Вот уже третий день ей не везло. Третий день подряд Катя приходила на маленький рынок, что располагался неподалеку от их дома. Занимала наблюдательный пост у овощного ларька, ждала, когда рассосется толпа. Влиться в плотную очередь не решалась – взмыленные граждане и азартные гражданки с авоськами толпились около, осаждали хрупкое фанерное сооружение и, казалось, раскачивали его. Продавщица материлась и пыталась увещевать толпу. Ей-то хорошо – у нее куча тыкв всех размеров, выбирай любую. А у маленькой беспомощной девочки, которая всего-навсего хочет тыкву на Хэллоуин, добраться к заветному окошку никакой возможности. Затопчут.

 

Кате было завидно. У других детей такие ответственные и понимающие родители. Прибежали на базар, встали в очередь, потолкались и пожалуйста – вот она, тыковка. Потом предстоит самое интересное. Надо выдолбить сердцевину, вырезать отверстия для глаз и хищного рта, вставить свечку. Будет страшно и очень весело. Да, такой уж это замечательный праздник – Хэллоуин.

А вот ее папа заявил, что все это блажь, мама посоветовала не забивать голову глупостями. А бабушка купила русские народные сказки. Бумажные. Нет, когда тебя не понимают близкие люди, это трагедия.

 

Катя глубоко вздохнула, взяла себя в руки и пристроилась было за гражданином в зеленой куртке, кажется, он был последним. Но уже через минуту, как нарочно, тому достался тычок от крикливой соседки, он оступился, резко попятился и налетел на девочку. Катин рюкзак сорвался в грязную лужу, а сама она упала, поранив коленку о камень. «Ну, и подумаешь, – сказала она сама себе, – не так уж и больно. Не плачь!» Но Катя все-таки расплакалась. Стояла и размазывала слезы рукавом куртки. Камень стал последней каплей. Проклятая толпа! Снова не видать ей тыквы. Уже завтра ребята соберутся у долговязого Вальки, будут выбирать короля и королеву Хэллоуина, а у нее только облезлый косплейный паричок, жалкое барахло. Еще разве что у мамы тушь для ресниц стянуть. И все! Опять будут над ней смеяться: «Ах, эта Катька, никчемная недомерочка, такая робкая, даже тыкву не смогла раздобыть, бедняжка!»

 

И девочка, все еще рыдая, повернулась, чтобы идти домой. И тут!

Народ всколыхнулся. «Ой!» – воскликнул кто-то. И потом еще два десятка голосов: «О-о-о!» В воздухе что-то просвистело, и к Катиным ногам, прямо на пеструю октябрьскую листву, шлепнулась рука, скрюченная, шевелящая пальцами. Следом свалилась вторая. Настоящие человеческие руки! Покрасневшая обветренная кожа, длинные крашеные ногти. Несмотря на метавшихся безумных граждан поблизости, Катя разглядела на одной родинку, а на другой – корявую татуировку «Саня» около указательного пальца.

 

Сначала она дико испугалась. Но потом обрадовалась. Вот же он, ее счастливый шанс! Нет и не будет больше затюканной Водопьяновой из пятого «б»! Прошлая Катя растаяла под этим дождиком, навсегда осталась тут. Нет тыквы? И не надо. И что там ваши маски и костюмчики. Все вы просто фальшивые ведьмы и вампиры. Ведь только у Екатерины Водопьяновой настоящее инфернальное, потустороннее, мерзкое. Красные руки из всем известной страшилки. Смотрите, смотрите!

Сердце ее замирало от ужаса, но душа пела от восторга. И она нагнулась и, отчаянно труся, схватила руки, которые, словно медлительные крабы, уже поползли куда-то по мокрой листве, сунула их в рюкзачок.

 

Когда девочка торопливо уходила, к овощному ларьку, вопя и сигналя, приближались машины скорой помощи и полиции...

