Опустился туман, который был плотным, будто манная каша. Художник Айгю отложил кисть с синей краской и присел у окна, чтобы насладиться видом тумана. Мысли у него были самые безрадостные: он вот уже девятнадцать лет вынашивал планы по написанию своей лучшей картины, но всё никак за неё не мог сесть. То отвлекали племянники, то мирские заказы вроде изображений почтенных господ.

А в чём смысл жизни и, в частности, художественного ремесла? Это была сквозная идея всех работ Айгю. Вот взять его картину «Масло масляное». В ней он пытался дать ответ на сложный вопрос: есть ли вещи, в которых нет смысла? И не являются ли такими вещами сама жизнь и само художественное ремесло?

- Дядюшка Айгю! – как ураган влетела в мастерскую племянница Лэйна. – Я приготовился вкусные Ням-няшки! Ты обязан их попробовать! Если, конечно, любишь меня!

- Не сейчас, Лэюнушка, золотце, - ответил Айгю, продолжая смотреть на туман, который должен был стать главным сюжетом картины всей его жизни. – Ты ступай к служанке Чайге, она с удовольствием с тобой поиграет.

- Ну дядюшка Айгю, ну пожалуйста! – племянница повисла на его рукаве. – Ням-няшки уже готовы! И ты должен их попробовать!

- Эх, ну ладно, идём… - нехотя согласился художник.

Блюдо было ужасно сладким. В нём было всего два ингредиента – сахар и масло. Лэйна поглощала блюдо ложками, тогда как у Айгю лишь от одного укуса начиналась рвота.

- Вкусно? – спросила Лэйна, с надеждой посмотрев на дядю.

- Очень, - соврал тот и понадеялся, что вернётся в мастерскую как можно скорее.

- А ещё у меня есть Ням-ням-ням-няшки, - не отставала приставучая племянница.

- Дай-ка угадаю – они тоже сделаны из сахара и масла?

- Как ты узнал? – надула щёчки племянница.

- Художественная интуиция, - отозвался Айгю.

При мысли, что придётся проглотить хоть ещё один кусочек этого блюда, накатывала депрессия. Точнее, туман души. Кстати, «Туман души» - это и было название картины, которая должна была ознаменовать новый этап в жизни Айгю.

В последнее время он был в мастерской и день, и ночь. Заказчик – богатая, влиятельная дама из высших кругов общества – хотела видеть на картине свою более молодую и более привлекательную копию. Она хотела, чтобы нос был чуть меньше, грудь – более выразительной, бледность кожи – более явственной. Странная дама, но Айгю деньги нужны были как акуле – зубы.

Эта картина должна быть закончена через пару дней, и пока всё шло по плану. Осталась финальная часть работы – поиграть с цветами, чтобы прийти к цельному изображению.

Племянница всё не отставала. Она положила на тарелку Айгю целую кучу своих кулинарных, как она считала, шедевров. В прошлый раз, когда Лэйна устроила в доме большой пир, на следующее же утро все слегли с болями в животе. Девочка не признавала кулинарного поражения и всё списывала не на свою готовку, а на специи, которые принёс сосед Глэр.

- Прости, но мне нужно работать, - отстранился от объятий племянницы Айгю. – Срочная картина. А потом, через пару дней, я приглашу тебя, милая Лэйна, на ужин.

- Дядя Айгю врёт! – загомонила она. – Я смотрела, чем ты занимаешься последний час, смотрела через замочную скважину. Так ты сидел, склонив голову, и даже не двигался!

- В этом, милая, и заключается работа художника, - ему всё же удалось вырваться из цепких объятий девочки. – Ну, не скучай.

Он вернулся в мастерскую, встал перед картиной, а потом его руки принялись делать всё сами, легко порхая над полотном. Его разум пребывал в состоянии томления, в состоянии глубинного вдохновения.

Так прошёл час, а, может быть, и два. Айгю свернулся калачиком под картиной – это был его ритуал, не раз помогавший в работе. В стенку били молотком – привычное развлечение Лэйны, девочки-урагана.

 

Рано утром, за миг до того, как петухи провозгласили наступление нового дня, в дверь особняка Айгю постучали. Он уже как пару минут не спал, напряжённо вглядываясь в картину и думая над тем, делать ли локоны волос заказчицы более яркими.

И кого это судьбоносный ветер привёл? Айгю пошёл открывать. Как только дверь распахнулась, он увидел седовласого господина, одетого с иголочки. Помимо идеально чёрного пиджака на нём были ботинки с длинными носами и штаны из нежной ткани.

- Позволите, господин Айгю Грибир? – сказал мужчина и кашлянул болезненным кашлем.

Он успел прикрыть рот белой салфеткой. На ней художник увидел капельку крови.

- Конечно-конечно, - засуетился хозяин дома. – Чайку, кофейку, настоек?

- Чаю с лимоном, если можно.

