Рина

Запахи прелой листвы, свежей зелени и мокрой земли щекотали ноздри Рины, притаившейся за изогнутым стволом кряжистого дуба. Умытый свежестью лес, наполненный тишиной и настороженностью, с опаской встречал незваную гостью. Под кронами деревьев царил сумрак, но пристальный взгляд молодой охотницы без труда проникал сквозь запутанный хаос густого подлеска.

Рина давно заметила изгиб острых рогов змеенита, устроившего засаду в терновом кустарнике. Да еще намокший хвостовой мех зверя благоухал так, что слегка кружилась голова и клонило в сон. Девушка закрыла глаза и представила, что вокруг нее раскинулись королевские сады, где лепестки цветущей агарии устилают землю пестрым золотистым покрывалом, а не дикие заросли где-то у черта на куличках. Рина не спешила нападать, но все же лук и стрелы держала наготове. Скоро сюда соберутся разные мелкие твари, привлеченные манящим запахом. Охотница надеялась настрелять себе не только обед, но и ужин. Мясо чудища отдавало горечью и не годилось в пищу, а вот его радужный мех очень ценился не только в королевстве Нижних равнин, но и далеко за его пределами. К тому же неповоротливые хватальщики, как их еще называли северные племена, в последнее время попадались слишком редко. За одну эту шкуру можно выручить столько, что хватит на пропитание и ночлег в самой дорогой столичной таверне в течение целого месяца.

Утренний дождь постарался на славу. Прибил пыль к земле, напоил траву и деревья, омыл каждый листочек. И мир засиял новизной, словно только что написанный пейзаж на картине уличного художника. Недовольными остались лишь пауки крестовики, которые здесь водились в изобилии и давно считали этот лес своим. Их ловчие сети, украшенные капельками воды, как драгоценными камнями, отяжелели и теперь не годились для пленения мелкого летающего гнуса. Впрочем, выглянувшее из-за туч солнышко обещало исправить это недоразумение уже к обеду.

Рина насторожилась и еще плотнее прижалась к мокрой коре. Из кустов терновника высунулось гибкое щупальце и на шее зазевавшегося кролика сомкнулась смертоносная клешня. Зверек задергал лапами в тщетной попытке освободиться, но очень быстро затих и его обмякшее тельце исчезло в густой листве.

Если это первая добыча, то змеенит будет охотиться еще. Одним кроликом такую тушу не накормишь. Лучше подождать немного, ведь после обильной еды зверь обязательно будет спать несколько часов беспробудным сном. Именно это обстоятельство послужило причиной почти полного истребления столь грозных созданий.

Девушка заметила молодую лисицу, крадущуюся под деревьями. Ее худое поджарое тело и облезлый хвост не представляли никакого интереса для охотницы. Другое дело хищник в кустах. Его шкура, отличный материал для изготовления легкой брони, состояла из роговых пластин, что делало ее непробиваемой для стрел и копий. А мех на рогатой голове и хвосте очень ценился у местных красавиц и стоил целое состояние. Радужные переливы на кончиках ворсинок сменялись насыщенным зеленым ближе к зеленоватой коже. Далеко не каждая модница имела в гардеробе муфту из меха змеенита. А уж легкая накидка могла украсить даже королеву.

Лисица крадучись подошла к тому месту, где беспечный кролик испустил дух, и обнюхала землю. Внезапная жалость к рыжебокому зверю, заставила Рину бросить рыхлый ком земли в сторону терновника. И лиса, почти застигнутая врасплох, испуганно подпрыгнула и метнулась прочь, ловко увернувшись от клешни, скользнувшей в сантиметре от лисьей шеи.

Рина попятилась и отступила дальше за деревья. Ей внезапно показалось, что за ней кто-то пристально следит, кто-то очень непостижимый и жуткий как само зло. И хотя вокруг было теплое летнее утро, между ее лопаток пробежал холодок, а кожа на руках покрылась мурашками. Если бы ее сейчас увидела старая хрычовка, она бы, наверное, обмочилась от смеха.

