Александр Шадрин

Покер

На улице стоял душный августовский вечер.

Я достал пачку фуллеров и ещё раз пересчитал их. Три сотни. Хватит месяца на четыре, если сильно ужать расходы. А там – и до Рождества недолго. Может быть, к тому времени кому-то ещё будут интересны фокусы. И, может быть, у них даже будут деньги для гонорара.

Убрав кошелёк, я раскрыл портсигар. Выудив последнюю сигарету, похлопал по карманам, ища спички.

Мимо, шелестя мотором и сверкая лакированными бортами, проплыл лимузин. Из раскрытых окон доносился джаз и женский смех.

Немногочисленные прохожие проводили автомобиль завистливыми взглядами.

Спички так и не нашлись, должно быть, остались в гримёрке, но невдалеке я заметил припаркованный лимузин. За рулем сидел шофёр, наверняка, ожидая кого-то. Я пошёл к нему, решив, что у него точно найдется прикурить.

Когда до машины оставалось совсем немного, из неё вышли двое крепких парней. Один пошёл мне на встречу, а второй остался у машины, придерживая пассажирскую дверь.

Они были похожи на боевиков мафии из кино. С мафией я дел никогда не имел, но, на всякий случай, сбавил шаг.

– Артур Майерс?

Я почти не смутился. До недавнего времени я прикладывал немало усилий, работая над собственной известностью. Получалось, правда, не очень.

– Чем могу быть полезен? – ответил я вполне дружелюбно.

– Наш босс хотел бы побеседовать с вами. Сейчас. Мы подвезём.

С этими словами громила подошел и прежде, чем я успел что-то возразить, положив руку мне на плечо, довольно грубо подтолкнул к машине.

– Прошу прощения, джентльмены, могу я узнать, в чем, собственно, дело?

Я предпринял единственную попытку сопротивления, но её бесцеремонно пресекли.

– Нет, мистер Майерс. Все вопросы потом. Простите.

У распахнутой двери лимузина громила замешкался. Я обернулся и успел заметить, как он тянет ко мне вторую руку.

– Простите, – повторил он, быстро пережимая артерию на моей шее, – босс просил не рисковать.

Я дёрнулся, желая вырваться из объятий, но громила держал крепко. В глазах начало стремительно темнеть, а тело предательски обмякло.

 

* * *

Девушка бежала по бескрайнему полю, усеянному пёстрыми цветами. Её легкое платье развивалось на ветру. Одной рукой она придерживала на голове шляпку, а другую отвела в сторону, ловя потоки тёплого летнего воздуха.

Я видел девушку со спины, но знал, что она смеётся. А ещё я знал, что её зовут Элизабет.

Я бежал за ней, зная, что возле одинокого старого дуба догоню, подхвачу на руки и, покружившись мы рухнем в траву. Я поцелую её губы, и она ответит мне. И в этот раз мы не будем останавливаться, потому что абсолютно счастливы...

…А через полтора месяца весь мир пойдет кувырком. А ещё через месяц мы расстанемся и больше никогда не увидим друг друга.

 

* * *

В себя я пришёл в небольшой, со вкусом обставленной комнате. Я лежал на кровати, раздетый до белья. Рядом на кресле – моя аккуратно сложенная одежда. Осторожно осмотревшись, я смог оценить интерьер. Расточительная роскошь модного ар-деко соседствовала с какими-то то ли этническими, то ли оккультными мотивами. Освещение было скудным, и дальний конец помещения тонул в темноте.

И там, явно, кто-то был: не скрываясь, но и не стремясь обозначить своё присутствие. Похоже, просто наблюдая за мной, сидя в огромном кресле.

Первоначальный страх почти сразу сменился естественным любопытством. Если бы мне хотели причинить вред – возможностей для этого было предостаточно.

Демонстративно поворочавшись, я присел на кровати и посмотрел на незнакомца. Он изменил свою позу, чуть подавшись вперед.

– А, мистер Майерс, проснулись. Как вы себя чувствуете? – у него был приятный голос, а тон уверенным и подчеркнуто доброжелательным.

– Неплохо, благодарю, – помедлив, я потянулся к одежде и начал не спеша одеваться, – Могу я узнать, кто вы и что вам от меня нужно? Ну или, хотя бы, где мы находимся?

– Да-да, конечно, мистер Майерс. Прежде всего, позвольте принести искренние извинения за обстоятельства, предшествующие нашему знакомству…

– Позвольте напомнить: мы ещё не знакомы. Вы меня, похоже, знаете, а вот я вас…

– Вы правы. Скорее всего, вы меня не знаете, хотя, совершенно точно, знаете продукцию моей компании. Возможно, даже пользовались ею. Меня зовут Шон Коллинз Младший. Я наследник, так называемой, «Скобяной Империи Коллинзов»…

– Никогда не слышал, – буркнул я, застегивая рубашку.

– Ну, основной упор в рекламе мы сделали на товары для женщин: булавки, заколки…

– Постойте-ка. «Любую прическу ты заколешь лишь булавками от Коллинз», – процитировал я по памяти рекламу. Впрочем, где я мог её видеть, вспомнить не удалось.

– Ха-ха, точно, мой друг! Точно! – Коллинз даже хлопнул в ладоши, – Вы даже не представляете, сколько денег можно заработать на всяких женских штучках. А ведь ещё мы делаем гвозди, арматуру, колючую проволоку…

– Что ж, мистер Шон Коллинз Младший, я польщён знакомством с человеком, унаследовавшим такое прибыльное дело. Вам повезло. И я искренне рад за вас. Кстати, как ваша «Скобяная Империя» чувствует себя сейчас, после Открытия Эфира?

– Прекрасный вопрос, мистер Майерс, – тон Коллинза вдруг стал серьезным.

Он ещё больше подался вперёд и из темноты показались его руки. Хорошо знакомым мне жестом фокусника, он встряхнул кистями, так что бы широкие рукава халата сползли к локтям, демонстрируя, что называется, «голые руки». А потом он начал медленно совершать в воздухе движения, соединяя пальцы и разводя кисти в стороны, словно растягивая что-то невидимое.

Воздух меж его пальцев вдруг стал, словно бы уплотняться, терять свою прозрачность. Это было похоже на клубы дыма, которые, однако, не рассеиваются, но наоборот, обретают всё более чёткую форму. Меньше чем за минуту, в пальцах Коллинза образовался узкий и длинный цилиндр. Еще спустя пару секунд он побелел, одновременно обретая твёрдость.

И вот, в руках у Коллинза оказалась сигарета. Сотворенная им из Эфира, прямо на моих глазах.

Первый раз я видел этот процесс так близко.

Это… впечатляло.

