Луна. Она раздирает лицо, впивается в горло. Поглощает всю мою сущность и высасывает душу. Ей всё равно на чужие жизни, всё равно на добро и зло — она каждую ночь просыпается и вершит своё кровавое действо.

Вокруг ни души. Только лес, подёрнутый огненно-рыжеватыми всполохами. Но вскоре и этого не станет: горизонт окончательно поглотит солнце в свою темницу, и настанет царство Луны. Деревья превратятся в сухие руки нежити, птицы смерти начнут водить свои хороводы.

— Ты чего тут? — раздался за спиной мягкий голос.

Сестра. Эта маленькая девочка с наивными глазами цвета неба и светлыми, чуть не светящимися волосами внешне была полной моей противоположностью. Казалось, это сама Луна пробралась на землю в человечьем обличье.

Я пожал плечами. Сестра и так знала ответ на свой вопрос. Её брови, почти не заметные на белом лице, слегка дёрнулись.

— Ты ушёл слишком недалеко, — тихо сказала она. — Мало ли что случится.

Она взяла меня за руку и повела куда-то вглубь леса. Я повиновался, потому что она была права: сегодня полнолуние, и Луна снова захватит надо мной власть. Лучше отойти подальше от деревни, пока не стало слишком поздно.

 

Сестра всё идёт впереди, осторожно огибая деревья, и время от времени оглядывается. Рука её дрожит: она всё ещё боится. Не столько за себя, сколько за меня. За себя она постоять сможет: любимица Луны, она с рождения наделена особым даром, равного которому уже давно никто не видел. Я же в полнолуние никого не смогу от себя защитить.

В такие ночи вообще никто не способен меня остановить. Звериное воплощение — воля самой Луны.

Я передёрнулся — невольно вспомнилось самое ужасное, что произошло в моей жизни. Это главная причина, по которой я ненавижу Луну — кто же ещё здесь виноват? — но одновременно не могу перестать винить себя. Изумрудные глаза и огненные всполохи волос никогда уже не вернутся в этот мир.

Она сама была целым миром. Кровь на моих руках не сотрётся до конца дней.

Сестра говорит, что Злата сама виновата в своей смерти, но я ей не верю. Единственный злодей здесь я. Не зря же вся деревня считает меня дьявольским отродьем.

— Иди домой.

Я остановился. Сестра посмотрела на меня так, что я понял: попытка оградить её от опасности в который раз провалилась. Но мне было так спокойнее: без особой надежды пытаться защитить сестру и раз за разом выслушивать её доводы против этого. Я даже не знаю, что больше меня успокаивало: забота о любимом человеке, пусть и такая, или звучание её голоса, отвлекающего от того, что должно произойти с минуты на минуту…

Если бы она и вправду ушла, было бы гораздо тяжелее, и она это знала.

Но сестра не стала меня отговаривать и убеждать в собственной защищённости. Вместо этого она прислушалась: звуков леса не было слышно; птицы умолкли, звери попрятались. И даже ветер не нарушал эту тишину. Я посмотрел на небо. Из-за деревьев не было видно, но, по моим внутренним ощущениям, Луна уже давно должна была взойти. Но почему я не превращаюсь? Может, что-то пошло не так, и моё проклятье каким-то чудесным образом исчезло? Нет, скорее всего, я просто ошибся, и Луна взойдёт с минуты на минуту.

Но где же она? Специально издевается, наслаждаясь моими мучениями?

В гнетущей тишине раздался переливчатый смех, весёлый, но навевающий какой-то дикий ужас.

— Думал, я не приду?

Из-за деревьев вышла девушка. Серебристая, с бледно-васильковыми глазами и в молочном платье. Волосы её точь-в-точь как у сестры, но излучают настоящий, пусть и приглушённый свет, как и всё её тело.

— Кто вы? — подавив резко появившееся желание сбежать, спросил я.

— А ты разве не видишь? — она улыбнулась своей сияющей в прямом значении слова улыбкой.

Я осторожно кивнул. Самое обидное, что я действительно понимал, кто эта девушка, но не понимал её мотивов. Зачем она явилась ко мне? Чего хочет? Не проще ли было бы просто убить, ведь это её излюбленный способ?

В ответ на мой кивок девушка снова довольно улыбнулась, и в её глазах промелькнуло нечто до боли знакомое. Значит, я не ошибся. Это была та, что преследовала меня всю жизнь, та, что видит в убийстве развлечение. Та, кого я ненавижу всей душой.

Это была Луна.

А я-то думал, хуже моего проклятья уже ничего быть не может.

— Зачем пришла? — выплюнул я Луне в лицо, постаравшись вложить в эти два слова всю ту ненависть, которую я к ней испытывал.

