Антон Игрек

Воспитание тварей

Йорген идёт по краю пшеничного поля, он ведёт коня под уздцы. Конь его белый, с пышной и тонковолосой, стеклянистой гривой; иногда упрямится и бьёт копытом. На лице Йоргена чёрная ткань, лишь глаза ей непокрыты. Впереди на колее Йор видит этими глазами алые бугры. Ага, Тварь поживилась парой деревенских псов! Уже неплохо. Сколько жители деревни заплатят за избавление от неё Ордену Тайного Слова? Или, пока та не сожрёт пару жнецов в поле, лишь ерунду какую предложат...

 

Нужно выяснить настроения местных, конечно. А то дадут со слезу овцы, да ещё и не золота, а серебра наплавленного из старых ложечек. "Ну так подождём..." — Размышляет Йор. Ещё ведь не осень, когда урожай не сможет уже ждать жнецов, и те вынуждены будут пойти в поле, рискуя встретиться с Тварью. Сейчас-то они, может, надеются на её, тварино, скорое исчезновение из их краёв.

 

А налитые колосья звенят на ветру. А в поле — ни души. Конь упирается, яростно кивает мордой и ржёт фальцетом. Кровь почуял, идти дальше не хочет.

— Умный ты у меня, чуткий.

 

И тогда Йорген закрывает глаза и коснувшись пальцами амулета на шее, шепчет Слово Покоя и наощупь касается ладонью другой руки морды белогривого. Тот умолкает. А Йорген, уже громче и твёрже, произносит Слово Огня и резко открывает глаза. В них — на миг яркий бело-голубой блеск, будто изнутри его головы. И вот, кровавые ошмётки впереди него загораются, будто солома, хрустят и коптят чёрным дымом. И огонь сей настолько голодный, что минуты не проходит, как шерсть и мясо поверженных псов, истаяв в пепел, сменяются обуглеными черепами животных. Заразы меньше — ухмыляется он, с хрустом проходя по останкам.

 

Йорген и его конь приходят в деревню. Три дюжины дворов; где побогаче, где победнее. Живые, пока, собаки оглашают его приход истошным лаем.

Хмурый взгляд мужичка из окна. Робкий взгляд женщины у колодца. Пустой петлёй на высоком суку ясеня играет южный ветерок. Они тут кого-то вешают?

 

И вдруг: живот щекочет... Опасность! Тело знает, что делать, помимо воли. Ещё не понимая, кто и откуда нападает, Йорген поднимает сор и пыль перед собой Словом Ветра... Перед ним зависает камень размером с кулак. Кто-то бросил его из-за угла избы, метя в голову Йоргену! Он дал Слово Зеркала и камень рванул прочь, в сторону того, кто бросил; так это работает. Раздалось звонкое "Уйа!"

 

Пыль быстро схлынула и Йор увидел мальчишку с окровавленным виском. Жертва своей агрессии, тот присел на корточки, не в силах удержаться на ногах. К нему бежала одетая в дешёвую холстину женщина. Мда... Знал бы, не наказывал. Мальчишкам нужно порой порезвиться, чтобы предел сил своих найти.

 

— Я извиняюсь! — гаркнул Йорген из под маски, — за сына вашего. Думал, серьёзное что.

На улицу стали выходить люди, заскрипели петли дверей и калиток. Волокли ноги старики, решительно шли молодые. Собирались поодаль впереди Йоргена; шли, что-то возбуждённо шепча друг другу.

Потом из этой пестроты выступил пузатый бородач в заляпаной рубахе и с примесью наглости, но и с испугом, заявил:

— Мы знаем!

Йорген кивнул:

— Это хорошо. А что вы знаете?

 

Заклинание покоя уже спадало с белогривого, и тот начинал беспокойно мотать мордой за плечём Йоргена.

— Мы знаем... — кадык самовыдвиженца нервно заёрзал под кожей. Страх, иногда он мешает правде, и Йорген делает пригласительный жест рукой: я, мол, слушаю...

— Ну, мы... — Замялся мужичок, — мы не уверены, что вы истинные избавители. Нам тут сказали, как мы думаем: правду о вас...