– Вы – Эфирик, – за уверенным тоном я постарался скрыть волнение от увиденного, охватившее меня, – Вы Эфирик и наследник промышленной империи. Вам повезло дважды. Итак, зачем же вам понадобился я?

– А вот это, мой друг, – голос Коллинза не просто был серьёзным. Теперь в нём угадывался какой-то вызов, – зависит от того, сможете ли вы показать мне, кто вы сами.

С этими словами он отправил сигарету в полёт. Она пересекла комнату по пологой дуге, планируя, словно бумажный самолетик, и я легко поймал её двумя пальцами.

Сигарета была самой настоящей: табак, папиросная бумага… Я рассматривал её и так, и этак, сам не понимая, что хочу обнаружить.

– Мистер Майерс, прошу вас…, – требовательно произнес Коллинз.

Я посмотрел на него, постарался улыбнуться своей сценической улыбкой и кивнул. Коллинз откинулся в кресле, почти полностью скрывшись в темноте.

Для затравки пошла парочка простейших трюков с «исчезновением» сигареты и «перемещением» её из руки в руку. Конечно, уверенности в реквизите не было, да и необходимых приспособлений или, хотя бы, второй сигареты очень не хватало, так что, действительно сложные фокусы остались напоследок.

Незаметно пришёл кураж и у меня вышло, пожалуй, одно из лучших выступлений. Сигарета порхала из руки в руку, появлялась и исчезала то в носу, то во рту, то в ушах, ломалась пополам и чудесным образом восстанавливалась. В конце, я отправил сигарету в уголок рта эффектным щелчком, но, поняв, что зажечь её нечем, был вынужден прервать выступление.

– Здесь я должен был прикурить сигарету, демонстрируя, что она настоящая, но, – я смутился, чувствуя какую-то непонятную вину перед зрителем, – зажечь её нечем, так что…

Коллинз неторопливо и громко захлопал.

– Браво! Браво, мистер Майерс! – восхищение звучало вполне искренне.

– Да, с сигаретой я неплохо управляюсь. Но вообще моя специальность – карточные фокусы и трюки.

– И это – именно то, почему вы здесь, – Коллинз вновь подался вперед, оставив лицо в тени, – Вы знаете, кто такие Спириты?

– В общих чертах. Вроде как, это очень могущественные Эфирики.

– В целом, да. Но, если Эфирики могут управлять лишь неживой материей, то Спириты имеют силу над волей и разумом людей. Вы понимаете, что это значит?

– Неограниченная власть.

– Точно. Вы знаете, что любой Эфирик может стать Спиритом? Точнее, его могут сделать таковым сами Спириты.

– Хм, я полагал, это лишь слухи…

– Нет, мой друг, это чистая правда.

Разговор полностью захватил меня: Эфирики, Спириты… Никогда ещё этот мир не был так близок. Буквально, на расстоянии вытянутой руки. Я вглядывался в темноту, где сидел Коллинз, силясь рассмотреть его лицо, ловя каждое слово.

– Но… как? Как они делают это?

– Честно говоря, не знаю. Но это и не важно. Гораздо важнее, что нужно сделать, что бы стать Спиритом…

– Что же это?

– Как ни странно, это победа в некоем… состязании. Спириты устраивают среди Эфириков карточный турнир с… весьма специфическими правилами. Единственный победитель становится Спиритом. И в ближайшем турнире я собираюсь занять место победителя. С вашей помощью, разумеется.

– И как я могу помочь вам?..

– По невероятной, но счастливой случайности, мистер Майерс, – с этими словами Коллинз подался вперед, наконец-то показав своё лицо, – мы с вами похожи, как братья-близнецы.

 

* * *

Коллинз умел производить впечатление. Не успел я прийти в себя после материализации сигареты, как он снова застал меня врасплох, дешёвым, в общем-то трюком.

Конечно же, профессиональные навыки помогли скрыть моё удивление, давая возможность оценить обстановку. У нас, действительно, было некоторое сходство. Я бы не рискнул назвать его портретным, но с другой стороны, до необходимого уровня его можно довести гримом, а также воспроизведением характерных жестов, манеры говорить и держаться. Для этого с лихвой хватит даже моих навыков.

А ещё Коллинз умел убеждать.

С видимым удовольствием он с минуту молчал, наслаждаясь произведенным эффектом, а потом продолжил.

– Я хочу, мистер Майерс, чтобы через две недели вы отправились на покерный турнир под видом Шона Коллинза Младшего. И я хочу, чтобы вы одержали для меня победу.

– Но я фокусник, а не карточный игрок…

– И это ваше главное преимущество. Игрок играет по правилам. И потому шансы у него…

– Мистер Коллинз! Я – ФОКУСНИК, а не карточный шулер!

– Разве я говорил что-то подобное? Я лишь прошу выиграть карточный турнир. И я полагаю, ваши профессиональные навыки будут полезны.

– Я…

– Прошу вас, – Коллинз поднял руки, призывая к спокойствию, – выслушайте меня. И примите решение.

Уверен, вы понимаете, после Открытия Эфира люди Вашей профессии оказались… скажем так, перестали быть востребованными. Как и большинство тех, кто неспособен управлять Эфиром или, хотя бы, трудиться руками. У вас практически нет перспектив. Нет будущего. Я не хочу вас оскорбить, унизить или испугать. Я лишь хочу подтвердить, что ваши тревоги о собственной судьбе не беспочвенны.

Возможно, я – единственный человек, кто ещё действительно нуждается в вашем ремес… в вашем искусстве! Помогите мне. И я не останусь в долгу.

– Чем вы хотите рассчитаться со мной? Фуллерами? Скоро они будут стоить дешевле, чем бумага, на которой их печатают…

– Рад, что вы это понимаете. Нет, мой друг. Я готов предложить нечто гораздо более ценное, чем деньги. Но этот козырь я оставлю напоследок. Так, вы готовы узнать подробности?

– Да.

– Итак, насколько мне известно, турнир играется по правилам техасского «холдема», а любое использование Эфира строжайше запрещено. Нарушителей наказывают пожизненной дисквалификацией, а значит, путь в Спириты для них закрывается раз и навсегда. Не слышал, чтобы кто-нибудь рискнул нарушить правила. Полагаю, вы представляете, как можно одержать победу в таких условиях.

– Да, конечно. Что будет, если я попадусь или наш обман раскроется?

– Что будет с вами – не знаю. Прецедентов не было. Я же буду утверждать, что вы самозванец и я знать вас не знаю. Вообще-то, – Коллинз задумчиво нахмурился и потер подбородок, – я тоже немало рискую. Можно сказать, играю ва-банк… В любом случае, очень не советую сдавать меня. Впрочем, УВЕРЕН, что ничего подобного не произойдет. Я верю в вас, мистер Майерс.

