Жизнь была прекрасна.

Хаиса грелась в последних лучах солнца на слегка наклонённой крыше. Ша'алималка не открывала глаз и расслабленно улыбалась потоку мелодии, которая грациозно текла мимо её ушей. Нота за нотой, музыка проникала в её тело, заставляя шёрстку на теле полукошки вставать дыбом. Кончик хвоста легонько пританцовывал в такт. Вечерняя мошкара тщетно пыталась отвлечь ша'алималку, зудом стараясь перебить потрясающие аккорды. В ответ у девушки лишь дёргались ушки и вибриссы, как бы разгоняя весь этот мелочный, дилетантский «оркестр».

Вот оно, искусство! И пускай ша'алималка находилась не на верхнем этаже, вместе с богатеями Альхмекки, Хаиса всё равно слышала эту гармонию и идиллию звуков через открытые окна. В каком-то смысле девушка была даже наравне с приближёнными кхале́фа, что чинно восседали на своих расписных стульях в своих расписных шелках. Только в отличие от всех этих визирей, эмиров и падишахов, державших осанку на неудобных сидениях, нищая ша'алималка, вальяжно закинув руки за голову, нежилась в том же потоке звенящего творчества. Но она отдала бы всё, лишь бы хоть раз в жизни сыграть на таком приёме. Если бы было что отдавать.

Жизнь была прекрасна, когда Хаиса слушала музыку.

Но всё резко закончилось:

- Нас ждёт работа.

- Тсс! – шикнула Хаиса, не поведя и бровью.

- Слушай, когда мы уже пойдём?

Ша'алималка осталась в том же положении. Почувствовав нависшую над ней тень, она нехотя приоткрыла один глаз.

Хаиса обрадовалась бы больше стражнику, чем свисающему над ней знакомому полукоту, абсолютно не сведущему в искусстве. Хамоватая тёмная морда Ю́ршина глядела на девушку в ожидании. Её друг был в куда более лучшей одежде, нежели сама Хаиса, благо кузнечное дело неплохо кормило. Но в этот момент, смотря на него снизу вверх, Хаиса чувствовала, насколько она выше Юршина духовно. Куда уж сыну кузнеца разбираться в тонкостях музыкальной науки?

Не получив никакого ответа, Юршин повторил громче:

- Да пойдём уже! У нас есть дела.

- Заткнись, пожалуйста, на минуточку, - девушка закрыла глаз.

Тёмный полукот вздохнул так громко, что распугал все мелодии, предназначенные для ушей Хаисы.

- Ты обещала помочь с провизией для моего отца! – забасил он. – Долго мы ещё будем тут валяться?

- Да ты перестанешь мяукать или нет в конце то концов? – в гневе зашипела Хаиса. – Я же попросила: минуточку!

- Уже вечереет! Я не хочу опять полночи возиться с телегой! – Юршин не унимался.

Ша'алималка вскинула руку:

- Да тише ты! Нас сейчас услышат.

- Да плевать я хотел! – рявкнул полукот. – Проклятье, Хаиса! Мне нужно идти!

Он зашаркал вверх к другому концу крыши, продолжая ругаться. Хаиса зажмурилась и сжалась, будто пытаясь нивелировать тот шум, который издавал её друг. Однако уши полукошки не улавливали больше никаких звуков, кроме недовольства Юршина.

Раздался незнакомый голос:

- Вы кто такие?

Хаиса мгновенно поднялась на ноги и обернулась. Перед ней и Юршином стоял стражник-ша'алимал в кольчуге, что была наполовину прикрыта яркой тканью. Одной рукой он держал железный щит, второй же – рукоять сабли. Неплохая охрана была у господ внизу: не успели Хаиса и Юршин вдоволь наругаться, как этот шустрый воин уже оказался на крыше.

- Именем кхалефа, отвечайте на вопрос!

К сожалению, первым заговорил Юршин:

- Да мы тут это… Ну мы, в общем… Ну мы не то, чтобы… - полукот опустил голову и обречённо вздохнул.

- Браво, Юршин. Просто браво, – тихонько произнесла Хаиса

- Шпионы. – процедил сквозь зубы стражник, слегка вытащив саблю.

- Да какие же мы шпионы? Мы просто пришли музыку послушать! - ша'алималка натянула самую доброжелательную гримасу.

- Ага, ясно. – воин замялся, словно оценивая всю дурость сказанного. – Музыку, значит, послушать… - его оружие со звоном вылетело из ножен. С таким же звоном в голосе Стражник заорал:

- Шпионы!

Юршин был не силён в переговорах, но, когда наступала пора действовать, он действовал без раздумий. Сын кузнеца мгновенно развернулся и бросился в сторону Хаисы. Схватив подругу за руку, он устремился к краю крыши.

- Прыгаем!

До соседнего дома было далеко, к тому же он находился на два этажа ниже, но Юршин не мешкал ни секунды. Проникшись уверенностью друга, Хаиса тоже не отступила. Они вместе оттолкнулись от края, кроша когтями угол здания.

Низкий домик с разложенными на кровле досками быстро приближался. Казалось, что ветер в ушах свистел всё сильнее и сильнее, по мере приближения к крыше. В какой-то момент Хаисе захотелось обернуться и увидеть музыкантов в уплывающем вверх окне. Однако сейчас нужно было позаботиться об удачном приземлении.

Поганые тёмные эльфы разнесли по всем континентам миф о том, что кошки всегда приземляются на лапы и бесшумно. Вот бы хоть один темноухий услышал, какой грохот стоял от их падения. Хаиса прокатилась кубарем по доскам, после чего судорожно поднялась. Хруст, который она слышала – это были её кости или всё же дерево?

Юршин валялся рядом. Первое, что он сделал, это уставился на подругу в поисках травм. Он тревожно спросил:

- Нормально?

Хаиса улыбнулась и вместо ответа помогла встать сыну кузнеца.

- Неплохо… Сразу детство вспомнилось, - ухмыльнулся тёмный полукот, потирая бок.

Смотрящий на них с другого здания стражник решил, что байки тёмных эльфов так и остаются байками, а двое «шпионов» на соседней крыше – чистое везение. Поэтому прыгать он не стал. Вряд ли ему, в полном обмундировании, повезёт так же.

- Это тебе не пузатых богатеев охранять! – выкрикнула Хаиса, показывая воину оскорбительные знаки. – Тут нужна техника, родной!

Юршин молчал. Он знал методы снятия стресса своей подруги. Когда Хаиса исчерпала запас известных ей недобросовестных жестов, он сказал:

- Пойдём. А то сейчас ещё набегут.

На крыше рядом с воином появился красный эльф в длинных одеяниях. Он вручил лук стражнику. Тот наложил стрелу и слегка натянул тетиву.

