Огромный каменный блок вращался, подталкиваемый толпой са'уг в красных набедренных повязках, а над ними, стоя на бревенчатом пьедестале, зычно завывал Гала. Его огромный живот сдувался на выдохе, но вмиг вырастал до прежних размеров. Отчего-то Гала напоминал толстую жабу, рассевшуюся на листе кувшинки радом с распустившимся цветком. Наряженная разноцветными лентами пальма, спасающая от солнцепёка, как раз была похожа на лепестки.

- Какой кошмар! - воскликнул Саг с горечью, смахивая со лба пот натруженной мозолистой рукой.

- Ты о нашей незавидной участи? - спросил Энки, тянущий ношу рядом.

- В третьем куплете Гала так сфальшивил, аж жуть!

- А мне нравится, - Энки саданул по блоку с плеча - попавший под блочную колею камень немного затруднил движение, - особенно начало, воспевающее Инанну.

- Понравилось ему! Гала пустыню со степью спутал, - ругался Саг.

- Зато сколько чувства в песнь вложил!

Саг презрительно сплюнул на горячий песок.

Солнце стояло в зените. Безжизненная пустыня расстелилась на тысячи и тысячи шагов вокруг блока, на севере упираясь в далёкие скалы, а на юге сливаясь с линией неба в дрожащем мираже. И только восток дарил глазу и сердцу искомую прохладу: там подобно божественному саду раскинулся оазис с плодовыми деревьями, орошаемый из изогнутых леек прекрасными услужницами.

- Эх, туда бы, - мечтательно замурлыкал Энки, кивнув на восток. Изящные руки и талии услужниц очаровывали его даже с такого расстояния, что и лиц их было не разглядеть.

- Не витай в облаках, не то беду накличешь, - проворчал Саг.

И тут, будто услышав предостережение Сага, из-за бархана показалась продолговатая голова надзирателя. Верхом на трёхгорбом киррине он обошёл блок с трудящимися на нём са'уг, послушал песни Галы и тяжело вздохнул. И, подняв голову, направил киррина вокруг кипящей работы уже с другой стороны.

- Чего маешься? - недовольно воскликнул Саг.

- Ску-у-учно, - выдохнул надзиратель, вертя копьём словно посохом и пытаясь попасть по едва заметным на песке камням.

- Сам покрутить Шамаш не хочешь?

- Нет, - отрезал надзиратель и зашвырнул попавшуюся под наконечник гальку куда-то вдаль.

- Саг, не доставай человека, - взмолился Энки, - а то этот машким потом нам продыху не даст.

Саг что-то прорычал, но возникать не стал. А спустя пять оборотов он всё-таки сдался и скомандовал:

- Мужчины, хватит, на сегодня работу закончили.

- Уже? - лениво зевнул надзиратель.

Блок, продвинувшись вхолостую с пару шагов, остановился. И тут же солнце, словно камень, сорвавшийся с высокой скалы, рухнуло за горизонт. В наступившей темноте можно было разглядеть лишь звёзды, молочной россыпью светящие из других миров. Завыл Гала, то ли уснувши, то ли завершающий свою песнью.

- Машким! Машким! Где огонь, машким? - заговорили мужчины, допекая надзирателя.

- Сейчас, сейчас, - ответил он и пришпорил киррона, отчего у зверя засветился красным один из горбов. Надзиратель прислонил наконечник копья к горбу, и сизая сталь, натёртая кремниевым углём, вспыхнула. Так же зажглись и остальные копья, охапкой навьюченные на киррона.

Энки отряхнул от песка свою сумку из беличьей кожи, вынул расписанный узорами коврик, расстелил у огнива, сел в позу лотоса и задумался.

- Звёзды считаешь? - из темноты вышел Саг и протянул Энки плод сливового дерева.

- Располагайся, друг, - улыбнулся Энки, - где плод взял? Небось у услужниц в потёмках выкрал?

- Зачем красть? Вон подношения раздают нашим мужчинам.

Энки изменился в лице. И тут же рванул в полутьму, выискивая среди пляшущих языков пламени тонкие руки услужниц. Но они словно бесплотные призраки исчезали, как только блики огня касались их хрустальной кожи. Энки напрасно метался среди факелов - всюду он находил лишь плошки с плодами, напоминавшие об их присутствии. И ни с одной не удалось столкнуться взглядом. Будто его намерено избегали.

