Если бы капитану Маяка-на-Скале сказали, что этой ночью к нему прибудет пополнение, он бы, вопреки собственным принципам, закатил глаза и доложил, что мест в команде нет. Разумеется, все прекрасно знали, что это неправда. На Маяке уже три месяца как не было младшего метеоролога. Но капитан на дух не выносил молодых самоуверенных кальмарьих личинок. А с Берегов, особенно с центральных, им присылали именно таких.

- Три года службы в береговой спасательной команде.

- Да что вы говорите – Урин отвернулся к окну. Снаружи уже потемнело, волны с отчаянной силой налетали на звёздчатые края Скалы. А капитанская фуражка, как выяснилось, сидела на голове косо. – Уверен, что заодно в бригаде водорослеводов, и репортёрах - фотографах.

- Если и так, то в документах об этом ничего не сказано. Зато все характеристики в полном порядке.

Капитан угрюмо глянул на собственного смотрителя буйков. Седоволосый, невысокий и худощавый Ньорд служил на Маяке уже почти сорок лет. Каждый день любой желающий на восходе ли, на закате мог обнаружить его вышагивающим вдоль берега и щурящимся вдаль – на цепь сигнальных буев. Вся команда уважала его за безукоризненную службу и верила сотню раз проверенному умению разбираться в людях. Кроме того, Урин терпеть не мог расстраивать старика.

- Хорошо. Посмотрим на него в деле. Но если окажется самовлюблённой дрянью – выгоню.

Ньорд серьёзно и понимающе кивнул. Капитан продолжил смотреть в окно. Океан шумно дышал, поднимаясь, оседая и, кажется, качая скалу, чувствовал себя полноправным владельцем мира. Не всякий решался вступить с ним в войну и отправиться с маленьких, но надёжных Берегов на Маяки. Особенно такие далёкие, как Маяк-на-Скале. Вот почему Урин не слишком-то верил в присылаемых ему сухопутных.

В деле на новичка посмотреть Урину довелось уже с утра. Длинный и весь какой-то рыжий парнишка мялся у дверей кабинета или «каюты», как его в шутку называли механики, делал независимый и уверенный вид и дрожал плечами.

- Доброе утро, сер.

- И вам доброе утро. Документация?

- Так точно.

- Рано.

Младший метеоролог смешался, явно пытаясь понять – поощрительно звучал голос командира или сердито. Капитан сжалился.

- Хорошо, что рано. Должны зна.…Сами знаете, Океан проволочки не терпит. В курс дела вас ввели?

Выдохнувший было новичок снова насторожился. И капитан почувствовал, как у него немного отлегло от сердца.

- Я ознакомился с технической стороной вопроса. Видел оборудование. Испытывал – паренёк помолчал. - Читал устав Маяка-на-Скале, после общего устава Маяков.

- Очень хорошо. А оранжерею вы видели?

Океанские волны за ночь примирились с ветром и, ласкаясь, вылизывали перламутровыми языками берега. Камень, разумеется, не поддавался ни на миг. Воде Океана, как и любой воде, верить никак нельзя. Урин одобрительно кивнул караульному на северном луче Скалы и поманил новичка за собой.

Сам маяк находился почти в центре острова, так и не получившего никакого названия, кроме сухого «Скала». Трудами строителей вокруг унылых бесплодных валунов выросли долгие волнорезы, образующие уютные тихие гавани. В них спокойно входили попавшие в беду корабли. И также мирно выходили – оправившиеся и готовые к долгому, тысячекилометровому пути до следующего Маяка.

Увенчанную прожектором башню окружали строения. Капитан свернул у лазарета, обогнул невнятную и не совсем дозволенную правилами Маяков кучу вещей – команда механиков чинила прохудившуюся крышу, а заодно, под шумок, грели постели на редком в этих краях солнце. Капитан покосился на спутника и удивился. На рыжем лице пребывало выражение счастливого мальчишеского восторга. Это было хорошо. Очень хорошо. Потому что они пришли в самое сердце Маяка-на-Скале. Между людьми и ним оставалась только обитая двойным слоем металла дверь самого свежего и красивого из строений на всём острове. Капитан повернул ручку и толкнул внутрь.

