Александр Никишин

К феям

– Не вздумайте там пить что-либо, кроме дистиллированной воды, или есть, даже если будут настаивать. Во-первых, горячительное там – сплошь метиловый спирт, а пища перенасыщена алкалоидами сверх всякой меры. Съеденный бифштекс отправит вас на тот свет вследствие передоза. Правда, есть и хорошая новость: уход будет сопровождаться феерической эйфорией.

– Откуда вам это известно?

– «Воскрешённые» порассказали.

– Это которые псевдозомби?

– Официально их принято называть «воскрешённые».

– Я слыхал, век их недолог.

– Ну, а что вы хотите от ожившего мертвеца. Повезёт, если ясно помнит последние двадцать минут сознательной жизни. Тем не менее за время так называемой второй жизни, пусть и короткой, от двух недель до месяца, из их псевдосознания можно извлечь массу, казалось бы, безвозвратно утраченной информации. Когда ещё такое бывало, чтобы мертвые заговорили в прямом смысле слова.

– Я читал репортажи о раскрытии нескольких заказных убийств на основании показаний зом..., то есть «воскрешённых». Громкие дела.

– Вы ещё не знаете о том, сколько научных работ и художественных произведений, незавершённых из-за смерти авторов, обрело свои логические продолжения.

– Тоже с помощью «воскрешённых»?

– Совершенно верно. «Воскрешение» даёт возможность узнать намерения почивших авторов относительно их работ.

– До чего же не повезло Моцарту и Ярославу Гашеку.

– В смысле?

– Ни тот, ни другой не закончили своих последних, причём самых лучших, произведений. За них эти произведения дополняли и завершали другие, подгоняя под оригинал исключительно по собственному разумению. И «Реквием», и «Похождения бравого солдата Швейка», несомненно, должны были иметь совершенно другие продолжения и концовки.

– Об этом остаётся только сожалеть. И тот и другой жили во времена, когда людям было ничего неизвестно о тоннельном переходе и о воздействии белково-алколоидных комплексов фей на человеческий мозг. Технология «воскрешений», расшифровка манускрипта Войнича и невероятные прорывы в области органической химии, биотехнологий и энергетики – всё это случилось благодаря тому, что фэнтезийный мир оказался реальностью и в него оказалось возможным проникать.

– Я слыхал, что в эльфийском языке свыше пятидесяти миллионов слов и идиоматических оборотов.

– Поэтому-то манускрипт Войнича не поддавался прочтению. И как было его дешифровать, если в нём ни одно слово не повторяется? Но благодаря феям...

– Их интоксицирующим укусам, если быть точным...

Этот разговор происходил между двумя мужчинами. Первый был старше своего собеседника лет тридцати, если судить по виду, на добрых два десятка лет. Во время разговора он поминутно бросал взгляды на экран монитора, на который поступали данные с датчика, закреплённого на указательном пальце левой руки его молодого собеседника.

– У вас отменное сердце, Лерин, – отметил старший из собеседников, доктор Малайнов. – Это очень важно для вашей миссии.

– Здоровый образ жизни даёт свои плоды, доктор, – ответил тот. – Вам тоже рекомендую.

– В моём возрасте, – отвечал доктор, – что соблюдай ЗОЖ, что не соблюдай его – каждое утро приходишь к одному и тому же выводу: если поутру у тебя ничего не болит, значит ты умер; а пока болит – значит живой.

– Я, кажется, буду как бы мёртв, когда возникну в фэнтези-мире за квантовым тоннелем?

– Ну, как вам сказать… Физиологически вы не исчезните из нашего мира. Тело будет функционировать, но ваша так называемая «душа», комплекс ауры, астрального тела и сознания, пройдёт сквозь тоннель в фэнтези-мир, где сформируется в физическое тело вашего там присутствия.

– Какого именно?

– Готовьтесь ко всему. Вы можете принять облик какого угодно химерического существа. Это будет вроде скафандра для вашей «души». Как обратный эффект, по принципу сохранения энергии, в наш мир проникнет эквивалент энергии, вытесненной из того мира вашей же «душой». У нас он проявится, как некая разновидность шаровой молнии, которую нужно будет оградить от контакта с нашим миром, создав ей иллюзию продолжения движения по квантовому тоннелю. Закольцевать, так сказать.

– Зачем? – спросил Лерин.

– Затем, что если энергия этой «шаровой молнии» инкорпорируется в наш мир, то есть, простыми словами, аннигилирует с выделением тепла, света и широкого спектра различных излучений, то тоннель окажется напрочь заблокированным для вашей «души». Вы в своё тело никогда не вернётесь, – ответил доктор Малайнов. – Вашу бездушную оболочку останется лишь подвергнуть эвтаназии.

