В большой семье не принято сидеть на месте. Мартин, который еще недавно был четвертым (и почти самым старшим) ребенком у своих мамы и папы, знал это получше многих. Семья их была не из богатых, так что работы хватало для каждого. Вставать приходилось с первыми петухами, а отправляться в постель уже почти глубокой ночью, волоча за собой тяжелый груз накопившейся за день усталости. Сам Мартин был подмастерьем в кожевенной мастерской своего отца, его старший брат Грегор трудился посыльным в конторе господина Замзы, а младшенькие — близняшки Оливер и Софи, которым на момент описываемых далее событий исполнилось восемь лет, — помогали матери по дому. Порой было нелегко, но Мартину нравилось. Да, денег у них особо не водилось, а из заплаток на их поношенных курточках можно было бы сшить парус для небольшого суденышка, но они были вместе.

Все началось с уходом Грегора. Как только всем вокруг стало ясно, что войны не избежать, шестнадцатилетний юноша с честью пополнил ряды королевской армии. В тот день Мартин больше всего на свете хотел отправиться вместе с ним. Даже собрал узелок с нехитрым барахлом, сделав это ночью, в тайне ото всех. Он помнил, как брат тогда произнес свою излюбленную фразу: "Ты еще слишком мал, дружище." Правда, в тот раз она не показалась ему обидной, наверное, потому, что он был слишком взволнован для подобного. Или потому, что говоря это, Грегор изо всех сил боролся со слезами... И получалось у него скверно.

Больше о Грегоре никто не слышал.

Вслед за ним призвали отца. Случилось это в то ужасное время, когда армия Его величества отступала по всем направлениям, и на фронт отправлялись все возможные резервы. В том числе люди, искалеченные войнами прошлого (как отец Мартина). С тех пор все заботы по содержанию семьи упали на хрупкие плечи их матери. Поначалу было тяжело, порой даже слишком. Но потом дела наладились, — за все то время, что Мартин помогал папе в мастерской, он неплохо наловчился и вскоре мог сам браться за простенькие заказы. Мама же открыла у них дома небольшое швейное ателье. Да, все это приносило не так много денег, как хотелось бы, но тем не менее, они не голодали. А потом пришла Черная смерть...

Никто точно не знает, откуда чума появилась в Королевстве. Мор унес сотни жизней по всей стране, но Мартин не задумывался о том, что происходит за стенами их родного города. Он только помнил, как мама однажды вернулась домой с рынка и сразу же рухнула в постель, пролежав без движений почти сутки.

Ее не стало спустя полторы недели...

— Не зевай, — тетя Розали потрепала Мартина по плечу. Мальчик тряхнул головой, прогоняя воспоминания прочь.

День был погожий. Деревья роняли на дорогу широкую черную тень, точно плащ, изорванный колкими стрелами солнечных лучей. Тетя Розали шла рядом, изредка поглядывая на мальчика, чтобы убедится, не отстал ли он. Мартин любил ее, пусть до недавнего времени виделись они довольно редко. Она была младшей сестрой его мамы и жила в трех днях пути от города, в котором он родился. После смерти матери он несколько месяцев жил у нее вместе с близнецами. Но оказалось, что трое несовершеннолетних — это слишком много для двадцати двух летней деревенской травницы.

Все вещи Мартина с легкостью уместились в старенький потертый чемоданчик, найденный им на чердаке тети Розали. Кое-какая одежка, кусочек мыла с ароматом трав, соломенная кукла — подарок Софи, отданный в обмен на обещание, что он будет их навещать — вот все его нехитрое добро. А, конечно, самое главное. Обернутый в добротную темную кожу блокнот, подаренный отцом в день, когда Мратин закончил обучение грамоте по старому букварю Грегора. Пожалуй, это был самый главный подарок в жизни мальчика, ведь именно с него все и началось.

Его истории нравились всем. Особенно близнецам, — услышав их впервые, они наотрез отказались от сказок мамы и папы перед сном. Больше всего они любили истории о рыцаре, водившим дружбу с лесными чудовищами. Порой даже Грегор, тихонько усевшись где-нибудь в уголке, заслушивался рассказами Мартина. Не говоря уже о родителях, которые очень гордились сыном. Сочинял он много. Как только в мастерской выдавалась свободная минутка, он тут же садился за новую история. Так что добавлять новые листы в блокнот приходилось часто. Листочки с готовыми рассказами он периодически вынимал из блокнота и складывал в специальный ящичек, ныне оставленный близнецам на память.

Отец готовил сына к работе кожевника, и мальчика вполне устраивало такое будущие, — зарабатывать на хлеб честным трудом, чего еще можно пожелать? Однако же, чаще всего перед сном, Мартин мечтал в один прекрасный день стать настоящим Мастером, чтобы его истории действительно ожили.

Причудливый домик, от чего-то очень напоминавший ягодный торт мамы, который она всегда готовила по праздникам, появился словно из неоткуда. Вот они с тетей Розали идут по широкой лесной дороге, а уже через какое-то мгновение перед ними возникло двухэтажное здание с крышей, похожей на шляпу, с какими обычно рисуют ведьм в книжках.

— Вот и пришли, — тетя Розали ободряюще улыбнулась, но во взгляде ее читалась легкая грусть.

Мартин лишь кивнул, получше обхватив ручку чемодана.