Хватальщик тем временем зашевелился и медленно выбрался из кустов. Его зеленоватые пластины на длинном обрюзгшем теле едва слышно клацали друг о друга, а многочисленные тонкие ножки семенили по траве, заставляя волочащееся пузо колыхаться в такт движению. Косматую приплюснутую голову украшали два отростка с глазами и четыре длинных рога, направленных вперед. А еще оскаленная пасть, усыпанная острыми как бритва зубами в несколько рядов, обагренная кровью только что сожранной добычи.

Змеенит остановился, приподнял половину туловища вертикально над землей и замер, прислушиваясь к малейшему шороху. В таком положении, когда его позвоночник изгибался практически под прямым углом, хищник представлял наибольшую опасность. Его голова возвышалась над землей на уровне двух метров, что улучшало обзор в разы, а щупальца из грудного мешка при необходимости могли стремительно выстреливать в потенциальную добычу или противника.

Рина даже перестала дышать, напряженная, подобная тетиве своего лука. Зверь раздвинул складки и грудные пластины, а затем высунул из тела два передних хватательных щупальца с клешнями, плавно поводя ими перед собой. Насколько знала охотница, его обонятельные органы располагались именно на этих отростках, что делало его нападение таким точным и смертоносным.

Девушка прицелилась, чтобы выстрелить в незащищенное горло, на секунду представив лицо старухи, называющей себя ее матерью, когда та будет любоваться ценным трофеем в таверне за ужином. Какой прекрасный способ отомстить за свое нерадостное детство. Заставить ее наконец гордиться собственной дочерью. Но охотница не стала рисковать. Ощущение чего-то чуждого нарастало с каждой секундой. Лес вокруг задрожал зыбким маревом, затянулся белыми языками тумана. Краски лета потускнели и поблекли, словно на мир набросили тонкую вуаль.

А потом возле девушки вспухло темное грозовое облако, из которого высунулась белая рука. Рину схватили за запястье и с силой потащили к поросшему жгучей крапивой оврагу, где после дождя маслянисто блестели мутные лужи грязной воды. В те мгновения, когда облако подсвечивали электрические разряды, Рина видела внутри человеческую фигуру, чья рука тащила девушку к себе. И в какой-то момент отважная охотница перестала бороться, чтобы навсегда исчезнуть из этого мира.

 

Тень

Оранжевые отблески пламени плясали на стенах в покоях придворной колдуньи в самом сердце подземного лабиринта, расположенного под замком. Лишь немногие избранные, обладающие особым зрением, могли отыскать сюда дорогу, ведомые скрытой вязью заклинаний, впечатанной в каменные стены. Здесь бесконечные коридоры расходились и сходились в огромных пещерах, поднимались к различным замковым закоулкам и опускались к ледяной черной реке.

Уже давно никто не называл ее по имени. Благодаря способности внезапно появляться и исчезать в самых разных местах, за ней прочно закрепилось прозвище, которое ей даже немного нравилось.

Тень. Так ее окрестили за глаза и в великолепных покоях, и в самых бедных лачугах на окраине королевства. Называли шепотом и с оглядкой, чтобы убедиться, что она в эту минуту не стоит за спиной. Ведь иногда это было последнее, что говорящий видел перед смертью. Она была неуловима и незаметна как... тень, пока мир не противоречил ее интересам.

В треножнике посреди комнаты горело небольшое пламя, совсем бездымное, благодаря щепотке волшебного порошка, изготовленного из мышиного помета, лунной пыли и толченого языка мотылька, который предварительно вымочили в цветочном вине и высушили на солнечной стороне Чумной горы, куда не то что люди, дикие звери не совались, чтобы не подцепить черную смерть.

Тень накрыла пламя медным колпаком, на стенки которого ее тайные покровители нанесли сквозные отверстия и особым образом их заколдовали. Комната погрузилась во мрак, лишь несколько светящихся символов отразились на стенах, декорированных драпировкой из черного бархата. Колдунья поправила колпак, чтобы фигурка летящей цапли переместилась чуть правее, и забормотала заклинание единства, делая пассы руками перед собой.

