Оранжевые лучи закатного солнца падали на верхние этажи огромных зданий, и граница между светом и тенью поднималась всё выше. Я сидел на скамейке у канала, а справа журчала водопадом небольшая плотина.

Круглые заводные часы лежали на моей ладони. Серебряная цепочка просачивалась меж пальцев. Время приближалось к пяти вечера. Маленький дополнительный циферблат показывал день недели — пятница. На внутренней стороне крышки был отчеканен портрет девушки в профиль. Металл не мог передать её подлинной красоты, но каждый взгляд на него возрождал в моём воображении заветный образ...

— Эй, парень, — обратился ко мне молодой мужчина в круглых очках, выгуливающий собаку корги, — Хэллоуин был неделю назад. Сегодня день этой, как её, Октябрьской революции.

Корги на своих коротких лапах подбежал к моим ногам и стал обнюхивать кроссовки. Этот элемент костюма выбивался из общего стиля, потому что я не успел найти подходящей обуви.

— Знаю, — пробормотал я, и мои щёки покраснели, несмотря на прохладную погоду. Миннорра, видимо, решила поиздеваться надо мной, когда велела прийти на свидание в костюме Безумного Шляпника. — А вам какое дело?

— Ну и ладно, — пожал плечами прохожий и оттащил от меня упирающуюся собаку. — Годный у тебя цилиндр!

Странная девушка с седыми волосами обещала прийти сегодня, и с каждой минутой мой пульс учащался от мыслей о ней. Миннорра, так она назвала себя. Наверняка это имя она выдумала, и сегодня я надеялся узнать, как её зовут на самом деле.

Я специально пришёл почти на полчаса раньше, боясь опоздать. До пяти вечера оставалось десять минут, когда вместо девушки ко мне подошёл парень лет восемнадцати. Одет он был в точности как я. Цилиндр на голове, залатанный пиджак с серебряными пуговицами и цветастый платок, завязанный на шее бантом, странным образом сочетались с белыми кроссовками, в которых я узнал дубликат собственной обуви. И, что ещё страннее, этот человек был Мной.

У меня никогда не было брата-близнеца, а потому я растерянно принялся вглядываться в лицо своего двойника. Всё было на месте: тёмно-серые глаза, веснушки, русые волосы, выбивающиеся из-под шляпы, даже большой прыщ на левой щеке! Двойник выглядел удивлённым не меньше моего, словно отражение в зеркале.

— Ты кто? — спросил я.

— Шляпная болванка, — буркнул Я, ужалив мой слух звуками моего собственного голоса.

В следующий миг он выхватил из моих рук бесценные часы и помчался по парковой дорожке.

— Стой! — крикнул я, бросаясь следом. — Верни!

Двойник свернул с аллеи и нырнул в кусты, а дальше побежал уже по траве, придерживая рукой цилиндр. Я не отставал ни на шаг, и вскоре мы оказались за пределами парка. Погоня продолжилась в мрачной позднесоветской застройке. Если бы не сотни окон, бетонные монолиты можно было принять за крепостные стены. Одинокая старушка на лавочке возле подъезда проводила нас недоверчивым взглядом.

Погоня разрывала меня на части. Я молился, чтобы Миннорра не пришла раньше, чем я догоню странного вора. Она велела мне сберечь её часы, её механическое сердце.

Я не отставал от Себя, но и не мог догнать. Вскоре Мы оказались среди старых гаражей. Белые кирпичи в их стенах округлились от времени. В этом лабиринте Я и сумел скрыться от меня.

Тяжело дыша, я прохрипел как можно громче:

— Не знаю, что ты такое, но я тебя найду!

Прислонившись к холодной стене и пытаясь отдышаться, я принялся разглядывать творчество анонимных художников. Кирпичная кладка была испещрена ругательствами, лозунгами политического содержания и угловатыми знаками, смысла которых я никогда не понимал. Пойти в милицию? Но что я скажу? Что Сам себя ограбил? Всё это походило на дурной сон, но, увы, проснуться не получалось.

Отчаяние холодной волной пробежало по затылку, выступив на лбу каплями пота. Я уже собрался вернуться к парковой скамейке, чтобы всё объяснить Миннорре, как вдруг от печальных мыслей меня отвлёк скрип несмазанных петель.

Облупленные гаражные ворота распахнулась, и на пыльную дорогу вывалился мужчина в не менее странном наряде, чем мой двойник. На незнакомце был длинный коричневый плащ и чёрный кожаный жилет поверх белой рубашки, а высокие сапоги дотягивались до колена. Небритое остроугольное лицо с левой стороны рассекала свежая царапина. Длинные, чёрные с проседью волосы спутались в некое подобие вороньего гнезда. На плече висела большая сумка из чёрной кожи. Незнакомец тут же вскочил с земли и захлопнул ворота, из которых появился, а затем спешно повесил на них замок.

— Беги! — крикнул он, заметив меня.

Я совершенно обессилел после неудачной погони за похитителем, поэтому остался на месте.

— Что случилось?

— «Что случилось!» — злобно передразнил мужчина. — Просто убегай отсюда как можно дальше, идиот!

— Может, вы мне сперва объясните, что... — начал я, однако в тот же миг гаражные ворота вышибли изнутри вместе с железной рамой. В облаке пыли из пролома вылезло жуткое существо. На длинном скелете, обтянутом белой кожей, болтались обрывки одежды. На большой лысой голове имелся только один глаз, чёрный, с белым зрачком. Он находился на том месте, где у людей обычно располагается рот. Верхнюю половину морды чудовища, соответственно, занимала огромная пасть. Мощные челюсти с пронзительным щёлканьем кусали воздух крупными треугольными зубами. При этом верхняя часть головы откидывалась назад, точно крышка мусорного бака. Длинный чёрный язык извивался, словно гадюка.

Моя усталость чудесным образом испарилась. Я побежал вслед за незнакомцем, слыша сзади храпение глазоротого мутанта. Мы оказались в пустом дворе с разбитым асфальтом и кривой плиткой. Я подумал было укрыться в подъезде, но тут же отказался от этой идеи: на дверях висели домофоны, а времени на то, чтобы нажимать на кнопки и ждать, пока кто-нибудь откроет, у меня не было. На секунду я обернулся. Тощая трёхметровая фигура, щёлкая пастью-мусорным баком и размахивая длинными когтистыми конечностями, шла за нами, ни на шаг не отставая и при этом даже особо не торопясь.

