не поднимали. Остаток времени до конца перерыва Якей и Коготь провели в светской беседе. Обсуждали погоду, модные наряды эльфийской молодежи, новые правила парковки лошадей и сосиски, запах которых никак не отклеивался от сержанта.

 

- Итак, - судья Арабелл обвел зал суда взглядом. - Господин Якей, Вы снова с нами. Надеюсь сейчас никаких эксцессов не будет. Сержант Коготь сообщил Вам о том, что произошло в Ваше отсутствие?

- Да, Ваша честь, в полном объеме.

- В таком случае, остается только Ваше слово. Господин Шах предоставил исчерпывающие доказательства, и если Вам сейчас не удастся их оспорить, все обвинения с господина Бастрика будут сняты.

- Я понимаю.

- И Вы готовы выплатить господину Бастрику моральный и материальный ущерб? - вопросил Шах, потирая руки.

- Если придется, - пожал плечами Якей.

В этот момент вампир ощутил странное покалывание в затылке, словно он что-то упускает.

- Простите, что?

- Если придется, - повторил душеприказчик.

- Господин Якей, Вы понимаете, что говорите? - вампир, казалось, стал бледнее обычного. - Ваши обвинения развалились, Ваша игра проиграна! Объясните мне, что значит «если придется»?

- Лучше Вы, господин Шах, объясните мне свою невнимательность. Я не слышал, чтобы достопочтенный судья Арабелл уже озвучил приговор. А Вы, сержант, слышали?

Тот помотал головой.

Вампир открыл было рот, да так и осекся.

- Вот об этом я и говорю. Ваш подзащитный пишет безответственную клевету, Вы делаете безответственные заявления. Еще не поставлена точка, а Вы уже предвкушаете лавры и покупку скота на гонорар, который, как Вам кажется, будет Вам выплачен из моего кармана, как проигравшего. Но я еще не проиграл. И я готов за все ответить, - он повернулся к Арабеллу. - Позволите, Ваша честь?

Дракон указал на него рукой:

- Вам слово, господин Якей.

Душеприказчик встал, набрал полную грудь воздуха и поправил сюртук.

- Благодарю. Видите ли, Ваша честь, господа, и, - Якей одарил эльфийку почти влюбленным взглядом, - миледи. За последнюю неделю мне довелось пережить несколько интересных откровений. Оказалось, что труд журналиста во многом схож с моей работой — работой юриста. Мы сходно анализируем информацию, отделяем зерна от плевел, чтобы выдать готовый продукт. А еще нас раздражают схожие вещи.

- Ближе к делу, пожалуйста, - одернул его Арабелл.

- … И мы в равной степени владеем силой слова. Но профессия юриста регламентирована законом и она обязывает меня проверять каждое слово на смысл. Таким образом я делаю свою работу, господин Бастрик, лучше, чем вы. Поэтому от Вас ускользнуло то, что Ваш работодатель сегодня признался в соучастии, а Ваш адвокат — в давлении на свидетелей, шантаже и угрозах их жизни и здоровью.

Воцарилась гнетущая тишина. Бастрик и Шах разинули рты, а Ульгер был готов сорваться с места и придушить Якея.

- Я ПРОТЕСТУЮ!!! - взревел вампир. - Это чушь и бред!

- Протест отклонен, - Арабелл к Шаху даже не повернулся. - Это серьезные обвинения, господин Якей. Вы готовы подтвердить их фактами?

- Готов, Ваша честь. Я, в отличие от обвиняемого, привык отвечать за свои слова.

- Что ж, приступайте.

- Благодарю и прошу обратить внимание суда, как раздражает то, что кто-либо говорит нечто, не соответствующее их восприятию мира. В сходной ситуации после прочтения Вашей, Бастрик, лживой статьи, оказался ныне покойный господин Тартис.

Он откашлялся.

- Для начала Вы, господин Ульгер, - он злорадно улыбнулся, глядя на толстосума. - Вы наглядно показали суду, что разбираетесь в печатном деле. Это значит, что Вы наняли на работу в свое издание не уличное отребье, а контингент грамотных и подкованных лиц. Эти лица — Ваши специалисты выпускающей группы — приняли в работу статью Бастрика и не нашли в ней ничего нелицеприятного. Или же откорректировали некоторые формулировки, и поставили ее в печать. Это не меняет сути дела для обвиняемого, но делает соучастниками Ваших работников. Первый выпуск из печати, как Вы сказали, Вы получаете лично, а значит Вы ознакомились со статьей Бастрика до того, как газета оказалась на прилавках, но тоже не сочли ее ересью.