Цапля парила над камышовыми зарослями, зорко выглядывая сочных лягушек на поверхности заросшего ряской пруда, когда чуждое сознание осторожно коснулось ее мыслей. Птица в испуге метнулась к воде и упала на водную гладь, раскинув крылья в разные стороны. Она больше не могла летать, пока колдунья разбиралась в ее внутренней механике и способах управления полетом.

По большому счету все механические создания этого мира были довольно примитивными и подчинялись одинаковым законам, которые позволяли им жить взамен давно ушедших прототипов. Разве что люди выглядели чуть сложнее и мудренее. Тень играла их телами как хотела и когда хотела. Даже король не подозревал, что все его указы написаны колдуньей и являются на самом деле ее волей. Она затевала войны с соседними королевствами, когда ей было скучно, или устраивала роскошные приемы в дождливые осенние дни, когда ей не хватало ярких летних красок. Она была как паук, что дергает за ниточки, заставляя утреннюю росу дрожать на тончайшей паутине бытия.

Этот мир Катеньке подарили на ее тринадцатилетие родители, велели беречь его от черного колдуна и не давать ему в руки ни при каких обстоятельствах. Колдун по совместительству был ее старшим братом и уже испортил два ее мира из того времени, когда она еще ходила в детский сад и была влюблена в Мишку из соседнего подъезда. Мир нужен был ей самой, чтобы она могла научиться управлять живыми существами в будущем. Ее мама и папа были администраторами миров и надеялись, что дети пойдут по их стопам. Но их старший сын, бунтарь по натуре, не оправдавший ожиданий, перешел на другую темную сторону и теперь активно уничтожал целые миры по вторникам и четвергам.

Девочке надоело играть, и она заглянула в мамину комнату, чтобы спросить, не хочет ли та выпить чаю перед обедом. В мамином мире шел дождь, двое под большим желтым зонтом ссорились на автобусной остановке. Мама тихо плакала, глядя на них, и нервно обкусывала ногти на левой руке. Чаю она не хотела. Дочь пожала плечами и осторожно прикрыла дверь.

В папином мире шла бесконечная война. Это был мир насилия и гнева, поэтому Катеньке строго-настрого запрещали заходить в кабинет к папе, пока тот работает. Но девочка иногда тайком приникала к замочной скважине и украдкой смотрела, когда была уверена, что ее не поймают.

Сейчас же она прошла мимо на кухню, где старший брат мыл посуду. Его наказали за то, что он утром пробрался в папин кабинет, пока тот брился в купальне, и что-то испортил в его мире, чтобы остановить войну, и теперь папе приходилось довольно туго в попытках закрыть гештальт к вечеру текущего дня, чтобы это ни значило.

– Коза-дереза, – брат повернулся к ней и брызнул мыльной водой, целясь в лицо.

Девочка немедленно надула губки и спрятала свой мир за спиной. Тень не хотела, чтобы ее подопечные пострадали в неравной схватке с черным колдуном. Подаренный родителями мир ей очень нравился и был довольно продвинутой моделью на сегодняшний день, что обеспечивало полное погружение и способность моделировать самые различные ситуации.

Катя повернулась, чтобы уйти, отказавшись от мысли, что чай перед обедом – это хорошая идея, но брат потянулся и дернул ее за косичку мокрой рукой. От неожиданности девочка выронила свой новенький мир, покачнулась и внезапно провалилась в пустоту, возникшую под ногами, оказавшись в совершенно незнакомом белом мире, полном боли и слез.

 

Юша

Желтые листья изящным кружевом обнимали тонкие скелетики берез. Кто додумался посадить этих лесных красавиц в самом центре каменных джунглей, Юша не знала. Да и не задумывалась никогда над такими бесполезными вопросами. С тех пор как ее мать упала в сточную канаву, уклоняясь от проезжающей мимо телеги, и напоролась на ржавый железный штырь, прошло два года. Целых два года бродяжничества, отчаяния и нищеты.

Скорое приближение зимы уже сквозило в утренних заморозках. Городские катакомбы все больше заполнялись всяким приблудным сбродом, и все труднее удавалось отыскать местечко для ночлега в этом холодном бесприютном мире.