– А если существо-скафандр, существующее по ту сторону, там погибнет? – осторожно поинтересовался Лерин.

– Тело умрёт после обмена…

– Обмена? – не понимая перебил доктора Лерин.

– Ну да, процедуры отправки «шаровой молнии» обратно по тоннелю. Она вытеснит вашу, присутствующую в фэнтези-мире нематериальную сущность в наш мир. Технологии, которые имеются в настоящее время, не позволяют закольцевать «шаровую молнию» на более чем четыре часа. В силу этого факта ваше пребывание в фэнтези-мире будет жёстко ограничено означенными временными рамками. Будете ли вы по ту сторону живы или мертвы в виде вашей сущности-скафандра, возвращение «души» в тело произойдёт согласно расписанию.

– И?.. – Вопрос Лерина словно повис в воздухе.

– В лучшем случае вы просто очнётесь. В худшем – ваше тело подвергнут процедуре «воскрешения», – отвечал Малайнов. – Информация из того мира слишком ценна, чтобы пренебрегать определёнными способами её получения. Общеизвестно, что человеческий мозг ничего на пустом месте придумать не способен. Ему нужно учиться, накапливать знания, получать и улавливать подсказки из внешней среды, чтобы их анализировать, делать выводы и производить синтез. Подсказки же из иного, не имеющего ничего общего с нашим, мира просто бесценны для науки. Если бы не они, многие вещи и технологии, чрезвычайно полезные и сейчас считающиеся обыденными, появились бы на Земле либо столетия спустя, либо вообще никогда не были бы придуманы.

– Под подсказками вы подразумеваете укусы фей? – спросил Лерин.

– Гормоны, белки и алкалоиды, которые они впрыскивают с укусом в организм сущности-скафандра, формируют в его сознании информационные массивы памяти, которые целиком переходят в виде имплантированных воспоминаний в мозг «вернувшегося» оттуда человека. От него впоследствии потребуется лишь извлечь свои приобретённые «мемуары» в той или иной форме. Рисунки, описательные тексты, формулы – всё годится для того, чтобы знающие люди проанализировали их и извлекли из них конкретную информацию. У вас какое образование? – прервал вопросом собственную словесную тираду Малайнов.

– Химия органического синтеза, – ответил Лерин.

– Прекрасно! – воскликнул доктор.

– Что же в этом такого прекрасного? – удивился Лерин.

– С гуманитариями иногда бывает трудновато. Излишне образно излагают.

– Зато какой ренессанс сейчас переживает всё фэнтези от литературы до моды и дизайна.

– Это точно, – согласился Малайнов и объявил: – С вами я закончил. У медицины к вам вопросов нет. Ещё встретимся. Доброго пути!

Он снял датчик с пальца Лерина.

– Как мне тревожно, – поежился тот.

– Не беспокойтесь. Маршрут тоннеля выверен и ведёт прямо во владения фей. Укушенного одной феей другие не кусают – то ли брезгуют, то ли это у них табу. Эльфы и орки, которые представляют реальную опасность, в местах, где обретаются феи стараются не появляться. Укус же одной феи не смертелен. Просто вызывает шок, – просветил доктор.

– Я уже в шоке, –произнёс Лерин.

 

***

 

После беспросветной тьмы и бессознательности краски нового мира выбили из глаз слёзы. Изумрудная зелень травяного покрова и листвы деревьев, купами и рощицами разбросанных там и сям по местности, напоминавшей лесостепь, завораживала. По золотисто-голубому небу гуляли круговые радуги и плыли белоснежно-мохнатые облака, одновременно похожие и непохожие на земные. Одно солнце, маленькое, как белое яркое пятнышко, стояло в зените, второе, жёлто-красное, низко висело над линией горизонта.

Из-за этих солнц Лерин отбрасывал сразу две тени. У каждой из них, длинной и короткой, было по две руки и четыре ноги.

«Какая же у меня обширная задница - о четырёх ногах», – обескураженно подумал Лерин, глядя на тень.

Для сравнения решил взглянуть на оригинал.

– Ба! – произнёс он с изумлением. – Да я кентавр!

Слова вышли похожими на блеянье.

Лерин переступил всеми четырьмя копытами по очереди и хлопнул себя руками по тому месту, где человеческий торс переходил в конскую грудь. Переплетение мышц под гладкой кожей порадовало ладони своей упругостью.

Вот со спиной, он почувствовал, было что-то не так. Лерин оглянулся и увидел пару аккуратно сложенных на ней кожистых крыльев.

– Ничего себе, - только и смог выдавить он и расправил их, перепончатые, полупрозрачные, похожие на паруса джонки.

– Ух ты! - Лерин слегка взмахнул ими и оторвался от земли.