- Да, ты прав, - пробормотала Хаиса, - пора двигать.

Но оба они замерли, когда на кончиках пальцев красного эльфа заколыхались язычки алого пламени.

- Они это серьёзно? Огонь?

Эльф поднёс магию к наконечнику стрелы. Тот мигом впитал в себя энергию и загорелся.

- Быть не может!

Натянув тетиву до упора, стражник прицелился.

- Будь они прокляты! Валим! – прорычал Юршин, первым вышедший из ступора.

Они побежали, когда стрела взмыла в воздух.

Жизнь была прекрасна, но всего лишь за один магический жест красного эльфа превратилась в кошмар. Хаиса тяжело задышала, будто до этого пробежала всю Альхмекку несколько раз. В висках и ушах отчаянно дубасило сердце, глаза расширились до размера абрикоса. Неужели её можно было счесть за шпиона, в её то нищенских лохмотьях?

Стрела воткнулась, и пламя начало медленно окутывать одну из досок, от которой только что оттолкнулась нога ша'алималки. Хаиса не боялась попадания - её полностью поглотил страх от демонического, полыхающего наконечника. Не настигнувшая цель стрела вроде бы осталась позади, но девушка почти ощущала жар магического пламени. Хаиса зачем-то обернулась. На крыше было уже несколько лучников, и красный эльф, будь он проклят, всем раздавал языки трепыхающегося хаоса. Девушка начала задыхаться.

Неужели из-за желания просто насладиться искусством её ждёт сожжение заживо?

Несколько алых цветков взмыли вверх и устремились в погоню за беглецами. Но Хаиса видела лишь горящий дом. Она слышала до боли знакомые вопли из пламени. Опять.

Что-то вцепилось в её руку и дёрнуло обратно в реальность. Юршин изо всех сил тащил за собой трясущуюся подругу. За их спинами крышу усеивали разгорающися стебли.

- Вот же психи! - на ходу выругался сын кузнеца, все так же держа руку Хаисы.

Они спустились с крыши дома и вскоре улизнули по проулкам от пытавшихся их догнать огоньков. Опасность была уже позади, но они продолжали бежать, пока не оказались у дома Юршина.

Хаиса дрожала. Её сердце до сих пор билось быстрее стука вонзавшихся в доски стрел. Представляя себя среди элиты этого города, равной им, внимая все переливы нот, она в миг вернулась в шкуру нищенки, которую такие же ша'алималы готовы поразить стрелами и предать огню.

Юршин тоже испугался, но кроме страха в нём присутствовал и гнев.

- Ну и подонки, эти красноухие! Не, ну ты видела? С миром они приехали, как же! Чуть что, сразу же своё пламя колдуют! Да чтоб они в нём же и сгорели! Хаиса?..

Тёмный полукот увидел, как она всхлипывая спрятала лицо руками. Девушка от дрожи еле стояла на ногах, вся согнулась, сгорбилась. Юршин тут же оказался около неё и обнял так нежно, как только смог.

- Прости меня, - шепнул он, - если бы не я, мы бы спокойно дослушали эту твою музыку, ну и... и ничего этого не случилось бы.

- Пойдём, - еле выговорила Хаиса сквозь слёзы. - Твой отец. Помочь надо.

Она хотела было отодвинуть Юршина, но он обхватил хвостом её талию и прижал к себе ещё сильнее.

- Хаис, ты снова видела родителей?

- Нет, только слышала. Крики.

Снова этот дом, полный огня и смерти. Снова звон в ушах от воплей. Наполненные мукой голоса скрывались за мельтешащей стеной полыхающего безумия. Ещё виднелся и мальчишка-ша'алимал, весь в саже и с едва подпалённым хвостом. Он обнимал маленькую дрожащую девочку той же расы, ещё более чумазую. Она морщилась и закрывала свои ушки.

Сейчас Хаиса стояла почти в той же позе, что и тогда. Только Юршин обнимал её как-то по-другому... Она чувствовала, как её тело невольно желало трястись от судорог, но крепкие кузнечные руки мешали это сделать.

- Слушай, а давай в наказание за мой проступок я прослушаю ну вот вообще все песни, которые ты умеешь играть? – спросил он.

- В наказание? Дурак! - на лице Хаисы проявилась слабая улыбка. Её сердце перестало неистово колотиться в висок и со временем поймало такт сердечного ритма Юршина.

- Ну уж прости, не дано мне понимать хоть что-то в этом. - Юршин тоже начал улыбаться.

Ша'алималка успокоилась, но сын кузнеца всё не хотел её отпускать. После слишком долгих объятий она отпрянула от него. Пока Юршин почему-то смущался, Хаиса взглянула на большую телегу, стоявшую у кузнечного дома. Повозка была доверху забита провизией для отца её друга. Девушка тяжко вздохнула.

- Я точно обещала помочь?

С телегой они повозились до глубокой ночи. Хаиса даже стёрла руки, но не переставала таскать кузнечные материалы. Она не могла отказать. После смерти родителей у неё из близких оставались спасший её Юршин и его отец. Они предлагали ша'алималке-сиротке поселиться у них, однако нельзя сказать, что она с ними жила. Скорее, частенько наведывалась в гости с ночлегом, но иногда её спальной комнатой был воняющий закоулок. Тем не менее, девушка поклялась себе всегда помогать, чем может, этой маленькой семье. Денег Хаиса у них не брала, предпочитая зарабатывать мелочь игрой на чужеземной лютне, украденной на рынке. На любые предложения помощи ша'алималка отвечала отказом, даже когда её одежда походила на половые тряпки, как сейчас. Она не смела брать у них больше, они и так уже многое сделали для неё.

Притащив последний мешок, Хаиса обессиленно свалилась на стоящую рядом кушетку и тут же уснула. Она уже не помнила, как Юршин аккуратно уложил её поудобней и накрыл шёлковой тканью. Утром девушка обнаружит, что в её кошельке, прятавшимся за пазухой, чудесным образом окажется немного больше монет, чем было вчера.

 

***

 

Жаркий диск увеличивался на небе, раскаляя Альхмекку. Но Хаиса очнулась не от жгущих лучей небесного светила, а от удушающего жара кузни. Забавно, как она не проснулась от шума мехов и звона молота по наковальне. У кровати Хаиса увидела простой деревянный табурет, на котором ожидала горячая похлёбка, сырые яйца и чашечка молока. Рядом была записка, гласившая: «Для лучшего музыкального голоса в городе – лучший завтрак».

- Спасибо… - только и смогла прошептать Хаиса, будто недавно принёсший еду Юршин мог услышать.

