Томас ввалился в прихожую, дрожа от холода. С плаща потоками стекала вода, руки были даже не красные, а какие-то фиолетовые. Негнущимися пальцами попытался развязать шнурки промокших насквозь кед, справился с правым, но тут его накрыл приступ дрожи такой силы, что пришлось опереться на обувницу, чтобы не упасть. Николас наблюдал за этой порнографией с кухни, где работал до сей поры. Когда ему надоело шоу «Я замёрз настолько, что моё тело уже подводит меня», он закрыл ноутбук, понимая, что продолжить ему в ближайшие пять минут не придётся, и подошёл ближе.

— Для начала, свет! — по щелчку пальцев выключатель сменил положение, и маленькие бра озарили Томаса во всей его потрёпанной неприглядности.

— Ты почему Согревающие чары не наложил? — с оттенком дежурного беспокойства осведомился Николас, исправляя положение.

Сдержанно поведя рукой, он приблизительно обрисовал фигуру съёжившегося пацана, и того окутало облако тёплого воздуха. Едва перестав трястись, Томас немедленно разъярился.

— Убери их. Убери, я тебе сказал! — взгляд исподлобья горел ненавистью, светло-русые волосы, потемневшие от дождя, облепляли бледное лицо.

Николас покачал головой, прибавляя тепла. Озлобленный парень оживал на глазах — хороший знак, Тина не будет упрекать его в том, что он не заботится о её младшем братишке.

Не то чтобы Томас нуждался в этой заботе. Его нельзя было назвать несамостоятельным, непутёвым или безответственным. Он был вспыльчив и часто от этого страдал, но всегда встречал последствия своих порывов с гордо поднятой головой. Пожалуй, он был даже чересчур независимым для своих девятнадцати лет.

Николасу этого было не понять: его взросление было тихим и мирным, свобода не распахнулась перед ним, как дверь в новый, неизведанный мир, скорее, она постепенно распускалась, как цветок, овевая привычную жизнь необычным, свежим ароматом. Николасу было двадцать восемь, он с отличием окончил Академию Магии Тродешара и стал востребованным специалистом в области энергоархитектуры. Так же мирно он познакомился с дочерью своего начальника, которую ему неприкрыто сосватали. Кристина де Шиньи — Тина — была готова к браку по расчёту, понимая, что от неё нужна лишь знаменитая фамилия. Николас не удивился бы, если бы узнал, что она заранее присмотрела любовников или любовниц, с которыми проводить время ей нравилось гораздо больше, чем с женихом. Упаси боги, он и не претендовал на её сердце, надеясь со временем стать добрыми друзьями с вольной художницей. Пока получалось — как минимум, отвращения невеста к нему не испытывала.

Зато её своевольный брат словно с цепи сорвался. После появления Николаса он начал уходить из дома гораздо чаще, шумнее и дольше скандалить, а встреч с Николасом избегал, пользуясь любыми возможностями и отмазками. Тина вздыхала, утверждала, что раньше Томми не доходил до таких перегибов, и тяжело переживала утрату доверия младшего братишки — разговаривал он с ней теперь только чтобы выплеснуть раздражение женихом и ситуацией в целом.

Фактически, сегодня Николас мог впервые разглядеть его вблизи, несмотря на то, что в огромном особняке де Шиньи он жил уже три месяца — по обычаю, между помолвкой и свадьбой будущие молодожёны должны были присмотреться друг к другу в быту. От тонкого когда-то бежевого плаща Томаса уже валил пар, его глаза, на старых портретах бывшие сиреневого цвета, налились густо-лиловой тьмой, и всем видом он напоминал коня, готового начать рыть землю копытом.

— Сними. Чары. Немедленно, — процедил Томас, пытаясь выпрямиться.

— Ты пьян или подрался? — проигнорировал требование Николас. — Мне нести тазик или аптечку?

— Отвали!

Николас кивнул, и чары спали. Навалившийся холод буквально швырнул Томаса на стену. Он едва шевелил синюшными губами, шепча явно не пожелания здоровья и долголетия. Николас присмотрелся повнимательнее: синяков и ссадин видно не было, одежда почти не забрызгана грязью, сбитые костяшки продолжали заживать с прошлого раза, алкоголем тоже не пахло. Замечательно, значит, он просто шлялся под дождём до предела возможного. Зачем? Впрочем, без разницы.

— Сейчас ты снимешь плащ и сядешь на скамейку.

Тон, не терпящий возражений, не должен звучать так устало. Вот и Томас не впечатлился.

— Сейчас ты отстанешь от меня и свалишь в свою комнату, пока я не пришёл в себя и не начистил тебе рожу! — рыкнул он злобно.