«Да я не просто кентавр, – подумал он. – Я кентавро-пегас!». И взмахнул крыльями в полную силу.

Его вознесло в невообразимую высь. Ноги и руки сами собой подобрались, всё тело вытянулось в тугую струну и стало планировать, ловя восходящие потоки воздуха. Оставалось только корректировать стабильность полёта лёгкими взмахами крыльев. Сверху всё внизу казалось игрушечным. Никакого страха высоты не было и в помине. Напротив, его переполняли необычайная лёгкость и радость полёта.

Лерин сделал несколько больших кругов и сделал бы ещё, но вдруг почувствовал, что теряет силы, что вскоре не сможет вот так же широко простирать крылья, и пошёл на снижение. Массивное тело кентавро-пегаса, очевидно, не было приспособлено для долгих полётов. Ко всему прочему внутренности стали терзать голодные спазмы.

Что-то небольшое поравнялось с ним в полёте и Лерин, не долго думая, схватил это что-то. Схватил и с удивлением обнаружил, что это оперённая стрела с наконечником из закалённой стали, на котором витиеватыми эльфийскими письменами выгравированы имя и ранг владельца.

Наверное, он, в запале полёта, вылетел за пределы владений фей и кто-то решил на него поохотиться – захотелось свеженькой кентавро-пегасятины.

«Шиш тебе, а не шашлык!» – подумал Лерин и, сложив крылья, круто пошёл на посадку.

Стрелу не бросил, оставил себе, зажав в руке.

В последний миг, когда, казалось, его массивное тело вот-вот врежется в землю, крылья распрямились во всю свою ширь и сделали сильный взмах, создавая волну встречного воздуха, затормозившую падение. Крылья вновь, теперь окончательно, сложились у него за спиной, копыта соприкоснулись с почвой, и он перешёл на бег, для которого пространства здесь было более чем достаточно.

Пробежав со сложенными крыльями с пару километров, Лерин, наконец, смог загасить бег и остановиться.

– Уф-ф-ф!... – выдохнул он одновременно устало и восторженно. – Прелесть-то какая!

Лерин огляделся. Фей нигде не было видно и в помине. Скрытные существа.

Нужно привлечь их внимание, чтобы показалась хоть одна. И не просто привлечь внимание, а навлечь на себя такой её гнев, чтобы покусала.

На инструктажах, которые Лерин проходил, прежде чем отправиться в этот мир, перечислялись действия, которые феи не терпели в своих владениях и карали за них укусом.

Фея, по сути своей, это что-то вроде большого антропоморфного псевдонасекомого с хелицерами вместо мандибул и феромоновым языком коммуникации.

Именно по причине последнего и орки, и эльфы, и гномы с гоблинами стараются обходить их седьмой дорогой. Кому охота зачахнуть от безнадёжного желания роиться, надышавшись феромонами фей… А это гарантировано случалось с теми, кто становился нечаянным свидетелем их роения: брачных игр и процесса зачатия новых фей.

Тем более , что сочувствия у соплеменников страдалец не вызывает. Межвидовые отношения в этом мире, мягко говоря, не поощряются. Поэтому на страдальца мысленно ставят клеймо «пария» и забывают о нем навсегда.

Не поощряется и интернационализм. Здесь процветает жёсткая сегрегация, не допускающая каких-либо диффузией. Все по-своему самодостаточны, и потому мир находится в состоянии колеблющегося равновесия. Войны и торговлю здесь заменяют перманентные взаимные грабительские набеги. О деньгах в этом мире никто понятия не имеет.

Мир перенасыщен природными энергиями, что позволяет существовать всяческим проявлениям магии, идущим, как кажется, вразрез с законами физики.

Вот такой этот мир, в который люди пробили квантовый тоннель, думая, что создают технологию перемещений во времени.

Помимо силы феромонов феи обладают ещё одной уникальной способностью, что делает их этакими живыми архивами. Если фея кого-либо кусает, что очень больно, но не смертельно, то всё, что знал укушенный становится достоянием памяти феи и наоборот - всё, что она до сих пор знала и помнила, оседает в мозгу её жертвы. Своеобразный взаимный дрейн- брейн.

Феи живут очень долго и за свою жизнь им случается покусать массу всяческих существ, оказавшихся у них на пути, и потому они просто кладези информации. Местные этого не ценят, полагая, что многия знания – многия печали, но земляне, обнаружив у фей такую способность, активно приступили к её эксплуатации и получали конкретные результаты.

Выполнить поставленную перед Лериным задачу – разозлить фею и отведать её хелицер – было просто. Достаточно демонстративно нагадить на что-нибудь цветущее на их территории или сломать дерево...

