И сказал он тогда: «Я верю, что мир наш сотворен в любви. И любящие сердца его создателей обагрили его кровью, дабы изгнать пришедшее из темной бездны зло. Во веки веков мы должны помнить о семерых, что принесли себя в жертву ради любимых детей! И пусть боги слышат, что пред ликом нового зла всегда найдутся те, кто следует их путями!»

Речь героя-колдуна Рейгала перед битвой с Бальтруосом Пожирателем, 1687 год со дня Великой жертвы

***

– Дорогая, я смотрю в это небо и слышу твои крики. Я слышу крики всех святых и праведных, когда-либо ступавших на эту землю, я слышу крики злодеев и мерзавцев, я слышу крики простых людей. Я хочу, чтобы они навсегда замолчали, но ничего не могу сделать.

Могилы окружали фигуру, укрытую черным плащом. На каждой из них, над знакомыми и незнакомыми ему именами, выгравирована семиконечная звезда, по одному лучу на небожителя.

«Мы живем в мире, в котором боги забились в самую глубокую и темную бездну, боясь себя обнаружить, сокрытые холодом черного металла. И только матерь всех богов и людей согласилась пойти со мной. Как же я был глуп, что принял ее предложение.»

Мысли человека вновь обратились к мраморному памятнику. Каждый день он проклинал себя за свою слабость. Он был героем, и можно ли его винить за то, что истина ввергла его в бездну отчаянья и ужаса? Он сам понимал, что любой поступил бы также, но не мог простить свое бездействие. И за его слабость самое дорогое, что у него было в жизни, обречено на тысячелетия страданий. И поэтому наказание за собственное бездействие – еще одна причина существовать в этом мире. В мире, где люди, живущие под ласковыми лучами солнца, не могли представить ужасы, уготованные им дальше. Где герои, подобно ему самому, готовы отдать свою жизнь, чтобы мир встретил новый рассвет, лишь играя свои роли и развлекая возвращающихся домой чудовищ. И хотя надежды никакой и не было, он все равно продолжал поднимать свой меч. Призрак смерти, благословленный самими богами, дарующий освобождение тем мужчинам, женщинам и детям, что повстречали его. И крики их являлись ему во снах, но что такое предсмертные вопли людей перед стенаниями сотни тысяч душ, заточенных на века в чудовищных машинах? Кричали бы эти люди так громко, если бы узнали, от какой судьбы он их спас?

– Я так устал, дорогая моя. Порой я думаю, что готов к смерти. Кто, как ни я, заслуживает этих мучений? Быть может, я смогу увидеть тебя еще раз хотя бы на миг, – прошептал Рейгал безмолвному надгробию.

Чужая мысль врезалась в рассудок, расплываясь ласковым голосом:

«Твое вечное существование станет большим наказанием, если ты так его хочешь. Помни о тех душах, что не окажутся в жерновах. Ты не имеешь права умереть, мой рыцарь.»

Звук приближающихся шагов заставил Рейгала обернуться. Лучи закатного солнца играли в полированных латах хорошо знакомого ему человека и блистали в украшениях его спутницы.

«Нет, это не должно было случится так скоро.»

– Я верил, что рано или поздно найду тебя здесь, отец, – поприветствовал Рейгала нежданный гость.

Между ними повисла тишина. Рейгал видел, как была напряжена спутница паладина, представшего перед ним. Несомненно, она была могущественным магом, он чувствовал исходившую от нее силу. Его сын и сам был силен, ведь он пошел по стопам своего отца, посвятив жизнь защите этого мира. Выросший на сказках о богах и их Великой жертве, он был исполнен веры. Напрасно. Священные символы на доспехах сына кольнули разум Рейгала. Это внутреннее божество исходило в гневе. Все, кто верил в богов, исполнены ложной, порочной силой. Силой тех, кто собирал свою жатву, питая собственный прекрасный мир, оставляя людям лишь иллюзию божественного покровительства.

Рейгал многое хотел сказать сыну, но не мог. Пока он один знал правду, они не должны догадаться, что есть те, кто бросает им вызов. Мысль о том, что ему придется убить собственное дитя, сжала сердце. Боль вновь наполнила все существо Рейгала, и он взвыл. И был этот вой, полный отчаянья, воем существа, уже не принадлежавшего миру людей. Рейгал поднял оставленный в земле черный клинок, но не мог сделать первого шага.

– Алистан, наши поиски подошли к концу. Способен ли ты подарить покой тому чудовищу, что навсегда перечеркнуло подвиг твоего отца? – спросила своего спутника волшебница, отступавшая назад и подготавливающая боевые заклинания.

Вместо ответа Алистан встал в ту же боевую позу, которой его некогда учил отец. Казалось, что чудовище, стоявшее напротив него, было искаженным отражением благородного паладина. Все тело существа пробирала дрожь. В голове Алистана роилось столько вопросов, на которые он хотел получить ответы. Все происходящее казалось ему лишь дурным сном или шуткой. Измученное существо, стоявшее перед ним, было не только его отцом, но и величайшим героем, которого знал этот мир. Что же случилось в тот день, когда клинок Рейгала пронзил тело демона? Что уничтожило рассудок его отца? Что должно было превратить его в чудовище, по своей прихоти опустошавшего одну деревню за другой?

