Завихрения веществ галактических, гроздья звёзд пёстротелых да россказни мордокнижек лукавых, чего только здесь не вОдится...

– Россказни предпочитаем. Разумеется, россказни!

Экие вы, галактические желайки-жужжуны, неугомонные! Сами где только не бываете, а ещё и слушать желаете. Истории вам подавай. Ладно, нате. Подоспела тут одна, нью, непожёванная, на хладные лапы Вселенной положенная; лежащая – но не ледащая; к тому ж – о любви. Гоу, в общем. Вдоль того, что понавыстроилось – как метки, как пешки. Это – Вешки. Их место – на месте, ну а мы начинаем, взлетели/поплыли/пошли.

 

Вешка 1 в Вечно Вешней Воде Времён. Квазиколодец Зерц на Состязание по Напойности в один из крупнейших КЭКовских¹ городов – прибыл!

– Состязание – испытание. Состязание – испытание. Состязание – испытание... но ведь не истязание? – (***то ШЁПОТ. Зерцу – СТРАШНО. И нет в нём ничего от меланхолических захлебонов, от сангвинических засмехонов. У него ШВАХ во душевных швах. У него МАНДРАЖ со БРОЖЕНИЯМИ!).

– Хей! Хеллоу! – (не дословно, но смысл такой; и опасливо так по толпе – зырк-зырк).

Нет ответа.

И три раза так, а далее – уже и не так. НетАково уже далее! ОМГ. ЫМК.

–Зарегистрируйтесь, сэээээррр. – (ему).

– За-чего-куда? Не пойму...

– Для участия нужно кой-чего иметь.

Он – глаза БОЛЬШИЕ-БОЛЬШИЕ, изумлением изумрудным подёрнутые до самых надбровий его квазиколодезных.

– За вас кто-то из горожан должен внести монеть. Хотя б одну.

– Ууууууу... – (***то ВОЙ; как быть? как не выть? горожанин ему не знакОм – ни-ка-кой).

Зерц отходит. В разочаровании (ну, там целая гамма, но разочарование прям налицо, на лице, в прямом, как литая линейка, наличии) уходит. Ему грустно, ему непонятно... А, нет. Понятно ж! Искать. В предсостязательной суетИне – искать. Нух-нух, зырк-зырк. НУХ-НУХ, ЗЫРК-ЗЫРК. НУХ-НУХ... НАХХХ!!! Решил сначала пообедать.

Обед пропускаем. Чем питаются колодцы и квазиколодцы, знаем. (Всякая ерунда; ***то в основном вода.)

 

Вешка 2 в Вечно Вешней Воде Времён. Квазиколодец Зерц с горожанином – познакомился! (***но то – горожанка...)

Город, кстати, вполне. Без явных НЕ. Никакой звёздной пыли и вообще ухожен. Мелочь, а приятно. Способствует романтике, тянет на красоту. Зерц скорее возбуждён, чем осторожен.

– Ты такая красивая. Заплати за меня монеть!

– Психический, что ли? Свои надо иметь!

– Хех. То правила. Да и откуда у квазиколодца деньгА? – (и гогочет малахольным гусём: ГА-ГА-ГА!).

– Да. Не в дЕньгах счастье... – Почему-то икнув, смотрит в пол. Ну вот такие они всегда – женский пол! – А зовут меня Занна. Занна Кох...

Смотрят друг на друга... Момент неплох!

– Как твоя сексуальность к моему журавлю²?

– Не знаю, не пробовала... А вдруг полюблю?

Супротив любви – гаснут все возражения, тем более оба молоды... Одобряем сношение? (***то риториан. Одобряем, конечно, кто нас спрашивает-то. Но наблюдать не станем, наблюдать не след. К следующей Вешке перебираемся. Рифмы не будет, не ждём, не ждём.)

 

Вешка 3 /и, естественно, та же Вода/. Занна Зерц – родила! – (нет, не так, неонатал всё-таки, всё это как бы... интимнее) – Занна Зерц – родила...

И семейная лодка Зерцев мерно покачивается на этой самой Вешней Воде.