Дом обвивала лоза. Он бы выглядел даже богато, если бы на каждом его кирпичике не лежала тяжелая печать запущенности. На резной вывеске витиеватые буквы выводили слова: "Улица сизых дубов, 14/3. Лавка редкостей". Мартину понадобилось прочесть это трижды, чтобы набраться-таки смелости, прежде чем войти внутрь. Тетя Розали не торопила его.

Первым, что ощутил Мартин, перейдя порог своего нового дома, был вездесущий запах кофе. Причем самого настоящего — такой пьют разве что короли да придворные особы. В силу возраста мальчик еще ни разу не пробовал этого волшебного напитка, но уютный и будто бы клубящийся вокруг аромат был в его памяти неразрывно связан со временем, когда все они были вместе. Его отец безумно любил кофе, но чаще всего драгоценные зерна были им не по карману. Однако раз в месяц папа непременно покупал у заезжих торговцев не ту порошкообразную смесь, что пили простолюдины, а настоящий шаркаальский кофе. В такие дни их дом наполнялся волшебным ароматом вдохновения, как говорил об этом папа. И пусть порой это стоило им трех выполненных заказов в его кожевенной мастерской.

Их никто не встречал. Так показалось Мартину в первые секунды его пребывания здесь. Прочистив горло, тетя Розали с некоторой неловкостью позвала хозяина, однако мальчик уже тогда понял, что они здесь не одни. Кошки были повсюду — эти пушистые создания умело сливались с окружением, Мартину пришлось напрячь все свое внимание, чтобы обнаружить их.

Вот почти под самым потолком, среди склянок и горшков, в окружении которых он походил на замысловатую амфору, сидит черный, как уголь, и стройный, как лоза, кот. Его выдали вспыхнувшие в полумраке глаза. Заметив гостей, он спрыгнул с полки на комод, где в окружении всякой всячины лежали мешки с кофейными зернами, а оттуда уже на спинку небольшого кресла, что стояло за стойкой. Как только его черные лапки коснулись обивки из потертого бархата, из-за стойки показался кончик пушистого белого хвоста. После этого огромный снежный комок недовольно взглянул на черныша и деловито запрыгнул на стойку. Тут оказалось, что за старомодным кассовым аппаратом притаился еще один, огненно-рыжий и до неприличия упитанный, кот. Еще несколько кошек остались сидеть на шкафах.

Потом послышались медленные и будто бы неохотные шаги где-то на втором этаже. Мартин и тетя Розали переглянулись. Через несколько долгих мгновений, на протяжении которых за пришельцами наблюдали внимательные кошачьи глаза, на лестнице появился хозяин.

Его приземистая, закутанная в старый причудливый халат фигура медленно шагала по ступенькам. В руке он держал кружку кофе, пар от которой шлейфом струился за ним на протяжении всего его пути. Вслед за хозяином по узким перилам грациозно ступал еще один кот — его серая шерсть блестела серебристым отливом, словно шуба из меха горного волка, которые так любят зажиточные путники в зимнюю пору.

Когда хозяин сошел с лестницы, кот замер у основания перил, аккуратно положив лапки на отполированный до блеска шар-набалдашник. Старик уставился на Мартина и тетю Розали тупым взглядом слегка выцветших карих глаз и не торопясь отхлебнул кофе.

— Ммм... Чем могу? — спросил он после продолжительной паузы.

— Господин, эм... — произнесла тетя Розали, лишь сейчас осознав, что имя хозяина напрочь вылетело у нее из головы. — Здравствуйте, я Розали, травница из Малых Сорок. Я писала вам насчет племянника, помните?..

— Пожалуй, — ответил старик с неопределенностью в голосе. — Да, точно. Именно так все и было...

Забыв о приличиях (чего, в общем-то, никто и не заметил), Мартин оглядел его с ног до головы. Халат был ему явно не по размеру и уходил прямиком в пол. Из-под него несмело выглядывали носки теплых домашних тапочек. Седые волосы старика торчали в разные стороны и , казалось, жили своей собственной, даже ему неведомой жизнью.

Из их разговора с тетей Розали Мартин узнал, что зовут старика Эдмунд, однако мальчику предстоит обращаться к нему не иначе, как “сэр”. Он будет помогать старику в его лавке разномастных диковин, взамен на кров и пропитание.

Перед тем, как уйти, тетя Розали попрощалась с Мартином и поцеловала его в макушку. После этого мальчик со стариком остались наедине.

— Ну-с, — Эдмунд сделал глоток кофе и искоса глянул на Мартина. — И что мне с тобой делать?

Смущенно улыбнувшись, мальчик только пожал плечами.

Комната Мартина располагалась на втором этаже и места в ней хватало лишь для кровати, небольшого шкафчика да стола, вмонтированного прямо в стену. Обилие пыли и вездесущая паутина свидетельствовали о том, что комнатой не пользовались уже очень и очень давно.

— Ну вот, здесь ты будешь жить, — сказал старик, закрывая за собой старую скрипучую дверь. — Располагайся.

Мартин оглядел покрытые некогда изумрудными, а ныне болотно-зелеными обоями стены. Опустив свой чемоданчик рядом с кроватью, он плюхнулся на старый полосатый матрас, и в воздух тут же поднялось гигантское облако пыли.

Следующие полтора часа ушли у Мартина на то, чтобы привести комнату в более-менее приемлемый вид.

Сидя на краю кровати и вытирая рукавом пыль с лица, мальчик тихо разбирал чемодан со своими вещами. В шкафу он нашел все необходимые постельные принадлежности, так что подаренная его сестренкой Софи кукла уютно устроилась рядом с аккуратно уложенной подушкой. На мгновение Мартину показалось, что он уже слишком взрослый, чтобы спать с игрушкой, к тому же девчачьей. Но воспоминание о близнецах, вспыхнувшее в его памяти, точно зарница, не позволило ему убрать куклу с постели.