– Во имя Эладии, отец, я не хочу нашей битвы...

Но чудовище вдруг взвыло и бросилось вперед. Вспышка, и созданное магией копье пронзило его.

Вспышка за вспышкой, умелый выпад опытного воина, и уже Рейгал стоял на коленях, пронзенный источавшими свет копьями, и только ушедший глубоко в его грудь клинок сына не позволял ему упасть. Черная кровь стекала по прекрасному лезвию, а в глазах Алистана стояли слезы.

«Наконец, моя дорога, я увижу тебя. Наконец моя борьба закончится. Наконец...»

Взор Рейгала уже окутывала ласковая тьма, когда он услышал удивленный возглас сына. Открыв глаза, Рейгал увидел перед собой свет. Заточенное в нем божество впервые спустя сотни лет явилось в этот мир.

Алистан не мог пошевелиться. Теперь он был уверен, что это и вправду дурной сон. Прекрасный, источавший золотой призрачный свет образ богини явился из груди Рейгала. Обхватив клинок, богиня постепенно вытащила из него тело Рейгала.

– Дети мои, – проговорила Эладия, обращаясь к Алистану и его возлюбленной, стоявшей, подобно ему самому, в оцепенении. – Внемлите моим словам. Зло давно одержало верх над этим миром, которому я когда-то открыла свое сердце. Так отдайте же жизни единственному рыцарю, служащему богам.

Богиня обняла Рейгала, сцепив руки на кровоточащей ране и положив ему голову на плечи. Магические копья рассыпались переливающимися искрами, и черный поток крови постепенно ослабевал.

Вновь подняв свой черный клинок, Рейгал одним магическим словом сковал льдом волшебницу. Сила, дарованная ему сотней поглощенных душ, была слишком велика для людей. Вот только демоны черпают свое могущество из бескрайних океанов душ, собранных из далеких миров. Ему никогда не стать равным им, но все равно он должен продолжать бороться.

Ужас и скорбь охватили разум Алистана, когда он увидел скованную льдом Фелию. Именно она впервые предположила, что великий герой-колдун прошлого, его отец, Рейгал, был все еще жив. Когда они встретились в уничтоженном поселении, следуя по следам чудовища, она распознала в телах его жертв остатки старой и могущественной магии. Поделившись своей находкой только с Алистаном, они вместе решили покончить с чудовищем. Фелия искала могущественного колдуна, Алистан искал собственного отца. Желание Фелии оказалось слишком безрассудным, а Алистан так и не увидел в чудовище своего отца.

Долго он не мог сопротивляться. С такой силой паладину никогда не приходилось сталкиваться, а обнимающий тело чудовища силуэт богини лишал его всякой веры и надежды. Кажется, что он все-таки нашел ответы на свои вопросы. Мир был не тем, чем ему казался. Все, что было в прошлом, лишь сложная игра, понимание которой никогда не станет ему доступно. А если он и обретет это знание, то оно разрушит его тело и душу. И когда черный клинок обрушился на его голову, он все понял.

Рейгал опустился на колени. Боль и скорбь сковывали его тело, и поток черных слез уже не могла остановить богиня.

«Теперь их души никогда не узнают вечной боли. Так улыбнись же, рыцарь мой.»

Кровь сына стекала с черного клинка Рейгала, а его голос звучал из глубины темного металла. Рейгал не хотел, чтобы Алистан уходил так рано. И все-таки он не мог поступить по-другому. Когда слабость сковывает тело, богиня изгоняет ее. Она не даст ему умереть, потому что он единственный, кто способен спасти души ее детей от вечного ада, даруя им краткую вспышку боли вместо тысячи лет мучений. И пока о его существовании неизвестно тем, кто наблюдает за этим миром, восседая на королевских тронах, пока они не подозревают об обретенном им знании, он и дальше будет поднимать свой клинок, спасая невинные души.

И все же он бросал вызов самим силам бескрайнего звездного неба, которое, обрушившись в любой момент, придавит его словно блоху. Но Рейгал должен продолжать сражаться, ведь в этом должен быть какой-то смысл, не так ли?

***

Старая рана продолжала болеть. Он испробовал все, но шрам не исчезал с тела, вынуждая его постоянно скрывать. Каждый день Бальтруоса преследовал страх. Его жажда новых ощущений теперь грозила ему страшной участью. Если тот человек действительно увидел их мир, то правда грозила вспыхнуть как пожар, и тогда взращенные отчаяньем и страхом души не будут таким превосходным материалом. Какую же чудовищную ошибку он допустил! Теперь ему и самому грозила участь стать частью механизма. Но пока наблюдатели шлют хорошие вести, пусть его опасения не станут чем-то большим, чем собственная паранойя. Пусть будет так. Во веки веков.