«Я тот, кто читает вопросы во взглядах,   Могу научить, но оно ль тебе надо?»     Кошка Сашка «Вода и огонь»

Новости ада. Декабрь. 1055г. до н. э. по Юлианскому календарю мира

Мы, грешники и работники Ада, рады приветствовать нового руководителя, Наиковарнейшего, Наиумнейшего, Самого Сильного из Самых Сильных, Наихитрейшего из нас – Господина Люцифера!

Дьявол был свергнут, побеждён и заточён в глубинах нашего родного и теплого Ада! Мудрейший Правитель Люцифер милостиво взял власть и заботу над нами! Он – единственный чёрт в истории, что смог одолеть Неодолимый Адский Огонь, выбраться из не остужаемой лавы! Только он и сможет привести нас к Победе! Радуйтесь, грешники и работники Ада! Мы на пороге новой эпохи! Ад обретёт величие, о котором мы не могли и мечтать под властью Дьявола! Да здравствует Люцифер!

 

1829г. Личные апартаменты Люцифера.

Женщина, с которой я провёл последние триста лет, совершенно перестала меня интересовать.

Я понял это, открыв глаза и глянув в камин — один из проводников адского пламени в мои апартаменты. До того, как я уснул, мы провели с ней несколько часов в этом нестерпимо горячем пламени, пытаясь хоть как-то разнообразить повседневный секс.

Да, Демоны так развлекаются, да, боль тоже интересное ощущение. Когда живёшь вечно, начинаешь мыслить широко. Мало кто из живущих в Мире добровольно войдёт в огонь. В обыкновенный, может, чуть больше обычного, костерок, на котором церковники сжигали ведьм (вряд ли они догадывались тогда, что на самом деле гореть будут они). Такой костёр жжёт тело и очень быстро приносит забвение. В Адском пламени несколько иначе.

Оно жжёт душу. Всегда. Но сжечь душу невозможно. В этом-то и весь ужас – в ощущении беспрерывной кульминации, боль не стихает, сознание не мутнеет, душа не может покинуть сжигаемый объект. Смириться в состоянии кульминации тяжело, наверное, так же тяжело, как контролировать гладкую мускулатуру. Я говорю о том, чтобы остановить сердце.

Сравнение не полностью, но хоть как-то отражает суть процесса горения. Бесконечное стремление остановить сердце… на бегу. Не плачьте, у вас есть вечность. Правда, надежды нет.

Я как-то провёл тысячелетие в кабинете, заполненном лавой, теперь огонь меня не пугает. Я вышел, когда приручил агонию. Это была борьба за выживание, а не поиск разнообразия.

Люси, милая Люси. Она хотела это испытать. До чего же надо дойти, чтобы шагнуть туда добровольно?

Прекрасная, умная, чертовски терпеливая и невыносимо упрямая мадмуазель. Бывшая ведьма, бывшая грешница, бывшая чертовка, а ныне — самая главная леди Ада. Дьяволица — так называл бы её Дьявол.

Это, наверное, единственное, что я не могу сделать для неё.

Обычно я разрывал отношения спокойно, не оглядываясь на время, проведённое вместе. Любое число, разделённое на бесконечность, в пределе даёт ноль. А я давно уже сбился со счёта. Ну, не совсем, конечно, а частично: помню, какое число стоит поставить в числитель, но затрудняюсь с ответом на такой простой вопрос, как «что же стоит в знаменателе?».

Впрочем, не стоит лезть в дебри математики…

Люси… да, точно. Я просто не мог её бросить, потому что… сложно сказать почему. Любил? Нет, любить мы не умеем. Боялся? Нет, даже если у неё получиться меня уничтожить, я смирюсь с неизбежным. Это вечное существование мне порядком надоело. Ревновал? Да к кому, простите, здесь ревновать? Совершенно очевидно, что в этом местечке я — лучший. А других мест таким женщинам не предлагают. Эта девушка даже ни разу не раскаялась — ни в Мире, ни в Аду.  Жалел? Ну это уж самому смешно. К Дьяволу эту жалость! Жалеть мы умеем ещё меньше, чем любить.

Не стоит думать, что у нас всё так просто. Абсолюта не существует даже здесь.  Я думал над этой проблемой много лет, не занимаясь другими делами. Самое смешное, что решил-то уж слишком по-человечески — ничего не менять, подождать ещё хотя бы пару сотен лет, а там…

Отдал всё во власть времени, как Истинный сын вечности.

 

2001г. Адская канцелярия.