Мать мучилась не долго. Нога ее к третьему дню чудовищно распухла, почернела и перестала сгибаться. Ма с трудом волочила ее, обходя привычный маршрут уличной попрошайки, но даже там, где всегда удавалось перехватить хоть кусочек черствой лепешки, их встречали тычки и брань сердитых торгашей из палаток с уличными лотками. Мать гнали отовсюду, боясь подхватить черную заразу, которая уже коснулась ее чела.

Той ночью Юша проснулась в переулке, обнимая еще теплое тело матери, а холодный зрачок луной богини Хаттар бесстрастно смотрел на нее с великих небесных равнин.

Девочка сидела возле ма до тех пор, пока тело не рассыпалось в пыль с первыми лучами дневного светила. Слез не было ни тогда, ни сейчас. За все два года Юша не заплакала ни разу.

Она всегда помнила наказ ма охранять от посторонних глаз свой бесценный дар, которым ее наградили боги. Даже старуха с бельмом на левом глазу, с которой она побиралась первые полгода после смерти матери, ничего не заподозрила и не узнала ее тайну. И не смогла ничего рассказать, когда ее схватили и пытали в остроге по ложному доносу погонщика кайзаров.

Старуха сгинула в казематах города, а погонщик разорился после того, как Юша пробралась в загон с его животными и выпустила летающих тварей на волю. Рожденный для неба должен летать, а не таскать корзины с веревкой на шее.

Девочка из-под руки посмотрела на заходящее светило. Владыка Яр передавал бразды правления своей старшей супруге Хаттар. На другой стороне неба уже появился бледный край лунного диска. Лишь под утро над горизонтом покажется голубоватый диск младшей богини Шан, торопливо пробежит по краю и скроется из глаз до следующей ночи. И никто не осмелится смотреть на небо в этот час, потому что время двух лун несет беды и заботы тому, кто их увидит вместе.

Суеверие, не более того. Юша так часто глядела на звезды и луны, что должна была давно уйти вслед за ма в долину великих каменных предков.

Сиротка бесцельно побрела по улице, обнимая себя руками. Ее горбатую тощую фигурку скрывала бесформенная драная кофта, последнее, что осталось от матери в этом мире. По большей части к вечеру в карманах девочки уже можно было отыскать кусок хлеба или даже ароматную булочку. Жена кузнеца с улицы у канала была всегда очень добра и приветлива. Но только не сегодня. Даже бродячий пес с рыжими подпалинами издали обнюхал нищенку и побежал прочь, почуяв, что обычного угощения не будет.

Из подворотни пахнуло сладковатым смрадом мертвой плоти. Кому-то не посчастливилось умереть в этом укромном месте. Там, куда не дотягивались лучи дневного светила, тела распадались долго и мучительно.

Юша с легким оттенком любопытства и толикой ужаса подошла поближе в надежде поживиться ненужными мертвецу сокровищами. Едва прикрытое ветхим рубищем тело корчилось, текло воском, обнажая белесые кости и череп. Девочка узнала погибшего по лежащему рядом посоху с пучком сухой травы на утолщенном конце деревяшки. Это был блаженный калека, что вчера угостил ее кусочком коричневого сахара.

Юша ухватилась за край рваного подола и подтащила труп ближе выходу из тупика, туда, где утром милосердный Яр уничтожит плоть и выпустит многострадальную душу на волю. Бутылочное зеленое стеклышко звякнуло по мостовой, выскользнув из складок тряпья. Последняя благодарность калеки за заботу.

Вечерний город жил обычной жизнью. Фонарщики с лестницами обходили фонари, чтобы вернуть свет на улицы, окутанные вечерней мглой, и хоть ненадолго оградить население от ночных страхов. Торговцы готовились к закрытию, запирая ставни на прочные замки. Добропорядочные и состоятельные жители спешили вернуться домой до полуночи. А всякий сброд устремлялся в катакомбы, где можно было отсидеться до утра под защитой каменных сводов. Именно туда и направилась девочка вскоре после заката.