Про Состязательную Стезю квазиколодец и не вспоминает. Забыл ещё тогда, в момент экстаза. Экстатическая амнезия, бывает. Горбатится в Горбане, но даже и это в радость. Думает только о них – о Занне и малышке. КолодоУшке Коко. КолодоУшкой Коко выходит по генетике (***то наука такая, во многих мирах приветствуемая, а в некоторых обожествляемая): отец – квазиколодец, а мать – ухорОдица. Правда, похожа Коко только на мать. Ушастенькая такая и... Ушастенькая.

– УШКО-УШКО-УШКО-УШКО! Поймааали.. УШКО-УШКО-УШКО-УШКО! Поймааали... (***то игра. Квазиколодец подкидывает/ловит дочурку. Он ещё и трансформер – частично метатель, частично батут. / – Поэтому, собственно, и квази-?; – Поэтому, собственно, крут! / Дочь в восторге. Всё на ура.)

– Устал папка... Уф...

– Желаю ещё!

И сдаётся папка. Желает, ну чё!

А вот Занна что-то всё в грусть да в грусть. Однажды она как вдохнёт да как выдохнет! И говорит:

– Квазик, я должна тебе открыться! – (и как-то так... напряглась прямо вся, даже можно сказать – напыжилась).

Квазиколодец остолбенел, но для начала напыжился тоже. Подкинутая Коко оказалась недопойманной, зависла в межзвёздном пространстве, в завихрениях веществ галактических, напыжилась вместе с родителями. И ещё тишина напыжилась вместе с ними со всеми, а конкретно с Коко – тоже зависла.

Он – ей (квазиколодец Зерц жене своей непутёвой... нет, так пока не скажешь; скажем пока так: не в меру загадочной):

– В СМЫСЛЕ?

– Смысл, квазик, простой. Я вот тоже несложная. Чё уж там – ухо, считай, одно. А всё ж есть у меня тайна. – (потУпила очи, ну, и в целом потупИла; потом продолжила) – Не столько это и тайна. Хотя... нет, нет, тайна! Ты ж не знаешь, значит тайна.

– В СМЫСЛЕ?

– Тайна-мечта. Через дефис.

– Ё...

– Не при ребёнке! – (и бровка её наУшная хмурится, ползёт то есть вниз).

– Не тяни уже. Руби как по маслу!

– Ээ...

– Говори, Занна, молю! Говори, говорю!

– Понимаешь... Хотела б я... (ПАУЗА, в которой квазиколодец чуть не утонул) хотела б я себя увидеть. Оценить. Хотела б хотя б разок... посмотреть как со стороны. Как...

– Как в зеркало?

– Да.

– Ни разу такого не было?

– Да... Не путай меня! Нет, не было.

– Но очень хотела бы?

– Да! Да! Да! – (истово мотает головой, ну, то есть ухом, в общем – собственным организмом, собой).

– Чем же ты будешь смотреть? Ты же... ухо как бы.

– Что вы, квазиколодцы, в этом понимаете! Рассматривательный потенциал есть в каждой из нас. В каждой! Иначе как бы я...

– Тсс! Тих! Тих-тих-тих...

Дальше квазиколодец ведёт себя странно – как бы задумывается, а как бы и нет. Занна ждёт. Если задумался, надо подождать, и если не задумывался – тоже (а вдруг? почему бы и нет?).

Кругом приливы и отливы Времён. Не слишком светло и неприкаянно как-то – как в прихожей. Дочка – она хоть и лапочка, но ведь не лампочка, висит, но не светит...

– ЗАННА! Я. Могу. Осуществить. Твою. Мечту.

И на этих славных словах колодезный отец семейства развёртывает свою сущность на все сто восемьдесят.

О СИЯНИЕ! О СЕРЕБРЕНИЕ! О ГЛАДЬ! По сути-то, в самом своём нутрЕ, он – ЗЕРЦАЛО, ЗЕРКАЛО!

Далёкие звёзды отразились в нём – и удвоились.

Миллионы, миллиарды случайных галактических фотонов отразились в нём – и удвоились.