Поев, Хаиса отправилась в саму кузню. Внутри было ещё жарче, жидкий металл блестел в котлах на трескающем огне. Пугливо обогнув широкий горн, девушка увидела Юршина. Его рубаха была откинута в сторону, сам полукот с молотом в руке создавал новое лезвие, обливаясь потом. В какой-то мере он тоже творец, как и музыканты, подумалось Хаисе. Только не такой изысканный, конечно. Тем не менее, девушка решила отблагодарить за учтивый завтрак, но по-своему.

- А ты знал, что я считаю себя шаиром, а не просто певцом? Между прочим, шаир – свободный поэт, сказитель, - Хаиса делала многозначительные паузы и нарочито взмахивала руками, - исполнитель эпических и романтических дастанов. По легендам, все шаиры – дети джиннов!

Несколько мгновений Юршин бездумно смотрел на подругу, звон от молота теперь звучал только эхом в ушах. Затем его лицо исказилось.

- И вам добрейшего утречка, ваше язвейшество! Извольте, в следующий раз вашим завтраком будет тарелка джинского дерьма! Так сказать, для приближения к истокам, и… и чтоб пелось лучше.

Хаиса рассмеялась, хотя шутка Юршина оказалась, как всегда, глуповатой. А вот тёмный полукот ещё больше помрачнел и, судя по всему, даже обиделся. Девушка решила перевести тему.

- Кому делаешь такой превосходный меч? - спросила она.

- Никому. И это кинжал.

- Какой красивый!

- Да-да...

- И зачем же ты его делаешь?

- Для себя. - сухо ответил Юршин, опустив накалённое лезвие в воду. - Отец ушёл на рынок, работы мне не оставил. Вот я и занял себя полезным делом.

Иногда Хаиса поражалась трудолюбию её друга. Несмотря на то, что он такой же ша'алимал от кончиков усов до хвоста, Юршин почти без опаски работал в кузне. Рядом с огнём. Сейчас Хаиса восхищалась своим товарищем! Вот бы и ей иметь такую же стойкость перед жаром пламени. Юршин даже среди других сородичей выделялся своей выдержкой перед огнём. А на фоне Хаисы его и вовсе можно считать храбрецом.

- Мне тоже пора заняться делом. Сегодня вечером выступление. - ша'алималка достала свой кошелёк. Юршин не подал виду, когда глаза подруги расширились. - А мне казалось, что у меня оставалось меньше... Отлично! - она направилась к выходу. - Юршин, мне пора.

- Постой! - тёмный полукот отбросил все инструменты и полез копошиться в каком-то ящике. Хаиса ахнула, когда Юршин достал и протянул ей покрытый лаком барбет. - Это тебе.

- Юршин, это же... - Хаиса осторожно взяла щипковый инструмент и с благоговением провела пальцами вдоль струн.

- Хоть я и не смыслю ничего в этом, - полукот начал чесать затылок, - но даже мне ясно, что те доски, на которых ты играешь... ну в общем не то это! Надеюсь, эта штука тебе подойдёт.

- Конечно, подойдёт, Юршин! Спасибо тебе огромное! - она не сдержалась и прыгнула на него, сковывая в объятиях.

Собираясь выходить, Хаиса шутливо приговаривала под нос:

- Воистину, я великий шаир! Джины благоволят мне!

Когда она ушла, Юршин пробормотал себе под нос:

- Быть может, не только джины?..

 

***

 

Центральный рынок Альхмекки был огромен, поэтому встреча с отцом Юршина была почти невозможной. Хаиса шла мимо изразцовых колонн, что держали своды куполов песчаного цвета. Свет огненного шара пробивался сквозь почти прозрачные ткани, что тут и там цеплялись от здания к зданию. Количество ярких приправ на прилавках сводило с ума, в ноздрях щекотало.

Народу, по обыкновению, было невыносимо много. Тут и там сновали ша'алималы, периодически попадались представители и других рас. Продавцы яростней всего зазывали чужеземцев, практически пихая им в руки свой товар. В такой узкой паутине улочек, под духотой пекла и постоянного шума легко было заплутать и попросту свалиться в обморок. А далее обнаружить, что ты полностью раздет, а твоя одежда и другие вещи были давно распроданы ушлыми торгашами.

От одной из стен домов неслась какая-то несуразная мелодия, явно пытающаяся выжить. Однако исполнитель был настроен против. Он, совершенно не стараясь, блеял одному ему известную песню. Качество инструмента также говорило о том, что оно способно лишь губить аккорды. Хаиса даже подумала – а не забрать ли всё то, что насыпали горе-певцу в чашу? Она злобно улыбнулась, не увидев там ни одной монеты, даже самой завалящей. Поделом этому неумехе! Недостаточно за ночь сочинить худо-бедно пару песен, разучить аккорды и выбежать на суд народов, горланить своё ничтожное творение. Нужна практика, нужно усердие! А главное - нужна любовь к музыке!

Ловко пробравшись мимо навязчивых продавцов и покупателей-зевак, Хаиса вошла в мир шелков, хамьянов, льняных рубах и парчей. В этом районе всегда казалось просторней. Теперь разноцветные ткани свисали с крыш и из окон, демонстрируя покупателям богатство выбора каждого из домов, над которыми они находились. Неизменным осталось одно - суетливые торговцы со слишком лощёной улыбкой.

Недолго думая, Хаиса выбрала для себя приталенную шёлковую рубаху с открытыми плечами, прозрачный никаб с прорезью для ша'алималских ушей и просторные шаровары, что будут стягиваться перевязью на бёдрах. Вся одежда была в ярко-красных тонах - девушка вскользь подумала, что именно так она начинает свою ментальную борьбу с огнём. Физиология ша'алималов не позволяла надевать обычную обувь на длинные кошачьи ноги, так бы Хаиса взяла и сафьяновые туфли с загнутыми носами, как у джиннов в сказках. Хотя в других легендах эти существа и вовсе имели ниже пояса лишь магическую дымку. Но как тогда она могла быть дитём одного из джиннов, если у них, простите, ниже живота только воздух?

Пока Хаиса расплачивалась за одежду, попутно философствуя на тему телесности сказочных созданий, в центре улицы остановилась рикша с витиеватым изогнутым навесом. Почему-то все начали собираться вокруг неё. Даже торгаш, который только что навязывал Хаисе купить ещё десяток его тряпок, быстро всучил сдачу и помчался в толпу.

Из повозки вышел красный эльф в пёстрых одеяниях. Он провёл взглядом по собравшимся и поприветствовал их. За эльфом из повозки тихонечко выплыла девушка той же расы в одежде гораздо более простой. Тем временем извозчики отпустили оглобли и обступили своего господина, отгоняя толпу.

В руках девушки оказалась флейта. Хаиса удивлённо фыркнула и притормозила одного из торговцев, в спешке бросивших свою палатку:

- Что это за тип?