Незнакомец бежал медленней меня, и когда я с ним поравнялся, то заметил, что он на бегу делает странные жесты руками и бормочет себе под нос что-то неразборчивое. Внезапно он резко свернул в сторону, пробежался по приподъездной клумбе и прыгнул в бетонную яму под балконом, где темнел открытый вход в подвал. Я запрыгнул внутрь вслед за ним. Темнота ослепила меня, и я провалился в неё, через секунду распластавшись на бетоне.

А ещё я понял, что не могу дышать. Из подвала словно бы выкачали воздух. Мои лёгкие судорожно растягивались, но каждый вдох лишь отнимал у моего тела жизненную силу. Руки и ноги задёргались в конвульсиях. Сердце сокращалось со стремительной быстротой, отдаваясь в мозгу пульсирующим, страстным желанием.

Сквозь агонию, до моего бьющегося в судорогах сознания донесся рёв чудовища и звук, который напоминал грохот разбитого хрусталя.

 

***

 

Показав охраннику входной билет, я прошёл на танцевальную площадку, где уже началось веселье. Многие лица покрывал грим, а у половины посетителей имелись накладные клыки или заострённые уши. Здесь присутствовало больше девушек, чем парней, и это не могло меня не радовать.

Когда я пробивался в центр пляшущей толпы, чьё-то небрежное движение смахнуло с моей головы цилиндр. Едва слышно выругавшись, я наклонился и принялся искать шляпу в тёмном лесу из чужих ног.

— Вот твоя шляпа, Шляпник, — послышался сзади высокий и звонкий голос.

Я обернулся и увидел невысокую девушку с волосами белого цвета. На ней было чёрное платье с длинными рукавами. На подол она зачем-то нашила множество карманов.

— Спасибо, — поблагодарил я, принимая свой головной убор из длинных изящных пальцев незнакомки. Мой взгляд невольно задержался на её лице, прекрасном и бледном, словно у античной статуи.

— Пожалуйста, Шляпник, — ответила девушка и усмехнулась, обнажив мелкие ровные зубы. — Танцуй!

Пряди серебристых волос сплетались меж собой в изящный пучок на затылке. В то время как все окружающие весело скакали, она силилась изобразить бальный танец с невидимым партнёром. Желая стать им, я принялся подражать движениям. Полгода назад мне пришлось исполнять выпускной вальс на школьном дворе, и тело ещё не забыло движения. Мелодия мало походила на классическую из-за обилия электронных звуков, но мой слух сумел вычленить из неё трёхдольный размер.

— Может... — начал я нерешительно.

— Да, — перебила девушка и положила руку мне на плечо. Моя же ладонь ощутила тепло её талии.

Мы закружились в подобии вальса, и я нежно улыбнулся ей. Она же ответила мне натянутой и, как мне показалось, презрительной улыбкой.

— Из всех композиций, что я здесь услышала, эта — наименее мерзкая, — крикнула она, чтобы заглушить рёв колонок.

— Согласен! — прокричал я в ответ. — Мне тоже нравится альтернатива.

— Не знаю, что ты имеешь в виду под этим словом, — партнёрша сморщила лоб. — Мой любимый из композиторов этого мира — Фридрих Гогенцоллерн.

— Непременно переслушаю все его симфонии, — улыбнулся я и присмотрелся к её глазам. Они были бледно-серыми, почти бесцветными.

— У тебя линзы?

— Где? — удивилась девушка.

— На глазах.

— С чего ты взял?

— Они у тебя такого цвета...

— Что ты имеешь против моих глаз?

— Ничего, прости. Твои глаза мне очень нравятся.

Незнакомка ухмыльнулась

— Мне надоело танцевать, — внезапно сказала она и, вырвавшись из моих объятий, принялась пробиваться в конец зала, распихивая локтями ведьм и вампиров. Я последовал за ней. Девушка уселась за столик и взглядом пригласила меня присоединиться. Здесь музыка звучала не так громко, поэтому можно было больше не орать.

— Ещё мне нравится твой наряд, — продолжил я.

— Спасибо, — прохладно ответила собеседница. — Твой тоже ничего.

Итак, первый шаг сделан.

— Я изображаю Шляпника из Страны Чудес, как видишь. А ты кого?

Незнакомка презрительно сжала губы.

— Себя.

— Что, каждый день так одеваешься?

— Да.

— Серьезно?

— Абсолютно.

Стена холода, которой она внезапно отгородилась, смутила. Тем не менее, сдаваться я не собирался.

— Хочешь выпить чего-нибудь? — спросил я, кивнув в сторону барной стойки. — Мне уже есть восемнадцать, и у меня с собой есть паспорт...

— Я не стану употреблять местное пойло, — отрезала девушка. — Лучше давай, я сама тебя угощу.

Она сунула ладонь в один из многочисленных карманов своего платья и достала маленькую стеклянную бутылочку, а точнее, флакон. Жидкость внутри светилась зеленоватым мерцанием.

— Пей.

Увидев моё замешательство, незнакомка откинула металлическую крышку большим пальцем и сделала небольшой глоток.

— Можешь считать это косвенным поцелуем, — сказала она, протягивая мне наполовину опустевший флакон.

Отказаться от подобного предложения я не посмел, а потому вылил остатки снадобья себе в рот.

— Что это?! — поперхнулся я. На вкус напиток напоминал разбавленную морскую воду, но пахнул, словно освежитель воздуха.

— Вытяжка из моей крови с эликсиром мяты.

— Чего?!

— Ну да. Я сама её готовлю. Немного продлевает жизнь обычных людей.

— А, понятно, — я вернул флакон хозяйке, и та спрятала его обратно в карман, — ты изображаешь вампиршу?

Девушка оскорблённо скривилась.

— Упырей женского пола не существует. Бессмертным женщинам нет нужды пить кровь, чтобы жить вечно.

Я замолчал, не зная, что ответить. Незнакомка явно не желала выходить из созданного ею образа, но мне это нравилось. Неожиданно она рассмеялась и вытянула шпильку из своего пучка. Седые волосы растеклись по плечам.

— Оботри губы, они у тебя светятся! — воскликнула девушка.

Я спешно последовал совету, воспользовавшись рукавом пиджака.

— Я до сих пор не спросил, как тебя зовут.

— Миннорра. Двойное «эн», двойное «эр».

— Очень необычно, — улыбнулся я. — А меня...

Миннорра внезапно приложила к моим губам свой длинный красивый палец.

— Тебя зовут Шляпник. А теперь я должна уйти.

— Вечеринка ведь только началась!

— Вечеринка всегда началась и всегда закончилась. А я всегда покидаю это место ровно в десять тринадцать, — с этими словами Миннорра продемонстрировала мне механические карманные часы, на крышке которых был её портрет. — Но ты можешь пойти со мной. Или вечеринка для тебя важнее?