Да всё и удвоилось.

И (что главное, Занне по крайней мере) смотрись хоть засмотрись. Она так и делала. Уж она смотрелась-смотрелась, уж она... в общем, пока весь свой рассматривательный потенциал не высмотрела (***то факт, невелик он в ушных организмах, но есть, и кстати быстро, ну очень быстро снованакапливаемый!).

– Нравишься ты себе, Заннуля?

– Никто, НИКТО и НИКОГДА мне так не нравился, квазик!

– Никто? А я?

– А тебя я люблю, журавелько моё колодезное!

И – ребёнка на другую галактическую волну, а сами... (***то, опять же, ЛЮБОВЬ, это да, какие варианты?)

 

Вешка 4, ну, и там про Воду, про Время... Тут, понимаете ли, такое дело, что и обозначать ничего не хочется. Если только самым тонким краешком... Есть здесь и про вас, галактические желайки-жужжуны, есть и про вас

Стук в дверь.

– Коко, доча, беги открой!

Сбегала. Открыла. Прибегает:

– Ой...

– Что случилось, донюсик?

– Там мои папы. Их много, они маленькие. Жужжат и летают! Говорят, что пришли познакомиться. Так... так разве бывает?

– НЕТ! Не бывает.

Квазиколодец уже у дверей. С каждой секундой (и не световой, а простой) свирепей. Но его тихомИрят – летая, жужжа – мол, ША! Ничего тут такого, обычное оплодотворение. Занна – ухорОдица, так? Вот и всё объяснение. Залетели в ухо, когда спала. Ну а там... залетела уже она, природа своё взяла. А ты – познакомился с ней чуть позже. Так что мы – отцы. Ты немножко тоже.

Квазиколодец слушал, бледнел. Опять свирепел, опять бледнел... Отцов погостить так и не пригласил. А когда они ушли, подпрыгнул к Занне – и заголосил:

– Ты........ ! Они........ ! Да как ты только........ ! Это дно, и не спишешь на слухи! Б....! П....! – (снова П, и т.д., и т.п., и всякие другие буквы и звуки). – Нет уж. КОНЧЕНО ВСЁ, РАЗ РЕБЁНОК НЕ МОЙ! – (не дословно, конечно, но смысл такой).

Занна молчит. Не-его ребёнок – кричит:

– Папа! Папа! Желаю, чтобы всё как раньше! Ну пап!

– Желаешь? Так ещё бы! Ты вся в своих пап!!!

– Папа, хватит!!!

Квазиколодец уходит из семьи. Обещает алименты. И платит, и платит, и платит...

 

Вешка 5. И да, куда б она делась, Вешняя Вода Времён. По ней ведь, собственно, и проходят годы (как? – правильно, как пароходы)

Квазиколодец живёт одиноко. Обнаружив массу свободного времени, он вспоминает про Состязание по Напойности, изумляется, как вообще мог про него забыть, и побеждает всё, что только возможно победить, с первой же попытки, ну а далее тем более. Секрет прост: будучи ещё и ЗЕРКАЛОМ, он – ТЕРМОС, и может напоить не только ледяной водицей, но и горячим чайком. Конкурентов – НЕТ. Кубки, женщины, цветы, женщины-цветы и женщины-кубки – но всё это его не прельщает (прельщает – но не надолго). Ночами он не спит, а если спит, видит во сне Занну и малышку. Телевидение не смотрит – зачем на кого-то смотреть, кроме Занны и малышки? Но ведь и на них не смотрит, дошёл уже совсем – не заглядывает даже в соцсети, чтобы не растравляться. Он бы запил, но для колодцев и квазиколодцев это наномгновенная смерть. По утрам он одиноко бредёт в дешёвую кофейню в подвале под домом, где живёт, и не потому, что не имеет деньгИ, а потому, что даже передвижение не осиливает, даже передвижение, даже...

– Эй, чего завалился? – (бабий окрик на самых подступах к кофейне).

– Сил нет жить...

– Не старый вроде ещё... Что за проблему ты не смог разрешить?

