Тёплые августовские сумерки мягко опускались на реку. Пахло травами и дикими цветами. Над быстрой рекой последние отблески солнца осветили новую водяную мельницу. Белый камень в закатных лучах казался розоватым. Вода крутила деревянное колесо, вода уносила время.

Плотина готова. Плотник закончил стучать молотком, упёр руки в боки и довольно крякнул. Вдруг в тёмной воде он заметил два недобрых жёлтых глаза.

— Чудище! — мастер швырнул в воду молоток, отпрыгнул, упал на траву, проскользил несколько раз пятками по склону и, наконец, вскочив, убежал прочь.

— "Чудище"... — водяной презрительно фыркнул. Он, как обычно, разговаривал сам с собой. — Себя-то видел? — возмущался он, ковыряя длинным пальцем плотину. Чпок — что-то отвалилось и стало медленно опускаться на дно. — Борода в колтунах, усы в крошках... Тьфу!

Водяной пригладил серую лысую голову, довольный, что на ней нет ни единой волосинки. Он издавна жил в этих водах, сколько — и сам не помнил. Наверное, всегда. Раньше его слегка раздражало шумное течение реки, но теперь его просто вводила в бешенство вся эта суета — стук молотков, шум жерновов, люди, которые бесцеремонно влезли в его дом и построили этакую громадину.

— Я им покажу "чудище"! — водяной стукнул чужую стену кулаком, и, резко крутанувшись, наподдал хвостом.

Глянул вверх — с края плотины из темноты светил глазами чёрный кот. Водяной высунул голову:

— А ты ещё кто? Откуда пришёл?

— Васька я. Жил с бабулей в лесу, хорошая бабка была, любила меня. Ох как любила! Жить без меня не могла. Только я за порог, она в окно смотрит, чтоб далеко не ушёл. Так вот, вышел я как-то погулять. В марте. Вернулся в апреле — ни дома, ни бабки. Ушёл мой дом. Где теперь его искать? Так что пока тут, на мельнице поживу. Может и тебе чем пригожусь.

— На тебе, горемыка, плотвичку. — Водяной подбросил вверх рыбку, тот ловко поймал её на лету.

— Благодарствую! — кот проглотил угощение и сыто облизнулся. — А ты плотину-то брось ковырять. Вот увидишь, и ты найдёшь для себя в этом пользу.

— Не надо мне пользы! Хочу всё как было. Я столько лет тут живу и ещё столько же прожить хочу. Ничего менять не надо!

— А не перестанешь ковырять — хозяева задабривать начнут.

— Задабривать? — Водяной потёр руки, — это хорошо! Вот это польза! А как это — задабривать?

— Крошки сыпать, свиньи потроха бросать. А то и путника запоздалого в омут кинут.

— Ой, нееет, это плохо. Станет не дом, а болото. А я болото терпеть не могу, там тоска зелёная.

Водяной быстро загрёб горсть ила со дна, прилепил на место пропавшей детали и пристучал ладонью.

— Ты зови если что! — Васька махнул хвостом и удалился.

А водяной залёг на дно и стал бубнить — думать, как же всё вернуть назад. На поверхность воды поднимались пузыри. А потом перестали. Устал водяной думать. И уснул.

 

Утренние лучи солнца освещали зыбкий туман. Водяной потянулся и осторожно выглянул из воды.

Прямо к нему босиком по росе шла дочь мельника с вёдрами. Тогда он тихонько притаился в заводи под листами кувшинок и стал наблюдать. Совсем рядом в воду опустились две тонкие девичьи ножки. Чтобы не пускать пузыри, водяной зажал нос. Потом он увидел ведро, которое зачерпнуло воду. А потом ножки исчезли. Водяной вздохнул, приподнял макушкой лист и долго смотрел вслед хозяйке. "Будь моей водяницей!" — комом в горле застыли слова.

 

От хозяйского дома над землёй стелился аромат свежего хлеба.

Чёрный кот облизнул с усов сметану, вышел к реке и увидел странную картину. Водяной лежал под мельничным колесом и лопастями чесал спину. Подставлял один бок, другой. Увидев кота, выглянул из воды:

— Ты был прав, пушистый! Есть в этом польза! Хочешь рыбки?

— Конечно хочу!

— А расскажи-ка мне про дочку мельника!

— Добрая она, молочко даёт, сметанкой угощает, иногда за ушком почешет... — кот от удовольствия стал переминать когтями.

Водяной с мечтательным видом наматывал водоросли на колесо. Кот подозрительно зыркнул:

— А ты зачем спрашиваешь? Удумал чего?