Я получил то, ради чего явился, и не смел желать большего.

— Где ты учишься? — спросил я, когда мы вышли наружу и неспешно побрели вдоль пустынной улицы. Вечер выдался на удивление тёплым и ясным для конца октября.

— Нигде.

— Значит, работаешь?

— Не покладая рук.

Я нигде не подрабатывал, поэтому мне стало немного стыдно.

— А кем, если не секрет?

Миннорра тяжело вздохнула.

— Меня можно называть генным инженером. Я создаю новые формы жизни.

— Скрещиваешь рожь с пшеницей?

— Скрещиваю человека с упырями. Скрещиваю жизнь со смертью.

— А я учусь на звездочёта, — усмехнулся я. — На астрофизика, то есть.

Мы вышли на проспект. Несмотря на поздний час, магистраль оставалась шумной.

— Нам нужно в парк, Шляпник, — сказала Миннорра, и мы перешли по подземному переходу на другую сторону дороги. В лесу посреди города оказалось безлюдно, и фонари освещали дорожки лишь для нас двоих. Девушка свернула на газон, и опавшие листья зашелестели под нашими ногами.

— Ты минчанка или приехала из другого города? — снова спросил я.

— Мы с отцом часто переезжаем с места на место, — отозвалась Миннорра. — Но довольно долго я жила на маленьком острове посреди Медвежьего моря.

— Это где такое море находится?

Девушка вздохнула.

— Не в твоём мире.

Тропа вывела нас к каналу с плотиной. В полумраке слышалось журчание воды.

— Может, уже пора перестать изображать персонажей? — мягко предложил я. — Мы ведь ушли с карнавала.

— Я никого не изображаю, — Миннорра резко остановилась у скамейки под фонарём. — Или ты предлагаешь мне не быть собой? Прощай, Шляпник.

Я встрепенулся, пытаясь понять свою ошибку.

— Прости, если обидел! Не уходи, пожалуйста!

Девушка покачала головой.

— Я не обиделась. Но здесь мы расстанемся, и больше я тебя не увижу.

— Может, дашь мне свой номер?

Миннорра снова покачала головой.

— У меня нет телефона. И почтового адреса тоже.

— Но что-то же должно быть? Неужели ты просто исчезнешь?

Миннорра улыбнулась.

— Нет, исчезать я пока не собираюсь. Жди меня на этой скамейке через неделю в шесть вечера.

— В следующую пятницу? — просиял я.

Девушка протянула мне свои часы.

— Заводи их каждое утро, — велела она. — И не вздумай потерять. Считай, что этот хронометр — моё сердце. Ты должен будешь вернуть его мне при нашей следующей встрече.

— Я сберегу твоё сердце, — пообещал я, принимая драгоценный дар.

— И ещё, дорогой мой Шляпник, — лицо Миннорры приняло задумчивый вид, и она провела кончиком пальца по медной пуговице моего пальто. — Через неделю, когда ты встретишь меня, ты должен быть одет так же, как сегодня. Шляпником.

Я неловко рассмеялся.

— Ладно.

В ту ночь я не смог уснуть, непрерывно думая о Миннорре. Называть её моей девушкой было ещё рано, но предчувствия у меня были очень хорошие.

Следующая неделя оказалась самой длинной в моей жизни. Несколько раз Миннорра являлась ко мне во снах, а бодрствуя, я не мог провести и минуты, не вспоминая о ней. Моя влюблённость стала походить на пытку, но я не желал избавляться от неё.

Готовясь к встрече, я разузнал побольше о Фридрихе Гогенцоллерне, которого Миннорра назвала своим любимым композитором. Он оказался прусским королём восемнадцатого столетия, который увлекался искусством. Несколько дней подряд в моих наушниках звучала флейта в сопровождении скрипок, и я научился распознавать многие сочинения этого немца.

— Ты не против, если я здесь сяду?

Я оторвал взгляд от портрета и вынул наушники из ушей. Рядом стояла однокурсница, имени которой я не помнил. Подойди она со своим вопросом за день до тридцать первого октября, я бы с радостью позволил ей занять место рядом со мной. Внимание со стороны девушек являлось для меня той редкостью, которую нельзя было упускать. Но теперь моё сердце принадлежало лишь одной.

— Занято, — отрезал я.

— Ладно, — вздохнула однокурсница и подсела к другому парню.

Если бы существовала на свете девушка более красивая, чем Миннорра, я всё равно не предпочёл бы её своей избраннице. Она околдовала меня, заставив думать лишь о ней. Она была загадкой, которую я мечтал разгадать. Долгожданная встреча должна была состояться уже завтра.

Я погладил пальцем металлический портрет. Слегка вздёрнутый нос придавал профилю задорность, не убавляя изящества.

Лекцию по астрофизике сегодня читал мужчина лет пятидесяти в квадратных очках.

— Добрый день, — преподаватель окинул аудиторию взглядом и улыбнулся. — Вижу, большинство из вас намеревается всю лекцию смотреть в экраны своих аппаратов. Я ничего не имею против, это ваше право. Но всё же, сегодня я постараюсь привлечь ваше внимание к своему предмету. Начну, пожалуй, с самого интересного, а именно с теории параллельных вселенных.

Речь лектора запустила в моей голове новый цикл мыслей о Миннорре. Эта девушка словно бы явилась из иного мира, настолько странными были её манеры. Кем был её отец, которого она упоминала?

— ...Анализируя уравнение Эйнштейна, двое американских физиков, Моррис и Торн, пришли к выводу, что червоточины между вселенными возможны при наличии отрицательной массы. Конечно, отрицательной массы, скорее всего, не существует. Однако ничто не мешает нам включить фантазию и представить, как бы выглядел мир в случае её существования. Объект, состоящий из отрицательной массы, по своим физическим свойствам будет являться полной противоположностью объекта с положительной массой. Более того, объект с отрицательной массой будет двигаться назад во времени. Энтропия составляющих его частиц будет направлена в прошлое. Представим себе, что стеклянная ваза упала со стола и разбилась вдребезги. Если же ваза будет обладать отрицательной массой, сторонний наблюдатель увидит следующую картину: осколки, лежащие на потолке, — лектор выразительно указал пальцем вверх, — опустятся на поверхность стола и склеятся в целую вазу. Звучит как бред? Нет, это логика в чистом виде!

 

***

Вспыхнул холодный белый свет. Сильные руки схватили меня за голову и, вопреки моему слабеющему сопротивлению, натянули мне на лицо резиновую маску. Первый живительный вдох, хоть и дался с трудом, заставил отступить смерть, которая уже стояла рядом.