"Неужели предатель добрался и до этого края? Вредитель, лис, слизняк... Призрак." — брезгливо кривится Йорген. Вслух же почти весело изрекает:

— Правды бояться — на свет не рождаться! Говори дальше, всё до конца!

 

Переговорщик воодушевился и выпалил на одном дыхании:

— Вы сами выращиваете этих жутких монстров, тварей, насылаете их на деревни, чтобы потом за избавление от них брать с нас монетой, а когда нет монет — зерном, скотом, сыновьями и дочерьми!

Йорген молчал. Все молчали. Сказавший сие дерзкое обвинение в адрес Ордена так вообще не дышал, похоже, посерев лицом и пригнув головёнку.

"Да, точно предатель тут побывал!"

 

Йор тихо произнёс:

— Вы, значит, не верите, что нечисть рождается в жиже болот северных лесов...

Выступавший мигом выдохнул:

— Верим. Мы верим! Но их оттуда забирают в вашу орденскую крепость и там растят, воспитывают... тварей.

Йорген пытливо прищурился:

— Но я вот живу в крепости. А никаких монстров там и не видывал... И разве высокий двор допустил бы такое?

Какая-то женщина ринулась из толпочки, звонко причитая:

— Он не хотел вас обидеть, ему голову задурили, приходил тут один... Проповедник. Нет, смутьян! Конечно, все вы — избавители! Благодетели! Мы заплатим, сколько сможем! Только уберите из нашего леса, из ночи нашей ту кровожадную бестию, что загрызла псов и скоро начнёт лакомиться человечиной!

 

"Так-то лучше, мудрая женщина" — думает про себя удовлетворённо Йорген. И миролюбиво отвечает:

— Орден не просто так забирает золото и серебро. Мы в боях с монстрами теряем воинов и амуницию. Нам нужно восполнять утраты. А от высокого двора мы зависеть не хотим, потому и живём на подаяние. Я не назову цену, что вас избавит от напасти, но положу блюдце у своих ног. Если считаете нас лжецами, просто идите домой. Но если кто соизволит помочь — кладите в блюдце, что можете...

 

"Мы же в подвалах крепости выращиваем эту нечисть, только чтобы изучить уязвимые места у неё, структуру и природу врага... Но ведь не для нападения на них!"

Блюдце через час наполнилось янтарно поблескивающей горкой монет. На прощанье, говорит им:

— Дайте знать графу о нечисти в его землях. Пусть приедет в нашу крепость на переговоры.

 

Поля сменяются каменистыми пустошами. Те - склонами, берегами рек. Снова поля. Холмы. Пустоши. И лишь неровных камней оскал видит он вокруг белогривого, подъезжая по крутой тропе к родной крепости; что дала ему пищу и кров однажды. Так важно ли, о чём говорят сельчане там?

 

Крепость возвышается над бесплодной равниной высокими, тёмными стенами и зубчатыми башенками на них. Надпись на стене: "Зло не проникнет внутрь". Сколько сегодня вернулось братьев по Ордену из окрестных и отдалёных селений? Все с золотом? Все живы?

И вот, конь бодро цокает по брусчатке внутреннего двора. Встречающий идёт навстречу не спеша, словно бы лениво. Но он рад, что Йорген вернулся цел и невредим. Спешившись, Йорген жмёт подошедшему, крепкому и седовласому человеку, руку. Тот говорит:

— Привет, воин.

— И тебе, привратник, привет.

— Наверно, было непросто...

— Я передал послание графу, дело за ним.

 

В воинской зале он обрушивает на пол доспехи, латы глухо звенят на гладких камнях. А там в дверях уже стоит счетовод, руки потирает. Вопрошает гнусаво:

— А что ты нам принёс? Ручку мою позолоти.

Йоргену противно, до крути кишок, но он отдаёт мешочек монет.

 

Потом он спит и во снах его нездешний свет, что ведёт по жизни.

 

Новый день с прежним мечом. Йорген упражняется в фехтовании против крутящихся бочек с черенками от лопат в пузатых боках. Отбивает камни мечом. Бросают камни и раскручивают бочки те самые выкупные сыновья сельчан, ставшие в крепости подмастерьями, оруженосцами, конюхами, поварами, но кто-то и рыцарем.