С недавних пор в переулках объявилась новая нечисть. Кто-то называл ее белой ведьмой, а кто-то считал, что эта тварь выбралась из огромного полузаброшенного карьера за городом, где ее откопали каменотесы, когда добывали камень для строительства города.

Отец Юши в той, хорошей жизни тоже был каменотесом. Она едва помнила его лицо, его большие грубые руки, как он подбрасывал ее в воздух и называл своим птенчиком. Но все это было еще до большого морового поветрия, которое опустошило поселение на треть и разделило жизнь девочки на до и после.

Белая ведьма всегда приходила одна. Она подкрадывалась к жертве, касалась ее запястья, оставляя на нем след. Метку проклятия на коже, после которой жертва могла прожить еще несколько мучительных дней и ночей, но итог всегда был одинаков. Дорога в долину великих каменных предков, по которой рано или поздно пройдут все, живущие в этом городе, всегда ждала своих путников.

Иногда Юше хотелось, чтобы белая ведьма пришла именно за ней. Девочка искренне верила: где-то там она найдет своих родителей, и все будет как раньше. Но гораздо чаще мысль об этом нагоняла на нее такой ужас, что тело цепенело от страха даже на самых светлых улицах.

А еще она боялась, что кто-нибудь узнает ее секрет. Девочке пока удавалось скрывать то, что она другая. Но что будет, когда ее грудь начнет расти? Когда похотливые взгляды мужчин заметят в ней женщину?

Она сгорбилась еще больше, проходя мимо сидящих на земле нищих. В спертом воздухе катакомб нестерпимо чадили горящие факелы, едва освещая пространство бледными языками пламени. Из темного закутка ее окликнули по имени и позвали разделить скудный ужин.

Утром Юшу разбудили горестные крики. Белая ведьма добралась до городских подземелий. Юша с испугом посмотрела на свое запястье. На тонкой руке темнела круглая метка.

Теперь страх не имел никакого значения. Девочка точно знала, чем займется в последние дни, оставленные судьбой. К обеду она уже покинула город, направляясь к восточному морю, где колонии диких кайзаров населяли прибрежные скалы и далекие острова, а огромные туши китов бороздили темные холодные воды. По крайней мере так ей рассказывала ма в долгие часы перед рассветом.

Девочка не была уверена, что доберется до места, но упорно шла по каменистой пустыне, окружающей город со всех сторон туда, откуда паланкин Яра каждое утро начинал свой извечный путь.

Давным-давно, когда мир был похож на новенькую медную монетку, владыка Яр, скользя по небесному простору, увидел прекрасную Хаттар и похитил из отчего дома, желая сделать ее своей женой. Долго не соглашалась Хаттар, долго плакала горючими слезами, пока не выплакала целое море слез. А как ей было не плакать, ведь даже последняя травинка наслаждается вниманием великого Яра целый день, а лунная супруга может видеть только его спину лишь на краткое мгновение на закате.

Юша не представляла, что такое – это море слез, пока не увидела бескрайнюю водную гладь на исходе дня. Какова же была скорбь восходящей на небосклоне богини от невозможности быть рядом с любимым. Ма часто рассказывала эту легенду, тайком утирая слезы на ресницах.

Величественная луна плавно поднималась над морем, расплескав по волнам блёстки жидкого серебра. Свежий морской воздух холодил лицо, ерошил короткие волосы, неровно обрезанные осколком бутылочного стекла.

Девочка скинула кофту и впервые за долгое время выпрямилась в полный рост. Сквозь прорези платья на спине выпростались два огромных белых крыла и затрепетали на ветру. А ведь она почти забыла, каково это – летать.

Юша взмахнула крыльями и полетела в открытое море.

 

Послесловие

Катерина, Катенька, Катюша. Моя история для тебя и о тебе. Мы не знакомы и возможно больше никогда не встретимся. Но однажды, лежа под капельницей на соседней койке, мне так захотелось заглянуть в твои сны, пока твоя мама нежно держит тебя за руку и ласково зовет тебя по имени, пытаясь удержать в этом мире.

Катенька, живи.