- Тип? - продавец опешил. – Ты говоришь о Вэй Линге! Он – один из тех, кто принимал участие в подписании мирного договора. Его появление здесь – это великая честь для нас!

Торгаш припустил к прибывшему гостю и уже не смотрел на лицо Хаисы, которая скорчила такую физиономию, будто резко запахло нечистотами.

- Дамы и господа! – раздался голос красного эльфа с ужасным акцентом. – Я прибыть сюда, чтоб узреть все величия этого благородный рынок! Не стоит встречать меня, как лорд, прошу вас! Для меня честь – оказаться тут. Я хотеть приобрести лучший ткань для завтрашнего пира!

После своей речи на местном языке он что-то прошептал эльфийке с флейтой и двинулся вместе со стражей к прилавкам. Эльфийка же отцепилась от всей этой делегации и рассматривала товары с другой стороны улицы в полном одиночестве.

Ай да ша'алималские торговцы! Каждый, кто мог рассыпался в комплиментах Вэй Лингу, незаметно направляя его именно к своему прилавку. Везло тем, кто знал красно-эльфийский, у них контакт с богатым господином налаживался куда лучше.

Складывалось такое ощущение, что абсолютно все на этой улице позабыли свои дела. Им стало крайне важно знать, какую же тряпочку купит даймё. Вэй Линг с улыбкой пытался объяснить, что не стоит заострять внимание на его персоне, но из-за плохого знания языка получалось скверно. Если он действительно желал тихой прогулки по рынку, то его скромность ещё больше приманивала простонародье.

Эльфийка с флейтой, напротив, никого не интересовала. Но, поскольку, из двоих, вылезших из рикши, ВэйЛинг не имел при себе флейты, Хаиса направилась против течения, к девушке.

- Привет! – ша'алималка почти что прокричала это, неистово жестикулируя руками.

Красноухая вздрогнула от неожиданности и недоверчиво оглядела Хаису. Ша'алималка поняла это по-своему и сказала ещё громче:

- Ты меня не понимаешь?!

- О, боги, да не кричи ты так! - выдала эльфийка в недоумении. – Чего ты хочешь?

- А, так значит, понимаешь… - Хаиса потупилась.

- Я знаю множество языков, это не трудно. – красноухая произнесла это как само собой разумеющееся. – В отличие от… моего господина.

- А, я всегда понимала, что музыканты гораздо умнее всяких шишек, скажи? – Хаиса в улыбке открыла рот и указала на флейту. Когда эльфийка вскинула бровь, ша'алималка тут же осознала, какую глупость она только что сказала.

- Не отрицаю, – короткий смешок успокоил Хаису. – Так что тебе нужно?

- Всегда интересно узнать о жизни коллеги по ремеслу, – пробормотала полукошка, не отрывая взгляда от флейты.

- Вот оно что! – эльфийка заулыбалась ещё сильней и виртуозно прокрутила музыкальный инструмент в руке. – Я личный трубадур даймё Вэй Линга. Скрашиваю господину время, когда он хочет расслабиться, отвлечься от военного ремесла, ласкаю его музыкой и… преимущественно музыкой, да. Выступаю для него и других феодалов на пирах.

От каждой фразы красноухой зрачки Хаисы расширялись всё больше. Со стороны ша'алималка выглядела как нетерпеливый ребёнок, выпрашивающий взглядом продолжения истории.

- А можешь сыграть что-нибудь? - зачарованно попросила ша'алималка.

Не было произнесено ни слова о денежном вознаграждении, пока мундштук инструмента плавно подносился к губам эльфийки. Великому музыканту не нужны монеты для того, чтобы начать играть. И ему не нужно играть, чтобы получить монеты. Великий музыкант, чей удел - разливать свои мелодии по стенам богатых залов на пирах высших чинов, легко исполнит свои композиции и для простого народа. Для великого музыканта важно лишь одно - чтобы его слышали и слушали, а кто и из каких сословий - дело десятое.

Когда свирель эльфийки зазвучала, Хаиса поняла, что перед ней действительно великий музыкант.

Плеск переливания нот стал заметен глазу. Из раструба и отверстий для пальцев сочилось синеватое сияние. Оно печально вилось вокруг эльфийки, под стать грустной мелодии, самой грустной, что когда-либо слышала Хаиса. Девушка ощущала тоскливую прохладу, абсолютно позабыв о жарящем пекле. Красная эльфийка рассказывала историю своей жизни, и ша'алималка её понимала. Под шёрсткой Хаисы то и дело проносились мурашки. Магия кружилась, трепыхалась, иногда вздрагивала, подстраиваясь под ударные ноты.

В один миг музыка закончилась.

- Это было... восхитительно. - Хаиса моргнула, на подбородок стекла слезинка.

Красная эльфийка грустно улыбнулась и опустила взгляд вниз. Ша'алималка приблизилась к ней.

- Научи меня. Что это за волшебство? Прошу, научи!

Воистину, эта девушка – великий музыкант, не пожалевший рассказать весьма личную историю. Очень грустную, но потрясающую историю.

- Это не волшебство, это просто музыка. Рада, что тебя так тронуло, но такому учат в любой коллегии бардов. У ша'алималов такого нет?

- Помимо этих заморских... коллегий есть ещё какие-то варианты? - не унималась Хаиса.

- Я училась на это в профессиональных школах, других путей я не знаю, - выговорила эльфийка.

Рядом оказался Вэй Линг и его стража. Хаиса ахнула от неожиданности – оказалось, прошло уже порядочно времени с начала разговора с музыканткой. Красноухий улыбчивый лорд что-то произнёс на своём языке. Эльфийка выполнила поклон, и они вместе двинулись назад к рикше. Уходя, она обернулась и кинула ша'алималке:

- Успехов тебе!

Вэй Линг скрылся в тенях повозки, а стража сложила все накупленные вещи в задней части рикши. Когда несколько солдат взялись за оглобли, делегация тронулась, уплывая с рынка.

Провожающие торговцы не могли нарадоваться оттягивающим карманам и своему уму, способному накручивать цены в три раза. Считая себя самыми богатыми на континенте, они не спеша возвращались к своим прилавкам. Но самое большое богатство сегодня получила одиноко стоящая, почти нищая ша'алималка.

 

 

***

 

Караван-сарай гудел громче обычного. Грохот и хохот стоял такой, словно посетителями было выпито по меньшей мере пара рек вина. Однако на столах гостей находилось не столь много кружек, а винные бочки хозяина таверны оставались почти полными. Владелец отнюдь не бедствовал. Каждый раз, когда по барной стойке в его сторону катились монеты, он протягивал заплатившему маленький конверт из пергамента. Покупатель с довольным видом мгновенно раскрывал обёртку и глядел на тёмно-зелёный жёсткий лепесток. После этого созерцания лист оказывался во рту счастливца.