– Вы сказали, турнир только для Эфириков. Я – не Эфирик.

– Как таковой проверки нет. Раз участвуете в турнире – значит вы Эфирик. Другим там делать нечего.

– Есть ещё что-то, что я должен знать?

– Турнир проходит в два этапа. В первом ставки делаются фишками. Во втором в игру вступают так называемые «высокие ставки». К сожалению, я имею весьма общие сведения что это такое.

– А откуда вам вообще всё это известно? Вы уже участвовали?

– Агентура и репутация, мой друг. Я говорил, ещё до Открытия Эфира моя семья была весьма влиятельна. А уж когда оказалось, что я один из немногих счастливчиков, способных обращаться к Эфиру...

– А теперь вы хотите стать Спиритом…

– Власть – страшный наркотик. Единожды вкусив, невозможно остановиться. А уж власть над умами и волей людей… Определенно, оно того стоит. Так, что вы решили?

Я задумался. Коллинз был прав – будущего у меня не было. Что мои трюки по сравнению сигаретой, слепленной из Эфира? С настоящей сигаретой, которая ничего не стоила своему создателю.

И таких Эфириков, как Коллинз, тысячи. За несколько лет они изменили мир до неузнаваемости. Эфир раз и навсегда разделил людей на способных создать слиток золота или стакан чистой воды щелчком пальцев, и тех, чья жизнь обходилась бессмысленно дорого.

Эфириками оказались самые разные люди: уборщики, фермеры, актеры, музыканты, душевнобольные и преступники…

Или вот крупные промышленники, как мой новый знакомый.

И почти никто из них не пустил свой талант на создание рая на земле. Точнее, никто не пошёл дальше собственного эдемского сада.

Компании, не нашедшие посредника для обращения к Эфиру, стремительно разорялись, экономика рушилась, и даже целые государства трещали по швам.

Хаос царил всюду уже третий год, лишь набирая обороты, стирая привычную картину мира вместе с миллионами людей, оказавшихся не у дел.

Определенно, будущее за Эфириками, и то, что я протянул так долго – настоящее чудо. И моя удача – не бесконечна.

– Хорошо, мистер Коллинз. За две недели я научусь говорить и двигаться как вы, мы станем неотличимыми. Я знаю, как повысить свои шансы на победу в покере, я – опытный игрок…

– Не так давно Вы говорили иное.

– Я блефовал.

– Убедительно.

– …и, в целом, я готов на эту авантюру, потому как, вы правы – будущего у меня нет и терять мне нечего.

Коллинз удовлетворенно кивнул.

– Но я хочу знать, что ждет меня в случае успеха? Выкладывайте свой последний козырь, друг мой.

Коллинз улыбнулся. Ему явно понравилось, моя имитация его манеры разговора.

– Ну, помимо денежной суммы, которую вы можете определить сами, помимо моей дружбы, что в случае успеха нашей… эээ, операции, поверьте, не так уж и мало, я готов предложить ещё кое-что. Скажите, имя Элизабет Фендер вам о чём-то говорит?

И снова Коллинз выбил почву у меня из-под ног. Я смог лишь раскрыть рот и беспомощно дёрнуться в его сторону.

– Я… Вы… Что вы…?

– Я мог бы помочь встретиться с ней. Полагаю, это придало бы вашей жизни некоторую… ммм, осмысленность.

– Откуда вы...?

– Агентура и репутация, мой друг. Агентура и репутация…

 

* * *

Следующие две недели я провёл в доме Шона без устали работая и тренируясь. После завтрака я сопровождал его, наблюдая и перенимая манеры движения и разговора. Свободное время, он также проводил со мной, рассказывая о себе, работе и друзьях, на случай, если вдруг придётся вести разговор на эти темы. Впрочем, о семье, а особенно, о жене и детях он не рассказывал практически ничего. Он объяснил, что хранит эти сведения в строжайшей тайне, так что я смогу действовать на свое усмотрение, как того потребуют обстоятельства.

После обеда же мы садились за покер и играли, обычно, до позднего вечера.

Шон приглашал друзей, многие из которых были действительно неплохими игроками, а некоторые блефовали и читали игру, пожалуй, лучше меня. Играть с ними было одно удовольствие, но ещё приятнее было обыгрывать их, чем я регулярно и занимался к вящей радости Шона.

Особенный шарм играм придавало то, что Шон заставлял меня надевать очки и нелепую накладную бороду, а друзьям представлял как дальнего родственника по имени Френк, приехавшего погостить. Очевидно, он боялся, что кто-то заметит между нами чрезмерное сходство.

Лучшей тактикой оказались комбинации простых старых трюков, вроде сброса себе лишней карты и незаметного крапления прочих. Такие карты со слегка стёртыми ногтем рёбрами прекрасно чувствовались при тасовке и их можно было отправить «на руку» себе или противнику.

Шон знал, что я мухлюю. Похожие подозрения к концу вечера возникали и у большинства его друзей. Несколько раз они пытались поймать меня за руку и один раз даже едва удалось избавится от обличающих улик. Но, в конечном итоге, я уходил из-за стола победителем, которого так никто и не смог осудить.

Приближалось время турнира, и Шон заметно нервничал. Я же наоборот всё больше вживался в роль – уверенного в себе хозяина жизни. Немного сбивала с толку необходимость изображать каждый вечер Френка, для которого я даже придумал образ, смеха ради, но это были мелочи.

Правда, иногда я с мимолетным ужасом осознавал, что совершенно не помню, что из себя представляет фокусник-иллюзионист Артур Майерс. Что ж, возможно, он, как ему и было суждено, сгинул, уступив своё место… кому? Впрочем, думать над этим совершенно не хотелось, и я с упоением продолжал лицедействовать и оттачивать технику.

Как ни странно, но и про Элизабет я думал не так уж и много. Возможно, потому что не верил, что Шон поможет найти её. Семья Элизабет сбежала в Старый Свет при первых же признаках грядущих перемен. Она как-то упоминала, что у них есть крошечное поместье, но, даже знай я, откуда можно начать поиски, средств на это путешествие у меня не было.

В очередной раз размышляя над всем этим, я сидел в своей комнате, тасуя карты. Тузы и короли послушно выпадали из колоды или перемещались по ней с ювелирной точностью.

В дверь постучали. Обернувшись, я увидел Шона.

– Пора, мой друг. Сегодня…

Молча кивнув, я поднялся из-за стола и пошёл к дверям уверенной походкой наследника скобяной империи, Эфирика и азартного авантюриста Шона Коллинза Младшего. Будущего Спирита. Вне всяких сомнений.