Минута, показавшаяся вечностью, понадобилась мне, чтобы перестать думать лишь о новом глотке воздуха. Сквозь очки маски я увидел противогаз времён Второй Мировой войны, склонившийся надо мной. Из-под круглых стёкол на меня серьёзно смотрели два карих глаза. По одежде и по выбивающимся из-под маски чёрным волосам, я узнал в своём спасителе того самого незнакомца. В левой руке он держал источник света – сияющий изнутри, переливающийся шар, который состоял словно из воды.

— Извини, что выудил тебя испытать неудобства, — голос мужчины звучал приглушённо, проходя сквозь мембрану.

Я приподнялся на локте и огляделся. Костлявая мёртвая туша растянулась почти на всю длину небольшого пустого помещения с двумя дверьми. Уродливая голова валялась в чёрной луже отдельно от тела. Лужа стремительно разбегалась во все стороны, подпитываемая пульсирующей струёй из перерубленной шеи чудовища. Эта кровь забрызгала все стены, и моя одежда тоже покрылась чёрными пятнами. Рядом лежал окровавленный меч, лезвие которого было сделано из прозрачного материала, похожего на стекло.

— Что вообще происходит? — спросил я и кивнул в сторону обезглавленного монстра. — Что это за существо?

Незнакомец встал в полный рост и, протянув правую руку, не занятую чудесным светильником, помог подняться мне.

— Это лих. Разновидность упыря.

— Упыря?! Откуда оно взялось?

— Лучше тебе этого не знать, парень, — мужчина поправил сумку на плече и подобрал прозрачный меч. Клинок рассёк воздух, и послышался негромкий хрустальный звон. Потом незнакомец вытер чёрную кровь с лезвия о свой плащ и поместил орудие в чёрные ножны на своём поясе. Ножны украшали серебряные цветы.

— Кто вы такой?

— Зовут меня Эллертин. В моём имени двойная «л». Это всё, что тебе нужно знать обо мне.

Эллертин перешагнул через труп и открыл одну из дверей. За ней оказался узкий коридор.

— Идём. Нужно тебя развернуть.

— Подождите! — запротестовал я. — Мне нужно домой! Выпустите меня из этой газовой камеры!

Я бросился к другой двери и распахнул её. К моему изумлению, вместо вечернего сумрака впереди оказалась плотная, непроглядная чернота.

— Я тебя здесь не держу, — спокойно проговорил мой новый знакомый, — но если ты выйдешь за порог, то упадёшь ледяную бездну, и будешь лететь, пока не покроешься ледяной коркой, и твоё заледеневшее тело не испарит радиация.

— Что?

— Мы развернулись во времени, — Эллертин упёрся в бок кулаком. — Раньше ты двигался из прошлого в будущее, а теперь — наоборот. Из-за этого ты сейчас не можешь дышать обычным воздухом без обращающего респиратора. А ещё ты не можешь больше видеть обычный свет, ведь он больше не попадает в твои глаза, а выходит из них.

— Развернулись во времени? — растерянно переспросил я. — Но как?

— Так и быть, объясню по дороге, — Эллертин шагнул в коридор за дверью и обернулся. — Ты можешь пойти со мной или остаться здесь. В одиночку ты, даже в реверсионной маске, протянешь самое большее день-два. Блуждая во тьме и умирая от жажды и голода. Ведь есть обычную еду и пить обычную воду теперь тоже нельзя.

Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за этим странным человеком.

Впереди оказался тупик. Эллертин, оставив светящийся шар висеть в воздухе, потянулся к потолку и открыл люк.

— Полезай, я подсажу тебя.

Он сложил ладони ступенькой, чтобы я смог дотянуться до металлических скоб, торчащих из стены и по ним взобраться наверх. Поднявшись на следующий уровень, я посмотрел вниз. Эллертин обошёлся без лестницы, чудесным образом подпрыгнув на четыре метра.

Манящим жестом он призвал свой светильник – тот послушно вернулся к нему на ладонь. В свете, исходящем от шара, стал различим круглый тоннель, в который мы попали. Над нашими головами с тихим плеском текла вода. Мутный поток струился вверху бетонной трубы и не обрушивался вниз, точно жидкость была легче воздуха.

— Мы в городской канализации, — Эллертин зашагал вперёд. — По причине того, что время для нас с тобой теперь течёт в обратную сторону, верх и низ поменялись местами, так что окружающий мир теперь кажется перевёрнутым.

— А как работает ваш шар?

— Я беру свет из места, где он есть, и через небольшую червоточину он поступает ко мне, — Эллертин завернул направо, подчиняясь изгибу трубы.

— Вы умеете создавать червоточины? — благоговейно произнёс я, услыхав знакомое слово из астрофизики. — Кто вы такой?

— Люди меня по-разному называют. Кто-то величает чародеем, кто-то — пророком, а кто-то почитает меня за бога. Однако сам себя я называю Замыкателем.

— Замыкателем? А что вы замыкаете?

— Петли времени, разумеется.

Канализационная труба закончилась круглой бункерной дверью. Замыкатель взялся за штурвал и повернул его несколько раз. Внутри была шлюзовая камера. На стене висели противогазы и панель с кнопками, рычагами и прибором, похожим на барометр.

Герметично закрыв входной люк, Эллертин опустил вниз медный переключатель. Стрелка прибора медленно задвигалась.

— Теперь здесь можно дышать, — мужчина стянул свой противогаз и повесил его рядом с остальными. Я последовал этому примеру.

За шлюзом оказалась просторная комната, в которой, разумеется, не было окон. Под нашими ногами лежал растрескавшийся паркет, стены скрывались за стеллажами и шкафами. На полках в стеклянных банках плавали в формалине органы. Здесь были отрезанные головы, конечности, глаза разных отвратительных тварей, сердца, мозги, эмбрионы. Я не был особо впечатлительным по поводу анатомических музеев, но это место сразу же показалось мне жутким. По правой стороне между двумя шкафами вклинился старый умывальник с зеркалом. В центре комнаты стояли два кресла и круглый столик со стеклянным графином и двумя стаканами. Помещение освещали плавающие под потолком светящиеся шары.

Когда мы вошли, Эллертин отпустил свой светильник и тот полетел вверх, присоединившись к собратьям. Затем Замыкатель снял свой плащ и швырнул его на вешалку в углу. Белую рубашку покрывали чёрные пятна крови лиха. Расстегнув верхнюю пуговицу, Эллертин устало опустился в одно из кресел в центре комнаты и вытянул ноги, положив стеклянный меч в ножнах себе на колени.