Водяной только вздохнул, расплылся в улыбке и положил на лопасть колеса кувшинку. Кот проследил, как кувшинка поднимается вверх, и всё понял:

— В омут утащить хочешь?! Нет и нет! Она землю любит, босиком ступает. Ты мою хозяйку не трожь!

— А то что? — Водяной с вызовом прищурился.

— Зззадобрят! — угрожающе проворчал кот и уже собирался уходить, но вспомнил — Рыбу гони!

— Лови, пушистый! — Водяной подбросил краснопёрку, подмигнул и скрылся под водой.

 

Несколько дней подряд дочка мельника находила на берегу лилии, кувшинки, а иногда кучу водорослей. На вопрос кота: "А вонючая куча зачем?" Водяной отвечал: "Витамины!" Кот не спорил. Но головой качал и языком цокал.

В вёдра девушке загонял водяной карасей. А венок, пущеный ею по реке, выловил и съел. Кот застукал его за этим делом:

— Эээ, водяной... А ты зачем одуванчики жуёшь? Прихворал, что ли?

— Это на счастье, — смутившись, буркнул тот и скорее скрылся на глубину.

 

Но счастье всё не приходило. Однажды в тихую лунную ночь увидел он на берегу свою милую с пастухом. Ох и рассверипел водяной. Нахмурился, жабры раздул. Тут же в воздухе запахло грозой. Водяной высунулся из воды и как зарычит! В эту же секунду вдалеке раздался гром.

— Чудище! — заорал парень.

Девушка завизжала. И оба убежали в темноту под первые капли летнего ливня.

Дождь обрушился на землю. Метнулся водяной плотину ломать и колесо портить. А мокрый котяра тут как тут уже, ворчит:

— Зззадобрят!

Крутанулся тогда водяной на месте и поплыл с досады куда глаза глядят. Плывёт-плывёт, уже и день настал, и солнце выглянуло. Вдруг видит — стоит на берегу избушка на курьих ножках. У крыльца развешаны пахучие дикие травы. На крыше филин дремлет. А вокруг — тишина, только кукушка где-то на ели кукует. Обрадовался водяной, подгрёб к берегу и кричит:

— Эй, хозяйка!

Выходит баба Яга:

— Чего надобно?

— А не у тебя ли раньше кот жил, чёрный такой, Васькой звать?

— Это не кот, это поганка мохнатая! Все тапочки мне попортил, мебель исцарапал, сметану аж под потолком находил! Выгоняла я его раз тридцать, а он всё назад воротится. Пришлось переехать. А я старая, переезды не люблю. У меня от них кости скрипят.

Водяной потёр руки и расплылся в улыбке:

— А помоги-ка мне, бабуля, в одном дельце, и я не расскажу пушистому, где ты живёшь!

— Ох, дожили... Котом пугает! — Яга опустилась на землю, окунула старые ноги в воду. — Дай угадаю — девица в твой омут лезть не хочет. Вот сколько лет я тебя не видывала, а ты всё туда же. И не надоело тебе?

— Надоело. Жуть как надоело. Хочу на этот раз сам человеком стать. Чтобы не боялась. А я водяной хороший — водам хозяин, она меня сразу полюбит. И тут-то я ей расскажу, как под водой хорошо да ладно живётся, как жабрами легко дышать. Она не откажет! Научи по земле ходить, а?

— Тебя? Ха! По земле? Ха-ха! — Яга схватилась за живот и согнулась от смеха, — да ты ленив, как коряга в запруде! Ты водяной хороший, а человек из тебя... Человеки от зари до сумерек трудяться, руками да умом работают, а ты ни тем, ни другим не смогёшь. Ха! В люди удумал...

Яга, скрипнув, встала и принесла из дому красную рубаху и пустое ведро:

— Ну-ка налови лещей до верху.

Водяной быстренько накидал рыбы полное ведро.

— Вот тебе рубаха. Наденешь — человеком станешь. Снимешь — привычный облик вернёшь.

Обрадовался водяной, скорее стал примерять. Только надел — вместо хвоста появились ноги, а кожа из серой превратилась в розовую.

— Спорим, и дня в людях не продержишься? — Яга всё посмеивалась, глядя как глупо барахтает человечьими ногами водяной.

— А ты не наговаривай! — ответил тот и скорей поплыл назад.

 

Встречая новый день, пропел петух. Залаяла собака. В сарае замычала корова. По чавкающей после дождя земле шёл хозяин.

Мельник, крепкий и толковый мужик с седыми, как мука, волосами, спустился к реке колесо осмотреть. Как вдруг из воды на него кто-то выглянул.

