Дети не попадают в Ад. Есть некоторая гуманность, установленная Смертью; до шестнадцати лет их всех сразу увозят в Рай, минуя Суд.

Но почти все правила имеют исключения.

Некоторых ребят невозможно сделать белыми и пушистыми даже в Раю. И речь вовсе не о мальчишках и девчонках с манией насилия или же тех, что родились в неблагополучных семьях. Как раз-таки работа по перевоспитанию беспризорников в Раю проводится такая, что не снилась ни одному опытному педагогу.

За несколько месяцев даже малолетнего хулигана, что погиб в поножовщине под действием «градуса», превращают в образцового ангелочка. Мощная идеологическая обработка и атмосфера Рая, элементарная доброта и внимание к человеку в сочетании с монастырским трудом дают такие плоды.

А есть дети, которые не подлежат перевоспитанию.

Такие уже с раннего детства служат силам Зла.

И демоны имеют полное право затребовать для таких Страшный Суд, чтобы ребенку дали шанс попасть туда, куда он сам мечтал. В легион Люцифера.

Этот мальчик же не знал о Люцифере. Точнее, ещё как знал, но не знал, что его называют так люди северного континента.

Он жил в тех широтах, где люди ещё были в тесной связи с природой и тонким миром.

Где демонам не нужно было теряться в бесчисленных соблазнах цивилизации, и они могли воочию предстать взору живого.

Мальчика звали Иму. Он жил там, где человек еще не стал царем и палачом природы, там, где с природой приходилось сражаться на равных.

Раньше таких мест на Земле было больше: люди лучше взаимодействовали с тонким миром и даже в большом количестве получали оттуда знания. Поэтому живым известно об ангелах и демонах, эльфах и драконах и иных обитателях загробного мира.

Этот же мальчик знал лишь о демонах.

И страстно любил одного из них.

Он повстречал ее на охоте, когда ему было одиннадцать. Примерно. В его племени мало, кто следил за своим возрастом, но зато каждый с малых лет владеет луком и стрелами. В их краях умение самостоятельно добывать пищу куда важнее, чем получить хорошее образование.

Здесь вопрос выживания стоит острее, чем самореализация.

Но в тот роковой вечер Иму вышел с оружием в джунгли не за тем, чтобы прокормить семью.

Он желал отстоять свою честь.

Мальчишки-соплеменники дразнили его трусом за то, что он испугался маленького кабанчика, когда отправился с мужчинами на охоту. Небольшой вонючий зверек оказался загнанным в ловушку: он отбился от стаи и оставалось только заколоть его копьями.

Хрюкающее животное настолько испугалось, видя вокруг себя толпу охотников, что от отчаяния бросилось в атаку. Случайно так вышло, или на то был примитивный, но очень точный расчет животного, но кинулся он именно на самого маленького в группе.

На Иму.

В этот момент все взгляды мужчин устремились на мальчика. Зверь бежал прямо на него и все, что требовалось от Иму - сделать одно движение копьём. Нехитрый, но очень эффективный выпад, который он изо дня в день отрабатывал в поселении.

Но мальчик бросил оружие и с визгом отпрыгнул. Зверь же, почуяв брешь в людской засаде, уцепился за шанс выжить и бросился наутек.

Племя осталось без добычи.

Взрослые мужчины понимающе отнеслись к этой досадной, но в общем-то неудивительной ситуации. У всех когда-то дрожала рука, когда перед тобой, пусть и небольшой, но дикий зверь.

Но сверстники никогда не прощают слабости... Поэтому палками в детских играх он теперь получал куда сильнее.

"Гвала, Гвала!", - дразнили они, скалясь. Пытались навязать Иму новое имя - Трус.

И он решил во чтобы то не стало доказать обратное.

Однажды ночью Иму решился пойти в Проклятую долину. Об этом он поведал только своей ровеснице, Акоко. Девочка не поверила ему и посмеялась, но на это Иму и рассчитывал. Что даже если он не вернется, болтливая девочка всем расскажет, куда он ушел, и ему никогда больше не дадут имя труса!