Саг тем временем поедал плоды, снимая кожуру и макая мякотью в остывающий песок. Песок хрустел на зубах и, сливаясь с нектаром, давал то солёный привкус, то терпкий. Только так плодами можно было насытиться, не захмелев. А над головой Сага кружились звёзды. Он вглядывался в сверкающее небо и представлял, что где-то там, в других мирах, от которых виден лишь отблеск, некто так же держит в руках механизм, пробуждающий солнце, у него на голове сплетенье солёных цветов, а сам он напевает какую-то дурацкую песню. От воображаемого напева Сага вдруг передёрнуло.

***

Пробуждение начиналось с раскатистого стука барабана. Надзиратель как только потушит в песке копья, соберёт их и перевяжет, напоит в оазисе киррина, должен взобраться на пьедестал и застучать в огромный там-там, в дневное время накрытый белым полотном. Мужчины просыпались и лениво выползали из спальников, подобно несчастным личинкам, так и не превратившимся в бабочек.

Предстояла большая работа - начать новый день. Са'уг собирались вокруг единственного непотушенного копья и тянули жребий: кто потащит блок, пока другие будут трапезничать, приводить в порядок пожитки, отряхивая от песка и пыли, ходить за водой к оазису, заводя беседы с прекрасными услужницами. Луэн, старший из мужчин, раскладывал в ладонях корни пустынной колючки, закрывал рукой и протягивал соратникам. В тот день жребий выпал Сагу и Энки. В двадцать седьмой раз. Подряд.

Приятели, связанные превратностью судьбы, посмотрели друг другу в красные как раскалённые угли глаза и тяжело выдохнули. Что поделать, небеса послали им очередное испытание. Может быть, им ещё воздастся.

Саг сплюнул на ладони и растёр. Энки размахивал руками, разминая. Взяли они за блок синхронно не сговариваясь. Первый толчок всегда самый трудный: пока дрогнет заледеневший за ночь песок, пропитанный потом, пока ленивый Шамаш сжалится над людьми, позволив поднять себя с горизонта. Но спустя время двое са'уг невероятными усилиями сдвинули блок, как это делали двадцать шесть ночей подряд.

На горизонте небо тронула лазурь. Медленно и вальяжно янтарные лучи прошлись по облакам и чем-то напоминали дрожащие перед пробуждением ресницы. Постылый песок в это утреннее мгновение казался золотом, рассыпанным по равнине. Просыпался и оазис - качались плодовые деревья, на глади пруда появлялись круги, у входа в подземный храм, украшенный изваяниями и колоннами, танцевали тени. Это Гала в сопровождении стайки услужниц готовился выйти в свет из удушливых тоннелей и начать свой концерт.

Другие са'уг тем временем не спеша занимались своими делами: растирали щётками натруженное тело, набирали вёдра воды для утренней помывки, чавкали свежесобранными плодами. У Сага от этих наблюдений сильно зачесалось в боку.

Энки не отрывал взгляда от услужниц, сопровождающих Галу, и вздрагивал каждый раз, когда кто-то из мужчин предлогом или разговором выдёргивал девушек из стайки. И тихо стонал.

- Луэн! Найди нам замену! - возмущался Саг, - сколько можно на двоим Шамаш тягать? Либо труби начало дня.

- Сейчас-сейчас, - отмахивался Луэн, взбалтывая в миске плодовую воду и упиваясь ей.

Солнце медленно тянулось к зениту, а блок так и продолжали тягать двое. Уже и утренние приготовления были закончены, и услужницы брались за лейки да тяпки, а Сага и Энки никто не сменял. И не приходил на помощь. Затихли даже подбадривающие разговоры.

Луэн храпел, улёгшись на коврике. Другие са'уг разбрелись кто куда, пока Саг смахивал с себя седьмой пот. А Гала, как назло, попытался взять саму высокую ноту.

И тут Саг остановился. Энки не сразу это заметил и недолго ещё бился плечом в отяжелевший блок.