Из земли тянулась ввысь тонкая веточка. Здесь, где на тысячи метров вокруг нельзя было увидеть других цветов, кроме морской палитры и небесного полотна, гордо качались густо-бордовые венчики. Лазурные бутоны пробивались из-под лохматых и даже на вид ядовитых частых листьев. Всё, что росло в этой странной оранжерее, было мелким, цепким и очень-очень живым.

- Эти цветы нам привёз экипаж торгового корабля, переждавшего бурю у Маяка. Едкий кустарник – подарок одного хорошего человека, путешественника и знатока Берегов. Он почти месяц лечился у нас после того, как его подобрали его в море. А это деревце – прощальный подарок от твоего предшественника – капитан наклонился и с нескрываемым трепетом в душе прикоснулся к острому листику. Тот моментально качнулся и свернулся трубочкой.- Все они родом с разных концов Океана. Нам их привозят на память. И в благодарность. Потому что мы спасаем, храним и бережём жизни. Вот для чего построили в Океане Маяки. И каждый из нас изо всех сил обязан служить, чтобы другие жили. Вот такая служба на Маяке. Вы меня понимаете?

Капитану не ответили. Но почему-то Урин был уверен, что его услышали и поняли. Он улыбнулся, покачал головой и в очередной раз поздравил себя с существованием на Скале Ньорда.

- Расм, верно? Добро пожаловать к нам в команду.

Младший метеоролог наклонил голову к груди, но во всей фигуре осталась искренняя и гордая радость. Капитан понял это. И оценил.

- Нехорошо,- сказал он на следующий день, глядя на новичка. И печально стуча пальцами по столу. На днях, по расписанию, ждали поставку провизии, вещей, которые было бы хорошо обновить к зимовке и, самое главное, лекарств. Их запас на Маяке за последние месяцы несколько истощился. Но совершенно неожиданно (хотя капитан и задал хорошую взбучку никак не ожидавшим наблюдателям, метеорологам и всем вокруг) совершенно неожиданно поднялся ветер. Он нарастал, крепчал, и становилось совершенно очевидно, что корабль в срок не придёт. - Опять лекарства и провиант растягивать.

- Надолго? – рискнул Расп, неуверенно мнущийся перед командиром. Сводка с прогнозом погоды на ближайшие дни лежала на столе.

Капитан вздохнул.

-Знать бы. Может недели три, а может – все два месяца. Всё равно нехорошо.

Расм кивнул – для такой погоды Маяки и строились. Но радовало это не сильно.

Снаружи донёсся сигнал, капитан насторожился, вскочил, махнул рукой.

- За мной! Беда в море!

За границей волнорезов волны качали и бросали из стороны в сторону лодчонку, у неё на носу качался фонарь, словно сигналящий о помощи. Урил схватил бинокль и страшно выругался.

- Лодку на воду! Там человек!

Он первый прыгнул внутрь, и всем телом подался вперёд, будто надеясь так приблизиться к тонущему, напрасно пытавшемуся вернуться на своё судно. Он держался за борт. Но с каждым мигом слабее. Наконец, когда лодка с маяка уже была совсем близко, пальцы человека сорвались, и он ушёл под воду.

Подцепить несчастного вёслами было невозможно, люди подбирались всё ближе, но не могли помочь. Тогда капитан сбросил с себя мундир, схватился рукой за борт и кинулся в воду. Ледяные волны обхватили сразу за грудь, за ноги, стиснули шею. Но Урил, едва погрузившись, всплыл и широкими махами направился к утопающему. Невыносимо медленно, перебарывая волю Океана, он добрался до несчастного, обхватил одной рукой за грудь и потащил назад к лодке.

Когда спасатели причалили, на берегу раздался слаженный вздох облегчения. Спасённого, уже согретого и растормошённого, немедленно повлекли в лазарет, капитана вели следом. Урил глубоко дышал и то и дело поправлял на плечах сухую одежду. Встретив восхищённый взгляд Расма, он ободряюще усмехнулся, но его тут же заторопили греться.

- Значит, меня вынес ваш командир?