 

Оказавшись в своей комнате, Катя вытряхнула находку на расстеленную простыню и завязала концы крепким узлом. Она почувствовала себя немного увереннее, когда эти чудища оказались на полке в самом дальнем углу шкафа. За ужином Катя пыталась успокоиться, на вопросы мамы не отвечала, сидела, думала о своем. Вообще, ощущения были странными – руки все еще дрожали, но ее прямо-таки распирало от гордости. Да разве домашним это объяснишь?

 

После ужина Катерина и не думала садиться за уроки. Она включила свой ноутбук и открыла любимый сайт.

– Девочка, девочка, – читала она, трагически гнусавя голос, – прячься... Черный тюльпан уже в твоем городе...

– Уроки учишь? – осведомился папа, как всегда некстати заглядывая в комнату.

– Пушкина задали, – пробормотала Катя, захлопывая ноутбук.

– «Вечор, ты помнишь, вьюга злилась...»? – это мама протиснулась следом, поддержала столпотворение. – А я пирожки пеку. Хочешь с яблочком?

 

Поздно ночью девочке все же удалось уснуть. А страшные руки тем временем яростно шевелились, выбираясь из плена. Длинными острыми ногтями, словно когтями, они раздирали ткань, помогая друг другу. Вот дверцы скрипнули – и при свете луны, пялящейся в окно, из шкафа выпрыгнула рука – одна, потом вторая – и поползли к кровати, на которой спала Катя. Они взобрались по ножке, яростно накинулись на спящую и принялись ее душить.

 

Но девочка успела громко закричать. Прибежавшие родители едва не лишились чувств, увидев такой кошмар на шее дочери. Потом они хотели было оторвать руки – но дело это было зряшное, те впились ногтями прямо в горло. Вооружился тогда папа ножом и воткнул его в одну руку. А другую мама проткнула ножницами. Ослабели пальцы, скрючились, и упали руки на пол.

Бедная Катя едва не задохнулась. И испуганные родители повезли ее в больницу.

А Красные руки? Они остались лежать на прикроватном коврике, про них все и думать забыли.

 

Инфернальные сущности отлежались, избавились от ножика и ножниц и отправились на поиски приключений. Сначала они выбрались из квартиры, спустились по лестнице, проползли, прячась в опавшей листве, по дорожке и оказались на остановке. Там забрались в авоську к одной тетке, ожидавшей автобуса. Ничего примечательного в авоське не было – пакет молока, половинка ржаного, пачка соли да несколько краснобоких яблок. Руки проехали вместе с теткой несколько остановок и снова оказались в ворохе нарядной листвы.

Бр-р-р, но до чего противная осень, холодная, мокрая, неуютная.

 

...Вася с Машей вышли во двор и решили сварить борщ. Это же так просто! Нарядное синее ведерочко сошло за кастрюлю, желтые листья – за картошку и капусту, а красные – за свеклу и морковь. Овощей набралось много. Красные руки, которые, мирно отдыхая, соображали, куда бы им двинуть дальше, обозвали свеклой и отправили в будущее варево. Дети налили в ведро воды из лужи и стали размешивать борщ палкой. Правая рука почувствовала себя совсем скверно. Она вылезла из ведра и по обыкновению кинулась на Васю. Левая, более здравомыслящая, пыталась ее оттащить. Мужественный мальчик отбивался палкой, Маша кричала.

 

Прибежали бабушки, отдыхавшие на лавочке у подъезда, и вызвали полицию. Потом вызвали скорую, потому что одна старушка, увидев руки, которые еще к тому же дрались, упала в обморок. Но участковый Самсонов, подошедший на место происшествия, оказался храбрым парнем. Он быстро сориентировался, схватил сначала отличающуюся повышенной агрессивностью правую руку и бросил ее в специальный полицейский пакет. Не так-то это было и просто – она активно сопротивлялась. Но зато левая сдалась без боя. А потом Самсонов поговорил со своей рацией и отправился в городскую больницу.

 

На койке у окна в палате номер пять хирургического отделения лежала продавщица Людмила Горелова – Люська, как все ее называли. Уж больно нрава она была злобного и склочного. Но сейчас Люська горько плакала. Проклятый глупый Хэллоуин! Проклятые глупые покупатели, совсем озверели – оторвали тыквы вместе с руками! И что теперь делать? Как жить? Какой смысл в Люське без рук? Кому она нужна? Понятно, что никому.