- Ну полно. Наработались.

Солнечный диск, чуть качнувшись, полетел к горизонту. Очень скоро день сменился сумерками и погрузился в ночь.

- Уже закончили? - недоумённо спросил взявшийся из ниоткуда надзиратель. Он, словно слившись с кирроном в эдакого кентавра, натирал копья кремниевым камнем.

- Ты бы работу свою выполнял с совестью, машким, - процедил сквозь зубы Саг, - са'уг от обязанностей отлынивают, а нам вдвоём не справиться.

- Ещё как справляетесь! Вон как Шамаш высоко подняли. За всеми са'уг я гоняться не буду, а вот вас могу заставить дальше работать.

- Иди к чёрту, машким, - сплюнул Саг и потянул Энки за руку, - пойдём, друг, искать другие земли. Спокойней и богаче.

Сбитый с толку Энки послушно поплёлся за Сагом. Он слишком устал, чтобы разбираться, о чём шёл спор, но был рад тому, что уже не надо тянуть неподъемный блок.

Надзиратель пробовал было киррином преградить беглецам дорогу, но зверь оказался слишком нерасторопным, и мятежники запросто его обходили. Да и полноценная погоня виделась машкиму чересчур затруднительным для него делом. Он махнул рукой и отправился вылавливать в потёмках остальных са'уг.

***

Саг умело ориентировался по звёздам. Долгими вечерами и некоторыми бессонными ночами, проведёнными в бесплотных мечтаниях, он достаточно изучил созвездия, чтобы вслепую рисовать их на песке. И те мечтания вели его мерцающей небесной тропой к лучшей жизни, не отягощённой каждодневным трудом, безмятежной. Может быть, там, на востоке он увидит пышные джунгли, сырые болота, бесконечную гладь океана, заснеженные горные хребты, встретит диковинных животных или даже самих богов.

Энки плёлся вслепую, спотыкаясь на камнях и впадинах. Он боялся, что песок в какой-то момент посыплется с какого-нибудь бархана вместе с ним, увлекая в зыбучий плен. Да и запахи незнакомой земли навевали тревогу - неизведанное пугало своей неизвестностью. Но заразительная уверенность Сага вела неотвратимо, подобно выпущенной стреле, верной глазу своего лучника. Даже если эта стрела неслась в болотную топь.

Взмокшей рукой Энки вцепился в набедренную повязку Сага. И немного выдохнул, когда на горизонте показалось зарево.

- Смотри, справляются, - радостно воскликнул он.

Солнце поднималось неровно, будто вытягиваемая верёвками глыба. И как только достигало какой-никакой высоты, ухало вниз. Затем опять поднималось и опять падало.

- Ну-ну, - усмехнулся Саг. Разнежились, видать, са'уг, всё на его с Энки плечи положили.

Но скоро самодовольство Сага стало утихать. Уж больно раздражал то восходящий, то срывающийся с неба оранжевый диск. И звёзды не разглядеть, и к сумеркам не привыкнуть. А то и ослепнуть с непривычки.

Решили устроить привал, раз уж бесноватый танец светила никак не угомонится. Сгребли горсть песка, распробовали. Без плодов вкус был резким, сухим.

- Надо было хотя бы воды в собой взять, - заметил Энки.

- Надо было, - Саг изменился в лице, как будто позеленел. Или так падали на него отблески закатно-рассветных лучей. Как бы там ни было, Саг упорно продолжал жевать песок.

Вскоре солнце надолго утонуло в горизонте, и мятежники двинулись дальше. Остывшая пустыня холодила сквозь подошвы сандалий. Ветер бросал сухую пыль в глаза. С виду даже Саг лил слёзы, уже не говоря об Энки - рыдал он что было сил, уставший, напуганный.

Шли всю ночь под бледным мерцанием звёзд. Но настал час, и рассвет наступил. Несмелый, тусклый, зато размеренный, не торопящийся к зениту, не падающий с небосвода. Воздух нагревался, и сбежавшие са'уг устроились на песке восстановить силы. Глаза слипались сами собой, но никто друг друга не попрекнул в слабости.