Переодевшись в чистое , Мартин сложил имеющуюся у него одежду в шкаф. После этого мальчик снова присел на кровать, и его печальный взгляд застыл на темной обложке блокнота лежащего на дне чемодана. Еще недавно Мартин снабдил его целой кипой новых кремовых листочков, стоивших ему половины накопленных за год монет. Теперь же он не понимал, зачем и для кого ему сочинять новые истории. Оливер и Софи остались в доме тети Розали, Грегор и отец пропали без вести , а маму забрала Черная смерть. И пусть папа всегда говорил Мартину, что он должен быть сильным, пусть, уходя на фронт, он надеялся на него... Сейчас мальчик рыдал, как никогда раньше, вытирая рукавами обжигающие его совсем еще детскую кожу слезы.

Но тут он скользнул глазами по застывшей у его подушки кукле. Софи взяла с него обещание, что он непременно навестит их. И теперь Мартин вытирал слезы с твердой уверенностью в том, что сдержит данное близнецам слово. И когда этот день настанет, у него будет целая куча новых историй, чтобы порадовать их.

Чуть позже старик познакомил Мартина с его новыми обязанностями.

— Лавка начинает работу в восемь часов утра. — Мартин едва поспевал за лавочником, на удивление резво шагающим по коридору, уже приготовившись загибать пальцы. — К этому времени все кошки в доме должны быть накормлены и напоены.

Они перешагнули порог довольно просторной кухни, где ровным рядочком стояли шесть цветных мисок, рядом с каждой — такая же, но поменьше, для воды. Мартин бегло прочитал имена на мисках с едой: Пушинка, Снежок, Пипин, Томас, Уголек и Сейми. Мальчик задумался.

— Мне казалось, у вас семь кошек, — сказал он.

— Тумана я буду кормить сам, — пожалуй, слишком поспешно ответил старик. Поймав на себе взгляд мальчика, он добавил, — Он ест только из моих рук. Пойдем, это еще не всё.

Среди прочего, в обязанности Мартина входило каждое утро, аккуратно после того, как пушистые обитатели дома будут накормлены, перемалывать целую банку кофейных зерен. Сперва старик сомневался, стоит ли поручать мальчику еще и их предварительную обжарку, но чуть позже решил, что и это ему под силу. Аппарат для помола зерен сильно напоминал штуковину, с помощью которой Мартин, по просьбе мамы, превращал обыкновенный сахар в сахарную пудру, которая потом застывала на маминой выпечке, точно снег на далеких горных вершинах.

Ближе к вечеру старик послал Мартина на кухню, чтобы тот приготовил себе ужин. Сам хозяин тут же куда-то исчез, тихо и незаметно. Впрочем, Мартин уже начал понемногу привыкать к этому. Поужинав кашей с кусочком колбасы, он вышел в коридор и прислушался.

Тишина.

Большинство котов, — а это были именно коты, разбрелись по дому и тихо занимались своими кошачьими делами. Лишь иногда из разных уголков дома доносились едва слышные перебежки легких пушистых лапок и тихое сердитое ворчание.

Вновь Мартин остался наедине с собой и своими мыслями. Он почувствовал, как тоска опять тянет к нему свои холодные липкие руки. Чтобы отогнать ее, мальчик решил прогуляться по дому. Разумеется, тихо и осторожно, ведь он еще понятия не имеет, где ему можно находиться, а где лучше не стоит. К тому же, очень не хотелось бы нашкодить в самый первый день.

Помимо кофе, старик Эдмунд торговал еще целой кучей всяких диковин. Горы древней и едва ли пригодной для использования посуды, шляпы разных размеров и форм, шкуры животных, множество склянок и пузырьков с цветными, зачастую блестящими жидкостями. Были даже части доспехов и оружие — ржавое, со следами жестоких сражений и почти новое, отполированное до блеска. А еще многое, многое другое... Мартин боялся даже думать о назначении некоторых вещей. И все это складировалось прямо в доме.

Мартин уже успел заметить, как ловко старик маневрирует в заваленных всякой всячиной коридорах. Сам он пока еще не приноровился к этому и ступал ,внимательно глядя под ноги.

Вскоре он очутился в просторной, но при этом ужасно тесной гостиной. Тесной, потому что большая ее часть была захламлена всевозможными штуками, на вроде тех, что встречались Мартину в коридорах. В центре стоял громоздкий диван, судя по виду выполняющий функцию когтеточки — и там и тут на его клетчатой ткани виднелись множественные следы кошачьих когтей. Вдоль стен стояли полупустые стеллажи, где среди горшков с засохшими цветами тянулись неровные ряды книг. Они стояли, опершись друг на друга, точно солдаты, что чудом вырвались из западни врага. Их покрытые пылью корешки глядели на Мартина с той безнадежной тоской, на которую способны лишь непрочитанные книги. Все они были станочным.

К сожалению Мартина, все книги в доме старика Эдмунда были такими. Давным давно, когда в руки мальчика впервые попал букварь его брата Грегора, мама объяснила ему все. Настоящие книги, способные сбросить оковы рационального с души и разума, книги, оживающие в тот миг, когда их открывают — создают лишь Мастера. Их мало, этих истинных волшебников, отдавших свое сердце искусству. Они редко принимают новых членов в свою Гильдию, но , лишь узнав он них, Мартин загорелся мечтой стать одним из Мастеров.