- Господин Якей… - начал Арабелл.

- Говоря языком юридическим, Ваша честь, это делает господина Ульгера и его работников соучастниками создания статьи, порочащей честь и достоинство господина Тартиса, пункт семьдесят три - «Пособничество в совершении преступления». Или же лицами, что, пропустив статью в печать, совершили халатность, предусмотренную пунктом тридцать два «Преступное бездействие». И то и другое, согласно уголовному кодексу, карается принудительными работами от трех лет на рудниках или лишением свободы на срок от полутора лет.

- Что за бред Вы несете?! - сорвался с места Ульгер.

- Бред? Отнюдь. Госпожа секретарь, Вы не могли бы процитировать господина Ульгера?

Эльфийка пролистала бумаги:

- «Я прекрасно осведомлен о каждом этапе производства печатного издания. Я лично принимаю первый экземпляр каждого номера. Мне претит не иметь подкованности в вещах, которые делают мне деньги.»

- Вы признались в соучастии, господин Ульгер, еще в начале заседания, - оскалил зубы Якей.

- Я ПРОТЕСТУЮ!!! - закричал поднявшийся с места Шах.

- Протест отклонен, - Арабелл поднял руку. - Господа приставы, отведите господина Ульгера на скамью подсудимых.

- Да вы не посмеете! - толстосум уже извивался из цепких лап представителей закона.

- Ваша честь, это недопустимо! Я требую прекратить заседание!

- Вы не можете требовать ничего подобного, Шах, - ответил судья. Он немнго выждал, пока богатея заковали в кандалы и усадили рядом с кровососом. - Продолжайте, господин Якей.

- Теперь вампир-адвокат, взявшийся из ниоткуда. Тот, что сразу принялся давить на прислугу дома Тартиса, да так эффективно, что они могли передать мне весточку только полунамеками, не трясясь при этом от страха!

- У Вас нет доказательств!

- Правда? - Якей снова недобро улыбнулся. А откуда Вы знаете?

- Госпожа секретарь, я прошу Вас процитировать господина Якея!

- «Нет, Ваша честь, у меня нет прямых доказательств того, что свидетелей кто-то запугивает».

- Все верно, - кивнул головой Якей. - И далее я сказал?...

- «Кровососы ведь не страшные? Особенно те, кто слишком много ест…»

Вампир остолбенел. Бастрик затрясся, точно лист на ветру. Ульгер сидел молча, но по его глазам было понятно, насколько отборные проклятья он насылает на Якея и весь его род.

- Далее, - душеприказчик прервал затянувшееся молчание, - если я верно помню, господин Шах сказал…

- «Ваша честь, я вынужден ходатайствовать об отстранении господина Якея от рассмотрения дела в связи с тем, что он совершенно не понимает, где находится! Распускать язык до такой степени — еще и в зале суда — поведение абсолютно неподобающее!»

- Благодарю, госпожа секретарь. Вы, Шах, попросили судью Арабелла удалить меня потому, что Вам не понравился мой выпад в сторону Вашего телосложения. Вы не сказали мне, например, «Ваши слова безосновательны», или что-нибудь в таком духе, соответственно Вы не стали отрицать моих обвинений в том, что свидетелей запугивает некий кровосос с лишним весом. А раз Вы не опровергли мои слова, я склонен полагать, что именно так все и было.

- Вынужден прервать Вас, господин Якей, - заговорил Арабелл. - Это не является доказательством прямой вины господина Шаха. В лучшем случае — косвенной, но я лично даже этого пока не вижу.

- В таком случае, Ваша честь, давайте возвратимся к началу заседания. Госпожа секретарь, я вновь вынужден просить Вас процитировать.

Эльфийка открыла первую страницу:

- Господин Якей: «Вероятно потому, что один кровосос всеми силами мешает расследованию и оттягивает приговор.» Господин Шах: «Протестую! Я вынужден расценивать слова душеприказчика Якея как проявление расизма в отношении адвоката обвиняемого! То есть себя!»