— Налей мне эликсира жизни, шляпная болванка, — велел он, и я не посмел ослушаться его властного тона. В графине плескалось светящееся зелье со знакомым салатовым оттенком. Как только стакан наполнился, Эллертин тут же схватил его и жадно опорожнил.

— Ещё! — потребовал он.

— Извините за вопрос, — робко начал я, наполняя второй стакан. — Вы случайно не знакомы с девушкой, которая называет себя Минноррой?

— «Называет себя Минноррой», — передразнил Эллертин. — Разумеется, она себя так называет, потому что это и есть её настоящее имя. Я сам так назвал свою дочь.

— Вы отец Миннорры? — мои руки дрогнули, и немного зелья выплеснулось на стол. Эллертин немедленно заметил это.

— Ты не только туп, как шляпная болванка, но ещё и криворук!

— Извините, — пролепетал я, поставив графин на место, и протянул свою ладонь для рукопожатия. — Я рад с вами познакомиться.

Замыкатель петель времени презрительно фыркнул.

— Миллионы мужчин поклоняются моей дочери, словно богине. Не ты первый, и не ты последний, кто возжелал её. У тебя нет шансов, никаких.

— Она позвала меня на свидание! — возразил я.

Замыкатель вдруг хрипло расхохотался.

— Поверь мне, никаких романтических чувств моя дочь к тебе не испытывает. Она лишь замыкает петлю, только и всего.

Эллертин залпом осушил второй стакан.

— Вы пьёте кровь собственной дочери?!

— Моя дочь любит меня и пытается спасти от страшной болезни, которой я страдаю. Лишь снадобье из её крови способно замедлить процесс.

Скрипнула другая дверь, и в комнату вошла та, кого я мечтал увидеть. На ней было чёрное платье с карманами, как и в вечер нашего знакомства.

— Миннорра! — обрадовался я и спешно подошёл к девушке, не решаясь её обнять. — Прости меня, я потерял твои часы...

Во взгляде бесцветных глаз я встретил недоумение.

— Отец? Кто это?

— Как? — слова Миннорры повергли меня в ужас. — Ты меня не помнишь? Мы ведь виделись неделю назад!

Лёгкая улыбка вдруг тронула её губы.

— А, я поняла. Ты Шляпник. О тебе писала Старшая Я.

— Кто?

— Я же тебе объяснял! — воскликнул Эллертин. — Время здесь и в твоём мире направлено в разные стороны! Моя дочь впервые видит тебя, шляпная болванка!

— Не оскорбляй его, отец, — мягко попросила Миннорра. — Отдохни. Я сама разберусь с нашим гостем.

— Если он будет обижать тебя, зови на помощь, — Замыкатель вздохнул и налил себе ещё стакан кровяной вытяжки.

В соседней комнате оказалась лаборатория. На столах, покрытых разводами, стояли колбы с разноцветными растворами. В центре помещения возвышалась стеклянная цистерна, доверху заполненная чем-то мутным.

Закрыв дверь, чтобы Эллертин не услышал моих слов, я собрался с духом.

— Целую неделю я думал лишь о тебе, Миннорра. Я болен тобой, но не хочу выздоравливать.

Девушка поправила светлую прядь, которая лезла в глаза.

— Мне жаль тебя, Шляпник. Не знаю, что ты нафантазировал насчёт нас с тобой, но ничему из этого сбыться не суждено.

— Почему? Что во мне тебе не нравится? Или это твой отец запрещает тебе вступать отношения с обычными людьми?

— Дело не в твоём происхождении, и даже не в тебе лично. Дело во Времени. Однажды оно разбило мне сердце. Больше это не повторится. Я повенчана с собственной судьбой.

— Я не понимаю!

— Тебе и не надо понимать. Мы с тобой живём в разных мирах. К тому же, ты меня едва знаешь. А я с тобой знакома всего пару минут.

— Это не важно, — почва уходила у меня из-под ног. — Мои чувства так же свободны от времени, как и ты.

— Твои чувства — побочный эффект действия моего эликсира, — Миннорра сунула руку в карман и потрясла перед моим носом флаконом со светящейся жидкостью. — Я добавила сюда слёзы морской девы.

— Может, ты и одурманила меня, но я не хочу, чтобы эти чары спадали!

— Конечно, не хочешь. Так я и задумала.

На одном из столов стоял граммофон. Миннорра установила иглу на чёрный диск, и их раструба полились звуки классической музыки.

— Фридрих Великий, — заметил я. — Твой любимый композитор.

— Правда? — девушка улыбнулась. — И которая из его сонат сейчас звучит?

— Это не соната. Это концерт для флейты.

— Верно. Откуда знаешь?

— Я переслушал всю музыку, которую он сочинил. Теперь она бесконечно звучит в моей голове.

Миннорра покачала головой.

— Похоже, слёзы морской девы были излишни. Но ничего, через несколько дней их эффект спадёт.

Она повернулась ко мне спиной и принялась смешивать реактивы в стеклянных сосудах.

— Я могу тебе помочь?

— Можешь. Садись сюда, — дочь Замыкателя указала на кожаное кресло с подголовником.

— Что я должен сделать?

— Обнажи сгиб локтя и сожми кулак.

Я расстегнул рукав пальто. В руках Миннорры появился большой стеклянный шприц.

— Зачем это?

— Увидишь. Семь дней назад ты принял моё зелье, и оно распространилось по всему твоему телу. Семь дней мысли обо мне сжигали твой разум изнутри. Затем ты прошёл сквозь зеркало времени. Теперь кровь в твоих жилах достигла нужной консистенции, чтобы использовать её в алхимическом делании. Я должна взять её поскорее, пока она не вернулась в исходное состояние.

— Тебе я отдам хоть всю свою кровь.

— Твои попытки ухаживать за мной крайне неуместны.

Я зажмурился, когда игла вонзилась в вену.

— У тебя есть медицинское образование?

— Поздновато ты опомнился. Но не беспокойся о моих навыках. Я училась у самого Гиппократа, выдавая себя за юношу.

— Не то, чтобы я недооценивал достижения Гиппократа, однако я больше доверяю современной медицине.

— Успокойся. Помимо храмов Асклепия я приобретала навыки в лучших университетах разных времён и миров.

— Других миров?

— Да. Люди, похожие на тебя, живут во многих мирах помимо этого. Мир, в котором я родилась, похож на твой, но в нём больше тьмы.

— Я бы хотел побывать там.

— Ты и без того попал туда, где тебе не место, — отрезала Миннорра. — Как закончу эксперимент, сразу же отправлю тебя обратно.