— Попалось, чудище! — заревел мельник и крепкими руками вытащил за грудки водяного — Будешь ещё моих людей пугать?!

— Я не чудище, я человек! — жалобно простонал тот.

— Не чудище, говоришь? — Хозяин впился в него цепким взглядом, а затем вытащил его на берег.

На воздухе рыхлое тело показалось таким грузным, что у водяного подкосились ноги и он рухнул на траву. Мельник спрашивает:

— Течением снесло?

— Течением...

— А штаны где? — мельник посмотрел на рубаху до колена.

— За корягу зацепились... — водяной покраснел.

— А звать-то тебя как, болезный?

— Володя.

— Пойдём, штаны тебе дам. — Мельник поднялся и пошёл в дом.

Тут водяной вспомнил, как смеялась над ним Яга, и говорит:

— Хозяин, а может ты мне и работу дашь? — водяной на дрожащих ногах шлёпал следом.

— Работа у меня всегда найдётся. С устройством водяной мельницы знаком?

— Знаком, — ответил водяной, вспоминая колесо, которое так приятно чешет спину.

 

Внутри мельницы кипела работа. Было шумно. Крутились огромные деревянные шестерёнки, их вращало водяное колесо. Каменные жернова тёрлись друг об друга, мололи муку. Мука летала в воздухе, всё было как в снегу.

— Апчхи! — чихнул водяной и высморкался в рукав. — Ну и колдовство!

— Это не колдовство, это механизм! — ответил мельник.

Хозяин дал задание — мешки с зерном таскать. Водяной мешки по полу волочет, да на окошко поглядывает — не идёт ли девица за водой.

Притащил три мешка, совсем умаялся. Сел на пол и смотрит, как другой работник зерно на помол высыпает. Поднимает мешок, как будто тот ничего не весит. И как он до заката так трудиться может? Встал водяной, притащил ещё пять мешков. Вроде и легче стало. Снова поглядел в окно — там котяра сидит, на воду смотрит, его ищет. Водяной хмыкнул. Потёр руки и ещё десяток притащил. И тут мешки закончились.

— Хозяин, я работу сделал! — готовый отдыхать крикнул водяной.

— Хорошо. Теперь давай вон те, снизу.

Посмотрел — а там мешков гора, выше его роста, ещё и по лестнице поднимать.

Ухнул водяной, руки опустил. Забрался на мешки, забился в самый угол и задремал.

Проснулся чуть погодя, зевнул, глянул в окно на воду — не нырнуть ли уже домой? Вдруг видит — девица с вёдрами пошла. Он скорее за ней.

— Эй, ты куда? Работа ждёт. — Мельник выглянул следом. А как увидел, что тот за его дочкой увивается, кулачищи сжал, зубы стиснул.

У самой кромки воды догнал девушку водяной, взял её за руку и как выпалит:

— Будь моей водяницей! — и тут же в ужасе зажал рот руками. — Невестой то есть...

Девушка выронила вёдра. Водяной попятился в реку. А мельник с каменными кулаками тут как тут — он всё слышал! Испугался водяной, скинул рубаху, да и прыгнул в воду.

— А ну, чудище, вылезай! — громом гремел мельник.

А водяной притаился в самом глубоком месте и боится пошевелится.

Кот сидел рядом и всё видел. Он сразу понял, что к чему, узнал бабулину вышивку на красной рубахе, которая теперь валялась в камышах.

— Эй, вылезай! — позвал кот, когда все ушли.

Водяной вынырнул.

— Ну ты насмешил! Что, не вышло из тебя человека?

— И ты туда же? — водяной рассердился. — Вот сейчас поймаю девицу и утяну в омут! Будет водяницей всё равно!

Он потянулся за рубахой.

Кот надул шерсть, выгнул спину и зашипел:

— Мою хозяйку не трожь!

А потом, ловко прыгнув, подцепил когтём рубаху и утащил подальше от воды.

— Ах так?! И ты против меня? — тут водяной рассердился не на шутку, разломал плотину, запутал колесо в водорослях, на прощание крикнул коту новый адрес Яги. И — уплыл.

 

Наутро искали его мужики, всё дно шестами прочесали — никого не нашли. Плотину починили, колесо запустили снова. Опять запели жернова. С тех пор больше никто плотину не портил, только время потихоньку точило.