Здесь я оказался исключительно с одной целью — избавиться от тягучего и скучного времени. Роковая ошибка Дьявола — отдать все дела подчинённым — пол вечности назад помогла мне добиться нынешнего положения. Теперь Дьявол здесь я, а не он.

Бесконечные стопки проклятий компактно расположились на рабочем столе: сколько не читай этих бумажек, стопки ни на микрон не уменьшаются. И это ещё спасибо Куцему! Раньше, при Дьяволе, они занимали одну из немногих бесконечных комнат, откуда приходилась извлекать их порциями. Даже Сизиф не желал бы работать в таких условиях.

Первая стопка — послания без особой смысловой нагрузки, вторая — негативизм и реформаторство Ада. Люди вечно суют свой нос туда, куда не надо. И пусть, частенько это помогает нашим архитекторам: одно послание на миллион содержит вполне здравые идеи. Третья стопка — просьбы, запросы и прочая конкретика.

Разбор почты последние сто лет делал Куц, а теперь и я решил провести несколько незабываемых лет за адской работой.

«Я хочу большие сиськи! Половину вселенной и душу за сиськи!»

Молодец, девочка! Была бы у тебя половина вселенной, был бы пятый размер…

Я положил руку на послание и сосредоточился. Тринадцать лет, и такие просьбы к Дьяволу. Подождала бы хоть… Хорошей, прочной души у этой девушки не наблюдалось. Платить нечем, а туда же…

Отклонить.

Я кинул письмо в мусоропровод, ведущий в адское пламя.

«Слушай, ты! Верни мою…»

Ну нет. Прошло время— никого не возвращаем уже семь веков как. Опоздал.

Отклонить!

«Верни сына, забери, что хочешь!»

Почему не к Богу?

Отклонить!

«Говорят, вылечить это невозможно. Говорят, что мы должны платить. Я готов заплатить, но только не ею….»

Так. Кто ты? Ого… значит… А, пусть живёт твоя ненаглядная, только некоторые твои активы в других руках послужат гораздо лучше...

Удовлетворить!

Работа завертелась, закрутилась. За три дня я удовлетворил с полсотни просьб, и в итоге путём нехитрых манипуляций стал обладателем деревни «Нижние Васюки», новорожденных трёх роддомов Новгорода, 12ю душами излечившихся больных из Нью-Йорка, а также неожиданно сильной душой доярки Дуни. Дунечка — лучшее приобретение, остальное — так, мелочи.

«Послушай, дорогой, просто выслушай меня, раз никто другой не хочет слушать…

Ага, сейчас, подпрыгну только.

Откло…

Я знаю, чувствую, ты просто сидишь, уставший и злой на весь этот мир, читаешь чужие письма.

Так… не, это надо до конца…

А у тебя ведь есть и свои проблемы — не могут же черти вечно думать только о победе тьмы. И не может сам Дьявол слышать всех. Да и Бог… я сомневаюсь, что может. Вы же не противодействие на самом деле. Отвергнутые, выброшенные ангелы; те, кого вышвырнул Бог, и те, кто пожелал уйти сам, предпочтя отвергнутых братьев вечному раю.

Интересно…

— Куууц! Эй! Кууууц! — мой голос разнёсся по всем закоулочкам ада.

— Слушаю, Люц, — дверь канцелярии распахнулась, и мой ближайший товарищ нарушил тягостное уединение.

— У меня тут несколько вопросов по проклятьям… — я не знал, с какой стороны подступиться, чтобы не показывать ему это проклятие.

— Да, конечно, Люц, я тут немного модернизировал работу, но ты не хотел вдаваться в детали…

— Где все письма с пожеланием сдохнуть? Ни одного за последние три дня!

— Они теперь уничтожаются автоматически. Я позаимствовал это изобретение в мире. У них недавно всеобщая сеть появилась, а в ней они могут заводить личные почтовые ящики, нематериальные…

— Я знаю, что такое интернет и мыло. В конце концов, моей вечности хватает на изучение нового.

— Спам. Эти проклятия не более, чем просто спам. А я взял на себя труд создать устройство, которое его распознаёт и уничтожает. С того времени наша работа стала куда как более эффективна.

— Ты сам разбираешь почту?

— Около 80%, но всю статистику по проклятиям я могу тотчас же извлечь из анализатора.

— Ого. Проверим, — я, кажется, подобрал верный подход.

— Я рад, что ты заинтересовался моими изобретениями, так что — с превеликой радостью, — мой бесхвостый товарищ радостно потёр друг о друга маленькие ладошки.