Книгу настоящего Мастера он видел лишь однажды, когда его папа делал для нее кожаный переплет. Это был древний, толщиной в два кирпича фолиант, работать с которым нужно было крайне аккуратно. В памяти Мартина тут же ожил отец, который, заговорщически улыбаясь, приглашает его взглянуть на то, что таится среди ее пожухших страниц. По сей день это одно из его любимых воспоминаний.

Все прочие книги, — куда более дешевые, лишенные всяческой магии, — штампуют монструозными тиражами специальные станки, созданные придворными чародеями для того, чтобы не самым богатым подданным было чем занять вечерок другой. Нередко станочные книги служат для продвижения нужных королю идей и смыслов. Все они похожи одна на другую, создаются по единым шаблонам, которые смешиваются в нужных пропорциях с помощью магии.

Если молодого амбициозного писателя вдруг не примут в Гильдию Мастеров, лучшее, что его ждет — это пожизненная работа по обслуживанию такой машины.

“Уж лучше остаться кожевником,” — подумал Мартин, разглядывая стеллажи.

— Маленькому человеку нечем заняться? — За его спиной послышалось легкое мурчание . — Маленький человек ищет... секреты?

Вздрогнув, Мартин обернулся. Забравшись на спинку дивана, за ним с интересом наблюдал тот самый, укутанный в серебристую шубку кот. Туман был единственным шестипалым чеширом в доме. В принципе, они не были такой уж редкостью — за свою короткую жизнь Мартин успел повстречать троих. Тем не менее, вот так внезапно увидеть перед собой говорящего кота было весьма волнительно.

— Секреты? — спросил Мартин. — О чем ты?

Туман деловито укрыл лапки пушистым хвостом и склонил голову набок.

— Тебе лучше знать, маленький человек. — Его большие золотистые глаза быстро пробежали по комнате. — Секреты, они повсюду, — добавил он уже заметно тише. — Нужно только уметь их найти...

В этот момент в гостиную небрежной походкой вошел Эдмунд.

— Ах, вот ты где, — сперва Мартин не был уверен, обращается он к нему или же к Туману. — И чем, позволь узнать, ты здесь занимаешься?

Мальчик бросил взгляд на книги, раздумывая несколько долгих мгновений, после чего произнес:

— Простите, сэр, — его голос звучал тихо и неуверенно. — В доме столько всего... Скажите, нет ли у вас каких-нибудь... других книг?

— Других? — переспросил старик и на удивление Мартина метнул полный подозрения взгляд не в него, а в Тумана. — А не кажется ли вам, молодой человек, что сейчас самое время отойти ко сну?

— Да... Но, сэр, — несмелый протест сорвался с губ мальчика.

— Завтра тебя ждет много работы, — отрезал Эдмунд. — Так что ступай в свою комнату. Туман, пойдем со мной. — И старик исчез в коридоре.

Прежде чем пойти за ним, Туман со своей лукавой улыбкой подмигнул Мартину на прощание.

— Еще увидимся, маленький человек, — бросил он и спрыгнул с дивана.

После беспокойного сна в пока еще чужой ему постели, Мартин с первыми лучами солнца приступил к своим новым обязанностям. Белоснежный Снежок и рыжий толстяк Пушинка уже ждали завтрак. Остальные возникли из ниоткуда один за другим, как только Мартин начал греметь мисками, наполняя их едой. Тумана видно не было.

После этого мальчик вынул из недр кухонного гарнитура огромную сковородку из старого звонкого чугуна. Следы копоти придавали ей сходства со щитом, который защищал рыцаря во время битвы с огнедышащим драконом. Кажется, Мартин видел такой где-то в доме...

Мешочек с кофейными зернами уже ждал на столе. Вскоре вся кухня наполнилась ароматом свежеобжаренного кофе.

Далее Мартина ждала уборка в комнате со стойкой и кассовым аппаратом, где старик-лавочник принимал посетителей. Спустя некоторое время, когда вся пыль была выметена, а пол намыт едва ли не до блеска, мальчик, довольный собой и своими трудами, устроился в кресле за стойкой. Хозяина он не видел со вчерашней встречи в гостиной и подумал, что старик все еще спит.

Тем временем часы, размеренно тикающие на стене, показывали восемь с четвертью. Лавка открыта уже целых пятнадцать минут. Мартин сидел за стойкой и воображал, как помогает клиентам подыскивать нужные им вещицы.

Вокруг столько всего: от драгоценного кофе и шляп до посуды и оружия. Сюда вполне могли бы захаживать лесные друиды в поисках компонентов для своих ритуалов. А еще странствующие авантюристы, несущие за собой причудливую тень жизни без дома и родины, полной опасных приключений. Им непременно понравились бы те искусные кинжалы, украшающие стену одной из комнат на втором этаже.

А сколько историй могли бы рассказать эти необыкновенные люди... Стоит лишь слегка приукрасить для пущей выразительности и можно смело записывать все это на бумагу.

Мартин замечтался и оттого чуть не подпрыгнул, когда дверь лавки распахнулась, и внутрь вошел худощавый человек в покрытом грязью плаще. Он сделал несколько уверенных шагов, но, заметив ребенка, вздрогнул всем телом и замер.

— Ты кто, мальчик? — спросил незнакомец после неловкой паузы.