Хаиса пришла сегодня рано, поэтому успела слегка понаблюдать, как хозяин караван-сарая принимал товар. Трактирщик ей доверял, поэтому процесс был приостановлен лишь тогда, когда девушка всучила ему деньги, а он ей передал листик негин-чая. Ша'алималка потратила все свои монеты, но зато приобрела новую красивую одежду, а теперь ещё и обзавелась замечательной дурман-травой.

И с чего вдруг красные эльфы решили, что это наркотик? Подписали мирный договор и теперь диктуют свои условия. Быть может, полукотам лучше знать, как действует выращиваемый ими негин-чай? Продажа листков не прекратилась, просто стала подпольной. И вряд ли в этот караван-сарай сейчас заглянут красноухие, обычно они ошиваются в местах поэлитней.

Поворочав во рту листик чая, Хаиса после короткой передышки вновь провела по струнам. Почти все посетители одобрительно загудели, лишь один незнакомец в капюшоне сидел недвижимо в самом дальнем углу. Ша'алималка решила всех умаслить знакомой песней. Слушатели нарочито замолкли и наблюдали за ней, когда она запела:

 

Ежели грустен ты и не хватает глотка,

В чашу сахар не сыпь, жизнь не станет сладка,

Не лей яда в душу, не твоё - алкоголь,

Ты шаира послушай: ну и как он поёт?

 

Она остановилась, глядя на толпу.

- Как ты поёшь? - донеслось от куда-то.

- Давай, подруга, скажи нам!

И все замерли в ожидании. Хаиса одобрительно кивнула и продолжила:

 

Взгляд, голос, настрой мой так весел, так пьян,

Но ни эль, ни вино, - ну не то мой дурман,

Табак не утешит, южный сахар жесток,

Красок в жизни, как прежде, даст чая листок!

 

Краем глаза девушка увидела, как кто-то выпрямился, готовый голосить припев, кто-то положил руку на шею ближнему, а кто-то намеревался плясать.

По всему караван-сараю разлилась лавина голосов:

 

Негин-чай, негин-чай, -

Споём мы, мурча!

Негин-чай, негин-чай, -

Мы поём, не фырча!

Ты поверь, брат, речам,

Утечёт вся печаль!

Мы поём по ночам,

лист во рту размягча, -

Негин-чай!

 

После проигрыша, который ша'алималка великолепно исполнила на новом барбете, вся таверна вновь спела припев, ещё более дружно и жизнерадостно. Хаиса с довольным видом оглядела своих слушателей, подавляющее большинство которых являлось полукотами. Старая добрая песня про негин-чай абсолютно всегда будет по нраву почти для любого ша'алимала. Зрачки девушки пульсировали в такт мелодии, что она наигрывала. В голове приятно шумело из-за размякшего листика на языке.

В двери влетел худощавый полукот и, вычислив местоположение музыканта, кинулся к Хаисе.

- Не бренчи! Гореть тебе в пекле, не бренчи, говорю! - шипел ша'алимал. - Стража идёт!

Не успела Хаиса моргнуть, как все плясавшие и певшие уже тихонько сидели по своим столикам, всем своим видом показывая, что они здесь только ради выпивки. Девушка же начала что-то играть, сама не понимая что.

В караван-сарай вошло двое стражников. Эти полукоты недовольно принюхивались, с прищуром оглядывая посетителей. Взгляд одного из солдат остановился на Хаисе. Девушка натянула на себя самый трезвый вид, который только могла. Но её глаза и улыбка были настолько несуразными, что проще было доказать, что вода сухая, а огонь мокрый.

- Балуемся запрещёнными веществами, а? - грозно спросил стражник.

Заговорил хозяин таверны:

- Ради богов, добрый воин, зачем же так осуждать отдыхающий народ? У меня всё законно...

- Помолчи, прохвост! - шикнул второй солдат. – Пол Альхмекки слышит, как вы горланите запрещённые песни.

- Открой-ка рот, шаир. - стражник навис над Хаисой, и ей ничего не оставалось, как выполнить требование.

Завидев лепесток негин-чая на языке, ша'алимал взвыл.

- Это преступление!

Посетители невольно пригнулись. Кто-то быстрее сплёвывал дурь на пол, почти не скрываясь.

- Преступление, - повторил солдат, - чем эта женщина лучше меня, а, трактирщик?

Хозяин караван-сарая с недоумением глядел на воина.

- Почему же вы держите нас за извергов? – заголосил второй. – Мы, значит, стоим в наряде, охраняем ваше веселье, и, пока вы тут кутите, мы должны киснуть от скуки на посту? Дайте нам дурман-чая, да позабористей! Мы же братья, гореть вам в пекле!

Хаиса от удивления так и не закрыла рот. Стражник рядом с ней заговорил, обращаясь ко всем:

- Я скажу вот что: именно мы следим за порядком, а не какие-то там эльфы! Красноухие могут выдумывать и подписывать какие угодно бумажки, но покуда мы, ша'алималы, - стража этого города, то нам решать, что законно, а что нет! Мне кто-нибудь даст наконец негин-чай?

Последнюю фразу он произнёс под рёв толпы. Лишь один незнакомец в капюшоне всё также тихо сидел в углу. Остальные же унесли стражников вихрем в центр зала, желали им успешной службы и чуть ли не поднимали их на руки. Когда восхваление ша'алималских воинов закончилось, и они ушли, Хаиса забренчала простенькую мелодию.

Подступающая ночь постепенно укрывала всю Альхмекку сонным одеялом. Хаиса поняла это, когда народ начал разбредаться по домам. Остались лишь одинокие пьяницы да весьма неприятные личности. К сожалению для девушки, вторые решили проявить к ней нездоровый интерес. Трое полукотов с горящими глазами подплыли к ней. Один из них решил заговорить:

- Эй, кошечка, не желаешь ли продолжить веселье с нами в другом месте?

- Верно, - подхватил другой ша'алимал, - крайне интересно, что ещё умеет эта девица помимо бренчания на лютне.

Хаиса пресно улыбнулась им, мгновенно закинула барбет за спину, и хотела было уйти, но третий полукот схватил её за руку.

- Куда так спешить? Ты же не знаешь дороги, давай мы покажем.

Хозяин караван-сарая, как назло, куда-то запропастился. Девушке могло несказанно повезти, если бы на месте таинственного незнакомца в капюшоне оказался кто-то, кого она знает. Но неизвестный уже покинул таверну, его место пустовало.

В схватившего за руку влетел ша'алималский кулак тёмного окраса. Второй удар Юршин нанёс под дых. Горе-соблазнитель непроизвольно отпустил Хаису, его по инерции повело в сторону.