Заклеив место укола пластырем, девушка-алхимик перелила мою кровь в колбу с чем-то, похожим по цвету на расплавленное золото. Реакция произошла мгновенно, и раствор обесцветился. Длинной пипеткой Миннорра взяла несколько капель и направилась к прозрачному чану в центре комнаты.

— Я много лет потратила на то, чтобы научиться создавать Жизнь, — торжественно произнесла она, поднимаясь по приставной лесенке. — Твой генетический материал придаст ей форму.

— Ты собираешься создать моего двойника?

— Не совсем. Сейчас фенотип меня не интересует. Я хочу проверить одну свою теорию.

Упав в жидкость, капли моей преобразованной крови почему-то окрасились в чёрный цвет.

— Великое делание включает четыре стадии: нигредо, альбедо, цинтринитас и рубедо, — продолжила Миннорра, спустившись. — Я воспроизвела их в обратном порядке.

В стеклянной цистерне стремительно образовалось нечто, похожее на эмбрион. Через минуту существо выросло до трёхметровых размеров, приобретя очертания отвратительного голема. В нём я узнал ротоглазого мутанта. У меня появилось плохое предчувствие.

— Почти готово, — восхищённо произнесла Миннорра.

— Ты хочешь сказать, что это существо появилось из моей крови? — я с отвращением разглядывал огромное тощее тело. Единственный глаз упыря был закрыт.

— Тебя оскорбляет подобная мысль?

— Просто это мерзко.

— Это существо — твоё дитя. А меня можно назвать его матерью. Не в буквальном смысле, конечно.

— И много у тебя таких творений?

— Сотни. С каждым разом они получаются всё более совершенными. В три тысячи пятьсот восемьдесят седьмой раз я создам человекоподобное существо, лишённое человеческих недостатков. Существо, которое подчинит себе время и пространство. В этом цель, записанная в моей Книге Жизни!

Я понимающе кивал головой, на самом деле ничего не понимая.

— В моей крови содержатся тельца Вроха, — продолжала девушка. — Они продлевают мою жизнь и дают мне способность управлять пространством и временем. В природе они не встречаются. Чтобы замкнуть петлю и оправдать своё существование, я должна создать искусственный организм, который будет продуцировать их.

Взглянув на меня, она улыбнулась.

— Иногда мне хочется кому-нибудь рассказать о своей работе. Мне редко выпадает возможность общаться с людьми, свободными от судьбы.

— Свободными? — переспросил я. — Выходит, ты несвободна?

Миннорра печально вздохнула.

— Я рабыня собственного будущего. И с каждым днём моя темница становится всё теснее, а оковы — тяжелее. Каждые двадцать четыре часа отец заставляет меня прочесть случайную страницу из моего дневника, который написала Старшая Я. Скоро отец велит мне прочесть последнюю страницу, единственную, которая написана не мной. Так я узнаю, как мне предстоит умереть.

— Я спасу тебя от этого кошмара! — выпалил я.

— Не спасёшь, — из-за книжного стеллажа внезапно показалась Вторая Миннорра. В руках она держала увесистый чёрный том. — Здесь написано, что я прочитаю его полностью.

Девушка взяла с полки точно такую же книгу и поставила свою на её место.

— Книга Жизни записана моей рукой в тринадцати томах, — продолжила Вторая Миннорра и протянула Первой книгу с полки. — Теперь твой черёд сделать запись. Страница двести пятьдесят первая. Я уложилась в один лист.

Вздохнув, Миннорра забрала дневник и уселась за свободный стол.

— А что, если в твоём дневнике из будущего кто-то оставил поддельные записи? — предположил я, — Может, чтобы освободиться, тебе всего лишь нужно покинуть это место?

— Я хотела бы тебе поверить, Шляпник, — отозвалась Миннорра, скрипя пером. — Но не могу.

— Попробуй хотя бы! Пойдём со мной!

Вторая Миннорра наклонилась и подняла с пола деревянный ящик с рубильником. Два серебряных провода тянулись от него к аквариуму с чудовищем.

— Попытки обмануть Время приводят лишь к страданиям. Я благодарна за твоё предложение спасти меня от моей судьбы, но боюсь, уже слишком поздно. Пора замкнуть эту Петлю. Fiat fulgur! — с этими словами девушка переключила рубильник, и я услышал треск электричества. Разряд пробудил существо за стеклом. Его единственный глаз открылся.

— Зачем?! — вскричал я.

Существо начало шевелиться, пытаясь выбраться из цистерны.

— Ты же попал сюда из-за него, — Миннорра бросила рубильник и попятилась к двери. — Значит, его нужно оживить.

Миннорра бросила писать и тоже поспешила к выходу.

Под рёв граммофона существо вдруг выпрыгнуло из цистерны, забрызгав вязкой жижей всю лабораторию.

— Бежим, — велела одна из девушек, и мы с её двойником охотно повиновались.

Миннорра захлопнула за собой дверь, но это задержало чудовище всего на несколько мгновений.

Мы оказались в длинном коридоре с множеством дверей по обе стороны. На дверях висели блестящие медные таблички с надписями на латыни. Одни червоточины здесь источали сияние, другие же, напротив, поглощали свет, создавая вокруг себя ореол черноты.

Дверь в конце коридора была изготовлена из металла, отливающего лиловым. Её поверхность покрывали неизвестные мне символы. Барельеф в центре изображал большую звезду.

Миннорра хором произнесла слова на непонятном языке, и дверь сама собой отворилась. Когда мы оказались внутри, Миннорра повторила ту же фразу, и проход закрылся перед самой мордой лиха.

— Это железная комната, — сказала девушка, тяжело дыша. — Она нужна, чтобы безопасно перемещаться во времени.

В мягких креслах с высокими спинками сидели Миннорры и Эллертины. Отец и дочь находились здесь в десятках экземпляров. Половина из них была в противогазах, и все они были неподвижны, словно куклы.

— Я должна воспользоваться ею, — другая Миннорра заняла свободное кресло между своим отцом и собой в противогазе. Хитрая улыбка внезапно растопила суровость на её лице, сделав его ещё прекраснее.

— До встречи, Шляпник. Как выйдешь отсюда, проверь, что за остальными дверьми, — в следующий миг её лицо застыло в том же выражении, а дыхание затихло.

— Что с ней такое? — спросил я. — Что с ними всеми такое?

— Она замедлилась относительно окружающего мира, чтобы время вокруг шло быстрей, — пояснила Миннорра, оставшаяся со мной. — Она отправится на семь дней назад, чтобы ты впервые со мной встретился. Те из нас, что без масок, движутся в прошлое, как и мы с тобой. Те, что в масках — в будущее.