 

* * *

Турнир проходил в небольшом, но роскошном особняке за городом. Пока лимузин медленно катился по подъездной дорожке, Шон наклонился ко мне и быстро зашептал.

– Вот держи, – он протянул три конверта, – это твои высокие ставки. Они пронумерованы, лучше используй по порядку. Просто открой конверт и прочитай вслух записку. Я буду ждать в лимузине, столько, сколько потребуется. Как только победишь – найди способ поменяться со мной местами. Ну, теперь всё в твоих руках. Удачи, друг мой!

Машина остановилась, дверь открылась, и швейцар сопроводил меня ко входу.

Сдав пальто, я осмотрелся. Посреди зала стоял игральный стол на двенадцать мест. Вокруг негромко беседовали компании по два-три человека, очевидно, другие участники турнира. Играла приятная музыка, пахло хорошим табаком и дорогими духами.

Ко мне подошёл официант и предложил выпить. Я взял бокал шампанского с подноса, и меня окликнули.

– Мистер Коллинз, я полагаю?

Обернувшись, я увидел мужчину, одетого в чёрную мантию. Лицо его скрывала полумаска, а глаза смотрели пристально и недобро.

– Собственной персоной, – как можно дружелюбнее ответил я, – чем могу быть полезен?

– Меня зовут Альбус. Вместе с другими Спиритами я буду следить за турниром. Если у вас будут какие-то вопросы, прошу обращаться ко мне.

– Спасибо, Альбус.

– Последние участники прибудут с минуты на минуту. Как только это произойдет, мы начинаем.

Кивнув, я отошел в сторону и принялся рассматривать своих будущих противников.

Их было девять. Семь мужчин и две женщины. Одна из них сразу обратила на себя внимание. Лет двадцати пяти, высокая и стройная, в довольно откровенном вечернем платье – обнаженные плечи прикрывали лишь тёмные волнистые волосы, а гибкий и стройный стан плотно облегала винного цвета шелковистая ткань. Оценить декольте, к сожалению, не позволял ракурс. Девушка разговаривала с двумя мужчинами, небрежно покуривая сигарету в длинном мундштуке. Я уловил едва заметный вызов в её поведении – собеседники, явно чувствовали себя неуверенно, то и дело отводя взгляд и нервно переминаясь. Полюбовавшись на незнакомку, я переключился на остальных участников.

Оные, впрочем, не производили впечатления серьёзных противников. Кто-то, вероятно впервые оказавшись в столь богатом доме, разглядывал обстановку, кто-то пытался вести ненавязчивую беседу и шутить. Но напряженные улыбки и нервные движения выдавали всех.

Я подумал, что, возможно, выгляжу подозрительно, стоя в стороне и наблюдая. Впрочем, уверен, что Шон Коллинз выглядел бы именно так: спокойным, независимым и уверенным в себе. И всё же, сочтя за лучшее присоединиться к остальным, я отставил пустой бокал, и не спеша направился к столу.

Одновременно со мной подошел Альбус в сопровождении двух мужчин, очевидно, последних участников.

Непроизвольно смерив их взглядом, я заметил, что один из них, точно также оценивающе рассматривает меня. И это мне очень не понравилось – цепкий взгляд выдавал в нём серьёзного противника.

– Леди и джентльмены, – объявил Альбус, – прошу к столу. Турнир начинается.

Дождавшись, пока игроки займут места, Альбус продолжил.

– Итак. С этой минуты действует главное и не имеющие исключений правило турнира. Полный запрет на любое обращение к Эфиру до момента, пока не будет объявлен победитель. Я подчеркиваю: любое обращение к Эфиру.

Я подумал, что это правило не смогу нарушить при всём желании, а это уже – полдела, и не смог сдержать улыбку. Впрочем, после слов Альбуса, над столом повисла какая-то тяжелая и напряжённая атмосфера и я поспешил вернуть себе подобающий моменту вид.

– Нарушитель этого правила немедленно покинет турнир и не будет иметь возможности участвовать в нём в дальнейшем. Надеюсь, это всем понятно?

Хорошо. Турнир играется по правилам техасского «холдема». Первого дилера определит жеребьёвка, далее право раздавать карты будет передаваться игроку слева от него. Начальный счёт игрока – сто фуллеров. Слепые ставки 5 и 10. Если игрок желает продолжить, но его счёт пуст, он может сделать высокую ставку, но не более трёх раз. При пустом счёте и исчерпав высокие ставки, игрок покинет турнир. Высокую ставку можно уровнять высокой ставкой или ва-банком. Две высокие ставки уравниваются ва-банком и одной высокой ставкой. Три – ва-банком и двумя. Напоминаю, высокой ставкой может быть лишь что-то имеющее большую нематериальную ценность лично для игрока. Фамильное золото в качестве высокой ставки не подойдет.

Альбус плотоядно улыбнулся и обвёл взглядом притихших игроков.

– А как проигравший…эээ…лишиться своей высокой ставки? – с нервным смешком спросил кто-то.

– Об этом позаботятся присутствующие на турнире Спириты. Здесь не будет никаких проблем, поверьте.

Объяснив правила, Альбус представил участников. Незнакомка в винном платье оказалась мисс Хэйзел Свон, и её декольте полностью оправдало мои ожидания, а джентльмен с цепким взглядом, сидевший точно напротив – мистер Генри Монро. Собственно, лишь эти двое показались мне потенциально интересными противниками.

Наконец, Альбус извлёк из складок мантии запечатанную колоду карт. Обыкновенные «Байсикл Райдер Бэк» на 52 карты. Такие продаются в любой лавке. На таких я осваивал свои первые приёмы, когда после окопов Великой войны, лежа в госпитале разрабатывал раненную руку.

Пафосным жестом положив колоду на середину стола, Альбус протянул мисс Свон стаканчик с соломинками – жеребьёвка началась.

Короткая соломинка и право первым раздавать карты достались мистеру Мосу – грубоватого вида мужчине, которому ни дорогой костюм, ни напомаженные волосы не помогали скрыть прошлое, проведённое, явно, на ферме.

– Что ж, – объявил Альбус, – теперь всё готово к началу турнира. Я удаляюсь наблюдать, но вернусь, когда моё вмешательство потребуется. С этого момента всё зависит от вас. И от вашей удачи. Спириты верят, что именно Удача поможет выбрать достойнейшего. Помните, вы здесь, так как решили, что игра стоит свеч. И – о да! – она того стоит.

Пока Альбус говорил, музыка стихла, а свет приглушили, погрузив пространство вокруг игрального стола во мрак. Чуть поклонившись, Альбус развернулся и шагнул в темноту.

Повисла неприятная тишина.

– Ну шо, начнёма, пожалуй, – мистер Мос сгрёб со стола колоду, вскрыл её и принялся тасовать карты похожими на лопаты ладонями.