— Сколько пожеланий моей смерти пришло за последние пять минут?

— 317 тысяч вам, 400 тысяч для Дьявола, порядка 150 тысяч всем чертям, причём 150 вариаций смерти, перечислить все?

— Скажи парочку забавных.

— Они все стары, как мир, — Куц ненадолго задумался — варить самих себя в своих котлах — 12 159, сдохнуть от ужаса, когда отправитель попадёт к нам — 3 412, превратиться в блох и попасть в рай, где нам предстоит скончаться от невыносимой радости бытия — одно.

— Надо же, какой оригинал! — Восхитился я — А сколько таких посланий за последние десять лет?

— Ты про оригинальное? Хм… 112.

— Отлично. А есть ли такие послания, где люди действительно угадывают истинные взаимоотношения рая с адом?

— Бывают.

— За последние сутки — сколько?

— Ни одного.

— А за год?

— Тоже

— А за сто лет?

— 43.

— Да… а что с душами отправителей? Или это твой анализатор видеть не способен?

— 41 в аду, 7 стали служащими, 5 архитекторами.

— Остальные две?

— Одна жива, об одной нет информации.

— Значит, кто-то всё же предпочёл Бога, зная правду.

— Он не хуже нас с тобой, Люц. И его прекрасно можно понять…

— Да, конечно. Ты можешь идти.

Ни одного, значит? Ах, ну да, я ж его ещё не дочитал…

«То есть вы— не есть абсолютная тьма. Значит, возможно, поймёте меня.

Я не знаю, что делать со временем, отпущенным мне. Его попросту больше некуда употребить. Сложно жить, зная, чего стоит эта жизнь, и что ждёт нас дальше. А ведь мне абсолютно не в чем каяться, я всё сделала сама и ни секунды не жалею, что так вышло. И ты, чёрт, не будешь меня жалеть, поэтому и слышишь сейчас эти слова ты, а не Бог. А, может быть, не слышишь, а читаешь. У меня красивый почерк?  Не важно, это всё пустое. Мне нечего просить у тебя, я лишь отнимаю время. Прости, что побеспокоила»

Я медленно, с каким-то трепетом положил руку на проклятие. Почему нам надо называть эти бумажки проклятьями? Ведь тут бывают и откровенные комплименты. А есть проклятия, пронизанные уважением или даже пониманием… как это. Однако если послание направлено в Ад — это проклятие, если в Рай — молитва. Ну к Дьяволу вашу логику, господа.

Она не просила, ни о чём не просила…

Прекрасная девушка 25ти лет, черты лица красивы, но как-то грубы. Её тело прекрасно, но она старательно прячет это, двигаясь так, что заметить очарование просто невозможно. Её жизнь — разочарование, боль и безысходность. Её душа… нет, человеческое изобретение под названием «язык» слишком бедно, чтобы описать ЭТО…

Не большая, не сильная, не страшная, не безгрешная — в меру полная и в меру пустая. Вроде бы ничего, но стоит глянуть…

И она… нет — Она ничего не попросила? Теперь я должен кинуть это письмо, позволив ему раствориться в адском пламени без следа?

Письмо я спрятал, так и не поставив на нём пометки. Вторая вещь за вечность, которую я захотел сохранить.

 

2001г. Ноябрь, середина ночи. Страна Россия.

«Все, что не клеится, первой бросаю,   К одним бегу, от других убегаю»     Кошка Сашка «вода и огонь»

Вот так это получается — я поймала себя на том, что баюкаю правую руку, прижимая её к груди — глупо и неожиданно, не так ли?  О, Господи! Хотя нет, к чёрту! Сама дура, сама виновата.

Первое, что я сделала — это вытерла стену влажными салфетками. Последнее время стойкое нежелание оставлять свою кровь где бы то ни было преследовало меня. Глупо? Ну и пусть. Пройдёт со временем.

Улица была пуста, как и всегда в этот час. Впрочем, это был скорее плюс, чем минус.

О, Дьявол, послушай, дорогой, просто выслушай меня, раз никто другой не хочет слушать…

 

2002г. Адская канцелярия.

— Люцифер! Ваше превосходительство!

Я очутился около двери мгновенно, видимо, недавнее письмо заставило меня поволноваться.

— Куц, проблемы?

— Нет, тебе забавное проклятье. Ты как раз в прошлый свой визит интересовался такими.

Почерк был до боли знаком, и я, читая строки, так похожие на вчерашние, впервые задумался над тем, почему проклятия написаны разным почерком. Люди ведь облекают их в слова, а не пишут. К тому же, лист проклятья нематериален: его можно прочесть, переслать, положить, но он без следа сгорает в адском пламени, когда как любое материальное оставляет пепел, который приходиться выметать, а души в нём вообще не горят.