Купается в большом корыте. Читает "Мудрость Веков".

Вдруг в дверь сумбурно стучат. Он раздражённо открывает.

 

Горбатый слуга алхимика вручает ему записку-приглашение и поспешно удаляется - тени от свечи колышатся на стенах коридора.

 

Через минуты Йорген стоит перед столом, на котором лежит мертвец. Собрат-рыцарь, тоже сборщик податей. Одеяние разодрано на спине: кожа там что рыхлая каша, лишь из-за пыли алое не видно. Старик-магистр хрипит:

— Это твой брат по оружию, Йорген. Он был посвящён в тайное, мы начертали на его спине оберег. Заданием было выследить предателя. И вот, каким вернулся твой брат: свесившимся поперёк седла своей лошади. Та дошла до крепости по знакомой дороге, довезя бездыханого ездока.

— С ним такое сделал предатель-проповедник? — Йор чувствует закипающий в груди гнев.

— Да, воин, его проделки.

— И не первый, знаю, раз мертвецами возвращаются братья мои с охоты на него...

— Верно, воин. Хочешь ли ты отомстить за них ему?

— По возможности.

— Тогда придётся посвятить тебя в тайное, начертать знаки защиты на теле твоём и напитать лезвие меча ядом змеи под лунным блеском...

— А своих сил мне разве недостаточно для расправы над предателем Лирженом? Или как его там. — пренебрежительно спрашивает магистра Йор.

— Туман, видения насылает Лиржен Дюонмас. Не увидишь где он, а и руке слабость твоей навяжет. Нужно, Йорген, нужно начертать на тебе знаки!

 

Ну что ж, решает он, раз нужно: пусть чертит. Когда унесли труп, Йорген разделся и лёг на этот стол сам. Горбун и ещё один слуга алхимика, молодой звездочёт, взялись готовить густой, чёрный отвар в чане, а старый магистр начал читать заклинания, склонившись над чётками.

 

Потом резким махом бросил эти чётки в чан. Чёрная жижа взбурлила пузырями, те лопались и над чаном замерцало синеватое сияние. Алхимик опустил прут в жижу, вынул обратно и приблизился к Йоргену. Будто живая кислота, жижа с конца прута проникала под кожу на спине и пропитывала тело лежачего трепетом неведомой мощи через боль и страдания, подобные прикосновению раскалённого острия меча.

 

Его допустили к высшей алхимии. Знание шло шёпотом из уст самого магистра Ордена... Час за часом, без остановки, где помимо устройства небесной механики, характера разных звёзд и дней в году, пользы и вреда тех или иных растений, шептали ему и об истине другого рода:

— В нашем деле очень важен баланс. Соотношение сил. Без чудовищ сельчане расслаблены и для высокого двора негодны, без чудовищ они будут пьянствовать и убивать один другого. Монстр, враг — клей, скрепляющая идея. Потому, двор дарует нам воплощать её на своё усмотрение... Новопосвящённый, Йорген Мистро Хацн, тебе есть что сказать?

— Нет, магистр. Я внимательно слушаю вас.

 

Теперь он стал охотником за головой предателя-проповедника, ему надлежало готовиться к схватке. Вот что магистр сказал про предателя:

— Лиржен Доюнмас... Это подлец и ренегат! Проникший в наши ряды по научению простолюдинов из орлиного острова. Таился, обманывал. Роль кроткого ученика играл годами! Изучил наше искусство влияния. Лучшим в нём даже стал. Сновидцем всего грядущего стал! И потом предал орден! Взял в жёны девку из отребья, Джесту. Извратил наши идеалы. Путает ныне мысли сельчан и господ их. И орден хиреет без золота... Он несёт нам зло и погибель! Нужно найти его и уничтожить! Он или мы!

 

Через день в замок прибыла кавалькада из того края, где совсем недавно был сам Йорген, собирая дань в блюдце. Сам и приглашал хозяина тамошних земель в замок. Чтобы убедиться в личности прибывшего, тихо заглянул в залу для приёма гостей.

...— На том и порешим! — крикнул граф и бросил кожаный мешочек на овальный стол.

Звон монет ударил в уши, золотых ли, серебряных.. Сладкий почти каждому сердцу звук. Значит, миссия там тогда увенчалась успехом, граф купил безопасность.