Николас ответил максимально незаинтересованным взглядом, схватил Томаса за грудки, крепко встряхнул и начал выпутывать из мокрой ткани. Томас выдал насыщенную матерную тираду, но отбиваться не стал, лишь напрягся всем телом, мешая себя раздевать. Николас повесил плащ на крючок, активируя сушку на вешалке — в доме, полном магических артефактов, за чистоту и сохранность вещей можно было не беспокоиться, пока у хозяев было достаточно сил, чтобы питать рунные контуры. Продолжая держать Томаса за не менее мокрую рубашку, Николас силой усадил его на скамейку и принялся разувать, крепко держа тонкую лодыжку и всерьёз рассматривая вероятность получить пинок в лицо. К счастью, для таких выбрыков Томас чересчур ослаб. Кеды с красными шнурками отправились в обувницу, где тоже засияли символы Бытовых чар. Николас начал стягивать с ледяных ног носки.

— Отстань! Убери руки! — зашипел Томас, когда тёплые пальцы коснулись кожи.

Николас поднял отстранённый взгляд.

— Сам ты себя в порядок приводить не желаешь, — констатировал он.

В голове у Томаса что-то перемкнуло, он вцепился в воротник Николаса и — откуда только силы взялись? — резко дёрнул его на себя.

— В порядок? — ядовито переспросил Томас. — В порядок?! Я в порядке! Прогулялся, немного замёрз, с кем не бывает. Сейчас уйду в свою комнату и лягу спать. А что отдохнуть решил в прихожей, так я в собственном доме, вообще-то! В отличие от некоторых!!!

Он перешёл на крик, и Николас обнаружил, что они уже давно стояли посреди коридора, вернее, Томас стоял, а сам Николас пытался удержаться на цыпочках из-за разницы в росте и удерживающей трещащую ткань руки.

— Не тебе рассуждать о порядке! Тебя притащили как подобранного пса, сочтя достаточно перспективным для моей сестрицы, а ты, едва освоился, сразу в командиры полез! Ну покомандуй, попробуй, но с нянькой-то совмещать зачем?! Что это тебе даст, кроме лишней головной боли?! Можешь больше не прикидываться, будто тебе не плевать на меня, это ведь ты с большим удовольствием растоптал мою привычную жизнь!

Томас тяжело дышал, сверля Николаса взглядом, но стоило тому лишь тронуть тыльную сторону его ладони, как она тут же разжалась. По лицу было видно: Томас осознал, что наговорил лишнего, но бросать на полпути даже такие неудачные затеи он не умел.

— Высокомерный самодовольный урод, сколько ты лизал задницу моему отцу?! Прикидываешься добрым и покладистым, влезаешь в идеальный костюмчик, но я-то вижу твоё гнилое нутро! Из тебя так и хлещет подчиняющая аура, ты даже не собираешься её сдерживать, правда? Отца тебе не продавить, он наверняка и не замечает даже, но, если ты решил воздействовать на Тину, я этого так не оставлю!

Николас недоумевающе поднял бровь.

— «Лизание задницы» в наших кругах называется дипломатичностью, тебе ли не знать. А на ауру она не жаловалась. Будь уверен, при малейшем недовольстве с её стороны я сделаю всё, чтобы моя дражайшая невеста не испытывала никакого дискомфорта. В области моей компетенции, естественно.

Томас пытливым взором вцепился в его зрачки, потом нервно облизнул губы и сурово кивнул.

— Я надеюсь, что ей хватит ума не полюбить такого расчётливого эгоистичного козла. Потому что в противном случае ты принесёшь Тине только боль. И при таком раскладе единственное, что появится хорошее: официальный повод вызвать тебя на дуэль и убить!

На пальцах Томаса затрещали электрические разряды, но маленькие и неуверенные, почти сразу угасшие в дрожащей руке. Николас хотел приманить полотенце из ванной, но на таком расстоянии магическое поле в чужом доме ему ещё не повиновалось. Поэтому он и не тратил сил на поддержание ауры, стараясь вообще не нарушать общий энергетический фон — это только в кино крутые парни ощущали себя под родовыми куполами как рыба в воде и мгновенно наколдовывали многоуровневые проклятия. В реальности же гость первые полчаса-час — а слабый и первые день-два — не смог бы даже чайник магией поджечь.

— Просохни и проспись, — мягко посоветовал «расчётливый эгоистичный козёл». — Я понимаю твоё беспокойство, но у меня нет завоевательских планов на твою сестру. И она, и я понимаем, что этот брак лишь формальность, потакание устарелой традиции. Каждый продолжит заниматься своими делами, просто под одной крышей.

Глаза Томаса просветлели, но лицо на секунду исказилось будто от резкой боли.

— Ни джиса ты не понимаешь! — выплюнул он и, пошатываясь, побрёл босиком к лестнице.

Когда он добрался до последней ступеньки, Николас позволил себе тёплую улыбку.

— Спокойной ночи, Томми, — сказал он и вернулся на кухню.

Судя по удару, доставшемуся перилам, Томас с трудом вернул себе душевное и физическое равновесие.

 

На следующий день, гладя температурящего Томаса по горячему лбу и отпаивая его куриным бульоном, Николас подумал, что де Шиньи смогут пережить разрыв их с Тиной помолвки.