Я сунул правую руку в камин, читая её проклятие.

— Люц, ау! — Куцый положил мне на плечо сухую тонкую ладошку, — Ты чего?

— Ты давно был в Мире, Куц?

— Я ходил туда, пока ты не наложил на меня запрет, если помнишь.

— Ты меня вынудил! Как можно вообще проиграть свой хвост безвозвратно?  Я столько раз возвращал тебе твоё имущество, пока не понял, что это бесполезно. Сегодня хвост, завтра — рога, копыта. А послезавтра Ад человеку проиграешь?

— Люц, я не виноват, что этот умник попал в Рай! Для меня это загадка — он же игрок!

— Ты слишком наивен, Куц. Это, прежде всего, человек. Он не хотел играть, а бросить не мог. Слабая воля, знаешь? Тем не менее искренне каялся каждый раз. И в тот раз успел покаяться.

— Да понял, я, понял. А что тебе на земле, Люц?

— Хочу посмотреть эту девушку.

— Люц, ты что? Положи руку на письмо. Хотя ты же клал только что… Понравилось, сделай это ещё. Зачем тебе в мир? Мы там даже не способны видеть души и вынуждены довольствоваться только человеческими чувствами.

— А если я… — врать существу, с которым общаешься второе тысячелетие, было очень непросто — хочу её?

— Дождись. Ей, видимо недолго осталось. Спать с человеком не очень-то весело, знаешь…

— Почему?

— Они хрупки, как фарфоровые вазы. Дашь волю своей страсти — убьёшь её, а если будешь сдерживать себя — тоже ничего толкового. К тому же это сложно — ломать свою сущность.

— Тебе что, жалко её? — несмотря на желание увидеть эту девушку вживую, я удивился ноткам сожаления в голосе товарища.

— Нет, конечно. Когда ты последний раз был в Мире, Люц?

— Через несколько лет после сотворения. А что?

— Ты ни разу не был там чёртом? Ни единого разу?!  А теперь хочешь пойти?

— Да. Что с этого? — я уже понял, что прокололся.

— А то, что я беспокоюсь о самочувствии моего дорогого товарища. Это тебе её жалко, Люц.

— Ладно, убедил. Подожду, — я встал с кресла и вышел, всё же сказав через дверь — Если она ещё раз обратиться, дай почитать.

Куцый ещё раз внимательно прочитал проклятие, и, не найдя там ни одной просьбы, бросил в мусор.

—Отклонить, — запоздало прозвучал его едва слышный шепот.

 

2004г. Поздняя осень. Мир. Страна Россия.

О великие, Господь и Дьявол, мне начинает казаться, что вы издеваетесь надо мной! Как хорошо, что я осознаю всю глупость своих мыслей. Другой человек на моём месте давно бы уже перестал верить. Как жаль, что я откуда-то черпаю не просто веру, а уверенность в вашем существовании. Наконец-то мне есть, что попросить у вас. Правда, боюсь, вы попросту не сможете исполнить мою просьбу. Сделайте же что-нибудь! Я не могу больше так жить. Мне не важно, что измениться, главное — не чувствовать этот мир, не чувствовать этой боли — нет, не физической —  душевной…

Это глупо, конечно, обращаться со своими мыслями к Дьяволу или Богу, но не осталось на свете Человека, которому можно доверить их. Пускай даже в воображении проговорить, обращаясь к нему.

Я энергично тряхнула головой. Какие глупости порой лезут в меня. И ведь не вытряхнешь так просто. Присев на лавочку, я толстым слоем нанесла на шелушащиеся руки мазь от дерматита — если я хочу сохранить работу, то руки надо беречь.

Беречь руки, сохранить работу… ха…

 

2004г. День тот же. Адская канцелярия.

—Сэр! Вам тут проклятие пришло, — выговорил Куц условную фразу.

Я молча взял у него лист и нетерпеливо пробежался глазами по строчкам.

«Мне начинает казаться, что вы издеваетесь надо мной! Как хорошо, что я осознаю всю глупость своих мыслей. Другой человек на моём месте давно бы уже перестал верить. Как жаль, что я откуда-то черпаю не просто веру, а уверенность в вашем существовании. Наконец-то мне есть, что попросить у вас. Правда, боюсь, вы попросту не сможете исполнить мою просьбу. Сделайте же что-нибудь! Я не могу больше так…»

Отклонить!