Жителям племени строжайше запрещалось посещать эту долину. По преданию там живут кровожадные существа, что могут овладеть разумом и пожрать душу названного гостя.

Иму боялся злых духов, но жить с позором его страшило куда больше. Он взял копье, самодельный лук и стрелы и с наступлением темноты ушел в запретную чащу.

Он знал, что принесет оттуда, если останется в живых. В предании говорилось, что долину населяют невиданные существа...

Иму отчего-то казалось, что это птицы. Большие мясистые птицы, чье оперение светится как ночное небо...

Если удастся принести в деревню хоть одну, он станет настоящим героем! Героем, что не только поборол свой страх и отправился в запретное место, но и принес оттуда пищу!

Но реальность оказалось несколько иной.

В долине никаких птиц не оказалось.

И кровожадных чудовищ тоже, хотя всюду валялись человеческие останки и сломанные копья.

Но вот Она действительно была совсем как прекрасное ночное небо...

На мертвой серой земле, где не произрастала ни одна травинка, среди кучи костей стояла женщина.

Казалось, что иссиня-черный бархат ее кожи соткан из непостижимой, недоступной человеку глубины Космоса.

Она перед ним… Обнаженная, плотная, но при этом кажется, словно она мираж, нереальная. Будто фантом Вселенной, что бескрайним простором развернулся над ней.

Иму видел, как у неё под кожей, словно в глубине тела, сияют мириады крошек-звезд.

Мальчика заставила обомлеть отнюдь не ее нагота. Он постоянно видел голых женщин в своем племени; там одежда была скорее праздничным украшением, нежели способом прикрыть наготу.

Однако ни одна его соплеменница не могла сравниться по привлекательности с Ней... Иму почувствовал, как наливается краской, а руки, вместо того, чтобы направить на странную незнакомку копье, потянулись прикрыть постыдные намерения.

Красавица его ничуть не осудила за это. Более того, грациозно, как молодая лань подошла к нему.

Она так близко...

Ее груди, словно налитые звездным содержимым: две полусферы, сияющие изнутри, плавно вздымались прямо перед лицом мальчика.

Он чувствовал себя ужасно неловко, мурашки перекатывались по телу, но он не мог отвести взгляд от женщины-ночи.

Он отважился поднять голову и посмотреть ей в глаза. Иму не видел таких ни у одного зверя, ни у одной птицы. В них переливался холодный космический свет, будто ее глаза - крошечные копии луны. Но от настоящей луны, что сияла над ней, озаряя серебром ее изящный темный силуэт, глаза отличались кровавым отблеском. Каждый из них походил на красную луну, вестницу страшных событий.

Иму помнит, как совсем юнцом видел такой восход. Алый диск завис посреди ночного неба. Глядя на него, шаманы наперебой кричали, что надвигается беда, и она пришла. Страшный мор начисто уничтожил несколько соседних племен и половину их...

Но даже после таких воспоминаний страх перед кровавой луной ее глаз заглушало желание коснуться... Ему хотелось положить руки на ее бедра, такие грациозные и изящные будто стволы акации, провести ладонями по ее талии, задержаться на груди. Лиловые соски на ней так призывно надулись...

Но при этом так страшно протянуть к ней руку... Ведь она такая… Величественная, такая непостижимая…

А ее кожа воистину ночной небосвод. Кажется, в нем можно исчезнуть, стоит его коснуться...

Ее губы, ровные и пышные, будто лепестки черных лилий приподнялись в улыбке. На мгновение Иму показались острые белоснежные клыки, но наваждение тут же погасило прикосновение!

Ее черная со всех сторон ладонь погладила мальчика по щеке. Он вздрогнул как ударенный молнией, а затем приятное тепло лавиной накрыло его тело.

Женщина с тихим стоном прижала мальчика к своей обнаженной груди. Он осторожно обхватил ее гладкую как бархат спину.