— Я? — Мартин встал на носочки, чтобы повыше выглядывать из-за стойки. — Я Мартин, помогаю мистеру Эдмунду.

— Надо же. — Посетитель подошел ближе. Теперь он выглядел менее растерянно. — Старик таки завел себе ученика.

“Ученика?” — хотел спросить Мартин, но не успел. Невесть откуда появился Эдмунд. Его тяжелая ладонь легла мальчику на плечо.

— Привет, Хаск, — обратился он к посетителю. Голос его звучал дружелюбно, пожалуй, даже слишком. — Ты сегодня рано.

— Отправляюсь в город, — человек в плаще указал на сумку, оставленную им у двери. — Зашел узнать, нужно ли тебе что-нибудь?

— Я напишу тебе список, — старик кивнул и наклонился к Мартину: — Иди отдохни пока.

Странное ощущение не покидало мальчика на протяжении всего дня. И даже когда он, сморщив нос, чистил кошачий туалет, оно дразнило его, разжигало в нем любопытство.

Старик таки завел себе ученика...

Ученика?..

Когда дневные хлопоты остались позади, Мартин устроился со своим блокнотом на подоконнике в гостиной, откуда открывался вид на дубовую рощицу за домом. Однако сочинительство не слишком-то продвигалось. Что-то завладело воображением Мартина, только он все не мог понять, что именно.

Еще увидимся, маленький человек...

Он не видел Тумана со вчерашнего вечера и теперь с нетерпением ждал их новой встречи. Он знал, что этот шестипалый кот знает гораздо больше, чем может показаться.

Секреты, они повсюду... Нужно только уметь их найти.

— Чем занят? — В гостиную вошел Эдмунд и тут же с шумом опустился на диван. Было видно, что его вряд ли интересует, чем там занимается Мартин.

Укрывшись темно-коричневый пледом, он растянулся на диване так, что его седовласая голова легла на одном подлокотнике, а ноги в теплых тапочках — на другом.

Мартин печально улыбнулся и раскрыл блокнот. Вдруг Эдмунд тряхнул головой и рывком поднялся с дивана.

— А ну-ка, — с каким-то странным интересом в голосе спросил он. — Что это у тебя там?

Мальчик поднял на старика растерянный взгляд, после чего протянул ему блокнот.

— Это так, от скуки, — выдавил он, едва ли не оправдываясь.

— Конечно, конечно... — С рассеянным видом старик перелистнул несколько страниц. Содержание блокнота его не слишком-то интересовало, в отличии от символа, оставленного отцом Мартина на обложке ,перо феникса, пылающее в окружении рунических символов. Сам Мартин не знал, что это значит. Папа сказал, что увидел где-то этот знак и решил, что он неплохо украсит его подарок сыну.

— Я записываю сюда всякие истории, — продолжил Мартин. — Все, что на ум придет...

— Истории? А что это за символ, знаешь?

Мальчик пожал плечами, и старик вернул ему блокнот.

— Ложись-ка спать, — рассеянно произнес он, забравшись под плед. — Поздно уже...

Сон не шел к Мартину. Он лежал в своей постели, и тусклый свет догорающей свечи скользил по плотной коже, из которой был сделан блокнот. Мальчик не знал, почему этот символ так заинтересовал старика Эдмунда, но теперь и в его душе он отзывался странным потоком теплоты.

Вдруг дверь его комнаты скрипнула, и он вздрогнул, когда не увидел в проеме решительно никого. Его сердце бешено заколотилось, ведь кто знает, что может таиться среди нагромождений хлама, которым завален дом.

Мартин поджал ноги, и в этот момент что-то запрыгнуло ему на кровать. В ночи блеснули огромные, похожие на две золотые монеты глаза.

— Туман, — выдохнул Мартин. — Как же ты меня напугал.

— Маленький человек не спит, — его мягкий резонирующий голос тянулся, словно мед. — Маленький человек жаждет тайн.

— О чем ты, Туман?

— Идем со мной. — Кот спрыгнул на пол и зашагал к двери. — Секреты ждут.

Вильнув хвостом, он скрылся за дверью. Мартин поднялся с постели и словно зачарованный, прямо в пижаме, пошел следом.

Из гостиной доносился глухой раскатистый звук . Это храпел Эдмунд.

— Путь свободен, — тихо произнес Туман, будто бы прочитав мысли мальчика. — Ступай осторожно, постарайся ничего не задеть.

И они двинулись навстречу неизвестности. Вскоре Туман привел Мартина к лестнице, ведущей на чердак.

— Нам туда? — спросил Мартин.

Туман кивнул.

— Но сперва взгляни на это. — Его лапка указала на горшок с давно засохшим фикусом.

Мальчик осмотрел его со всех сторон, приподнял и тщательно ощупал пол под ним, но так ничего и не нашел. Наконец, он дернул за безжизненные листья фикуса, и когда они с легкостью поддались, обнаружил ключ на дне горшка.

— Я говорил ему, что это крайне ненадежно, — прокомментировал Туман. — Но сейчас это нам только на руку. Отопри дверь, и я покажу тебе кое-что, маленький человек.

Первое, что увидел Мартин, поднявшись на чердак , пыль, которая клубилась в воздухе при каждом их шаге. Лунный свет проникал сюда сквозь щели в крыше и пронизывал своим серебром каждое пыльное облачко, порождая во мраке причудливые тени предметов вокруг.

Всюду высились груды сундуков и ящиков, образуя настоящий лабиринт. Как только они очутились здесь, Мартин сразу же потерял Тумана из виду. Ему было жутко бродить здесь в одиночестве, а ответом на его зов долгие минуты была лишь тишина.