Я кинул письмо в мусоропровод, не дочитав.

—Люц! Там была просьба. Шанс получить весьма неплохую душу!

— О чём ты, Куц? Она и так наша. К тому же мы не можем сделать «что-нибудь» …

— Ну ты и…

—Да хрен с ней, Куц!

— Хрен так хрен, хорошо, что не Дьявол. Я могу больше не предупреждать тебя о её посланиях?

— Дьявола нет. И забудь.

– Между прочим, мы могли бы убить её, – сообщил Куцый закрытой двери. Люцифер вполне мог бы услышать его, находясь в любом уголке Ада, но фраза так и не достигла его ушей – Хозяин Ада не пожелал услышать.

 

2004г. Несколько часов спустя. Личные апартаменты Люцифера.

Прости, Люси, прости, девочка из мира. Такой вот я … Люцифер. Девочка из мира. Нина. Её зовут Нина.

Я крепко зажмурился, представив требуемый облик. Это было совсем несложно сделать: девочка из ми… Нина имела неплохое воображение, так что выбрать образ из её души было несложно. «Нина, запомни, Нина» — сказал я самому себе, чувствуя, что растворяюсь.

 

 

2004г. Пару секунд спустя. Мир. Страна Россия. Парк.

«Звонкие приступы нервного смеха,   Глупый, ты видишь во мне человека   Впрочем, ты можешь спокойно касаться   Я не посмею обжечь твоих пальцев.»     Кошка Сашка «Вода и огонь»

Мир перед глазами был украшен множеством ярких точек. Я моргнул и удивлённо заметил, что реальность здорово изменилась с момента моего последнего посещения Мира. С непривычки кружилась голова.

Как же тут холодно и свежо. Просто невозможно. И это тело…

К чему у нас такое странное ощущение в груди? И сильное головокружение? Я же вроде создавал здоровое тело…

Ах ты ж… Дышать! Надо дышать.

Я закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пока рефлекс у нового тела не заработал сам, после чего открыл глаза. Не так-то уж изменилась эта реальность…

Помехи, видимо, были следствием кислородного голодания.

Ну вот и отлично, теперь можно искать Девушку из… Нину. Искать Нину.  Невидимая нитка от несуществующего проклятия могла показать её мне.

Я, презирая асфальтированные дороги, пошел по тропинке, прокладывая себе кратчайший путь к ней.  Тропинок было более чем достаточно. Такова уж человеческая природа — не любят люди прямых линий. Почему-то у них традиционно считается, что мы не можем преодолеть такую пустяковую преграду. Глупости! С появлением Куца в аду было сделано множество преобразований.

А вот и она. «Руку на листок положи» — так ты говорил, Куц? Ну, клади, сколько хочешь, только это всё пустое.

— Девушка… Девушка! — окликнул я её — вы перчатку потеряли.

Конечно, обе перчатки были на ней, что не помешало ей обернуться и посмотреть мне в глаза.

—Нина, — прошептала она — я не теряла.

— Я знаю, — я слегка улыбнулся — Нина, позвольте, мы прогуляемся вместе?

— Я думаю, вам девушки редко отказывают, — она так и не опустила взгляда, с удовольствием ныряя в запретный омут.

— Никогда, — отчего-то мне хотелось разорвать контакт и исчезнуть.

Пусть думает, что это ей померещилось. Пусть направит мне ещё пару десятков просьб и живёт себе дальше. Пусть будет всё, что угодно, лишь бы вырваться и никогда не видеть её глаз, её души.

Куцый назвал процесс считывания информации с проклятия прикосновением. Очень правильно назвал, кстати, оно и есть всего лишь прикосновение. Не столько к нематериальному листу, сколько прикосновение к человеку — то, что позволяет глянуть, пролистать, но не прочесть ни строчки.  Так вот, сейчас я именно читал, залпом, взахлёб.  Хотелось бросить на середине, не читать дальше, но не получалось.

Куцый говорил, что мы не можем видеть души, находясь в Мире?

— И я не могу. Меня так давно не замечают, — неожиданно призналась она — Как вас зовут, спаситель?

Я, кажется, не совладал с телом и вздрогнул. Спаситель…

— Люцифер. Просто Люц.

— Люцифер?! — её брови стремительно приподнялись.

— Да. Забавно, правда? Люцифер-спаситель.

— И о чём только думали люди, давшие вам имя?

— Не знаю. Мне не дано проникнуть в их мысли, — и это была полная правда. Нам действительно не дано читать мысли людей, в нашей власти лишь их желания.