Сага разбудил копошащийся в песке у его лица скорпион. Он напомнил ему ветку плодового дерева, проросшую в мёртвой земле. Энки сидел поодаль, прижав коленки к груди, и мелко дрожал.

- Мы в гнездо угодили. Они тут повсюду, - прошептал Энки одними губами.

Саг в ответ лишь хмыкнул, сверкнув полуулыбкой. Двумя пальцами он осторожно, но сноровисто взял скорпиона за жало, поднёс к губам так, чтобы клешни не сомкнулись на них, и захрустел хитином. Надкусив, Саг опустил обмякшее тельце в песок, повалял в нём, чтобы песчинки прилипли к мякоти, и положил в рот. Откушенное жало он отбросил подальше.

- Нашёл, из-за чего переживать, - насмешливо сказал он.

- Это самые маленькие. Детёныши, - трепетал Энки.

Песок вокруг забурлил. Сотни скорпионов выползали на поверхность, грозно покачивая жалами.

- Это ж сколько еды! - воскликнул Саг. Его глаза восторженно горели.

Невдалеке, стрекоча жвалами, показался самый огромный. Клешни размером с локоть хватали воздух, а жало, казалось, могло проткнуть живот.

Энки обрывисто вскрикнул и крепче прижал колени к груди. Но Саг, всё с тем же восхищением на лице, вприпрыжку ринулся к огромному скорпиону, ничуть не пугаясь копошащейся под ногами стаи. За пару мгновений он поймал налитый ядом хвост.

- Тут мяса больше! - смеялся Саг, до хруста сгибая хитиновую лопасть с ядовитой иглой.

***

Ориентируясь по солнцу, мятежники продолжили свой путь восток. Энки тащил на плечах огромное хитиновое брюхо, заполненное умерщвлённым скорпионьим выводком; Саг навьючил оторванной с набедренной повязки тканью громадное хитиновое тело себе за спину. Из-за добытой провизии оба находились в прекрасном расположении душа. И только у Энки не до конца сошла белизна с лица.

- Саг, друг, скажи, а что мы ищем?

- Говорят, наши земли омывают три моря. И там, на плодородных берегах, живут абзу, воспевающие водных богов. И боги с прибоем присылают им дары - рыбу, запутавшуюся в водорослях. И вкуснее этой рыбы ничего на свете не сыскать.

Энки слушал, но вспоминал другое: плодовые деревья оазиса, ветки, качающиеся когда от ветра, когда от вороватых белок, пруд, усыпанный кувшинками, со свежей пресной водой. И, конечно же, тонкие талии услужниц. И такая грусть наваливалась на сердце, тяжелее хитинового брюха, тяжелее стенок каменного блока.

Солнце клонилось к закату. Песок под ногами становился твёрже, плотнее. Ещё пара дней, и бескрайнюю пустыню сменит степь, а за ней, быть может, и земля, полная зелени, извилистых рек и богатых угодий. Са'уг шли неторопливо, наслаждаясь свободными руками, на которых затвердевали натруженные мозоли, и звёздным небом. Но хитиновое брюхо пустело, туша гиганта уменьшалась, а встретившая путников степь оказалась такой же безжизненной, как и пустыня.

Спустя несколько дней са'уг подметили, что дни становились короче. Если раньше ночь длилась две сотни тысяч шагов, то нынче растянулась ещё на двадцать тысяч. К тому же, сон стал короче, а на затвердевшей холодной земле был и беспокойным.

- Не тянут наши, - высказался Саг, облизывая пересохшие губы.

Энки коротко кивнул и уставился на небо. Так захотелось отрастить крылья, взмыть, наскоро проведав родную пустошь и на выручку мужчинам. Да и восток увидеть - узнать, что их там ожидает. И - о чудо! - Энки взлетел.

- Смотри, друг! - радостно воскликнул он, - я отрываюсь от земли!

Саг обернулся и грозно зарычал.

Великий грифон, вцепившись кривыми когтями в хитиновое брюхо, выклёвывал остатки выводка. Энки не видел его широкого размаха крыльев и глупо улыбался. Саг пробежался глазами по земле - искал подходящий булыжник, чтобы запустить в наглую птицу, и впервые был рад, что под ногами не сыпучий бархан. Подобрав камень покрупнее, он метко бросил в пернатую голову. Но угодил Энки в лоб.