Луна улыбнулась. Это уже начинало раздражать.

— Как ты думаешь, с какой целью я тебе дала твой… талант? — вместо ответа спросила она.

Да она издевается. Этот вопрос мучал меня всю жизнь, и у меня не было даже смутной догадки.

Видя мою растерянность, Луна смилостивилась:

— Со смертными интересно играть, — медленно, смакуя каждое слово, проговорила она. — Каждое поколение я наделяю одного ребёнка даром оборотничества и смотрю… как он растёт… как от него отворачиваются люди… как он убивает…

Казалось, ей доставляет удовольствие наблюдать, как краснеет моё лицо, как руки сжимаются в кулаки. Сейчас я ненавидел её ещё больше, чем прежде. Если раньше мои обвинения в адрес Луны были ничем не подкреплены, кроме собственных догадок, то сейчас я видел всё своими глазами, слышал её речи. Горло сдавило тисками. Захотелось закричать, наброситься на эту безжалостную ведьму, но всё, что я делал, это стоял, полыхая гневом и рискуя сломать себе пальцы, слишком сильно сжав их в кулак.

— Ты думаешь, бессмертие — это чудесный дар? — снова заговорила она, будто желая надавить на мою совесть. — Как бы не так. Там, — она махнула рукой на небо, — очень скучно. Ты представляешь себе, каково это: жить, испробовав все разлечения мира, повидав всё на свете, и знать, что это никогда не закончится? Никогда. Твоя жизнь будет продолжаться миллионы и миллиарды лет, даже когда этого мира не станет. И тебя уже давно нечем удивить, ведь все человеческие изобретения ты уже видел сотни раз. Признаться, я давно уже перестала мечтать о смерти, — усмехнулась она в противовес ядовитому шипению, с которым были произнесены последние фразы. — Впрочем, я никогда и не пыталась умереть.

— И что… что ты от меня хочешь? — выдавил я, наконец осознав смысл её пламенной речи.

— Хмм… — Луна капризно надулась, рассматривая свои ногти. — До тебя до сих пор не дошло? Я тебя наделяю даром, а ты не хочешь со мной играть. Бракованные игрушки должны находиться на своём положенном месте, не так ли?

Да что… что она говорит?! Эта адская сволочь, бездушная тварь!

— Но, впрочем, — театрально продолжала Луна, — мы ещё можем договориться. Что, думал, я настолько жестока? — снова усмешка. — Ты ещё можешь принять мои условия, и я сохраню тебе жизнь, которой вы — хах! — так дорожите. А ещё… — она прищурилась, делая вид, будто размышляет. — Да! Я верну тебе твою Злату, или как там её звали… Всё равно — имя не имеет значения. Но если ты откажешься… не получишь ни Златы, ни жизни. Она ведь у вас так коротка!

Злата… Это было слишком заманчиво. Но не бессмысленно ли это? Где гарантия, что это не произойдёт снова? Что среди тех, кого я ещё убью, не окажется её? Второй раз я этого не перенесу. К тому же, малодушный выбор остаться в живых повлечёт за собой множество других невинных жертв, пускай эти люди и не принимали меня. Боялись, пытались выжить из деревни. Убить.

Злата никогда такой не была. И я не хочу упускать шанс увидеть её хоть на мгновение. Сейчас казалось, что этого мне хватит с головой, накроет огромной волной, из-под которой я никогда не вынырну.

Но и принимать условия Луны я не стану. Вместо этого у меня есть другая идея, хоть я и мало уверен в её осуществимости. По крайней мере, хуже не станет.

— Ты врёшь! Ты никогда не сможешь вернуть Злату, никто не может оживить мёртвое.

Снова театральная улыбка и посследовавшие за ней снисходительно-насмешливые фразы.

— А если я тебе это докажу? — она взмахнула рукой, и рядом с ней закружился маленький смерч, перемешанный с песком.

В его центре стояла Злата. Точно такая же, какой была в своё последнее мгновение. Несмотря на то, что в зверином обличье я не мог себя контролировать, я всё осознавал, видел и чувствовал. И то лицо, то испуганное выражение вечно грустных глаз, навсегда запечатлилось в моей памяти. Сейчас она тоже была испугана, растерянно озиралась по сторонам и вопрошающе поглядывала на меня. В ответ я только пожал плечами, стараясь выглядеть как можно более беспечно. Кажется, она не поверила.

Я медленно подошёл к ней, делая вид, будто хочу убедиться в её реальности и как следует всё обдумать.

— Ну здравствуй, — прошептал я ей и невольно улыбнулся.

— И тебе не хворать, — она зарделась так же, как, наверное, зарделся я. Так странно и вместе с тем упоительно было снова видеть её.