— В любом случае, они не правы. Вы — прекрасный и очень чуткий человек.

«Ни одного верного слова. Не прекрасный, не чуткий, не человек»

— Такое мнение после пяти минут знакомства? — я аккуратно взял её за руку, но, судя по тому, как она вздрогнула, моё прикосновение было не настолько мягким, насколько я этого желал.

— Обычно люди делают то, чего от них ждут другие. Мы очень боимся стороннего мнения, а вы — не такой. Вам плевать, — она слегка потянула меня вперёд, и я послушно пошёл за ней, — хотя, может быть, я ошибаюсь, и вас тоже можно обмануть.

— Попробуйте…

«Врать чёрту так же бесполезно, как и ангелу. Откуда только берутся такие самонадеянные! Хотя она же не знает, кто перед ней»

— Я не буду. По вам видно, что вы не приемлите ложь.

— Я часто вру.

— Но не терпите слушать ложь, ведь так?

— Вы просто чудо, девушка, — чуть было не сказал «из мира», — Нина, вы чудо.

— Откуда вам знать это после пятиминутного знакомства?

— Десятиминутного. Но мне показалось, что я знаю вас дольше, гораздо дольше.

—И почему же я — чудо? — она улыбнулась, на секунду поймав мой взгляд.

— Вы знаете правду и уверены в ней. Таких людей очень мало, — мне понравилось с ней говорить почти честно, и я не выдержал и добавил — Из всех людей, с которыми я общался, только вы знали правду.

— Да? Ну тогда мне жаль вас. Немногие, видимо, могут понять то, что вы чувствуете.

— Боюсь, и вы не сможете. Никто не сможет.

«Наивная девочка пытается понять Люцифера. Как это… глупо? Нет, трогательно. Обычно они проклинают»

— Я не стану утверждать, что мне это удастся, но я попытаюсь, если позволите. Зайдите на чашечку чая, раз уж решили проводить меня.

— Я позволю. Надеюсь, у вас есть хороший чай?

—Да. «Ахмат» устроит?

Я не смог припомнить этого сорта, но на всякий случай кивнул с пониманием.

— Вот моя скромная квартирка, заходите, пожалуйста.

Я вздохнул с облегчением — у людей до сих пор сохранился этот ритуал. Без предложения войти, мне было бы затруднительно попасть внутрь.

Квартира была ужасна. Нет, относительно чистая и просторная, но с каким-то пренебрежением к жизни — как будто бы не жилой дом, а аптека или магазин.

Девушка прошла мимо меня и зажгла свет, что позволило мне разглядеть несколько занятных деталей: сигаретные окурки в керамической кружке, щедро присыпанные сахаром; слой пыли на подоконнике; Несколько царапин на обоях…

Я принюхался: пахло старой кровью и болью. Понятно, почему люди избегают её: они не чувствуют этот запах, но подсознательно улавливают отрицательную энергию, идущую от дев.. от Нины.

— Ваш чай, — она поставила передо мной чашку с ароматным напитком.

«Неужели труха в пакетике теперь считается хорошим чаем?»

— Да, спасибо, — я встал, поймав её взгляд. Она хотела, она просила, нет, просто умоляла. Как я мог ей отказать?

Я наклонился к ней и коснулся её губ, боясь сделать что-то большее, задуматься, отвлечься, представить Люси и сжать её в крепких объятиях. Она же считала меня человеком и совсем не боялась, поэтому тут же прижалась ко мне вплотную и смело провела языком между моих губ, приглашая к нормальному поцелую. И я ответил на поцелуй и положил руки ей на талию.

Это было дьявольски сложно — целовать человеческую женщину. Она, сходя с ума от страсти, целовала меня жадно и грубо, слегка прикусывая мои губы. Я же не мог себе этого позволить, просто не мог сорваться. Всё, что мне оставалось — отвечать нежностью и мягкостью на её сумасшедшую страсть. Невыносимо хотелось сорвать с неё одежду и швырнуть на кровать, придавив собой, но я не мог этого сделать.

Глупости, мог, конечно, но тогда бы убил её. Стоит хоть на минуту перестать держать силу внутри, как тут же в моих объятиях окажется труп.

Я с трудом оторвался от её губ и поцеловал нежную шею, стараясь не дышать. Вдыхать её запах и оставаться сосредоточенным просто невозможно.

«Только губами и языком, языком и губами. Не вздумай укусить её, Люц. Не вздумай. Не смей, прекрати»

Воздуха не хватило, и я с наслаждением глубоко вдохнул. Жалобно хрустнула пуговица её блузки, превращаясь в невесомую пыль под моими пальцами, затем вторая, третья... Четвёртую и пятую я сумел расстегнуть.