— А что она, то есть ты, сказала о других дверях?

— Не обращай на её слова внимания. Советы будущего бывают ложны и вредны.

— Так всё же, что там?

— Другие вселенные, — Миннорра вздохнула, сложив руки на груди. — Наше убежище находится в четырёхмерном пространстве между ними.

— Она хотела, чтобы я побывал в других мирах! — восхитился я.

— Нет. Я из будущего этого не хочет.

— Но она сказала...

— Она сказала то, что должна была, а не то, что хочет.

— Я не понимаю!

— Тебе и не нужно понимать, — Миннорра приложила ухо к холодному металлу. — Кажется, лих ушёл.

Как только Железная комната открылась, я тут же бросился к первой попавшейся двери с медной табличкой и распахнул её. Внезапно чёрный проём потянул меня внутрь. Я не устоял на ногах и с воплем провалился во мглу. Другой мир встретил меня смрадом разложения, который смешался с железным запахом крови. Здесь не было ни капли света, лишь чёрная, непроглядная вонь. Мои ноги сразу же запутались в чём-то, похожем на древесные корни.

— Идиот! — воскликнула Миннорра над моей головой, и на этот раз я был с ней абсолютно согласен. — Ты открыл проход в Якум-Хадам!

— Прости, я не хотел! — заорал я. — Помоги!

Прямоугольник дверного проёма сиял в паре метров вверху. Девушка оперлась об косяк, чтобы не вывалиться за мной следом. Она произнесла слова заклинания, и холодное солнце разогнало тьму. В следующий миг из моей груди вырвался вопль ужаса. Якум-Хадам представлял собой страшное и мерзкое зрелище. То, что я принял за корни, на самом деле являлось огромными кровеносными сосудами.

На меня уставились сотни глаз, похожих на человеческие, только с бесцветными радужными оболочками. Больше всего их было на белоствольном дереве без листьев — глаза росли на нём гроздьями, словно вишни. Похожие деревья торчали из земли повсюду. Глядя на их белые стволы, я с ужасом осознал, что это не древесина, а кость. К костяным деревьям, словно грибы-трутовики, приросли пульсирующие сегменты лёгких.

Лес из органов рос на дне гигантской пещеры, мясной свод которой возвышался на сотни метров, если не на километры. Но больше всего потрясло моё воображение то, что находилось в центре этого жуткого мирка. На пригорке из мышц и сосудов высилось самое большое дерево, какое мне только приходилось видеть в жизни. Чёрные ветви, словно обгоревшие пальцы, сжимали гигантское сердце. Аорта вздымалась в низкое небо и расходилась во все концы пещеры ветвящимися артериями меньшего калибра. Каждый удар этого сердца сотрясал землю под моими ногами и заставлял пульсировать сосуды-корни.

— Берегись упырей! — вскрикнула Миннорра. — Не дай им коснуться твоей кожи!

Существа, ещё более отвратительные, чем лих, начали вылезать прямо из-под земли. У них было множество глаз, разбросанных по всему телу и сразу несколько ртов. Твари заметили меня и стали неспешно приближаться.

— Помогите! — заорал я, выдернув ногу из сосудистого сплетения. Одна вена порвалась, и на поверхности, которая походила на сплошную язву, образовалась тёмно-красная лужа.

— Доигрался, шляпная болванка? — в проёме рядом с дочерью показались сразу трое Эллертинов. — Будь моя воля, я оставил бы тебя на съедение Мерзости.

— Да помогите же вы!

Двое Эллертинов схватили третьего за ноги, и Замыкатель перегнулся через порог, протянув мне руки. Я вцепился намертво, и Эллертины начали тянуть. Внезапно челюсти упыря сомкнулись на подошве моего кроссовка.

Я лягнул другой ногой, и, к счастью, тварь отцепилась.

Как только я оказался в коридоре, Миннорра захлопнула дверь в Якум-Хадам.

— Что это было? — простонал я, сев на пол и прислонившись к стене.

— Один алхимик из мира, где я родилась, пожелал обрести абсолютное бессмертие, — грустно ответила Миннорра. — Он добился своего, но вряд ли представлял себе то, во что превратится.

— Так это человек?!

— Да. Всё, что ты видел — это наросты на его теле. Танатома, так я называю это существо.

— И его нельзя уничтожить?

Эллертин покачал головой.

— Я сумел остановить мерзость, заключив её в мире между мирами. Но меня укусил многоглазый упырь. Без эликсира дочери я через несколько дней превращусь в ещё одного.

— Меня разбудил шум, — перебил двойник Эллертина. — И я обнаружил погром в лаборатории.

— Я создала ротоглаза, отец, — виновато сказала Миннорра. — И оживила его. Теперь он бродит где-то в коридорах.

— Ясно, — проворчал третий Эллертин. — Я разберусь с твоим творением.

— Тогда я пойду спать, — одобрил Эллертин.

— А меня ждут дела, — Эллертин открыл дверь с надписью «Mundus Noster». — Нужно подавить бунт еретиков, которые не признают моей божественности.

Я остался наедине с Минноррой.

— Пойдём, — сказала она. — Пора уже вернуть тебя обратно.

Вернувшись в разгромленную лихом лабораторию, девушка вывела меня из неё через другую дверь. Мы спустились по шаткой винтовой лестнице в ещё одно безумное место. Большой зал был полон двойников одного и того же человека. Эллертины сидели и стояли на высоком потолке, стенах, летали и кувыркались в воздухе, лавируя между мерцающими червоточинами и левитирующей мебелью. Окна были заколочены досками, вероятно, чтобы никто с улицы не смог увидеть творящуюся внутри вакханалию.

— Возьми меня за руку, — велела Миннорра. Я повиновался. Её холодные пальцы переплелись с моими. Она слегка оттолкнулась ногами от поверхности, на которой мы стояли, и неторопливо поплыла по воздуху, таща меня за собой.

Эллертины, пролетавшие мимо, провожали нас равнодушными взглядами, либо вовсе не обращали внимания.

Перевернувшись в полёте, мы с девушкой коснулись ногами потолка. Теперь он превратился для нас в пол. Дочь Эллертина насильно вытянула меня из этого зала, поскольку я ошеломлённо таращился во все стороны, выпучив глаза и раскрыв рот.

Мы оказались в просторном вестибюле с двумя лестницами, огромной хрустальной люстрой и массивной входной дверью.

Отпустив мою руку, Миннорра начала громко произносить слова, похожие на заклинания, жестикулируя кистями и всем телом, будто исполняя какой-то дивный танец.