Девушка опомнилась, только когда её заслонила спина друга. Двое друзей получившего по морде тоже сориентировались не сразу, глядя то на Юршина, то на своего кашляющего товарища.

- Ребят, вы что-то перепутали, - грозно произнёс сын кузнеца. – Убирайтесь!

Все трое напротив зашипели, доставая из карманов какие-то острые железки. Хаиса заметила, как пальцы Юршина загуляли по его пояснице. Наконец рука нащупала клинок за поясом. Кажется, утреннее творение сына кузнеца уже готово к бою. Хаиса ринулась к ближайшему столу и схватила первую попавшуюся бутылку.

- Кажется, вам действительно пора домой, молодёжь! – раздался басистый голос хозяина таверны. Хаиса увидела, как он держал огромный арбалет, наведённый прям в троицу наглецов. На ложе оружия что-то опасно сверкало. Огненный арбалетный борт.

Один из пристававших заговорил с дрожью в голосе:

- Не боишься спалить своё заведение, дедуля?

Трактирщик основательно прицелился, давая понять, что любой последующий вопрос будет последним. Задиры, все как один, устремились к выходу, не решившись хотя бы предупредить Юршина, что они обязательно дождутся его на улице. Они даже не осмелились кинуть гневный взгляд на сына кузнеца. Отморозки в мгновение ока растаяли под прицелом огненного болта, и след их испарился.

Ещё несколько секунд, бесконечно долгих для Хаисы, она смотрела на светящуюся, переливающуюся в огненных красках смерть в руках трактирщика. Лишь когда он опустил своё оружие, девушка решилась поставить пустую бутылку на стол. Получилось не с первого раза.

- Ты нормально? – Юршин снова был тут как тут.

- Д-да. – Хаиса выдохнула. – Слушай, даже если я буду самым богатым шаиром в мире, мне не хватит монет вернуть тебе все долги, что уже накопились. Спасибо.

Она улыбнулась и посмотрела на своего друга.

- Хаиса, дорогуша, - подал голос хозяин караван-сарая. - Я что, так много плачу за твою игру, что есть смысл задерживаться тут допоздна? - он кисло усмехнулся. - Сама же знаешь, ночью здесь только пьянь и мрази. Ступайте-ка домой. - Он взял стёртую тряпку и начал возить ею по стойке.

- Ну что, и снова ко мне? - Юршин игриво ухмыльнулся.

- И снова я у тебя в долгу, - вздохнула Хаиса.

- Ты вернёшь его, если пообещаешь больше не попадать в неприятности. - Он взял её за плечи.

- Обещаю.

Они двинулись к выходу.

- Забавно, - снова заговорил Юршин, - что ты меня не замечала, я же сидел совсем рядом.

- А я думала, ты, весь такой загадочный, сидел в углу, в капюшоне.

- Хаис, завязывай с негин-чаем.

- Тебе не нравится музыка, тебе не нравится негин-чай. Тогда зачем ты тут находился?

Слушая лишь тишину, до Хаисы дошло:

- Ты следил за мной.

- Я думал, сейчас это тебя обрадует. - Юршин виновато чесал затылок.

- Безусловно, я благодарна за сегодня, Юршин. Но ты же не только в этот день следил за мной, верно?

В многоговорящем молчании тёмный полукот первым вышел из караван-сарая. Хаиса последовала за своим заботливым другом.

Незнакомец, сидевший ранее в дальнем углу в таверне, теперь стоял перед ними на улице. Его лицо всё так же загадочно пряталось в тени капюшона. Юршин напрягся, снова нащупывая кинжал. Хаиса же узнала рикшу с витиеватой крышей, которой ранее здесь не было.

Господин Вэй Линг скинул ткань с головы и расправил руки.

- Мы уже с вами встречаться, юная госпожа, - выговорил красный эльф.

- Это кто? - опешив, спросил Юршин.

Хаиса же больше удивлялась не появлению Вэй Линга, а тому, что он её почему-то помнил. Хотя пребывание красного эльфа, да еще и в чине, в ша'алималском караван-сарае так же вызывало интерес. Вэй Линг понял задумчивый взгляд Хаисы верно.

- Когда кожа красный, а уши острый, по неволе собираешь интересующуюся толпа. Я не хотеть повторение ситуации на рынке. Я гость в ваших краях. Не господин. Мне интересно знать ваш обычай, традиции, ваш отдых. Песня про негин-чай... Весьма интересно.

Хаиса напряглась. Юршин нахмурился, сжимая рукоять кинжала до белых костяшек. Однако на сей раз эльфийской стражи нигде не было видно, а за оглобли держались обычные слуги.

- Нет-нет, я не желать вас наказать, - красный эльф вскинул руки, - не господин. Гость.

- Чего тебе надо? – брукнул сын кузнеца.

- Чем мы можем вам служить, милорд? – выкрикнула Хаиса из-за плеча Юршина, пытаясь интонацией сгладить фразу друга.

Вэй Линг улыбнулся.

- Моё счастье быть сегодня здесь, госпожа. – обратился он к Хаисе как к равной. – Я узреть вашу музыка, вашу грация. Вы есть сокровище, алмаз! Вы пылаете, вы – жар… Прошу простить за мой сравнение с огнём. Но вы есть истинный пламя!

- Он, что, объелся южного сахара? – Юршин дёрнул вибриссами.

- Ему… понравилась… моя музыка… - пролепетала Хаиса.

- Ты тоже пригубила сахарочку что ли? – сын кузнеца с возмущённым видом повернулся к подруге и зашептал: - Тут что-то не чисто.

- Госпожа, - вновь подал голос ВэйЛинг, он вряд ли что-то разобрал в шёпоте ша'алималов, - позвольте узнать ваш имя?

- Простите, но этот разговор становится подозрительным, - Юршин ещё отчётливей выступил между Хаисой и эльфом. – Нам пора.

- Тогда я вновь быть господин Вэй Линг, - лорд продолжал улыбаться, он протянул руку. – И я желать знать имя госпожи.

- Хаиса! – девушка выскочила прямо к эльфу.

Она подала ему ладонь. Красный эльф аккуратно прислонил её кисть к своим губам.

- Моё счастье выразить благодарность этим волшебным рукам. Они не просто играть, они творить магия. – он отпустил Хаису. – Я хотеть предложить вам участвовать завтра на пиру. Вы сможете быть бардом. Настоящий менестрель!

Хаиса не верила своим ушам. Вот он, её шанс! Возможность вырваться из обгорелых южных кабаков, караван-сараев и взлететь к роскошным пирам и балам знатных господ. Этот свет славы не будет обжигать вонью нищеты. Северные земли с радостью примут иностранного барда. Молва о её таланте вознесётся над всем миром. Возможность прямо перед ней. Стоит только ещё раз протянуть руку, и вся бедность навсегда останется позади. Вот так просто!