Эта победа над пуговицами принесла бы куда как больше радости, если бы я снял с Нины блузку целиком, а не кусками — тонкая ткань попросту разошлась как истлевший бумажный листок. Ладно, пока всё нормально, теперь брюки…

Я замер, почувствовав на груди её ладони — она не ласкала, она отталкивала. «Неужели это возможно?» — мелькнула странная для чёрта мысль, а, спустя несколько секунд, её слова, как подтверждение:

— Нет, стой, прекрати, — шёпот девушки, задыхающейся от страсти, — на самом деле не надо…

«Ни одна смертная не сможет отказать нам» — так было написано в справочных руководствах, созданных чертями, живущими в мире.

Я стоял рядом с ней, не шевелясь, удивлённый и … разочарованный? Нет, наоборот, я в ней не разочаровался, я ещё больше поверил в Нину. Мне даже нисколечко не хотелось знать причину отказа, самого факта было более чем достаточно. Чудо, насколько сильная и правильная девочка. Слёзы в удивительно красивых глазах, боль — тщательно спрятанная глубоко внутри. Если бы я не был таким, как есть, никогда бы не понял, что за этой искусно сотворённой маской прячутся самые сильные чувства и самые умные мысли.

— Я сказала, что не попытаюсь тебя обмануть. И дважды обманула, — она всхлипнула — у меня ВИЧ, а я чуть было не… прости меня. Я не хотела этого.

— Хотела, — я улыбнулся ей как можно теплее — я умею видеть то, чего хочет человек.

— Я хотела с тобой переспать, но не заразить тебя, — она нисколько не обиделась на мою игру словами.

— Мне это не грозит, — опять правда, в которую сложно поверить. Это тело, конечно, с радостью подхватит болезнь, как и любое другое человеческое тело, однако существовать мне в нём не так уж долго. Впрочем, для неё можно обосновать и по-другому, — к тому же, существуют презервативы.

— Это ненадёжно. Я бы не хотела рисковать тобой.

— Спустя час после знакомства?

— Я знаю тебя намного дольше. И мне не кажется, я уверена. Ты приходил ко мне во сне.

«Она сказала «приходил ко мне во сне?»

— Что? – на секунду мне показалось, что это ангел играет со мной. Такое случалось в мире за вечность многие тысячи раз: встречались ангел и чёрт, начинался роман, при том, роман заведомо обречённый. Никакого дальнейшего развития отношений и «вечности вместе», вернее, ограниченного периода вечности. Краткие встречи в Мире, не более того. И игра в шпионов, конечно. И запретная любовь… – Я приходил к тебе?

— Мне снился ты, – она мечтательно улыбнулась, – ты держал меня за руку и гладил по голове… и улыбался… Знаешь, я пишу иногда в уме письма к высшей силе. Вечером написала, и мне приснился ты.

Может ли человек почувствовать Прикосновение?

Люди могут видеть душу. Немногие люди могут видеть её… детальнее. Ангел может видеть душу, но не может послать Проклятие. И ангел не смог бы разглядеть его под маской человека в Мире. Лишь только Бог мог…

— Ты, часом, не посланник Дьявола? – спросила она деловым, будничным тоном и тут же засмеялась, как будто опомнилась. Отсмеявшись, торопливо затараторила, оправдываясь — я бы сказала посланник Бога, но тебя же зовут Люцифер. Это ведь мало похоже на имя посланника Бога, иначе бы я непременно спросила бы не посланник ли ты…

— Не поминай в суе, – на самом деле не имеет значения как часто она говорит «Бог», если за этим не стоит молитва, меня просто раздражало то, как легко и непринуждённо она вторит моим мыслям. В Мире. Здесь никто не смог бы их прочитать. Только Бог.

Не поминай в суе.

Не знаю, как это получилось, но в следующее мгновение я нарушил все мыслимые и не мыслимые правила. Не то что бы кто-то смог наказать меня за это. Я и так наказан, я же чёрт. Просто существует же Порядок – то, что течёт уже вечность своим чередом, так или иначе. Это не запреты в строгом смысле слова, это просто Правила Мироздания, которые на моей памяти (а память моя – вечность), не нарушались.

Я взял её с собой в Ад. Схватил душу, и, испепелив наши тела, забрал её с единственной эгоистичной целью – насладиться этой непередаваемой, волшебной по своей красоте душой. Нет, не просто душой – насладиться ею. Этой женщиной.