- Один. Кровосос. Всеми. Силами. Мешает. Расследованию, - Якей буквально впечатывал каждое слово в воздух. - Я не сказал «господин Шах затягивает процесс». Я сказал «один кровосос», не имея ввиду кого-то конкретного. Вы же, Шах, мгновенно приняли этот выпад на свой личный счет. То есть Вы признали, что именно Вы затягиваете процесс и мешаете расследованию. Исходя из этого Вы, Шах, и есть тот не в меру упитанный кровосос, который угрожал свидетелям и заставил их отозвать показания.

Бастрик, Шах и Ульгер тряслись от бессильной злобы.

- Ваши действия, Шах, квалифицируются как «Шантаж» и «Угроза жизни и здоровью». И раз уж Вы признали вину еще в начале заседания, то все, что звучало в стенах этого зала в мое отсутствие, не имеет совершенно никакого значения, и все свидетельские показания остаются в деле в первозданном виде. Таким образом обвиняемый господин Бастрик также не меняет своего статуса, он по-прежнему обвиняется в причинении смерти по неосторожносности с использованием служебного положения. И либо он отправится за решетку в одну из окраиных тюрем королевства, либо будет батрачить за еду минимум ближайшие три года.

Якей с силой швырнул документы на стол.

- Владение словом служит добру или рождает безответственых уродов. У меня — все, Ваша честь.

- ТЫ СДОХНЕШЬ, СВОЛОЧЬ! - заорал вампир. - Тебе конец! Я тебя найду и выпью всю твою кровь, скотина!

Судья Арабелл встал с места и выпустил в сторону Шаха тугую струю огня. На короткое время зал суда утонул в оранжевых и багровых отблесках и жаре пламени.

Затем наступила тишина.

- И сказанное Вам сейчас, Шах, - продолжил Якей, - тянет на еще один случай угрозы жизни и здоровью, а также оскорбление чести в присутствии свидетелей. И Вы опять не оспариваете мои слова. Значит Вы виновны.

И тут впервые подал голос Бастрик.

- Я признаю свою вину и прошу суд принять это чистосердечное признание.

Дракон некоторое время стоял молча, разглядывая участников процесса. Из его носа к потолку медленно вились две тонких струйки дыма.

- Что ж, - сказал он после некоторых раздумий. - В таком случае картина ясна мне целиком и полностью. Я готов огласить приговор. Бастрик признан виновным в причинении смерти господину Тартису по неосторожности. Ему назначается наказание в виде тюремного заключения сроком на один год. Господин Ульгер признан соучастником преступления и ему назначается наказание в виде двух лет исправительных работ. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. В дальнейшем сотрудники газеты «Городские хроники» будут вызваны в гвардию для дачи показаний. Сержант Коготь, гвардия также получает ордер на обыск производственных помещений газеты.

Арабелл откашлялся маленькими огненными вспышками.

- По существу обвинений, предъявленных душеприказчиком Якеем господину Шаху, адвокату господина Бастрика, гвардии надлежит провести проверку. До тех пор господин Шах будет находиться под стражей. Заседание закрыто.

На выкрики Шаха и Ульгера в зал вбежал десяток приставов. Они быстро и эффективно скрутили виновных и повели их к тюремной карете.

Когда троицу преступников вывели из здания городского суда в кандалах, вся толпа журналистов, что с предыханием ждала окончания процесса, застыла в оцепенении. Они были готовы ринуться к сияющим улыбкам Ульгера и Бастрика, но когда увидели, как тех, фонтанирущих оскорблениями, грузят в тюремный транспорт, руки у них опустились.

Настал их час расплаты.

Судья Арабелл тем временем пожал руку душеприказчику.

- Браво, Якей. Браво.

- Благодарю, Ваша честь.

- Ты осознаешь, - пришел в себя сержант, - что создал прецедент, который ляжет в основу всех последующих судов над газетчиками?

- И горжусь этим, - Якей улыбался. - Теперь им придется ответить за всю клевету. А Ульгер сам сказал, что все газеты устроены одинаково.

- Думаю, коллегии законодателей будет над чем поразмыслить, - Арабелл улыбнулся своей змеиной улыбкой.

- Еще раз благодарю, Ваша честь, - от сделал поклон. - Теперь, господа, прошу извинить, я вынужден откланяться. Вернусь к своей роли душеприказчика и, первым делом, навещу вдову господина Тартиса.

Арабелл легко поклонился в ответ.

- Жду Вас на суде над Шахом, Якей. Вы ведь готовы ответить за слова обвинения?

Тот почти обиделся.

- Кто я по-вашему, Ваша честь? Журналист?