 

* * *

 

Спустя три часа за столом осталось лишь четверо: Мос, неожиданно оказавшийся неплохим игроком, Монро, Свон и я. Остальные покинули турнир, едва расставшись с фишками – переходить к высоким ставкам никто не решился.

Все это время я осторожничал, предпочитая изучать противников и крапить старшие карты при случае. Этого оказалось вполне достаточно: будучи дилером, ничем не рискуя, я скидывал себе хорошие карты, лишь однажды озаботившись ещё и подходящим набором на столе, собрав в итоге каре на дамах. К тому моменту это была самая старшая комбинация за весь турнир, весьма всех впечатлившая.

Остальное же время моих навыков вполне хватало что бы «быть в чёрном» не привлекая излишнего внимания.

Шли торги перед тёрном. В игре остались Монро, Мос и я. Мос, будучи дилером, плохо скрывал радостное волнение и постоянно повышал ставку, в итоге, отправив в банк все фишки. Мы с Монро без колебаний поддержали, чем немного озадачили Моса. Но лишь немного.

Турнир переходил в решающий этап и теперь нужно было не только стараться быть в плюсе, но и «выдавливать» из игры других игроков.

У меня получался лишь сет на пятёрках, но в следующем круге дилером буду я, и, в любом случае, смогу отыграться. А вот у Моса с Монро, похоже, на руках действительно неплохие карты, тянущие на стрит, а то и что-то получше.

– Ривер, – Мос выложил на стол пятую карту, расплываясь в улыбке.

– Повышаю, – спокойно сказал Монро, бросив в банк фишки.

– Поддерживаю, – я последовал его примеру.

Нисколько не смутившийся Мос, бросил быстрый взгляд на свои карты, продолжая ухмыляться.

– Папаша мой, помниться, говорил: твоё, не твоё, а бейся до конца, Джекки-малыш. Я, мистер Альбус, желаю высокую ставку сделать, а то карта пошла, а деньги некстати кончились…

Мос достал из-за пазухи конверт и небрежно бросил его к фишкам в банке. Может, все-таки, блефует? Нет, не похоже…

– Пожалуйста, скажите вслух свою высокую ставку, мистер Мос, – отозвался из темноты Альбус.

– Я, сколько себя помню, был охоч до женщин. И ни одна, шо характерно, разочарованной не осталась. Это, кажись, либидо называется, – Мос выразительно посмотрел на мисс Свон. Та фыркнула и погрозила ему пальцем, лукаво улыбаясь, нисколько не смутившись, как, впрочем, и он, – так вот, ежили я проигрываю, пущай больше никогда не захочу женщину. Тама в конверте картинка… ну, с которой у меня всё началось. Это как символ, вроде. Так же у вас положено?

– Так. Вы уверены в своей ставке, мистер Мос?

– Уверен, мистер Альбус, уверен. В этот раз моё при мне останется. А может, и шо сверху ещё придет.

– Хорошо, мистер Мос. Ставка принята. Джентльмены?

– Ва-банк, – подумав, сказал Монро.

– Ва-банк, – я толкнул свои фишки в общую кучу, – вскрываемся?

Просияв, Мос выложил на стол свои карты.

Стрит флеш.

Чистое везение.

У Монро был простой флеш, а мои пятёрки оказались младшей комбинацией.

 

* * *

 

На новой раздаче фишка дилера перешла ко мне, и я решил, что пора взять судьбу конкурентов в свои руки. Азартный и самоуверенный Монро был первым претендентом: специально для него я решил проделать старый проверенный трюк.

Я сделал достаточно крапленых карт, которые легко нащупал при тасовке, а на раздаче проследил, чтобы два короля отправились «на руку» Монро, а ещё два легли на стол. Себе же скинул пару тузов. Вторая пара должна была появиться после тёрна и ривера, когда Монро уже заглотит наживку. Ждать этого пришлось недолго.

– Высокая ставка, – объявил Монро. Надо отдать ему должное, он никак не выдал свои эмоции от расклада, почти гарантировавшего победу, – самое большое удовольствие в жизни мне приносит алкоголь. Я имею ввиду, действительно хорошую выпивку. Там в конверте этикетка от моего любимого виски. Если я проиграю, пускай больше не смогу насладиться его вкусом… Да и любым другим тоже.

– Принимается. Мистер Колинз, мистер Мос, мисс Свон?

– Пас, – поморщившись мисс Свон бросила карты.

– Без меня, – буркнул Мос.

– А я поддержу, – старательно изображая неуверенность, я достал первый конверт и быстро заглянул внутрь.

Там лежали записка и маленький букетик пёстрых полевых цветов. Уже засохших. Достав записку, я вслух прочитал её содержимое.

– Ставлю воспоминания о самом счастливом моменте своей жизни. В конверте цветы с места где я был счастлив. Если я проиграю, пускай навсегда забуду тот день.

– Принимается, – равнодушно произнёс Альбус.

– Вскрываемся? – Монро перевернул карты, – каре на королях.

– Неплохо, мой друг, неплохо, – уважительно кивая, я медленно выкладывал на стол свои карты, – но у меня – четыре туза.

– Не может быть! – впервые Монро потерял самообладание. Побледнев он привстал, но тут же снова осел, лихорадочно переводя взгляд со стола на меня и обратно, – не может быть! Не может…

К нему подошёл Альбус и положил руку на плечо, не то успокаивая, не то ободряя.

– Вы проиграли, мистер Монро. Вы теряете свою ставку.

Монро затравленно посмотрел на Альбуса, обвёл взглядом игроков за столом. На него смотрели с жалостью и любопытством, но ничего не происходило и Монро быстро взял себя в руки.

– Я… хотел бы выпить. Виски… Будьте добры, налейте самый лучший. Я выпью за победителя этого раунда, – Монро улыбнулся и подмигнул мне, – чертовски здорово сыграно, мистер Коллинз.

Официант принёс бокал и поставил его подле Монро.

– Ваше здоровье, – Монро отсалютовал бокалом и сделал большой глоток.

Отставив бокал в сторону, он сидел неподвижно, словно прислушивался к ощущениям. Медленно проглотив виски, он прошептал:

– Я ничего не чувствую!.. Ч-что вы мне налили? Что в этом бокале?!

Мос взял бокал и понюхал.

– Дружище, судя по запаху, тута виски. Кажись, неплохой, наскока я могу судить. Ась?

Он протянул бокал мне, и я согласно кивнул.

– Что же это? Что вы со мной сделали? – залепетал Монро.

– Вы проиграли свою ставку, мистер Монро. Вы знали правила. Желаете продолжить игру? – скучающим тоном осведомился Альбус.