Йорген решил поближе глянуть на основу благополучия ордена и пошёл в подвальные помещения замка.

 

Тварь подвывая грустила в углу клетки. От света факела Йоргена на её чешуе заиграли блики. Она шевельнулась, Йор отпрянул, схватившись за рукоять меча на поясе. Два жёлтых глаза, будто кошачьих, но раз в десять крупнее, смотрели на него из тени клетки.

 

Справедливо ли такое мироустройство, где Двор и Ордена держат в страхе земли? И задумывался бы он об этом вообще, не раздери однажды Тварь его сестёр, тогда полдеревни было выкошено когтями и клыками — после чего он и решил сам стать воином, борцом с Тварями. Его гнева хватило на то, чтобы выдержать испытания, научиться воинскому искусству, выдержке. Об участи сестёр он здесь никогда никому не рассказывал, но эта рана так и не зажила.

"Наверное, меня не посвятили бы в тайну использования тварей, знай они о моём прошлом, сёстрах. Ведь и те твари в деревне могли быть посланы подобным нашему Орденом."

 

И во сне Йоргену шепчет волшебный ветерок: "Ты же не веришь, что так должно быть, что оно правильно? Орден напускает сонмы тварей, что вы сами растите в клетках, на мирян, и ты якобы избавляешь селения от зла, обирая итак небогатые семьи... Так должно быть? Это ли честь, Йорген? Ответь себе, когда проснёшься! Неужто не осмелишься? Но сердце твоё точно знает, где и в чём, и в ком ошибка..."

 

А проснувшись, Йорген думает: "Но если ты, предатель Лиржен, и правда столь всемогущий, что насылаешь свои мысли и читаешь мои... То ты знаешь, где я буду завтра. Так выйди ко мне! Я иду к беличьему бору, нужно всё обсудить."

 

***

 

...Джеста не хотела, чтобы я шёл к нему. Но я готов её слушать во всём, кроме больших дел. И потому, оседлав Рыжий Огонь, я пустил его аллюром по зелени трав. К опушке Беличьего Бора, где меня ждал очередной посланец замка, Йорген. Союзник, надеюсь, и — друг! Но он сам не знает, какую власть над ним теперь имеет узор, что пропитал его спину до самого сердца.

 

Самая тёмная сила дремлет в узорах сих, я видел оживших пауков, состоящих из плоти воинов. Нужно вовремя проткнуть такого монстра, пока сам воин жив! Это я понял. Но мне ни разу не удалось спасти самого воина, хоть и пауки не выживали.

Цель такой гнусной алхимии - создать из тела воина огромного, непобедимого монстра, вывести новую породу Тварей.

 

Воины сами своей волей мешают обычно такой безвозвратной трансформации себя в ужасную, новую Тварь. Потому проклятье часто само уползает с их спин, раздирая кожу и кости. Старый хитрец-магистр постоянно меняет состав, ингредиенты варева, чтобы получить, наконец, самую страшную Тварь на земле. Способную запугать сотни селений.

Ведь страх — это деньги.

 

Меня же замок и его верховные используют как испытание для новых узоров-проклятий. Прекрасный повод: победить "предателя". Сей повод привлечёт любого славного воина на бой со мной. Я не прячусь, но стараюсь внушить праведность дела своего и грязь дела Ордена.

Моё - в избавлении земель от кровавых орденских игр.

Ибо знаю, кто здесь настоящие твари и подлецы!

 

Йорген стоит на опушке, спешившись, ждёт.

Но близко к нему я подойти не могу, паук на его спине почует меня, таким создан. В мыслях самого Йоргена почует мою близость. Уж не знаю, из каких бездн или запредельных сновидений магистры добывают себе тайное знание.

А я свою силу видеть далёкое и читать мысли иных обрёл в озере талой воды, где резвились капризные, полупрозрачные существа, вроде как из самой воды созданные, но порхающие над гладью озера.

 

Было ли шуткой с их стороны, но под звучащий колокольчиками смех, они водили вокруг меня хоровод в воздухе, отрезав на те мгновения меня от привычного мира и погрузив в иномирье.