А водяной поселился на туманном болоте, где ничего и никогда не происходит. Вместе с кикиморой, у неё такой же хвост. Обретаются они там триста лет, а может и четыреста, векуют вечность. Время обходит их сумеречный край стороной. Людей там нет, да и жизни тоже нет. А водяная мельница давным-давно не мелет, из неё сделали музей — муку нынче мелят на больших заводах. А про него, про водяного, рассказывают детям сказки. Но он об этом не знает, и не узнает никогда.

 

Вот так могла бы и закончиться наша история, унылая, как топкое болото. Но всё произошло иначе. Вскочил водяной в мельнице в холодном поту:

— Приснится же такое! Болото, кикимора... Чур меня, чур! — он плюнул через левую пятку, стряхнул с красной рубахи мучную пыль, скатился на пол с мешков и выглянул в окно. А там девица с вёдрами к реке идёт. — Ну нееет. Я — водяной! Хозяин рек и озёр! Я хозяин этого места. Мельница какая? Водяная. Значит — моя!

Засучил он рукава, да как забросит мешок на плечо — откуда только силы взялись. Зерно наверх таскает, а сам всё механизмы разглядывает, изучает. А когда мешки закончились, говорит:

— Хозяин, твоё колесо течением реки крутится. А если от плотины сделать жёлоб и подать воду на верхнюю часть колеса — будет больше мощи. Колесо закрутится быстрее, больше муки перемелет.

Почесал голову мельник, представил и говорит:

— Молодец. Голова!

Пришёл новый день. И вот уже стучит молотком плотник — жёлоб строит. А водяной мешки такскает да в окошко на него поглядывает, чувствует, как в груди приятно от гордости распёрло — его идею делают.

Понравилось водяному среди людей ещё больше, когда узнал, какие из муки вкусные пироги выходят. Особенно с рыбой. В этом кот был с ним согласен. Но на остальные затеи смотрел искоса. А к дочке мельника так и не подпускал — шипел, да грозил когтями красную рубаху с него содрать, если хозяйку тронет.

Нравилось водяному среди людей, но всё же по ночам скидывал он с себя человечий облик и возвращался туда, где хорошо и спокойно — в омут, на глубину. А под утро, когда все ещё спят, надевал снова красное, подпоясывался. Садился на берегу встретить рассвет да перекинуться с котом парой слов. Не при людях же с ним общаться.

— Эй, пушистый, — сказал в утреннем тумане водяной, — а я ведь знаю, где твоя бабка живёт.

— Да знаю я, что знаешь, — вздохнул тот.

— Хочешь скажу?

— Нет, не говори. Я всё понимаю, сбежала она нарочно, не хочет со мной жить. Я её не виню, насильно мил не будешь. Пускай живёт, как знает.

— Знаешь, кот, — водяной посмотрел твёрдым взглядом, — а забирай себе хозяйку. Ты прав — насильно мил не будешь. Сколько я на мельнице в человеках хожу — ни разу на меня не взглянула. Свадьба у неё с пастухом скоро. Пускай живёт, как знает.

Дни сменяли друг друга. Стал водяной Володя хорошим работником. Мельник хвалил за труд и смекалку. Но водяному этого было мало — ведь он хозяин вод! Стал он мельника расспрашивать о деле — как всё устроено. Откуда мешки с зерном берутся, куда муку сбывает. Стал брать его хозяин на ярмарки, посвятил в цифры, обучил мельничному делу.

А под старость мельник, не имея сыновей, передал дело своему самому толковому работнику. Так водяной стал хозяином мельницы. Он был очень горд собой. Но и этого показалось ему мало — он ведь хозяин вод! Через несколько лет поручил он своё дело Ивану, смекалистому и трудолюбивому парню, и поехал по миру. Понастроил на других реках мельниц. Придумал мельницы морские — приливные, которые работают на приливах и отливах. Стал изучать науку. А потом построил большой мельничный завод, на котором теперь делают ещё больше муки. Чтобы пирогов всем хватило. Стали люди звать его не Володя, а Вольдемар Дунаевич.

А мельница из белого камня уже давным-давно не мелет, из неё-таки сделали музей. Водяной иногда заглядывает туда. Он давно передал завод в надёжные руки и сделался профессором молинологии — это такая наука, которая изучает мельницы. Ездит по миру, читает лекции. В свободное время сочиняет байки про водяных. А иногда, устав от суеты, приезжает к своей реке, туда, где спокойно и хорошо. Сбрасывает красную рубаху и ныряет в омут, на глубину. Потом угощает рыбкой да чудными сказками черного кота, который теперь сторожит музей. И, пока никто не видит, чешет спину о новые лопасти.

Проходят века, иными становятся эпохи. Сменяются люди. А вода всё крутит колесо. Вода уносит время.