Первый вариант не подходил, так как в обозримых окрестностях ничего цветущего не было, да и желудок его был абсолютно пуст, и, следовательно, кишечник и мочевой пузырь тоже. Подумав о своих пустотах, Лерин вдруг понял, что он страшно голоден и очень хочет пить. Травка под копытами выглядела сочно и аппетитно, но он помнил наставления доктора, запрещающие лакомиться здесь чем-либо, кроме дистиллированной воды. Да и где её тут взять? Хотя за четыре часа ни от голода, ни от обезвоживания даже кентавро-пегас с его метаболизмом околеть не успеет. Это успокаивало.

Лерин осмотрелся в поисках объекта для претворения в жизнь второй возможности вызвать фейский гнев.

Как бы не так!

Сплошь одни массивные стволы, которые голыми руками не сломать никак. Тут минимум топор нужен, а у него лишь какая-то стрела. Не инструмент даже.

Нужен третий способ.

Огонь. Феи абсолютно нетерпимы к огню. Только как развести хотя бы маленький костерок? Ни спичек, ни зажигалки…

Взгляд Лерина упал на стрелу, всё ещё зажатую в руке, и сфокусировался на наконечнике.

«Сталь! – пронзила его мысль. – Почти готовое огниво! Вот так рояль в кустах! Если ей стукнуть о камень, то будут искры, а из искры возгорится пламя. Дело за малым – найти камень».

Лерин ещё раз огляделся: гладкая, как стол, равнина с россыпью, там-сям, куп деревьев и рощиц на ней.

«Где один рояль, там может быть и второй, – думал он. – Тем более в фэнтези-мире».

И второй рояль вскоре обнаружился.

На опушке одной из рощиц из земли торчали острые, напоминающие акульи зубы, небольшие камни, выложенные треугольником. Без сомнения – культовое сооружение навроде бретонских менгиров, только в миниатюре.

Едва разглядев их, Лерин припустил к камням галопом, чуть сдерживая порыв помочь себе крыльями. Что-то в организме подсказывало ему, что на голодный желудок спешить со взлётом не стоит. Закружится голова и… Жаль будет жеребца.

Добежав до цели, Лерин прилёг возле миниатюрных менгиров и торопливо, пробуя, чиркнул по одному из них наконечником стрелы. Разноцветные искры брызнули из-под острия, оправдав самые смелые ожидания. По-видимому, в здешней атмосфере процент содержания кислорода был гораздо больше, чем в земной.

– Сейчас дадим огня! – воскликнул Лерин, вскакивая на все четыре ноги и устремляясь к роще, чтобы наломать сухих веток для растопки.

По такой жаре они должны найтись в изобилии.

И они нашлись: потоньше, потолще, и пересохший мох, как бонус.

Кентавро-пегас наломал целую охапку сушняка и щедро надрал мха. Принёс это всё к камням и свалил прямо в центр очерченного ими равностороннего треугольника.

Ну уж какая-нибудь фея точно должна обратить внимание на покушение на надругательство над культовым сооружением!

Снова улёгшись своим лошадиным телом на траву, борясь с жутким искушением её пощипать, Лерин подложил клочок мха под один из камней и чиркнул по нему наконечником эльфийской стрелы. Мох затлел от первой же искры.

Лерин расправил было крылья, чтобы ими как опахалом раздуть пламя…

«Фр-р-р-з-з-з!» – Услышал он прямо над собой.

Лерин поднял голову и его взгляд упёрся в огромные фасеточные глаза, в которых быстро-быстро менялись цветовые рисунки, словно в стремительно вращающемся калейдоскопе. Завороженный этим зрелищем, он так и не успел толком рассмотреть зависшее над ним в воздухе существо, различив, разве что, невероятно быстрые махи прозрачных крыльев, отчего они словно сливались с воздухом, и очертания миниатюрной, точёной женской фигурки.

Мгновение, и фея исчезла из поля зрения. Лерин почувствовал, как что-то острое пребольно впилось ему в темя.

Перед глазами разверзлась бездна.

 

***

Лерин пришёл в себя на койке в медицинской палате, сплошь опутанный трубками и проводами.

– Пустите меня! – рванулся он было прочь с койки, но фиксирующие ремни не дали этого сделать. – Пустите! – продолжал кричать Лерин. – Мне нужно в лабораторию! Это же эликсир трансплантации молодости!.. Я знаю как!.. Это же так просто!.. Как я сам до этого не додумался?! Молодость на шестьдесят-семьдесят лет!... Пустите меня!!

Доктор Малайнов молча наблюдал издали, как мечется на койке Лерин, а ассистент делает тому укол седативного препарата.

«У него хорошее сердце, – подумал доктор. – Должен выжить».


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...