- Что мне нужно делать? - возбуждено спросила девушка.

- Лишь проследовать за мной. Моя госпожа. - красный эльф развернулся и пошёл к рикше.

- Хаис, ты что творишь? - Юршин схватил подругу за руку.

- Ты не понимаешь, это мой шанс! - выпалила девушка. - Возможность наконец-то зажить жизнью, о которой я мечтаю. От такого не отказываются, Юршин.

- Ты обещала мне, вот прям только что. Обещала не впутываться в неприятности!

- Единственная неприятность сейчас - этот разговор!

Хаиса на секунду осеклась, увидев, как у сына кузнеца перехватило дыхание.

- Юршин, я не могу всю жизнь перебиваться крохами, просить у тебя место в доме и миску еды. Я не смогу быть вечной должницей. Не могу быть зависящей от тебя.

Почему она раньше не замечала, какими глазами он на неё смотрит? Нет, ему не нужно возвращение долгов, вечная благодарность и постоянная помощь, хотя все это Хаиса собиралась когда-то вернуть. Ему нужна была она, и ничего больше.

- Мне нужно идти, - произнесла Хаиса.

Юршин ничего не ответил. Он так и остался стоять, даже когда рикша с господином и Хаисой скрылась из виду.

 

***

 

Песнь о Лао Байвонге была почти выучена, лишь последний куплет слегка хромал в памяти. Хаиса почти не обращала внимания, что это полностью красно-эльфийская песня, её волновало лишь качество выступления. Оплошать нельзя.

Для своего очередного пира красные эльфы выбрали старинное здание с долгой историей. Ша'алималские кхалефы ублажали своих остроухих друзей всеми правдами и неправдами, позволяя проводить свои торжества в значимых для полукотов местах.

Хаиса не замечала, как её наряжают в полупрозрачные одеяния и аккуратно вычёсывают, как втирают в шерсть ароматические масла и подкрашивают глаза. Девушка не обращала внимания, что в таких нарядах и раскрасах она больше похожа на продажную девку, нежели на барда. В голове раз за разом прокучивались строчки песни, пальцы перебирали воображаемые струны, а в ушах звенела мелодия, а не голоса суетливых красноухих служанок.

Плывя по коридорам, что разрисованы орнаментом, Хаиса даже не обратила внимания, сколько же здесь айванов. Эти небольшие углубления со свечами в нишах скромно ютились в стенах на протяжении всего прохода, давая раз за разом возможность воздать молитву джинам. Но девушка летела мимо них, словно ветер, чуть ли не задувая огоньки.

Пир сиял всевозможными цветами. Стены, пол, купольный потолок, колонны, даже окна, - все украшено арабесками. Кружева майоликовой посуды сверкала в руках блистательных лордов и леди. Музыканты уже начали исполнять свои произведения, а в перерывах ненавязчиво звучали удары в тайко и бренчание кото.

Хаиса поняла, что именно здесь ей самое место. Да, она не будет свободным сказителем, но девушка почувствовала, как ей всё равно. Сколько счастливых творцов выдавали своё детище на суд господ, получали аплодисменты, признание, ели досыта, пили вместе с господами. Хаиса не будет ша'алималским занюханным шаиром, блуждающим по пустыням, распевая сказания за каплю воды. И плохо ли это? Если такова цена свободного музыканта, то эта свобода ей и даром не нужна.

Кроме Хаисы из ша'алималов здесь присутствовали только стражники. Из музыкантов она была единственной своего рода. Коллеги по ремеслу косо поглядывали на неё, а когда она им смущённо махала, расплываясь в улыбке, они недовольно охали и отводили взгляд. Пусть себе пыжатся! Когда Хаиса споёт эльфийскую песню лучше них самих, она посмотрит, как тогда они будут ёрничать.

Ша'алималка заметила Вэй Линга. Она не видела его с момента приезда сюда. Господин взглянул на неё, а зачем начал что-то говорить на своём языке. Судя по выражению лиц остальных, говорил он о ней. Когда ВэйЛинг закончил, зал загремел в аплодисментах и в миг взоры господ обратились на Хаису.

- Пой, моя госпожа. – услышала она голос Вэй Линга.

Все эти богатые лорды и леди, в подчинении у которых, быть может, целые города, принадлежали ей. Они с упоением ожидали песню от ша'алималки. Хаиса не дрогнула. Менестрель не трясётся перед своими слушателями, иначе что это за менестрель такой? Она ловко перехватила свой барбет и выдала знакомые эльфам ноты. Красноухие воодушевились, готовые слушать одну из самых известных баллад последнего времени. Ша'алималка запела:

 

Звенели мечи среди алых трав,

Догорал, как в печи, угасающий враг,

Ну а завтра в ночи вновь он явится к нам,

И чьё-то дитя закричит, отца отпуская во мрак!
 

Голос Хаисы устремился вместе с аккордами по залу, не быстрее, не медленнее, он шёл с музыкой наравне. В одно мгновение звук дошёл до всех ушей, зрители ахнули. Хаиса продолжила:

 

И так день за днём, год за годом война,

Духи пустынь яро лезут к стенам,

Ждала наш род гибель, рок ждал у ворот,

Но проникших за стены ждал Лао Байвонг!

 

Зазвенели мечи около наших же врат,

Вкус крови горчил, но Байвонг ему рад,

Лао не нужен был чин, ему нужен был враг,

Он топил их в крови, он топил их в слезах!

 

Ша'алималка пела красно-эльфийскую песню так, как должна. Девушка восхваляла тех, кто победил её народ. Теперь друзья триумфаторов наслаждались музыкой в постройке столь древней, что им никогда не понять орнаменты на стенах. Наслаждались так, как и должны. Ша'алималские стражники молчали так, как должны. Всё происходило так, как и должно было происходить.

 

Отец не отмщен, и эльфийский народ

Жаждал новый поход, ведь победа их ждёт,

Там за пыльным барханом ждут ша'алималы,

И готовы их сабли, и глаза кровожадны!

 

Вновь звенели мечи среди пустошей, скал,

Лао вёл гордо мужчин, их огонь так пылал,

И у демонов в миг вдруг исчез злой оскал,

Их огонь раздавил, их огонь растоптал!

 

Хаиса заиграла проигрыш, а эльфийские господа и дамы вспыхнули аплодисментами и радостно загудели, звеня кубками. Но баллада ещё не была закончена.

 

Наконец пришёл мир для обоих народов,

Закатили все пир ради дружбы, свободы,

Но движим Лао местью, не нашлось ей конца,

Путь к цели был вечен, дольше жизни тропа.