И вдруг неровная башня из ящиков с грохотом рухнула на пол. Из вороха пыли, взлетевшей в воздух, вышел, улыбаясь, Туман.

— Что ты делаешь? — испугался Мартин. — Мистер Эдмунд услышит.

— Не услышит, — спокойно ответил Туман. — Лучше посмотри вокруг, маленький человек.

Мартин осмотрелся. Всюду на запыленном полу валялись исписанные листы бумаги, выпавшие на свет божий из рухнувших ящиков. Сколько их? Сотни, тысячи... исписанные с двух сторон и даже крест-накрест, залитые чернилами, опаленные... На нескольких Мартину удалось разглядеть тот самый символ с обложки его блокнота.

— Что это такое? — растерянно произнес мальчик, но Туман не слушал его. Он терся боком о предмет, накрытый белой тканью и мурлыкал.

— Хочешь, чтобы я стянул брезент? — спросил Мартин, и Туман едва заметно кивнул... или же это ему только показалось?

Так или иначе, мальчик коснулся покрывала и в следующее мгновение новые облака пыли поднялись в воздух, а лунный свет озарил лицо женщины, застывшее на холсте портрета.

С минуту Мартин ,молча, вглядывался в это незнакомое лицо. В итоге, он заключил, что эту женщину (или даже девушку) вполне можно назвать красивой. Хоть она и ничуть не походила на его маму, которую он всегда считал эталоном красоты. Большие светло-голубые глаза замерли в игривой насмешке, уголки губ слегка приподняты, из-за чего родинка на левой щеке по форме напоминала звездочку. Ее волосы были черны, как ночь, и только одна-единственная непокорная прядь белела, точно зарница средь звездного неба.

Внизу рама портрета была украшена гравировкой. Мартин напряг зрение и в полумраке прочитал: “ Моей любимой Хизер в день ее рождения”.

— Я ведь говорил тебе, маленький человек, — произнес Туман. — Секреты повсюду...

Утром Мартин проснулся полный решимости соединить воедино ,пока еще разрозненные части головоломки.

Идти напролом было бы опрометчиво, поэтому день шел своим чередом. Ближе к полудню вернулся худощавый Хаск, и Мартин помог Эдмунду разобрать принесенные им припасы. Потом они впервые вместе пообедали.

День клонился к вечеру, а Туман как сквозь землю провалился. Мартин хотел продолжить охоту за тайнами вместе с ним, но кошки гуляют сами по себе.

Сегодня Хаск буквально обжег мальчика взглядом, когда понял, что тот заметил, как он тихонько передает Эдмунду какой-то сверток. Судя по выражению его лица, это явно не предназначалось для глаз Мартина. Тем не менее, старику Хаск ничего не сказал.

Весь день Эдмунд выглядел странно. Мартину показалось, что старик наблюдает за ним куда пристальнее, чем обычно. Действовать нужно было осторожно.

В этот вечер Эдмунд не лег спать на диване в гостиной. И в свою спальню он тоже не заходил. Он просто исчез, как это часто бывало, оставив после себя лишь легкий аромат свежесваренного кофе.

Вызов принят, подумал Мартин. Он знал, что входная дверь не открывалась с тех пор, как ушел Хаск, а задняя, стоило ее сдвинуть с места, гремела так, что слышно было в другом конце Королевства. Стало быть, старик где-то в доме.

Вдруг Мартин увидел его в коридоре. Вместе с Туманом они шли в гостиную и тихо о чем-то переговаривались. Как только они скрылись за поворотом, мальчик последовал за ними, но уже в гостиной не обнаружил решительно никого.

Глядя на совершенно пустую комнату, Мартин чувствовал себя идиотом. Он заглянул в коридор, соединяющий гостиную с кухней, но и там никого не было.

Он задумался. Крепко задумался.

Однажды, они всей семьей ходили на представление бродячего цирка. Там были клоуны (довольно жуткие, как рассудил Мартин), силачи, гимнасты, а главное — загадочный иллюзионист. Его брат Грегор, который на тот момент был чуть старше Мартина сейчас, настолько впечатлился увиденным, что решил во что бы то ни стало разгадать секрет фокусника. Оказалось, что в шляпе, которая до того момента, как из нее появится кролик, казалась совершенно пустой, все это время было двойное дно.

Двойное дно...

Тут взгляд Мартина зацепился за один из стеллажей. Что-то здесь не так, подумал мальчик, проведя ладонью по его шероховатой поверхности. Ну конечно, часы... Быть может, это лишь незначительная мелочь, но Мартин был уверен, что эти самые часы на изогнутых деревянных ножках за все то время, что он находился в доме Эдмунда ни разу не сдвинулись с отметки “без пяти двенадцать”. Теперь же стрелки показывали четверть шестого. При этом механизм не издавал ни звука.

Встав на носочки, Мартин коснулся минутной стрелки и выставил прежнее время. Раздался глухой щелчок, и под действием пружины стеллаж подался вперед вместе с частью стены, в которую он был вмонтирован.

Перед Мартином открылся потайной коридор, около шести футов высотой, залитый мраком. Следуй за белым кроликом, подумал мальчик и шагнул в неизвестность. За его спиной стеллаж со щелчком занял прежнее положение.

Мартина окутала кромешная тьма. На ощупь он сделал несколько неуверенных шагов и вскоре наткнулся на новую дверь, по ощущениям — из лакированного дерева. Сквозь замочную скважину тянулся слабый свет.