Я слегка дотронулся до её руки, и в груди что-то приятно ухнуло. Она потупила взгляд. Я наконец набрался смелости и заключил её в объятия и долго стоял так, вдыхая её запах, поглаживая по её спине, слушая её дыхание. Я хотел почувствовать её всем моим существом сразу и одновременно сдерживал откуда-то взявшиеся слёзы.

— Всё будет хорошо, — шептал я то ли ей, то ли себе. — Теперь должно быть.

— Ну так что, каково твоё решение?

Луна. А я уже и забыл о её существовании. Равно как и о своём плане, который я должен сейчас осуществить. Хорошо, что я всегда беру с собой нож.

Я нехотя отстранился от Златы — та продолжила грустно смотреть на меня, словно зная, что сейчас произойдёт. Нащупал у себя за поясом холодную сталь и задумчиво повернулся к Луне.

— Ну?.. — в нетерпении произнесла она.

Я закрыл глаза и в последний раз приготовился исполнить свой план. А потом резко выхватил из-за пояса нож и сделал выпад в сторону Луны. Хоть бы получилось…

Всё произошло быстро, она не успела ничего предпринять. Всё-таки я умею убивать не только из звериного инстинкта.

Она умерла — она правда умерла. Хоть и рассуждала о собственном бессмертии. Видимо, оно касается только естественной кончины, Луна же говорила, что не пыталась покончить с собой намеренно.

А ещё у неё серебряная кровь.

Я обернулся. Там, где только что была Злата, ветер уносил остатки песка. Я проморгался, но от этого ничего не изменилось. Нет, нет! Она не умерла, этого не может быть, я же только что видел её, чувствовал, я…

Я убил не только Луну, я убил ещё и Злату. Второй раз. Если она не была созданной Луной иллюзией, на другой стороне я буду ей должен дважды. Мысль о другой стороне вселила надежду, но это была лишь маленькая искорка среди всепоглощающего царства мрака. Я упал на колени и закрыл глаза. Нет, не может этого быть. Это лишь сон, Златы не было, она давно мертва! Мертва из-за меня. Какой же я олух, разве не мог предусмотреть подобный исход? Не бывает такого, это всё неправда, неправда!

Сестра, которая всё это время стояла в тени деревьев, подошла ко мне и тронула за плечо.

— Что ты наделал?

Она произнесла это ещё тише, чем обычно. Я открыл глаза и медленно повернул голову к ней. Да, я последний кретин, я это и так знаю, зачем ещё лишний раз напоминать? Но её лицо было полно разочарования и скорби, как будто потеря Златы ударила по ней так же, как и по мне. Я не успел понять, что это всё значит, из её глаз потекли слёзы, и она обняла меня.

— Прощай.

Это было всё, что она сказала перед тем, как белой кометой устремиться на небо и занять там место своей погибшей предшественницы. И в этот момент до меня дошла казавшаяся раньше неверояной мысль. Она — вторая Луна. Не зря же та наделила её таким даром. И теперь она вознеслась на небо, и у меня не осталось последнего близкого человека. Как будто Златы было мало.

Голова закружилась, отказываясь осознавать произошедшее. Я не помнил, сколько прошло времени, и не понимал, течёт ли оно вообще. Я лежал на траве и думал: а может, это был единственный верный вариант? Может, стоило лишиться всего, чтобы дать остальным свободно вздохнуть? Может, именно для этого я и был нужен миру? Но в таком случае, зачем нужна была Луна? И почему она ни разу не попыталась умереть, если у неё была такая тяжёлая жизнь, как она говорит? И кем ей приходится сестра, и сестра ли она мне? Всё это были вопросы такие далёкие и в то же время такие важные сейчас. Меня не волновало, как я буду жить дальше, что делать, что будет с этим миром потом. Казалось, на этом моменте всё остановилось, и продолжать дальше было бы бессмысленно, если не подло по отношению к судьбе. Поэтому я всё лежал, один посреди тёмного леса, ещё недавно залитого светом Луны, которая теперь серой куклой распласталась где-то недалеко. Лежал, прокручивая в голове одни и те же вопросы и размышляя о жизни, пока мои глаза не сомкнулись.

 

…домой он в ту ночь не вернулся. И на следующий день. И через неделю, месяц, и уже никогда. Никто не знал, погиб он или нашёл себе убежище в другом месте, но все старались об этом не думать и не задавать вопросов, чтобы таким образом случайно не вернуть его обратно.

Той ночью для деревни всё изменилось. Луна стала светить ярче, а люди смогли спать со спокойной душой и не бояться за свою жизнь. И даже на сердцах тех, кто потерял близких, стало чуточку легче, будто что-то невидимое вселяло в них надежду и спокойствие.

Той ночью деревня немного очистилась. И, возможно, в этом была его заслуга.