 

И опять звенели мечи, но уже просто так,

Не сравнятся с ним палачи, его гнев полыхал,

Для других - без причин, для себя же он прав,

В его тело вонзались мечи, он дошёл до конца.

 

Последний куплет и припев ша'алималка исполнила без экспрессии, с тихой грустью. Её уже никто не слушал. Эльфам важнее услышать о победных походах своих сородичей, чем понять мораль песни. Все славили Лао Байвонга, но никто не хотел видеть, как их легендарному воину ненависть застила глаза. Месть была его мечтой, и ради мечты он шёл до конца.

Хаиса взглянула на одного из ша'алималских стражников. Воин стоял недвижимо, пряча туловище за кожаным панцирем, а лицо за остроконечным колпаком-маской. Но его едва заметно покачивание головой говорило о многом. Да, Хаиса не далеко ушла от того, о ком пела только что. Она тоже ради мечты шла до конца.

Вэй Линг поднялся со своих подушек и подозвал к себе ша'алималку. Хаиса двинулась через весь зал, купаясь в лучах похвалы и восторгов. В толпе она заметила красную эльфийку, с которой общалась на рынке. Та тревожно поглядывала на девушку, и ша'алималка уловила движение губ:

- Держись.

Господин Вэй Линг провёл её в отдалённую комнату.

- Ваш игра прекрасна, госпожа, - прошептал он, разглядывая стены. – Скажите, эти рисунки иметь смысл?

- Несомненно! В нашей вере…

- Мой господин, - перебил её Вэй Линг.

- Несомненно, мой господин, - Хаиса слегка удивилась этому замечанию. Видимо, на улицах Альхмекки он гость, но в домах Альхмекки – всё-таки лорд. – В нашей вере мы не изображаем себя, богов и мир буквально, мы общаемся на языке символов. Один виток на куске стены может иметь в себе посыл целой книги.

Вэй Линг что-то пробубнил на своём наречии. Хаиса увидела, как он развязал пояс своего халата.

- Играть на барбет ты лучше, чем говорить, – сказал он. – Теперь я оценить, как ты играть на мой флейта.

Он повернулся к Хаисе, и она на секунду опешила. Под его халатом не имелось никакой одежды. Вэй Линг игриво улыбался, словно для ша'алималки должно быть честью видеть его гениталии. Раздавшийся хохот явно не входил в планы эльфа.

- Мой господин, вы замёрзли? – сквозь смех выдавила Хаиса.

Вся оставшаяся усмешка вышла с последним выдохом, когда лорд крепко схватил девушку за горло.

- Я поиметь тебя, - шипел он, - а потом резать. Прям как Лао Байвонг. Он рвать на куски таких потаскух как ты!

Сильный удар ноги вынес дверь. Вэй Линг обернулся. На входе в комнату стоял тот самый стражник, с которым Хаиса виделась ранее. Вэй Линг был настолько в ярости, что ругался на своём языке. Он примолк и отпустил ша'алималку, когда воин вытащил из-за пазухи кинжал.

- Где ты украсть этот клинок, наглый обманщик? – прорычал эльф.

- Сам сделал. – брукнул стражник знакомым голосом.

- Где ты взять эти одежды?

- Сам сшил.

- Тебе в них гореть! – заорал ВэйЛинг.

В руке у лорда заколыхал огонь. Не успела Хаиса войти в ступор, как господин метнул пламя в стражника. Голова солдата загорелась, но юркие руки мгновенно скинули колпак на пол. Огонь не успел навредить лицу Юршина. Сын кузнеца метнулся к Вэй Лингу, тот же начал испуганно разбрасываться огненными шарами, что-то вереща.

Хаиса не слышала ни приближающийся топот стражи, ни сцепившихся Юршина и Вэй Линга. Она лишь слушала, как огонь догрызал остатки колпака. Превратив ткань в золу, пламя быстро поедало ковёр и ползло на мебель.

Ша'алималка так страстно горела идеей стать великим музыкантом, что теперь этот огонёк мечты превращался в её погребальный костёр. Она сделала неправильный выбор. Прямо как Лао Байвонг. Не появись здесь тот, кого она предала, Хаиса до конца своих дней осталась бы в рабстве у эльфа огненного цвета.

Но на этот раз она всё сделает верно.

Вэй Линг повалил Юршина, в кистях у эльфа играло пламя. Тёмный полукот держал эльфа за руки. Сын кузнеца был явно сильнее, но вместе с господином на него давил и страх перед огнём.

- О, я видеть, как вы, мрази, бояться огня! – шипел Вэй Линг.

- А ты боишься?

Хаиса ударила эльфа что было силы. От неожиданности лорд повалился в сторону. Трепыхающиеся языки приняли новую пищу с огромной радостью. Ша'алималка смотрела, как горел пламенный эльф, слушала, как кричал огненный господин. Поднявшийся с пола Юршин обхватил Хаису за талию и двинулся к окну. Оценив высоту, тёмный полукот вздохнул и сказал:

- Если мы умрём, то всё, что я хочу сделать перед этим, так это… - он дотронулся до щеки Хаисы и поцеловал.

Не успела Хаиса что-либо мяукнуть, как они прыгнули.

 

***

 

Очнувшись от падения и долго бега, первое, что обнаружила Хаиса, это отсутствие барбета. Она глянула на окно вдалеке, из которого только что выпрыгнула. Из него валил такой плотный дым, что надежды вернуть свой инструмент не было.

- Я подарю тебе новый, - прокряхтел Юршин. – Ты нормально?

- Что это только что было?

- Э-э… Мы спаслись.

- Я не про это. – у Хаисы сердце билось быстрее, чем моргали глаза Юршина.

-Э-э… - он неловко почесал затылок, а затем подошёл ближе к Хаисе и обнял её. – Чтоб мне сгореть, Хаиса! А кто мне говорил про шаиров, детей джинов? Я хоть и не смыслю в этой твоей музыке ничего, но плясать под свистульку эльфа… - сын кузнеца поперхнулся от того, как это двояко звучало, - в общем, это явно не то, о чём ты мечтала.

- А ты прям знаешь, о чём я мечтаю? – с задорной улыбкой спросила Хаиса.

- Э-э… Ну во-первых, сыграть все песни, которые тебе известны, мне в наказание. Я же такой пир испортил.

- Дурак!

Хаиса сжалась в объятиях сына кузнеца, пряча нос. От Юршина исходил такой жар, что можно сгореть. Но это тепло никогда не поранит, не обожжёт. Теперь она это знала.

- У меня нет инструмента, чтоб играть.

- Ничего, ты и без своей музыки прекрасна.

Хаиса соприкоснулась носами с Юршином. Она ощущала, как у него так же гудело в груди. Теперь девушка знала, какую первую песнь она придумает в качестве свободного ша'алималского шаира.