Расм кивнул. Недавний утопавший лежал перед ним на постели, а зачем метеоролога сюда занесло, он и сам не знал. Но почему-то нестерпимо хотелось повидать этого несчастного человека и показать, как все здесь на Маяке рады, что он жив.

- А лодку мою не нашли?

- Представляете – нашли! К завтрашнему вечеру починят. Как вы себя чувствуете?

- Спасибо,- спасённый устало посмотрел куда-то в сторону шкафа с лекарствами. Черты лица у него были приятные, но весь казался измученным и тревожащимся. Взгляд метался по комнате настороженно и бдительно. Расм знал моряков плохо, но как-то почувствовал, что спрашивать у этого человека, чем он занимается в морях, было бы лишним.

Закатное золото на следующий вечер обещало скорое окончание тревог. Ветер слегка утих, и, кажется, успокоился. Правда почти наверняка - ненадолго. С вершины маяка открывался прекрасный обзор на море и небо, поэтому Расм, заканчивая записи в журнале, немного задержался. Море казалось покойным, красивым и радостным. Оно накатывалось на берега и стелилось перед ними, словно никогда не собиралось поглотить камни вместе с Маяком и людьми.

Метеорологу померещилось внизу шевеление. Он наклонился через ограждение и улыбнулся. Там действительно двигались – от берега отплывала лодка. Человек в ней привстал и помахал рукой на прощание, Расм с широкой улыбкой отметил ему тем же. Правда, взгляд его зацепился за какое-то светлеющее на берегу пятно. Странно напоминающее человека…

Воздух разорвался звуком сигнала, Расм судорожно оглянулся на море за спиной – Океан был пустым до самого горизонта. Никого не было, кроме одинокой отплывающей лодки перед глазами. Молодой метеоролог, скользя, спотыкаясь, бросился вниз.

Там происходило что-то безумное – все выскакивали наружу, мотали головами, пытаясь понять, что случилось. Юноша метнулся на тревожный крик в лазарете и столкнулся в дверях с кем-то из врачей, который быстро и жёстко схватили его за плечи, развернул, выкинул прочь.

- Антибиотик вынес! В мешке! Скорее, уйдёт, чума морская!

- Поздно - прошептал он и скользнул рукой по стене.- Уже ушёл. Не успели.

Но тут же подорвался с места и кинулся на ближайший караульный пост. Рядом с ним бежали ещё кто-то, внизу какие-то человечки суетились, спуская на воду лодки, бесполезно и отчаянно надрывался сигнальщик.

Краем глаза молодой человек заметил сидящего на камне Ньорда – старик качался и прижимал обе руки к голове. К нему бросился кто-то с белыми перевязями на рукавах.

Камни. Перед глазами камни. Расм поднялся, хромая, вылетел на смотровую площадку и замер, вытянув шею. Фонарь раскачивался над водой, приближался к выходу за волнорезы. Закат ещё горел. Тёмная фигура в лодке выпрямилась, согнулась над вёслами, опять упруго упала вперёд. И за спиной у метеоролога грянуло. Ладони метнулись к ушам, юноша чуть не рухнул, а вот фигура в лодке упала, и больше уже не разогнулась. Расм оглянулся.

Пистолет в руке капитана медленно опускался.

Урин – в неопрятно накинутом мундире, взъерошенный и окаменевший - махнул рукой, и двое кинулись в спущенную лодку, схватились за вёсла.

- Ньорд, - капитан оглянулся, отыскал глазами уже твёрдо стоящего на ногах смотрителя буев и кивнул. - Отправляйтесь с ними. Ваше дело – вернуть всё на Маяк. Если сумеете, тело оставьте там, нам его хоронить негде.

Младший метеоролог всё ещё стоял, хватая воздух ртом. Капитан мимоходом хлопнул его по плечу и слегка встряхнул.

- Хватит. Не стынь.

- Что… Как же…

- Как же? – у капитана дёрнулись губы, и он взглянул в сторону лодки, торопящейся к фонарю над волнами. – Вот такая служба на Маяке.

Он снова махнул рукой и быстро, не оглядываясь, зашагал к башне.

- Такая служба на Маяке – повторил Расм губами, и правда застывшими на ветру. - Такая служба на Маяке. Такая служба…