После я не был прежним. Видел и слышал иначе. Мог выбрать будущее, судьбу: но только раз, обратно нить уже не отмотать.

 

Так и выбрал судьбу освободителя. Выуживал секреты и методы Ордена, чтобы потом развернуться во всю силу ради избавления селений от гнёта хозяев Тварей.

 

— Почему ты встал там, Лиржен? Боишься меня? — грохочет насмешливо воин-посланец.

Ох, за тебя скорее боюсь.

— У тебя на спине живая, зубастая тварь, — отвечаю ему задумчиво, — а со мной не может справиться человек, однажды это почти случилось, банда придорожных разбойников напала. И я стал будто водой без крови, нож пронзает, а что в море тычет, потом сверху и правда полил бешеный ливень.

— Ого, Лиржен, ты эдак запросто общаешься с тем, кто послан за твоей головой? Ну что же, говори, только не думай, что я всё принимаю на веру. Байка, похоже твоя история про разбойников.

— Да, общаюсь я без лишних условностей. Ведь знаю, что ты не хочешь моей смерти, Йорген. Не могу только понять, чем тебе так поперёк горла идеи Ордена вдруг. Но ты точно не один из них.

 

— А тебе чем не по нраву Орден был, Лиржен?

— Есть совершенно другие способы жизни, нежели предложенные магистрами.

— О, так ты борец за счастье людей?

— Почему бы и нет, Йорген?

— Так если я тебе не враг, чего не подходишь-то?

— Говорю же: у тебя на спине колдовская тварь дремлет.

— Оберег от магистра? Опять байки будто слышу.

— Не первый, поверь, раз я встречаю эти якобы обереги в действии. Они слишком глубоко в вас, они разумны и способны сделать кожу твою черепаховым панцирем, а руки с ногами обратить в звериные лапы.

 

— Разве с нами так поступили бы в замке?

— А что им жизнь чья-то? Или мало к вам новобранцев приходит, есть уж кем тебя заменить. Беднее земли: больше спрос на то, что даёт замок, лишь верно служи. А уж о бедности земель там непрестанно заботятся!

— Так что же ты предлагаешь?

— Узор на твоей спине можно стереть, проклятье ослепить. Тебя усыпят и проведут обратный ритуал. Не я, Джеста, она смыслит в таком.

— Мне дать себя усыпить ради опытов некой особы, хм. А может, это вы с ней хотите меня в живое оружие против замка превратить? Сколько мёртвых воинов туда вернулось после встречи с тобой, Лиржен!

 

Да, с чего ему верить мне? То, что мы не враги, ещё не делает нас друзьями. В его опасениях есть резон.

И тогда в моей голове возник некий план.

 

***

 

Йорген идёт по каменистой равнине, ведя коня с новым грузом за собой. И к вечеру, когда рубиновым свечением полон горизонт, видит уже вдали самые высокие части замка - дозорные башенки.

Конь его спокойно шествует, кроша и втаптывая копытами истлевшее под солнцем.

С этой стороны от замка тоже бесплодна: когда-то тут намерено всё выжгли, чтобы лучше видеть возможных врагов. Жгли и жгли, потом привозили камни, чтобы ни одна травинка не поднялась. Такова стратегия воинского искусства Ордена.

 

Конь Йоргена словно не замечает ноши на своей спине, нечто лежит в мешковине, перекинутое через седло. Не столь большое для пленника-мужчины, но и не пара сумок зерна.

У ворот его узнают и впускают во внутреннее пространство замка.

Горбун видит его и спешит, кряхтя, прочь: доложить магистру. Даже горбун удивлён, что воин вернулся так скоро, да ещё с некой ношей.

 

— Ты вернулся, не найдя Лиржена! — нетерпеливо высказывает магистр, — сбился с пути ради какой-то... но мы поможем ей, да, пусть потом расскажет в своём селении о милости Ордена.

На ложе для врачеваний и ритуалов лежит в одежде бродяжки спящая или пребывающая без сознания девушка.

— Когда я нашёл её, недалеко видел змею.

— О, ну понятно тогда. Противоядие — дело двух минут. Каплю крови только возьму у неё.

Над масляной горелкой, в ступке, молодой помошник алхимика толчёт в порошёк травы, потом в смесь добавляют воды и заливают в рот бродяжке.