 

2005г. Март. Мир. Страна Россия. Квартира Нины.

Я проснулась утром, на полу собственной квартиры. Шея затекла, и позвонки безбожно ныли, руки и ноги слушались с трудом, как будто тело заново привыкало к жизни после долгого сна на холодном полу.

От сна оставались лишь обрывки, стремительно растворяющиеся с каждой секундой, как кубик сахара в чае.

«Как свести с ума енота-полоскуна? Просто кормите его быстрорастворимым сахаром!» – неожиданно вспомнился глупый анекдот.

— Как свести с ума человека? – Я смотрела наверх, хоть и обращалась к Дьяволу – Просто дарите ему быстрорастворимые сны…

 

2005г. День тот же. Ад.

— ЛЮЦИФЕР!!! – голос Куцего звучал требовательным громовым раскатом, не услышать было невозможно

— Люц? – Люси тронула меня за плечо, — ты стал пренебрегать своим долгом? Ты слышишь?

— Я не хочу сейчас ничего слышать. И никого. — Я очень устал, и Люси понимала это. Обмануть свою женщину по силам многим земным мужчинам, но обмануть Люси не по силам даже мне.

— Если что, Куц надрывается на весь Ад уже вечность, но не это самое главное, – она смотрела, прищуриваясь, как будто исследовала меня, – Он ТРЕБУЕТ тебя. Мне не важно, чей Ад, мне важно, чей ты. А сейчас – ты не просто не со мной, но и не с нами вообще. Плохо такие вещи кончаются.

Она была права. Тонко чувствовать – женская привилегия. Даже если ты падший ангел, умеющий тысячи и тысячи различных вещей, недоступных простым смертным, живущий не один миллион лет; даже если всю доступную тебе вечность ты тратишь на исследование Мира; даже если дело касается самого близкого тебе существа … Предчувствие всё равно придёт сначала к Ней.

«Как свести с ума человека? Просто дарите ему быстрорастворимые сны. Покажите то, что он никогда не получит на яву, а потом не дайте даже насладиться вдоволь воспоминаниями о сладком сне. Но не позволяйте полностью потерять его, оставьте нить, осадок, неясную взвесь на душе – то, чего никогда не хватит, чтобы вспомнить, но в то же время вполне достаточно, чтобы не забывать.

В этом сне был мужчина – Люцифер. То существо, за любовь которого не жалко отдать и душу. Я так хочу, чтобы сон оказался явью, хоть в одном, хоть в малом. Я прошу послать мне того мужчину во плоти, за это готова отдать душу.»

Буквы знакомого почерка медленно таяли в воздухе душной канцелярии. И, лишь читая дубликат удовлетворённого проклятья, я всё понял.

Ад мне более не принадлежал.

Есть вещи, с которыми не мог спорить и Дьявол. Те самые пресловутые Законы Мироздания. Я хотел помочь Нине, значит, согласен на удовлетворение проклятия. Нина продала Душу, желая видеть меня «во плоти». Куц просто бросил Проклятие в камин и крикнул: «удовлетворить!». Если бы проклятие несло мне вред или было бы противно моей воле, то ничего бы у него не вышло. А я хотел быть с ней. Я впервые полюбил.

И Ад мне больше не принадлежит.

Однако есть вещи страшнее. Теперь Она принадлежит Аду.

 

 

2005г. Март. Мир. Страна Россия. Квартира Нины.

— Дверь была не заперта, – сказал я извиняющимся голосом, глядя в её огромные, широко распахнутые от испуга глаза.

— По телевизору сказали, что сегодня седьмое марта? – она вроде бы утверждала это совершенно точно, но интонация была вопросительной, как будто я, сказав «нет», мог отменить течение времени.

— Тот, кто живёт в вечности, не считает дни.

Нина подошла ко мне и обняла, попутно каким-то неуловимым движением, как умеют только самые прекрасные на свете женщины, извлекла из внутреннего кармана проклятие, которое я сохранил.

Видимо нематериальный листок обрёл плоть вместе с моей нематериальной душой.

— Дьявол! — вскрикнула она, отпрыгнув так, как будто я был не чёртом, а котлом, в котором варятся грешники.

— Люцифер, мы прошлой осенью знакомились, помнишь? Теперь просто мужчина во плоти. Твоё проклятие удовлетворено.

Она некоторое время серьёзно смотрела мне в глаза, а затем беззаботно рассмеялась.

Где-то внутри меня родилось ощущение, что теперь всё будет хорошо.