Иму никогда не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас. Он хотел отдать этой женщине всю свою любовь, всю свою страсть, принадлежать ее запредельной красоте.

А демон положил ладонь на шею мальчика, но не стала сворачивать ее, как сделал много раз ранее.

Чертовка зловеще улыбнулась хищным оскалом, а Иму не видел этого. С этой минуты он уже ничего не будет видеть и знать в своей жизни, кроме женщины со звездами под кожей. Она станет для него всем.

Демон позволял мальчику касаться этого тела, целовать его грудь и шею, ласкать его сексуальные бедра, трогать серебристый водопад волос. И шептал мальчику, что это все будет принадлежать ему, если он будет послушным. Иму кивал своей новой и единственной любви, ради нее он теперь готов на все.

Рассвет неумолимо заявлял о своих правах на небо, и изящный силуэт женщины-ночи становился все более прозрачным.

Она пообещала мальчику, что будет принадлежать ему, когда тот станет мужчиной. Но для начала он должен исполнить одну маленькую просьбу…

 

На рассвете Иму вернулся в племя. Едва солнце поднялось над линией горизонта, его ослепительные лучи своей всепоглощающей яркостью прогнали тьму в редкие тени деревьев.

И лишь для Иму ночь продолжалась.

Жара была готова расплавить все живое, и не всякий зверь отваживался высунуть морду из норы в самое пекло.

А Иму все еще носил в себе холод ночи. Все, что его согревало - это прикосновения, что оставила на нем возлюбленная.

Мальчишки, завидев Иму, коварно захохотали и побежали к нему, но тут же в ужасе попятились.

А Иму больше не видел перед собой ничего, кроме прекрасного силуэта женщины-ночи.

Не только потому, что он был очарован. Омытые засохшей кровью, пустые глазницы теперь равнодушно смотрели в никуда.

Сверстники кричали, что он проклят и бежали за старшими, а Иму настигал каждого, протыкал пальцами плоть и выгрызал у них позвонки из шеи.

Оставив позади себя десятки ребяческих трупов, перемазанный алым желе из внутренностей, слепой мальчик не спеша входил в поселение. Черный шлейф туч, казалось из неоткуда, собрался над мальчиком и следовал за ним, пожирая слепящую голубизну ясного неба.

Первый на пути мальчика возник отец. Он сжимал копье, его крупные губы приоткрылись от ужаса, канаты мышц под землистого цвета кожей напряглись, готовясь пронзить сына, но на удар он так и не решился.

Дитя перехватило отцовское копье, сломало как ветку и воткнуло острие в подбородок. Покрытый розовой кашицей мозга наконечник вышел из темени мужчины. Его выпученные глаза застыли, глядя во впадины глазниц своей гибели.

Другой охотник племени оказался решительней. Копье со звуком лопающихся внутренностей иглой проткнуло бок мальчика. Кровь брызнула изо рта Иму, но ни один мускул на лице не дрогнул. Он также равнодушно вынул древко и, не поворачивая безглазой головы в сторону охотника, метнул острый обломок тому аккурат в глаз.

Результат - все та же мгновенная смерть. Древко, пущенное с чудовищной силой, также пробило череп насквозь.

Тучи заволокли небо, однако солнце почему-то сияло сквозь них ярко-алым диском. Казалось, что оно сильнее краснеет от пролитой Иму крови. Будто до него доходит эта какофония криков и треска костей снизу.

Иму откусил щеку своей матери, а затем оторвал ей нижнюю челюсть, которой после проткнул горло.

Шустрая Акоко тоже не оказалась быстрее проклятого мальчишки: он звериным прыжком настиг ее и убил особо жестоко. Своей холодной рукой он проткнул ее нежный детский живот, и пока девочка упала в конвульсиях, розовой склизкой удавкой кишок обхватил ее шею и прекратил ее страдание.