 

Та вскоре содрогается от приступов кашля, приходит в себя, шумно дышит.

Магистр назидательно говорит ей:

— Хлебнула вольной жизни? Нравится? Все вы плохо кончаете, сбегая из дома, из родного села. Нанялась бы убирать урожай, в помощницы на кухне или за детьми смотреть, нет, приключений хочется.

Она моргает, озираясь по сторонам, потом слабым голосом отвечает:

— Я шла наняться на работу в замок.

— Что? Ха-хах... нам нужны воины, а кухарок и уборщиц тут хватает. Откуда ты, наивное существо?

— Я не слугой шла. Я видящая. Дева ветви реликейн...

 

Магистр молчит. Йорген молчит. Молодой прислужник тихо произносит:

— Реликейн, лесные хижины и дикие традиции.

Магистр спрашивает:

— Слышал о вашей якобы силе. А змея та была не случайной, вы ведь используете их яд, чтобы стать сильнее, прозреть?

— Нет, — отвечает она, — реликейн верят, что змеи это лазутчики недругов, потому мы никогда их не отпускаем живыми. Вот и тут мне пришлось вступить в схватку, но я была слаба, не быстра...

— По одной из версий, девка предателя Лиржена — отродье племени реликейн... — задумчиво произносит магистр.

Йорген прищуривается и его ладонь движется к рукояти меча.

— Я не знаю, о ком вы, — отвечает спокойно Джеста, — но помогу вам его изловить.

И магистр, кажется, верит ей.

 

Ночью Йорген должен уснуть, чтобы распознать обращённые к нему мысли Лиржена. И потом быстро проснуться, если тот сообщит, что пора идти к Тварям в подвале. Приняв настойку сонной травы, он ложится в кровать. Для воина любой сон подарок, а раз это сон не под дождём или в холодной траве, сие вдвойне превосходно, нечего больше и пожелать.

 

"Просыпайся! Все снадобья у неё! Йорген, проснись!"

 

Чуть слышно шелестящей тенью скользит он вдоль стен коридора. Внутри самого замка стражников нет, но свечу зажигать не следует.

Наощупь находит проём с лестницей в подвальные помещения.

 

Джеста должна быть где-то здесь. Зовёт её:

— Где ты?

Из темноты впереди она отвечает:

— Здесь!

— Ты что, видишь в темноте?

— Да.

— И уже была в алхимической зале?

— Была, нашла необходимое!

— Что теперь?

— Я подмешала вашим зверюшкам снадобье в еду и воду, они теперь забудут, что у них есть когти и клыки.

— А для проклятья, которое у меня на спине, нашлось избавительное средство?

— Здесь, похоже, таких не держат. Нужно будет ритуал проводить, уйму трав собрать.

— Лиржен сказал, мы изменим... взгляды тех, кто в замке. Воинов.

— Ты просто не видишь во тьме, всё уже сделано! Нам пора бежать, пока рассвет не начался!

 

***

 

Эту краску нельзя было стереть со стен, а слова вымести из памяти, душ всех тех воинов, кто прочёл их. Слова, написаные особым, проникающим составом, начинались возле двери в покои магистра и дальше вились по коридорам, аркам, залам. Заколдованые, они не позволяли себя закрасить. А приказать не смотреть, не читать их десяткам воинов было нельзя.

Тайное открылось там, многое начертала на стенах Джеста, пока Йорген спал, пока крепость спала.

Теперь чести служить Ордену не было.

 

Ядовитые взгляды на лице своём ощущал магистр. Исчез куда-то верный прислужник. А горбун забился в сено у конюшен и трясся, ожидая кары. В алхимической зале был полный бардак, все ценнейшие эликсиры похищены или разлиты, фолианты брошены в чан с жижей, которая столь верно служила Ордену, подчиняя тела и разумы воинов, помогая делать из них прежних и новых Тварей.

Сами же Твари в подвале впали в какую-то блажь, будто возомнив себя ласковыми котятами.