 

– Гражданка Горелова, – строго начал пришедший к пострадавшей участковый, – посмотрите внимательно и скажите: узнаете ли вы эти руки?

– Ай! – закричала Люська, едва Самсонов вытащил пакет с руками. – Мои! Родненькие, любимые, милые ручки! Отдай!

 

Позвали хирурга, и он, конечно, пришил руки на место. А Самсонов сел писать протокол. Потом гражданке Гореловой, подумав, предъявили обвинение в покушении на убийство девочки Кати и мальчика Васи. Правильно, кому же еще? Правда, через год, когда она уже сидела в тюрьме, в канун Хэллоуина ее руки исчезли снова. Спустя неделю их отловили, но на следующий год все повторилось.

 

Говорят, пережив такую трагедию, Горелова сильно изменилась. Ее теперь нельзя назвать ни злобной, ни сварливой. Она ни с кем не вступает в споры, шьет рукавицы, ухаживает за цветами в тюремной оранжерее, обожает местного кота по кличке Карасик и терпеливо сносит томительные дни неволи. Бесконечно огорчают ее только собственные руки, которые каждый год таинственным образом пропадают, отправляясь на поиски опасных приключений.

Бедной Людмиле накапало уже лет двадцать срока, она даже стала городской знаменитостью. Редкий горожанин не писал ей письма или не посылал маленькие утешительные передачки. И как-то так вышло, что, не договариваясь, народ стал называть городок Краснорученском.

 

А потом поползли слухи о том, что красные руки раз в год – это бы ладно, но по ночным улицам порой разгуливают белые туфли явно детского размера. На них хорошо различимы розовые бантики, когда туфельки оказываются под фонарем. С восточным ветром летает, поговаривают, среди высоток копна рыжих волос, мягко шелестит по стеклам окон. А на лавочке в городском парке иногда лежит бесхозный мобильник. Но подходить к нему не стоит – он засасывает тех, кто пытается его включить. Собирает свой альбом.

 

Понаехали в Краснорученск ученые. Исследовали местный феномен и высказали множество версий. То ли вблизи городка вот-вот произойдет глобальный геологический разлом, то ли на реальность влияют зловонные испарения со свалки, искривляя его, то ли в ноосфере образовалась дыра, и все дело в этом.

 

***

Не знаю, верно ли хоть одно из этих предположений. Мне известна только рассказанная здесь история – о том, что у одной школьницы случилось горе. Маленькое, смешное, детское горе. И на него откликнулась неведомая сила. Правда, она не сделала ее королевой Хэллоуина, но из больницы домой вернулась уже совсем другая девочка. Вряд ли она сможет окончить школу, потому что не выходит из дома и даже не выглядывает из окна. И без того никогда не отличающаяся храбростью моя Катенька испугалась. Раз и навсегда.

 

Родной Краснорученск пустеет. Некоторые встревоженные горожане решили сменить место жительства. Потустороннее хорошо, когда оно понятно. Ну, хотя бы приблизительно. Лежит себе под елкой, блестит загадочно. А вот если того и гляди какие-нибудь белые туфельки выкинут что-нибудь этакое, и вся твоя привычная жизнь полетит в тартарары... В общем, наверное, я бы тоже сбежал.

 

Но я беру ружье, вешаю на пояс биту и отправляюсь бродить по ночному городу. Я совсем не герой, и у меня маленькие и для высших сил тоже наверняка смешные беды – тихая безучастная Катюша почти не разговаривает, не улыбается, не грустит, смотрит в книгу и не различает букв. Домашние вечера стали для меня каторгой. Может, раз уж наша местность такая аномальная, неведомое снизойдет и ко мне? Подкинет целительный артефакт. Или хотя бы навсегда покинет наш город. Ну, а если этого не случится, я не буду ждать – подниму ружье или размахнусь битой. Туфельки, парики, мобильники... Мы еще посмотрим, кто кого!