С каждым новым убийством Иму делал это все извращеннее, но никто не мог его остановить. Кровь ручьем хлестала у него изо рта, кожа лоскутами свисала от страшных ударов, а стрел из его тела торчало столько, что Иму уже походил на дикобраза.

Лишь шаман, рискуя жизнью, бросил под ноги проклятому горсть заговоренного праха, чтобы задержать убийцу.

Иму встал как вкопанный перед заслоном из порошка. Избитый и израненный до неузнаваемости, он стоял, не выражая никаких признаков боли. Его лицо всё также оставалось неподвижным.

Шаман подумал, что это шанс. Он крикнул, чтобы ему принесли орудие потяжелее. Если попробовать отрубить мальчишке голову, то, может, хотя бы так получится его остановить...

Но тучи над ними мигом обрушились страшным ливнем. И, к сожалению, маленькую магическую защиту из праха он смыл куда быстрее, чем ловкий юноша принес шаману топор. Шляпа из костей и перьев упала с головы шамана, когда его грудная клетка треснула, а горячее сердце оказалась у Иму в ладони.

Парню с топором повезло еще меньше.

Оказавшись в руках Иму, оружие за несколько ударов превратило его тело в изрезанный и переломанный мешок с лохмотьями органов и обломками костей.

Пока проклятый, с топором в одной руке и горячим сердцем шамана в другой, увлеченно забивал парня, уцелевшие соплеменники надеялись сбежать. Однако Иму не дал исчезнуть им за стеной ливня.

Топор прилетел в спину удирающего вождя племени, проломив позвоночник и выйдя острием через грудь.

Следом погибла и свита, что пыталась увести главу племени в безопасное место.

Каждый камешек, каждый осколок горшка, что лежал под ногами Иму, превратился в пулю. Он швырял их с такой скоростью, что те с легкостью пробивали черепа и протыкали внутренности.

Меньше минуты - и вот уже тишина повисла над местом, где когда-то кипела жизнь маленького селения.

Ливень стих также внезапно, как и начался. Лужи наполнились кровью, и Иму словно стоял в багровой реке. Тишину нарушали падающие в воду капли из сердца шамана. Проклятый мальчик по-прежнему сжимал его.

Иму постоял с минуту, словно о чем-то размышляя. Его лицо все также не выражало ничего. Он лишь молча походил по остаткам поселения, и за ноги перетащил все трупы в одну кучу. Затем он улегся на них, как на ложе, и уставил невидящий взор в небо. Его рука с сердцем шамана потянулась к губам, и он страстно, словно целуя, впивался в него, выпивая остатки крови.

Он представлял, как целует свою возлюбленную. В своем воображении она лежала на нем сверху и обнимала: он ощущал нежные касания ее тела, вдыхал аромат ее серебристых волос, напоминающий полевые цветы, смотрел, как мило мерцают звездочки сквозь черный атлас ее кожи.

Суккуб шептала ему, что будет принадлежать ему, как только он станет мужчиной. И с тех пор он поклялся себе, что станет им во чтобы то ни стало! Совсем скоро!

А пока Иму осушил сердце шамана и почувствовал, как перестает чувствовать свою руку. Все тело пронзил нестерпимый холод, а дышать стало нечем. Однако мальчик не успел почувствовать боль от десяток ран, о которых даже не догадывался. Его душа окончательно покинула мертвое тело, а на том месте, где располагалось селение, возникла еще одна Проклятая долина.

С той поры прошло уже двести лет. Иму прошел через все круги Ада, но не замечал там страданий. И в битве с созданиями Мира Мертвых, а после на службе у демонов, он всегда видел перед собой Ее… Все эти годы она улыбалась ему, звала его за собой и обещала… Что будет принадлежать ему, как только он станет мужчиной.

Прошло два столетия.

Иму все также оставался тем десятилетним мальчишкой, что однажды ночью ушел на охоту. Он все также был безумно влюблен в ту, которую повстречал в Проклятой долине. Она все также улыбалась ему, а он все также надеялся…

Что когда-нибудь…