Айгю усадил визитёра за стол в гостиной, налил ему чаю, угостил домашним, с вкраплениями клубники печеньем, которое готовила служанка. Гость выглядел неважно, и это художник заметил только сейчас. Слишком бледная кожа, слишком скованные движения.

- Я бы хотел предложить вам сделку, от которой вы вряд ли откажетесь, как честолюбивый автор, - заговорил гость, отведав чаю. – Мне нужна картина. Но не просто картина, а полотно, которое передаст всю мою жизнь, от и до.

Зовут меня Клай Вагустовец, я – знаменитый в прошлом, а для некоторых – и в настоящем охотник за сокровищами, пират и всё такое прочее. Что вы думаете насчёт моего предложения?

У Айгю вспыхнули глаза, в нём зажегся азарт. Но нужно уточнить, как будет с оплатой. Сама работа – чисто ремесленническая, и сделать её можно налегке. Такие думы были у художника.

- О сумме, которую я готов заплатить за полотно… - Клай Вагустовец потянулся к карману, достал оттуда кожаный кошелёк и извлёк оттуда ключ. – Я дам вам больше, чем деньги – дам вам ключ от темницы, где спрятаны сокровища, сопоставимые с бюджетом целой Авхрории.

Айгю показалось, что это неумелая шутка. И что заказчик – обычный сказочник, каких полно возле таверны «Глаз окуня». Но нет, тот глядел серьёзно, вся его мимика была естественно-величественной.

- Вы точно не преувеличивайте? – впившись глазами в него, спросил художник. – Авхрория пусть и не самое богатое княжество, но денег у него не занимать.

- Я похож на шутника? – гость улыбнулся, и улыбка была мимолётной, будто ностальгической.

- Если всё так… Нет, постойте, - Айгю взял в руки ключ и вдруг понял, что один этот предмет стоил целое состояние.

Явно не шутка. Но почему именно он? Почему не его конкурент Дебейкис, который увёл более двадцати заказчиков только за последние полгода?

Этот вопрос, наверное, лучше не озвучивать. Ещё не так поймут. Так что там с работой?

- Расскажите мне о себе, - трепетно обратился к гостю Айгю. – Значит, вы охотились на сокровища? И каким-то чудом не попали под пяту властей?

- Было в моей жизни разное, - Вагустовец приготовился к длинному рассказу, покрепче взяв кружку. – Родился я в самое жестокое время, которое можно только вообразить. И в самом жестоком месте во всей Августинике.

Значит, появился я на свет в городке Саплюль что стоит близ Теантаники – самой могучей крепости на свете. С детства я оказался погружён в зло или, как говорит сейчас молодёжь, в непотребства. Деньги приходилось добывать кровью и потом, а иногда – клинком, всунутым под рёбра. А в одиннадцать лет я остался совсем один – в кровавой драке умер дед. Я помнил его расквашенное лицо на похоронах, на которые пришли лишь три человека – я да два гробовщика.

Я оказался прижат могильной плитой под названием жизнь. А приключения меня всегда манили. Слышали ли вы что-то об острове Чуанчанда? Это тот остров, где обитают подземные змеелюди. Так вот, с этими змеелюдями я потом выпил не одну бутылку духмяного рома.

Жизнь моя пошла куда-то вверх, когда я устроился юнгой на корабле. И в первом же путешествии чуть не умер – мы натолкнулись на морских чудищ, которые раскусывали корабли как соломку. Не зря говорят – нет опаснее места, чем море.

И, потеряв три четверти команды, мы причалили по назначению. А там… Вы слушаете?

- Слушаю с интересом и делаю пометки у себя в уме, - ответил Айгю, уже имея образ будущей картины.

У него в воображении нарисовалось следующее полотно: Вагустовец стоит посреди моря, которое расступилось перед ним. Немного фантасмагорично, но чётко передавало ощущение от рассказа этого загадочного и приятного мужчины.

- Так вот, - продолжил тот, - я участвовал в самых закрученных приключениях. Даже бился в одном морском сражении, когда королевство Пиннаюк решило забрать все моря себе. Но не это главное, и сокровища, конечно, не главное…

Гость замолчал, собираясь с мыслями. Ему вдруг стало тяжело говорить, его язык будто налился металлом. Он снова кашлянул, и снова на бумажку попала капелька крови.

- Да, я умираю, - подтвердил он догадки Айгю. – Грёбаная опухоль в груди… Зато нет такого табака, которого я бы не пробовал. Знаете, Айгю, что я скажу? Лучше прожить один день львом, чем тысячу дней – червём. Вот так и живу…

Он наплыва чувств он ударил по столу, что показалось художнику резким. Но это действие натолкнуло его на мысль показать заказчика на картине резким, решительным, готовым к самому безбашенному действию.

Ещё часа два Вагустовец рассказывал, периодически стуча по столу, о своём грандиозном жизненном пути. Племянница Лэйна уже, конечно, проснулась, и с любопытством посматривала на гостя. А тот был не против, что разговор будет слушать и она.