– Продолжить? Нет уж. Нет! Вы!.. Вы – чертовы колдуны! Я – ухожу! Я сваливаю отсюда!

Монро вскочил из-за стола. Он явно был не в себе: вращал глазами, размахивал руками, спотыкался о мебель и выкрикивал проклятья. Его взяли под руки и повели прочь. Когда крики стихли, мы переглянулись. В глазах Моса и Свон застыла тревога. Да и сам я выглядел, наверняка, не лучше.

– Предлагаю прервать турнир до следующего утра, – объявил Альбус, – можете разместиться в комнатах наверху.

Как во сне, мы встали из-за стола и побрели к барной стойке. Мои руки тряслись, но я всё же смог достать сигарету и закурить. Это помогло немного успокоится. Да, перерыв объявили, как нельзя кстати.

 

* * *

 

Я стоял на балконе, потягивая коньяк, глядя в темноту, окружавшую особняк.

Произошедшее с Монро всё не шло у меня из головы. Никогда не видел столь неподдельного ужаса в человеческих глазах. А ведь он всего лишь лишился способности чувствовать вкус алкоголя.

Или его так напугал сам факт того, что Спиритам под силу сделать с разумом человека?

Интересно, что бы было, проиграй я ставку Коллинза? На что он надеялся, рискуя своими воспоминаниями?

Или это я рисковал своими?

Нет, невозможно. Я понятия не имел, что было в конверте со ставкой. А кроме того, я не уверен, что помню день, когда был счастлив…

Я сделал глоток и закрыл глаза.

Сквозь тьму я увидел девушку, бегущую по цветущему полю. Элизабет. Я делаю это ради неё. Сосредоточившись на своих мыслях, я осознал, что почти не могу вспомнить её лицо. Как, кажется, я уже и не помню, что раньше был Артуром Майерсом… Время?

Как же давно это всё было! Сколько же с тех пор произошло, изменилось!..

– Мистер Коллинз? Я вам не помешаю?

Открыв глаза, я с удивлением обнаружил мисс Свон, стоящую рядом со мной. В её изящных пальцах дымилась сигарета в длинном мундштуке.

– Ни в коем случае, мисс Свон…

– Пожалуйста, зовите меня просто Хэйзел.

– Как скажите, Хэйзел. Кстати, не могу не заметить, что вы – лучшее украшение вечера. Чем бы он ни кончился.

– Спасибо, мистер Коллинз…

– Просто Шон.

– В свою очередь должна признать, что меня восхищает ваша выдержка.

– Ну, без этого за покерный стол лучше не садиться. Если намерен выигрывать, конечно.

– Нет-нет, Шон. Я говорю про другое. Первый раз вижу, чтобы лишенный возможности обращаться к Эфиру вёл себя так… спокойно.

– Ну, вы, явно, преувеличиваете, – неожиданно, я смутился.

– Ничуть. Неужели, вы не заметили, как без Эфира нервничают остальные? Я, например, весь вечер чувствую себя словно голая.

Хэйзел выразительно посмотрела мне в глаза и к смущению добавилось ещё и нарастающее желание.

– Уверен, ваше платье в немалой степени способствует этому, – попробовал отшутиться я.

– Вы даже не представляете, насколько, – она загадочно улыбнулась мне, пододвигаясь вплотную.

Под тканью её платья я ощутил горячее упругое бедро… и никаких признаков нижнего белья.

– Уже успел осмотреть свой номер, Шон?

 

* * *

В лунном цвете обнаженная Хэйзел выглядела таинственно и горделиво. Она лежала на спине, закрыв глаза, глубоко и ровно дыша.

Мне не спалось, я любовался изгибами её тела, выкуривая одну сигарету за другой. Мысли мои были в тревожном беспорядке, а наша спонтанная близость смогла лишь на время заглушить их.

И беспокойство медленно возвращалось.

– А кем ты была до Открытия? – я не ждал ответа, но задал вопрос, в надежде отвлечься.

– Портнихой, – помолчав, ответила Хэйзел, – шила всё подряд, днями напролёт. Как проклятая. Чтобы хоть как-то свести концы с концами. Вообще, шить-то я люблю. Это платье я сшила сама.

– Правда?

– Да. Я создала ткань из Эфира, но платье сшила своими руками. Я всю жизнь мечтала о таком. Всю ту, прошлую жизнь, я хочу сказать…

– Оно очень красивое.

– Конечно. Знаешь, что странно, – она приподнялась на локте, заглядывая мне в глаза, – я ненавижу то время. Нищету, высокомерных заказчиков с их бесконечными придирками, швейную машинку, которая постоянно ломалась… Но мне кажется, что я была счастливее, когда была простой швеёй. Потому что сейчас… Потому что теперь я не знаю, кто я…

– И поэтому ты хочешь стать Спиритом? – помолчав, спросил я.

Она засмеялась низким, грудным смехом, от которого я снова почувствовал прилив желания.

– Это если сильно повезёт!

– Тогда зачем ты здесь?

Она снова легла, глубоко вздохнув. Закрыла глаза. Я терпеливо ждал ответа.

– Острые ощущения, – медленно проговорила она, – Эмоции, азарт. Потрясающие любовники.

Приоткрыв глаза, она улыбнулась, проведя пальцами по моей груди. Улыбнувшись в ответ, я подался было к ней, но внезапно её лицо сделалось серьёзным, а во взгляде словно проступила сталь.

– А ещё здесь есть шанс освободиться от прошлого. Надо лишь решиться на это.

Лицо Хэйзел снова смягчилось, она взяла мою руку и положила на свою грудь. Её сердце билось всё быстрее. Впрочем, как и моё.

– Что ж, Шон, – вкрадчивым шепотом произнесла она, – Через пару часов игра продолжится. Успеешь ещё раз доказать, что я пришла сюда не зря?

 

* * *

 

– Высокая ставка, – Хэйзел бросила в банк маленький конвертик, – Там иголка, которая досталась мне от матери, я шила ею свою первую одежду. Если я проиграю, пускай забуду всё, что знаю о шитье и о времени, которое провела с иголкой в руках.

Она сидела гордо, расправив плечи, обведя нас спокойным уверенным взглядом.

– Я понял вас, мисс Свон. Принимается, – равнодушно отозвался Альбус, – Джентльмены?

У меня был стрит. Не так уж и плохо. Особенно, если Хэйзел блефует. Но, блефует ли она?

Или…

Она все же решилась освободиться от прошлого?

Плевать! Элизабет. Я должен побеждать, чтобы снова увидеть её.

– Поддержу, – я достал второй конверт, с досадой заметив, как трясутся руки. В конверте лежал небольшой кусочек материи, – я ставлю свои чувства к женщине, что носила платье, частица которого в конверте. Если я проиграю, то пусть разлюблю и никогда больше не смогу полюбить её.