– Не твоё дело, мамаша... Иду куда шла.

– Так и будешь валяться? Ну делааа... Куришь? – (сунула сигу, поднесла закуриватель) – Я диктую, а ты как хочешь запоминай. По этому адресу – Старец-Разруливатель...

Сам не знает, почему да как, но адрес он запомнил. И пошёл по нему? Дак!

СедИны Разруливателя – кудри, но раскрученные. Одёжа Разруливателя – приличная, но расстёгнутая... В общем, так ему положено, чтобы всё у него было, как бы это сказать... рассобаченное. Чтоб Символы Разруления, Раскрытия, а не Закрытия Дальнейших Путей-Дорог, так сказать.

Глянул одним, потом другим раскрытым, даже слишком ясным для его-то возраста глазом, спрашивает:

– Ты не квазиколодец, часом? Всё-то у вас не как у людей. Верней, как у людей. Такое ворОтите! А каждый ну прям такой грамотей, такой грамотей... Ладно, рассказывай.

Зерц рассказал. Да эмоционально так. Про кофе и тщетность. Как ночей не спал...

– Тяжело разлучаться-то? – (Старец, странно прищурившись, словно бы глядя вдаль).

– Тяжело. Да и жаль!

– Ну и кто же вас разлучил? Кто заставил тебя уйти?

– Я же всё рассказал! Повторять не буду, старик. Прости. – (бесится; забесишься тут, старик что – глухой???) – Жена обманула!

– Когда?

(...да ещё и тупой???)

– Когда с этими в койку! Потом на сносях – а хватает фамилию Зерц!

– Но ребёнка ты любишь.

– Люблю.

– Значит, ты и отец. И это... – (Разруливатель разруливательно машет рукой) – ну какая, к херам, с тем, кто спит, как сурок, мобыть койка? Спала она, братец. Сны смотрела, сопела – и только. Знать ничего не знала.

– Не знала?

– Ну вот такое у неё устройство!

Долгое, долгое, долгое, как дорога в дюнах, молчание. Потом:

– Она... Я... – (вдруг вскакивает, вдруг переходит на ВЫ) – Извините за беспокойство!

Выбегает от Старца – и несётся. Куда? Ну, все мы тут умные. К семье своей. Да.

Простые, казалось бы, вещи, а сам – не постиг. Так бы и не постиг, наверное. Кабы не тот старик. Парадокс, но встречается сплошь и рядом...

А знаете, это было красиво. Подарок случайным взглядам. Зерц по улицам несётся, душа его нараспашку, серебряно отражает всё что ни попадётся. Душа его – радуется, душа – смеётся.

 

Вешка 6. Да, в хорошо нам знакомой Воде Времён. Для нашей истории эта Вешка окончательная, последняя. Довольно предсказуемая. Но сказал А, так говори уже и весь алфавит. Договаривай, как говорится. Вот я и договариваю

Занна живёт спокойной размеренной жизнью. У неё небольшой бизнес, что-то там с летательными аппаратами очень средней величины негосударственного значения. Это состоявшаяся, зрелая, ухоженная ухорОдица, следящая за своим здоровьем и весом, соблюдающая распорядок дня, грамотно чередующая работу и отдых, научившаяся ценить уединение и не расценивающая его как одиночество даже в не слишком хорошие дни. Не слишком хороших их, впрочем, практически и не бывает. Всё ровно, всё очень ровно...

Звонок.

– Открыто!

– ЗАННА! ПРОСТИ МЕНЯ! ЗАБУДЬ ОБИДЫ И ПРОСТИ!!!

– Хм. И так всё забыто. – (лёгкое пожимание плечами – у неё это где-то в области верхнего ушного края).

– Ты такая...

– Такая красивая? Прекрати. Что было, то было. Зря ты пришёл. Уходи.

– И ничему-ничему никогда уже не возродиться?

– С чего бы? Хочешь начистоту? Единственное, что мне с тобой понравилось – разводиться. Так бы и разводилась, день и ночь, день и ночь, двадцать четыре на семь, не смежая веки... Это единственное, что понравилось. Прощай и, надеюсь, уже навеки.