- За что? - обидчиво бросил Энки, отпустил хитиновое брюхо, которое держал машинально, и плюхнулся на землю.

Грифон с добычей взлетел высоко в небо и скрылся в дымке облаков.

- Вернётся, гад, - зашипел Саг. - Придётся по очереди дежурить во время сна, друг друга сменяя.

Энки чесал ушибленный бок и не возражал.

Двинулись дальше с большой осторожностью, поглядывая в небо. Туловище гигантского скорпиона выпотрошено более чем наполовину, и потерять последнюю еду было бы обидно.

На ночь са'уг устроились у большого камня. Земля была тверда и холодна, оттого и очередная ночь обещала быть беспокойной.

Первым сел дежурить Саг. Найденной в пути иссохшей палкой он чертил карту звёзд, время от времени поднимая уставшие глаза к небу. И думал о том, что тысячи глаз так же взирают с других планет на их внезапное путешествие. К середине ночи он толкнул в бок Энки и предложил его сменить. Сонный са'уг молча согласился и, потирая глаза, уселся поближе к туше скорпиона. Оттого, что у него так и не получилось взлететь, он всё ещё расстраивался. Но ночное небо, мерцающее звёздной метелью, должно успокоить, умиротворить. И Энки поддался этому спокойствию.

Саг проснулся от звука хлопающих крыльев. Великий грифон нагло клевал их добычу, устроившись на боку храпящего Энки.

- А ну! А ну! - взревел Саг.

Энки встрепенулся и перевалился на другой бок. Грифон выгнул шею и презрительно посмотрел на кричащего са'уг. Пугливо улетать он не собирался, только угрожающе ощетинил перья и продолжил трапезу.

Саг приподнялся, подобрал палку, пряча её за спиной, и полукругом стал медленно обходить грифона. И с опаской поглядывал, как острые изогнутые когти перебирали рёбра сопящего Энки. Неспроста он выбрал место. Дикий, умный, опасный. Черные зрачки следили за движениями Сага даже когда клюв глубоко проваливался в хитиновый панцирь.

Вдруг Энки заворочался.

- Красавица, не улетай!

Спящий Энки неожиданно потянул руки к грифону, ласково обнял, прильнул щекой к оттопыренным перьям. Грифон крякнул и захлопал крыльями. От неожиданности он оказался в замешательстве: сбегать? нападать? Когти отчаянно перебирали воздух.

Саг воспользовался моментом, замахнувшись...

***

Свежую добычу тащил на себе Энки. Саг был почти налегке - от туши скорпиона мало что оставалось, зато хитин можно много куда приспособить. Будь то походная сумка, доспех, прикрывающий живот, или набалдашник из крупной клешни на древко.

Ощипанный грифон уже не казался таким грозным. Зато его перья пошли впрок: их хватило на две накидки, в которые удобно кутаться холодными вечерами или расстилать на стылой земле. Мясо оказалось жёстким, потому путники на привалах разжигали небольшой костёр и готовили на углях, благо хворост и жухлая трава попадались на каждом шагу.

Но затем сухая трава и мох сменились сочной, налитой зеленью, становившейся гуще и выше. Деревья уже не были хилыми растопыренными ветками, а с пышными кронами, иной раз закрывающими небо. Ветер приносил солёный запах моря.

Са'уг шли осторожно, опасаясь наткнуться на дикого зверя. Недоверчиво вглядывались в дебри, дежурили ответственно, строго деля ночь напополам. Один чутко хранил сон другого, хоть и боясь теней и подозрительных шорохов. Иногда из чащи доносилось глухое рычание, и Саг был готов пустить в дело своё оружие, увенчанное скорпионьими клешнями. Но всё обходилось.

Однажды, когда солёный запах стал явственным, что оседал на губах, лес вдруг расступился. Впереди виднелись голые скалы и бушующее море, растянувшееся до горизонта. В его отражении плескался близнец солнца. Заворожённые са'уг уселись на берегу и наслаждались видом.

- Ради такого стоило проделать этот путь, - сказал Саг.

Энки не ответил - не смог подобрать слов.