Послышался мелодичный хрустальный треск, и посреди вестибюля, отделив нас от парадного входа, образовалась прозрачная стена, похожая на трещину внутри куска стекла. И за этой стеной появилась вторая Миннорра. Она шла спиной вперёд, по направлению к двери, будто на киноплёнке, перематываемой назад. Достигнув цели, она открыла дверь, за которой оказалась непроглядная чернота, и вышла наружу.

— Это Зеркало Времени, — пояснила Миннорра. — Ты уже прошёл через него один раз.

— Не видел я никакого зеркала, — возразил я. — Я вбежал в подвал и...

— Должно быть, ты не заметил его в темноте, — согласилась девушка. — Зеркало разворачивает проходящие через него вещи.

Через минуту дверь вновь открылась, и другая Миннорра зашла обратно, впустив внутрь... меня.

— Теперь, — велела мне Миннорра, — следи за мной внимательно. И сделай то же самое. Только не бойся. Если страшно, закрой глаза, но ни в коем случае не вздумай бежать назад! Хорошо?

— Ладно.

Наши с Минноррой двойники пятились к нам. Другой я шёл в нескольких шагах за другой Минноррой и всё время оглядывался через плечо. В шаге от Зеркала вторая Миннорра с придыханием произнесла что-то неразборчивое, а затем развернулась лицом к первой. Миннорра с моей стороны шагнула навстречу зазеркальной и растаяла в ней, словно погрузившись в водную гладь. Обе девушки исчезли.

Я перевёл взгляд на другого себя. Он стоял напротив меня и выглядел едва ли не удивлённей меня. Это было как с обыкновенным зеркалом, с той лишь разницей, что моё отражение не копировало в точности все мои движения.

Вытянув руку, я коснулся поверхности Зеркала. Двойник сделал то же самое. Наши руки слились в единое целое, словно мы были сиамскими близнецами. Зажмурив глаза, я сделал шаг вперёд, и в то же время каким-то необъяснимым образом, другая половина моего сознания делала шаг назад. На долю секунды я ощутил себя двумя людьми сразу.

Открыв глаза, я обнаружил, что стою по другую сторону прозрачной стены, и на меня снова смотрит мой двойник.

— Молодец, — услышал я голос Миннорры. Она развернулась и пошла к двери. Я последовал за ней, оглядываясь назад, на наши копии, что остались стоять за Зеркалом.

Снаружи вместо ледяной пустоты оказался солнечный ноябрьский вечер. Мы вышли на крыльцо большого старого дома, который стоял в глубине парка.

— Мне, должно быть, нельзя никому рассказывать о том, что я видел? — спросил я.

— Как хочешь, — Миннорра пожала плечами. — Другой вопрос, поверит ли тебе кто-нибудь...

Дом окружали старые осины. В их оранжевых вершинах играло закатное солнце. Лучи попали и на седые волосы девушки, отчего те стали казаться золотистыми. Это зрелище завораживало. Наши взгляды пересеклись... и Миннорра вдруг заплакала.

— Как же я завидую тебе, шляпник! — всхлипнула она. — Ты уйдёшь отсюда, и даже не будешь знать, что с тобой случится даже через минуту. Перед тобой неведение! И свобода! Каждый миг твоей жизни окажется неожиданностью!

Я обнял её, и она не стала сопротивляться, прижавшись ко мне всем телом.

— Не плачь, — ласково сказал я, но Миннорра внезапно воспылала гневом и отстранилась.

— Убери руки, — вскричала она. — Ты обещал сберечь мои часы!

— А ты обещала прийти в пять! — я тоже повысил голос.

— Сдержи своё обещание, и я сдержу своё. Ступай и принеси их!

— Но куда?

— Ты ещё не догадался?! — с этими словами она метнулась за дверь и захлопнула её перед моим носом.

 

***

Я шёл по парку и внезапно увидел себя. Шляпник, то есть я, сидел на той самой скамейке, где мне назначила свидание Миннорра. Юноша печально разглядывал портрет на внутренней стороне крышки часов.

— Ты кто? — спросил Шляпник, подняв взгляд.

— Шляпная болванка, — буркнул я.

Воспользовавшись замешательством двойника, я выхватил из его руки часы и бросился бежать, сжимая сокровище в кулаке.

Дорога оказалась знакомой: сначала парковая дорожка, дальше — свернуть на газон, пробежать в тоннеле внутри многоэтажного здания.

Я обернулся: шляпник нёсся за мной, не отставая. Разбитая дорога среди многоэтажек провела меня мимо старушки, сидящей на лавочке. В конце концов я оказался среди старых гаражей.

Спрятавшись за угол, я слушал, как Шляпник ругается на меня.

Затем послышался скрип распахнувшихся ворот, перепалка Эллертина со Мной, а затем — грохот, с которым лих вырвался из гаража.

Дождавшись, пока станет тихо, я посмотрел на часы. До пяти вечера оставалось пять минут. Я поспешил вернуться в парк, и не зря. Миннорра, сидела на скамье и болтала ногами в воздухе.

— Ты опоздал на полминуты, — недовольно сказала она, осмотрев возвращённые часы.

— Ты ещё меня обвиняешь?!

— Ладно, я пошутила, — девушка благодушно подвинулась, уступая мне место.

Я опустился рядом, впитывая красоту её лица жадным взглядом. Дочь Замыкателя петель печально вздохнула и опустила взгляд.

— Ты ведь понимаешь, что ничего у нас с тобой не будет?

— Почему? Я люблю тебя!

— Ты и впрямь шляпная болванка, — снова вздохнула Миннорра. — Так и быть, чтобы ты не чувствовал себя совсем обделённым, я поцелую тебя на прощание.

Горечь обожгла глаза и сжала горло.

— Мне не нужно твоё снисхождение! Мне нужна ты!

— Как хочешь, — Миннорра встала. — Прощай.

 

***

«Одинокий шляпник остался плакать на скамейке у канала», — записала Миннорра и отложила перо. Перечитав текст, она ощутила дежавю́. Это означало лишь то, что запись верна. С каждым прожитым годом петля судьбы стягивалась всё туже, предсказания превращались в воспоминания, и недалёк уже был момент, когда прошлое и будущее должны были слиться воедино.

Подув на чернила, чтобы те высохли, Миннорра захлопнула книгу и направилась в соседнюю комнату.

— Я спасу тебя от этого кошмара! — услышала она возбуждённый голос Шляпника.

Младшая Миннорра и Шляпник разговаривали меж собой, поглядывая на растущего в цистерне упыря.

— Не спасёшь, — с грустью произнесла Миннорра и поставила книгу на полку.