– Постой, А КОКО?

– Что Коко? Думаешь, шутка вырастить дочь? Думаешь, мне было легко?! – (взвивается под потолок, он же небо). – Случилось кое-что с Коко, пока ты отсутствовал. Не существовал в нашей жизни. НЕ был!

– Был. Алиментарно...

– Она даже фамилию мою девичью захотела!

– Коко Кох?

– Коко Кох!

– Не, ну можно ведь и обратно. Элементарно. Так-то оно не дело... Но это всё, что случилось? Прецедент – один?

– Я смотрю, ты и правда кретин.

– Значит, что-то ещё... Занна, ЧТО? Говори!

– Не ори на меня!!! – (несколько глубоких вдохов-выдохов) – Не ори, это во-первых. И во-вторых, и в третьих – не ори. Зря ты пришёл, квазиколодец. Готовься услышать плохое.

– Готов! – (***то готовность на практически любое количество мрачных слов; но то, что он слышит...)

Не всё в этой жизни можно перекроить. Что-то приходится принять, осознать, переварить. Пережить. Квазиколодец Зерц брёл от бывшей жены со странным ощущением, что вернулся с какой-то Вообще Другой Стороны. Брёл и повторял, брёл и повторял то, что лучше бы, конечно, вовсе не знал:

КОКО СТАЛА ДИКТОРШЕЙ НА ТВ-1, БЛОК «ЗА ВЕРНОСТЬ ТРАДИЦИИ!». НИ УМА, НИ ФАНТАЗИИ. НИ СТЫДА, НИ СОВЕСТИ. НИ ПРОСТО ДИКЦИИ.

Практически эпитафия. Прощай, Коко! Вот такие бывают финалы/концы... Хотя – (он остановился, воздел свои колодезные руки к звездАм/небесАм – и вопросил; кстати, рассказчикк /а он ведь очевидно тут присутствует/ к вопросам присоединяется) – А ЧТО ЖЕ ДРУГИЕ ОТЦЫ? Где они были, неужели не видели, отчего не вмешались? Как случилось, что карты так жутко смешались? И зачем Коко вообще родилась, если так? И в помощь ли теодицея, если в мире тлен, ТВ-1 и бардак? И если любовь не вечна, разве это любовь (или даже и вечна, но всё ж в очевидной дискретности)? И к чему возвращаться герою кроме кофе в подвале и тщетности?

Эти вопросы мы адресуем вам, наши дорогие галактические желайки-жужжуны. Везде летаете, всё знаете, где-то и непосредственные участники (***Зерц: ага, чисто черти), а ответы нам как воздух нужны, как лекарство, возможно от сыпи, возможно от смерти. Отвечайте на номер для всех ответов/приветов, напоминаю, что это НОЛЬ, НОЛЬ и НОЛЬ. Коко это не спасёт, ни-ко-го это не спасёт, но возможно ослабит недоумение – рассказчика, Зерца, Всеобщее Вселенское – и таким образом ослабит, хотя бы на чуть-чуть, хотя бы на немножко, хотя бы косвенно, ненароком, краешком-боком эту трудноослабляемую, но легкоуловимую, постоянную, неотступную, неустанную, так отстранённо звучащую, но такую конкретную, нашу, но такую ж и вашу

Всеобщую

Вселенскую

Боль.

 

...завихрения веществ галактических...

...ничего от меланхолических...

 

...на хладные лапы...

...там мои папы...

 

...а вдруг полюблю...

...говори, говорю...

 

...приходится принять, осознать...

...понятно ж, искать...

 

...тянет на красоту...

...хочешь начистоту...

 

...никто, никто и никогда...

...к семье своей, да...

 

Завихрения веществ галактических.

1. КЭКовский – расположенный на территории КЭК, Координатной Эллипсоиды Конкурсов
2. к моему журавлю – конструктивно, в качестве колодца, главный герой является колодцем-журавлём и имеет в виду основной элемент своей конструкции, особую разновидность подъёмного механизма