Когда гость закончил рассказывать о приключениях, он задал вопрос:

- Какой будет ваша картина?

- Я вижу вас, скачущим на волне и с саблей в руке.

- А мне нравится. За сколько управитесь?

Айгю взглянул на ключ, украшенный драгоценными камнями. Прикинул в голове, сколько времени может потребоваться, и пришёл к выводу, что справится за неделю, но при условии работы сутки напролёт.

- Мне как раз осталось жить неделю-две, - ответил гость, улыбаясь до ушей. – Ключ оставлю у вас, и, когда вы закончите картину, я дам вам расположение места, где его применить. Спасибо за то, что выслушали такого заносчивого старика, как я.

Уже в дверях он повернулся к Айгю и пронзил его взглядом со словами:

- Не подведите, мастер. Эта картина – то, что останется от меня в веках.

- Можете спать спокойно.

Художник ещё минуту смотрел вслед удаляющемуся заказчику. Потом тот сел в карету и покинул улицу Трёх огней. Айгю не пошёл, а побежал в свою мастерскую. Давно у него не было чувства того, что он делает вселенское дело.

 

Айгю совсем не спал – новый заказ захватил его с головой, до самых струн души. Каждый мазок ложился аккуратно. Художник хотел выразить всю самость Вагустовца, всю его бунтарскую, но чуткую натуру.

Племянница Лэйна иногда плакала, потому что дядя не уделял ей внимания. Но по вечерам приходила её мама, сестра Айгю Кнорка, и занимала девочку раскладыванием мозаики.

На исходе пятого дня картина была почти готова. Айгю взял паузу на полдня, чтобы понять, чего не хватало. Его опытный взгляд говорил, что нужно буквально двадцать-тридцать мазков, чтобы полотно получилось поистине эпохальным.

В воскресенье пришёл заказчик, как и договаривались. Он уже ступал с палочкой и едва держался на ногах. На его шее высыпали объёмные прыщи.

- Ну к-как, готово? – с трудом спросил Вагустовец.

- Да, пойдёмте скорее, вы будете поражены, я уверен, - Айгю взял его под локоток и повёл в мастерскую.

Но тут оживилась вездесущая Лэйна. Она принялась умолять гостя попробовать Ням-няшки. Айгю стало стыдно за племянницу, но заказчик не смутился и согласился попробовать. Лэйна затаила дыхание…

- Как же вкусно! – у Клая Вагустовца даже кашель прошёл. – Это просто кулинарный шедевр! – не поскупился он на похвалу.

Лэйна запрыгала от удовольствия. Потом принесла целую кастрюлю Ням-няшек, но Вагустовец сказал, что возьмёт это с собой. Он хотел как можно скорее увидеть картину.

И вот, дверь медленно отворилась, и гость попал в помещение, где зверски пахло красками. Он не спеша подошёл к картине, накрытой сиреневой тканью.

- Давайте же, мастер, убейте меня своим шедевром, - со смаком сказал Вагустовец.

Айгю резко смахнул ткань, скрывавшую картину. И заказчик увидел себя, молодого будто юнга, и верхом на волне. Форма была передана мастерски, цвет тоже впечатлил Вагустовца – он нашёл его «ностальгически-обременительным».

- Прекрасно, прекрасно, - признался заказчик. – Вы очень тонко уловили мою натуру.

- Я чрезвычайно рад слышать это от вас, - Айгю хотелось прыгать от счастья. – Но я всё же вижу, что вы чем-то смущены. Не бойтесь – говорите, как есть.

Художник вдруг так испугался, что вжал голову в плечи. В последний раз он чувствовал такое, когда отец хлестал его крапивой.

- Но лакомство вашей племянницы мне понравилось больше, - поспешил объяснить Вагустовец. – Пусть оно и не картина. Поэтому давайте так: половина сокровищ достанется вам, половина – Лэйне…

Клай Вагустовец перед уходом набрал целую сумку Ням-няшек. Лэйна аж дар речи потеряла. Айгю был задумчив как никогда в жизни. Он чувствовал себя оскорблённым до глубины души. Его картину сравнили с блюдом племянницы, приготовленным на скорую руку!

- Ну, картина готова, в веках я остался, но вкусно кушать хочется всегда, и особенно - перед смертью, - совершенно серьёзно сказал заказчик, стоя в дверях. – Тем более такое блюдо.

- Вы приходите ещё, я вам приготовлю Ням-няшек до самого неба! – визжала от восторга Лэйна.

- Спасибо, золотце, но больше, наверное, не приду – не смогу.

Клай Вагустовец, на ходу жуя блюдо девочки, развернулся и направился к своей карете. Айгю держал в руках карту с отмеченной на ней темницей с сокровищами. Картину погрузили в карету, и та тронулась с места. Заказчик выглядел счастливым, ямочки на его щеках, казалось, излучали мягкий свет.