 

Настал самый чёрный день для магистра, прочих чиновников Ордена. Набранные из сельчан воины были в смятении. Дюжины три сразу ушли восвояси, облачившись в прежние свои холщовые одежды. Ещё с десяток воинов шептались, хмуро переглядываясь, метались меж лиц их слова: "Казна, заберём казну замка и айда..."

 

Магистр решил бежать за помощью в столицу, где Двор не потерпит мятежа, так он думал, но сделать пока этого не мог, боясь стрел в спину. Потому, следовало что-то сказать всем тут, выступить, сгладить начертанное на стенах. Но не кинет ли кто копьё в него? Предатель проник в покои замка. Эта девка скорее и есть Джеста. Они ведь с Йоргеном и исчезли, вроде, оглушив стражника у восточных ворот, чтобы не успел тот молотом по гонгу дать. Так горбун доложил. Тоже прячется теперь где-то.

 

Бочонок с вином в алхимической был цел.

Магистр налил вина, выпил, и понял, что сделал ошибку.

Нет, не смерть ждала его, но — затмевающее разум желание говорить-говорить... правду.

Да, он слышал, что видящие у реликейн вычислили смесь трав и ягод, способную вызывать подобное смятение. Видно, лесная девка пронесла эту заразу в сумках на коне предателя Йоргена! И словно ведь знала — видела? — что вино понадобится ему сейчас, хитрая дрянь.

 

Почему хоть Йорген-то встал на сторону Лиржена Дюонмаса?

Разве не понимает, что иначе нельзя управлять?

Что порядок священен, ради него не жаль крови: ни чужой, ни своей. За спиной раздался шорох, ввалились пятеро воинов в броне:

— Мы решили везти вас в столицу.

— О... что ж, хорошо, сам туда собирался... — магистр поначалу решил, что в замке ещё остались верные ему, не поверившие словам на стенах, будто воины служат убийцам, своим же, в недалёком будущем, убийцам, превращающим воинов в Тварей...

Но он ошибался, эти пятеро хотели, чтобы Двор спросил за деяния Ордена с магистра и прочих чиновников крепости.

 

Двор, даже если ранее и закрывал глаза на слухи о методах Ордена, признать открыто их, рискуя вызвать народное недовольство, не сможет — полагали эти пятеро. И, скорее всего, были правы.

Пока они вели магистра к его карете из лакированного дерева и дорогого бархата, он помимо своей воли начал исповедоваться.

Тогда один из воинов решил записывать слова магистра. Много там было названий сёл, имён людей, количеств золота и Тварей.

 

***

 

Йорген шёл, ведя под узду коня и думал: под силу ли им что-то изменить? Наверняка, в замке создадут новых Тварей, а тех просто зарубят. И всё ведь будет как прежде. Почему Джеста уверена, что всё отлично и Ордену конец? Вот сейчас там просыпаются бывшие братья по оружию, магистр, чиновники, и ход жизни внутри замка вновь неизменно прежний...

Так чего они с Лирженом добились? Йорген-то хотел снадобье для своего избавления найти в алхимической, но Джеста не нашла.

 

Она восседала на его коне и думала о своём. Гордая, прямая спиной, с отмытым от дорожной пыли лицом, Джеста была красива в лучах восходящего солнца.

Йорген заметил впереди, на опушке Беличьего Бора фигурку другой девушки. Сбоку услышал:

— Это одна из моих сестёр реликейн, она отведёт тебя в чащу леса, там хижина, еда и вода. Будем искать избавление для тебя от этой жути на твоей спине. Лирж не разбрасывается сторонниками, поверь.

 

...когда спина самой Джесты, быстро идущей в траве прочь, стала точкой у горизонта, он услышал звонкое подле себя:

— Ну пойдём, вы сегодня с ней герои, в замке твориться хаос.

— А ты откуда знаешь, незнакомая проводница?

— О, я всегда слышу Лиржена, это ты лишь пока не можешь. А он слышит, что твориться там у вас и шепчет нам. Надеюсь, замок достанется хорошим людям. Меня, кстати, Треви зовут.

— Йорген.

— Однажды о тебе сложат песню.

— Шутишь?

Она засмеялась:

— Мы, реликейн, видим будущее — но лишь когда стоим рядом с его вершителями, знай!


Оцените прочитанное:  12345 (Ещё не оценивался)
Загрузка...