Нащупав дверную ручку, Мартин помедлил лишь несколько мгновений, но и те показались ему вечностью.

Кабинет не был таким уж просторным, но, тем не менее, стоило Мартину переступить порог, как он впервые за долгое время каким-то магическим образом почувствовал себя дома. В комнате не было окон, только вентиляция под самым потолком. Вдоль стен тянулись свечи, а на огромном письменном столе высился кованый канделябр. На столе, в окружении бумаг, сидел Туман.

Заметив Мартина, он кивнул с таким видом, словно всё идет как нельзя лучше. Эдмунд не видел мальчика. Он стоял к нему спиной и искал что-то в старом книжном шкафу.

Бросив на старика мимолетный взгляд, Туман тихо поманил Мартина к столу. Сердце мальчика колотилось, грозясь выпрыгнуть из груди. Все это казалось ему ненастоящим и даже неправильным. Он чувствовал, что он

неслучайно отыскал это потаенное место, и что он должен быть здесь.

Шаг за шагом он приближался к столу. Тихо, чтобы не привлечь внимание Эдмунда. Почему-то Мартин знал, что старик не должен его увидеть. Во всяком случае, пока.

На столе, рядом с кипами пожухлой бумаги лежало перо. Золотистое, оно переливалось и сияло во мраке ярче любой свечи. Мартин тут же вспомнил рисунок с обложки своего блокнота.

Перо феникса.

Оно пылало, словно тысячи раскаленных солнц, угрожая испепелить любого, кто осмелится к нему прикоснуться. Но Мартин не думал уже об ожогах. Все, чего ему хотелось — это почувствовать его магическое пламя у себя на кончиках пальцев.

Эдмунд обернулся, но было уже поздно. Его морщинистое лицо застыло в испуге. Он бросился вперед, но то, что он увидел в следующее мгновение, заставило его остановиться.

Вопреки мрачным ожиданиям старика, перо в руках Мартина не превратилось в кучку пепла. Оно вспыхнуло, и тут же ворох пылающих искр сорвался с него, закружился в воздухе, словно рой светлячков. Спустя несколько волшебных мгновение все искры разом погасли, а перо покрылось серебристыми молниями и тонкой каймой, по цвету напоминавшей каленое железо.

— Чтоб меня разорвало... — прошептал Эдмунд, глядя круглыми, как блюдца, глазами на Мартина. — Быть того не может. Ты — Мастер?..

 

* * *

Старик накрыл перо специальным колпаком из очень твердого стекла. Так оно обычно и хранится, объяснил он Мартину. Разговор обещал быть долгим, так что Эдмунд решил приготовить кофе. Вскоре он вернулся с двумя дымящимися чашками в руках.

— Вряд ли ты уже дорос до этого, — старик передал мальчику чашку. — Да и время нынче позднее... Но сегодня можно.

Сквозь расписную керамику Мартин ощутил бодрящее тепло волшебного напитка из горьких заморских зерен. Его аромат был уютным и будоражил воображение, а вкус...

Первый глоток вызвал у Мартина отвращение. Он в жизни не был так разочарован, но тут на языке заиграло легкое, как утренние облака, послевкусие. Он решил дать напитку шанс, и уже второй глоток полностью пленил его.

Тем временем Эдмунд извлек из кармана небольшую флягу и добавил три капли ее содержимого себе в кофе.

— Тебе такое еще рано, — пояснил он, смутившись. Далее он поспешно убрал флягу обратно в карман и сделал несколько глотков кофе. Лицо его озарила довольная улыбка.

— Да, неплохо, — причмокнул старик. — Но никто не готовит кофе так, как она...

Эдмунд вздохнул, а Туман, который все это время сидел на краю стола, отвел взгляд в сторону.

— Хизер? — Мартин и сам не знал, был это вопрос или же утверждение.

— Да, — с печалью в голосе произнес старик, — моя Хизер.

— Я видел портрет на чердаке... Вы любили ее?

Эдмунд одарил мальчика теплым, полным тоски взглядом.

— Любил? Да. Не думаю, что на свете есть слова, способные описать, как сильно. Когда я был молод и полон надежд, никто не верил, что я добьюсь своего. Я провалил первый экзамен в Гильдии, и все вокруг лишь посмеялись надо мной. Но не она... — Эдмунд отпил кофе, и в глазах его Мартин заметил капельки слез. — Она поверила в меня, стала моей музой. Знаешь, обычно Мастера сами создают себе муз. Это очередное доказательство их могущества... И тщеславия.

Старик ухмыльнулся, но как-то слишком уж мрачно.

— Видишь ли, муза, в привычном понимании, — это призрак. Бесплотный дух, сотканный из стихов и музыки. У меня же не клеилось ни с тем, ни с другим. — Его губы изогнулись в еще более мрачной ухмылке. — А она была живым человеком, моя Хизер. Мы уехали. Поселились в небольшом домике далеко ото всех, кого знали. Я много работал, учился, а она вдохновляла меня.

Мартин слушал, затаив дыхание. В полумраке кабинета образы былого кружились с огоньками свечей в каком-то магическом танце.

— У нас дома было старое пианино, — продолжал Эдмунд. — Хизер играла на нем, когда я работал. У нее был настоящий талант. Потом мы вернулись, и меня таки приняли в Гильдию. Ко всеобщему удивлению, я выдержал экзамен и стал настоящим Мастером... — на мгновение старик задумался. — Тот блокнот, откуда он у тебя?