В сумерках разожгли костёр, приготовили остатки Великого грифона и долго не могли уснуть. Отражение россыпи звёзд смешалось с морской пеной, и порой казалось, будто два мира соприкасаются, разделяемые тонкой волнующейся плёнкой. И где-то на этой границе, если сильно приглядеться, можно приметить очертания богов. Вот волосы-водоросли, вот жемчужные серьги, а вот глаза, любопытно разглядывающие путешественников.

Но вдруг неровная гладь дёрнулась, пошла кругами, и из воды показалось девичье лицо. На бледной коже играли отблески звёзд.

- Я не встречала ещё в своих краях иноземцев, - журчал её голос.

- Инанна, - у Энки перехватило дыхание.

- Я вас знаю! Вы са'уг, слуги Шамаша? Что вас привело в мой мир?

- Мы ищем своё место, - уверенно и без страха в глазах сказал Саг, - там, где нам будет хорошо и где будут рады.

- Можете остаться тут, я вас не гоню, - пропела Инанна. Её голос тысячи крат был нежнее и мелодичнее завываний Галы.

- Но что же случилось? Немилость Шамаш? То-то дни стали короче и холоднее.

- Так, рабочие споры, - посмурнел Саг.

- Из-за них вы отправились на край земли?

Саг не ответил, а заворожённый Энки не мог выдавить ни слова.

- Какой милый! Как твоё имя, са'уг?

- Энки...

- В глазах твоих, Энки, я вижу почитание. Это меня трогает, - Инанна махнула волосами, пытаясь скрыть полуулыбку.

- Оставайтесь столько, сколько посчитаете нужным. Я обеспечу вас всем, о чём попросите. Но помните, море любит тёплое, яркое солнце.

С этих слов Инанна скрылась воде.

***

Дни становились холоднее. С моря ветер приносил стужу. Прибой выплёскивал к ногам са'уг рыбу, оказавшуюся на вкус не такой чудесной, как описывали легенды. Саг поднимал глаза на пики скал и тяжело вздыхал:

- Какой одинокий берег!

Энки лишь глупо ему улыбался. Он не говорил, как каждую ночь к нему приходила Инанна и целовала в губы.

Накидки из перьев грифона переставали согревать, стоило подняться ветру. Глаза болели от соли. А жёлтый диск поднимался всё ленивее и всё ниже отрывался от горизонта. И Саг отчего-то чувствовал вину.

Дни чередовались за днями. Одинаковые серые скалы обрамляли берег всюду, где оказывались са'уг. Лес дарил хворост и пресную воду, но глубоко его разведать путники не решились.

- Пора возвращаться, - как-то выдохнул Саг.

- Давно пора, - Инанна показалась из воды, будто долго ждала этих слов, - я дам вам провизию и путеводную звезду.

- Но как же... - побледнел Энки.

- Не волнуйся, мой маленький са'уг. Я ни за что не оставлю вас одних.

 

В хитиновую сумму поместилось вдоволь рыбы. Инанна одарила мужчин плошками с прохладной водой, и са'уг отправились в обратный путь. Ночами они непременно замечали изумрудную звезду, падающую на запад.

Обратная дорога казалась легче. То ли из-за волшебной воды, придававшей сил, то ли оттого, что они уже знали этот путь. Но и никакие испытания не обрушились на их плечи, словно са'уг шли самой безопасной тропою, огибающую невзгоды.

Затем песок приятно зашуршал под подошвами сандалий. Сыпучие барханы будто волной несли путников домой. И наконец вдали послышались натужные, но такие приятные сердцу завывания Галы.

Надзиратель, заметив мятежников, приказал са'уг остановиться. Солнце ухнуло за горизонт, и лишь в отблесках факелов можно было различить любопытствующие лица мужчин.

- Добрались! Вернулись! Что видели? Что встретили?

Саг набрал воздуха, чтобы поведать всё, немного, само собой, приукрасив. И Гала и услужницы неслышно устроились вокруг факела, у которого отдыхал Саг, и слушали его истории. Один Энки лёг на песок поодаль и ждал Инанну, улыбающуюся ему с ночного неба. Ровно через сто пятьдесят дней он обещал к ней вернуться.