Мой голос дрогнул. Что за чертовщину затеял Коллинз? О какой женщине идет речь?

На мгновение я замешкался, рука с конвертом замерла над банком. Но было поздно.

– Вы объявили ставку, мистер Коллинз. Она принята. Мистер Мос?

Мос сокрушенно покачал головой и бросил карты.

Я расслабил пальцы и конверт упал поверх конверта Хэйзел и горы фишек.

– Тогда вскрываемся? У меня стрит.

Хэйзел посмотрела на меня с какой-то злой досадой… Или с жалостью.

– Флеш, – переворачивая карты, она не отводила от меня взгляд, а её голос ничего не выражал, – Не повезло…

 

* * *

 

Альбус коснулся моих висков, но я ничего не почувствовал. Едва он убрал руки, я вызвал в памяти лицо Элизабет. У меня снова ничего не получилось, и это, почему-то, успокоило меня. Я помнил её голос, прикосновения… Я вновь вспомнил тот день, когда мы впервые были близки…

Нет, я не потерял Элизабет, просто… Не знаю, что там случилось с моей высокой ставкой, но я все ещё в игре. И намерен выиграть.

Фишка дилера перешла ко мне, я взял уже такую знакомую колоду и принялся за дело, к которому готовился с самой первой раздачи.

А Хейзел хороша! Так переиграть меня.

Неужели она провела со мной ночь ради победы в одном раунде? Если так, то на что она рассчитывала после?

Или она действительно хотела проиграть? А её «не повезло» было не в мой адрес?

Я тасовал колоду, терпеливо собирая крапленые карты в нужном порядке. Всё это время я откровенно разглядывал Хэйзел, надеясь увидеть ответы. Или хотя бы намёки на них.

Но она сидела надменная и неподвижная, смотря куда-то между мной и Мосом.

Этот раунд должен стать последним. И я не просто должен выиграть. Я должен уничтожить своих противников.

Глубоко вздохнув, я начал раздавать карты.

 

* * *

– Высокая ставка, – я заглянул в третий конверт.

Там лежала фотокарточка: мальчик лет пяти. Одетый в матросский костюмчик, он смотрел куда-то в сторону и застенчиво улыбался. Он был очень похож на Коллинза.

Сомнений не было. Текст записки окончательно их развеял.

Этот ублюдок ставил на кон своего сына. Он, действительно, готов на все ради победы.

Вот почему он избегал разговоров про свою семью. Боялся, что я не соглашусь и решил использовать в тёмную.

Что ж ему, действительно, несказанно повезло, что он нашел меня. Я выиграю ему билет в Спириты, а потом заставлю разобраться с моими жизненными трудностями.

Впрочем, не уверен, что захочу иметь дела с мужчиной, готовым рискнуть своей семьей и сыном. Однако, свою часть договора он должен будет выполнить.

– Если проиграю, – едва сдерживая гнев процедил я, – пускай никогда не узнаю своего сына и не увижу его. В конверте его фотокарточка…

– Принято, мистер Коллинз. Мистер Мос, мисс Свон?

Мос сидел с открытым от удивления ртом, ему потребовалось время, осознать, что к нему обратились.

– Мужик, да ты на всю голову больной. Ребёнок-то тут причем? Не, я пас в такие игры играть. И вообще, с меня хватит. Я выхожу, Альбус!

Мос отбросил от себя карты и шумно выдохнул.

Осталась Хэйзел.

– Ва-банк, равнодушно произнесла она, двигая фишки, выигранные в прошлом раунде.

– Вскрываемся.

– Сет на королях, – Хэйзел перевернула карты, вопросительно приподняв бровь.

Выждав пару секунд, я начал переворачивать свои. Мои руки вновь предательски дрожали.

– Флеш рояль, – я постарался произнести это максимально невыразительно.

– Мистер Коллинз побеждает на этой раздаче. Пожалуйста, передайте фишку дилера мистеру Мосу.

– Шо? Не! – Мос протестующе замахал руками, – Я ж сказал – с меня хватит. Коли кто-то готов такую цену платить, то видать, ему оно нужнее. А мне и так неплохо.

– Мисс Свон?

– Пожалуй, на сегодня, хватит острых ощущений, – Хэйзел как-то скромно потупила взгляд и стала ещё соблазнительнее.

– Что ж, в таком случае я рад объявить, что наш турнир завершён победой мистера Шона Коллинза. Поздравляю, мистер Коллинз. Вы готовы стать Спиритом?

– Спасибо, Альбус. Я… Нет, если можно, мне нужно десять минут. Хочу немного привести себя в порядок. Мисс Свон, джентльмены… спасибо всем за игру… Прошу меня извинить…

Я неуклюже поднялся из-за стола и направился к выходу. Ноги с трудом слушались, а сердце стучало где-то в горле.

Я гнал прочь безумные мысли немедленно стать Спиритом, наплевав на все договоренности. Во многом от того, что не был уверен, что это получится, ведь я даже не Эфирик. Но от самой возможности попробовать у меня буквально кружилась голова и темнело в глазах.

Я добрёл до фойе, забрал пальто и протиснулся в двери.

Двор тонул в тумане, было сыро и зябко.

Негнущимися пальцами я достал сигарету и сделал судорожную затяжку. Это помогло. Осмотревшись, я заметил лимузин Коллинза на стоянке и пошёл к нему.

– Мой друг, нас можно поздравить, – Коллинзу почти удалось скрыть своё волнение.

– Да. Они ждут. Я сказал, что мне нужно пару минут – привести себя в порядок. Игра, знаете ли, заставила попотеть.

– Прекрасно, мой друг! Прекрасно! Я твой должник. Ну всё-всё, теперь отдыхай, ты заслужил. Томас! – Шон опустил перегородку к водителю, – отвези мистера Майерса ко мне домой и проследи, чтобы он ни в чём не нуждался! И за мной пришли кого-нибудь.

 

* * *

– Итак, теперь ты – Спирит. Поздравляю.

– Спасибо, мой друг. Я хочу, чтобы ты знал: я понимаю, что это всё благодаря тебе.

Я сдержано кивнул, и Шон продолжил.

– Теперь же, я с радостью исполняю свою часть договора. Вот чек на предъявителя. Сумму впишешь сам. А в этом конверте адрес семьи Фендер в Бирмингеме. Она была там ещё полторы недели назад и, насколько мне известно, не собиралась никуда уезжать. Я помогу достать билеты первого класса на пароход, и уже через пять дней ты будешь на Альбионе. Разумеется, если пожелаешь туда отправиться. Что я очень рекомендовал бы сделать, поскольку, помимо мисс Фендер тебя ждет ещё один…

– Шон, – прервал я его раздраженно, – Шон. Как ты мог?