Мартин чуть не подавился от неожиданности.

— Его подарил мне папа, когда я выучился грамоте, — ответил мальчик. — А что с ним не так?

— Символ на обложке, — сказал Эдмунд, — это печать Гильдии Мастеров. Признаться, меня немного передернуло, когда я увидел его. Твой папа сам его сделал?

— Да. Он был кожевенником.

— Он ошибся в паре рун, обрамляющих перо. — Старик взял со стола листок бумаги и написал на нем несколько рунических символов. — Вот. Это девиз всех Мастеров. “Светя другим, сгораю”. Должно быть, твой отец когда-то видел его и воспроизвел по памяти.

— Должно быть, — кивнул Мартин. — Но что было дальше? Что случилось с Хизер?

Эдмунд вздохнул.

— Было бы глупо надеяться, что нас примут, как своих. Меня все считали бездарем. Чересчур удачливым, надо сказать. А Хизер в их глазах была плутовкой, жаждущей славы. Вскоре мы снова вернулись в наш маленький дом. Вдали ото всех мы были счастливы, но, увы, недолго. Ты ведь знаешь, как работают Мастера?

— Только чуть-чуть, — признался Мартин.

— Начиная рукопись, Мастер как бы заглядывает в другой мир сквозь замочную скважину. Или даже сквозь трещину в стене. Работая над историей, он простукивает эту стену в поисках других трещин. Постепенно этот новый мир оживает, а стена становится все менее осязаемой. Тогда-то и начинается магия.

Хорошо проработанная рукопись позволяет заглянуть в совершенно другой мир, разглядеть его со всех сторон. И лишь немногие рукописи могут подарить возможность прикоснуться к этому волшебному миру, стать его частью. Пусть даже на время. Однажды, я создал такую рукопись...

— Но это... невозможно. — В глазах Мартина дрожали отблески свечей.

— Возможно, мальчик мой, еще как возможно. Я отдал этой рукописи почти десять лет своей жизни. Те снобы из Гильдии разразились бы хохотом при одной только мысли, что у меня, неумехи Эдмунда, когда-нибудь может получиться нечто подобное. Но у меня получилось. У нас получилось. Моя Хизер... Без нее я не смог бы написать и строчки. А потом...

Мастер выдержал паузу. Кофе в его чашке давно закончился.

— Это случилось в тот самый вечер, когда я наконец завершил свой Opus Magnum. За окном бушевала гроза, но у нас дома было тепло и уютно. Хизер сидела на полу перед камином и листала готовую рукопись. Только представь, холодные дождевые капли барабанят по стеклу, а мы пьем кофе, и вокруг нас — целый мир, оживший прямо в нашей крохотной гостиной. Это была огромная история без начала и конца. История страны, которой никогда не было, и которая принадлежала только нам с Хизер. Мы знали каждый ее уголок. Я, потому что придумал ее, а она — потому что была рядом все это время.

Мы были счастливы. Но вдруг дверь распахнулась, и в наш дом ворвались бандиты. Обыкновенные головорезы, снующие по тракту в поисках наживы. Всему виной проклятый случай, указавший им на нашу лачугу среди ливня и грома. Вместе с ними внутрь ворвался холодный, как их сердца. и колкий, как их кинжалы, ветер. Он подхватил листы рукописи и швырнул их прямо в камин. Разбойники схватили меня, вывернули мне руки, так что я мог лишь наблюдать, как дело всей моей жизни гибнет в огне. Но это лишь полбеды.

Я рассказывал тебе про стену, которую Мастер постепенно рушит, работая над историей. Так вот, если предать рукопись огню, эта стена возвысится из ее пепла и станет стократ крепче прежнего. Когда это случилось, Хизер все еще была по ту сторону.

— Но это значит... — Мартин замер от изумления.

— Да, мальчик мой, — голос Мастера дрожал, — она осталась там навсегда. В мире, который я создал. С тех пор прошло много времени, я переехал сюда, открыл эту чертову лавку и постарался забыть о Гильдии и о прочем... Но не о Хизер. Память о ней снова заставила меня взяться за перо. Во всей округе только Хаск знает о моем прошлом. Мы с ним старые друзья. Забавно... — Старик окинул взглядом пространство вокруг. — Как только я получил письмо твоей тети с просьбой приютить тебя, мне пришлось перенести свой кабинет сюда. Я мог бы просто отказать ей, но потом подумал, что будь у меня помощник, я бы мог больше времени уделять рукописям. Раньше дом принадлежал алхимику, и здесь, судя по всему, была его лаборатория. Я хотел спрятать все это от тебя, а оно вот как вышло.

Эдмунд провел ладонью по блестящей шерстке Тумана, и они обменялись лукавыми взглядами.

— Он сразу почувствовал, что с тобой не все так просто. Теперь и я вижу.

— Но я всего лишь сын кожевенника, — заметил Мартин. — Простой мальчик из простой семьи.

— Может и так, — согласился Эдмунд. — Но будь ты и вправду самым обычным мальчиком, перо в твоих руках просто рассыпалось бы. Вместо этого оно переродилось. И кажется, теперь оно твое.

— Мое?

— Да. Я уже слишком стар. Хаск прав, пора бы мне завести ученика...

То была длинная ночь, и разговор этот продолжался даже тогда, когда первые лучи солнца покрыли золотом еловые верхушки в дюжине миль к северу от дома, где в это самое время свое предназначение нашел еще один Мастер. И это было лишь началом его славной истории...