– Как я мог что? – вполне искренне выразил он недоумение.

– Шон, ты ставил на кон свою семью, о которой ничего не сказал мне. Ведь ты знал, что я бы не согласился играть судьбами людей… Никто бы не согласился!

– Артур…

– Ты знаешь, что я проиграл вторую ставку? Неужели ты ничего не почувствовал?

– Артур!

– Неужели тебе всё равно?..

– Я НЕ ставил на кон свою семью!

– Тогда, что всё это значит?..

– Я ставил на кон ТВОЮ… Твои воспоминания, твои чувства и… твоего сына. У тебя есть сын, друг мой.

– Да ты… Ты – чёртов мерзавец! Да я тебя!..

– Артур, прошу, присядь.

– Паскуда! – я шагнул к нему, ещё не зная, что собираюсь делать.

– Я сказал: СЯДЬ! – рявкнул Шон и в тот же момент в кабинет с грохотом ворвался охранник.

Я замер в растерянности, бессмысленно переводя взгляд с охранника на Шона.

– Всё в порядке, Томас, – Шон примирительно поднял руку, – Артур немного перенервничал. Но мы разберемся, как взрослые люди. Мы договоримся, уверен. Присядь, Артур. Пожалуйста. Спасибо. Томас, можешь идти.

Охранник вышел, а Шон выжидающе посмотрел на меня и продолжил.

– Друг мой, я понимаю твои чувства…

– Хрена с два, – проворчал я, но Шон сделал вид, что не услышал.

– Когда мы с тобой встретились – у тебя не было ничего. Не было будущего. Как его больше нет у всех, кто не умеет обращаться к Эфиру. Ты, чёрт побери, выживал. Через год-два ты бы просто сгинул! Я не прав?

Я молчал, стиснув зубы.

– Ты же понимаешь, что без меня ты никогда бы не нашёл Элизабет. Я дал тебе шанс! Подумай над этим!

– Ты отнял мои чувства к ней!

– Нет. Это ТЫ их проиграл. Думая, что ставишь что-то чужое. И я не обвиняю тебя! Ты сделал всё, что должен был. И победил. Но, когда я говорил, что всё зависит от тебя – я не врал.

– Как ты узнал? О нас с Элизабет, о ребёнке?

– Да увидел как-то твою афишу с портретом, – Шон смущенно улыбнулся, – стало интересно. Долго наводил справки. Потом, когда ты… эээ… оказался у меня в гостях, с тобой немного поработали специалисты…

– Какие?

– Ну, один – мастер гипноза. А второй утверждал, что открыл «сыворотку правды». Какой-то скальп… скип… скопломин, кажется. И ты сам всё рассказал, просто не помнишь этого. Мне оставалось только отправить людей на Альбион, выяснить недостающие обстоятельства, проверить всё на месте и добыть доказательства. Они этим занимались, пока мы вечерами играли с тобой в покер.

– Шон, ты чёртов ублюдок.

– Да, но оно того стоило. Не переживай, я не причинил никому вреда. А все неудобства готов компенсировать.

– Что мне теперь делать? – устало спросил я.

– Ну, – Шон наполнил пару бокалов виски, и протянул мне один, – думаю, тебе надо отправиться на Альбион, найти Элизабет…

– Я больше не люблю её…

– …познакомиться с сыном. Он же прям вылитый ты! – Шон примирительно улыбнулся.

– Я… Я не знаю…

– Друг мой, ты сохранил лучшие воспоминания, это, само по себе, немало. И потом, ты можешь больше не любить Элизабет… Что, кстати, не значит, что она не привлекает тебя как женщина, правда? Но кто сказал, что она тебя больше не любит? У вас уже есть сын. Он будет рад познакомится со своим отцом. Сыграете свадьбу. Я всё устрою. Нет, серьёзно, Артур. Я очень обязан тебе. Я хочу устроить твою судьбу, как ты устроил мою. Двери этого дома всегда будут открыты для тебя. И для Элизабет. И для ваших детей. Что скажешь?

Я молчал, вертя в руках стакан с виски. Я с ужасом думал о том, что не знаю, смогу ли посмотреть в глаза своему ни в чем не виноватому сыну, которому и невдомёк, что я готов был поставить его на кон… Посмотреть в глаза Элизабет, которую я уже предал, сам того не желая, не ведая…

Часы на стене громкими щелчками отсчитывали время. Как бы я хотел вернуть его назад!

– А хочешь, – вкрадчиво произнес Шон, – я сделаю так, что ты забудешь всё это, как страшный сон? Никакой Элизабет, никаких угрызений совести, никакого прошлого… Я ведь теперь Спирит. Я могу…

 

* * *

 

Пароход «Звезда Атлантики» неторопливо и изящно режет форштевнем серо-зеленые океанские волны, уверенно держа курс на Альбион. Дни напролет я, словно впередсмотрящий, провожу на носу, без устали вглядываясь в горизонт. Завтра должна показаться земля.

К вечеру мы причалим в порту Ливерпуля. Оттуда я отправлюсь в пригород Бирмингема, в поместье Фендеров, где меня ждут мои сын и невеста.

Я совершенно не помню, как они выглядят. Да и знаю об их существовании лишь благодаря доброте и честности человека по имени Шон Коллинз. Это он позаботился обо мне, когда меня сбила машина.

Придя в себя, я обнаружил, что потерял память. Я совершенно не представлял кто я, чем занимаюсь, не мог вспомнить ни одного имени, ни одного лица родственника или знакомого.

Тогда, вместе с Шоном, мы осмотрели вещи, которые были при мне: записная книжка с адресом поместья Фендеров, несколько любовных писем от Элизабет, из которых мы, собственно, и узнали, кто она мне, билет первого класса на пароход до Альбиона, а еще чемодан, набитый фуллерами. Меня особенно тронуло, что Шон не присвоил его себе, воспользовавшись моим отчаянным положением.

За время, что я провел у него, оправляясь от травм, мы стали хорошими друзьями.

И все же интересно, кем я был до того, как потерял память?

В мире сейчас неспокойно. И хотя я знаю своё имя, оно, вероятно, безвозвратно сгинуло в хаосе, кипящем в Старом и Новом свете. Не думаю, что я найду свои следы…

Шон уверен, что память вернётся ко мне. И, видит Бог, я тоже очень на это надеюсь.

А пока я плыву в полую неизвестность, уповая на то, что мои невеста и сын все ещё помнят и любят меня и будут рады встрече.

И я обязательно вспомню и полюблю их. Вне всяких сомнений.


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...