С недавних пор юная Ламетта перестала мечтать. Мёртвым не положено. Нет, она не умерла насовсем, по-настоящему, но о её существовании почти никто не знал. Лишь старая служанка, сын соседского лорда, находившийся в услужении, да учитель. Родители надёжно упрятали никому не нужную дочь. Пока девочка находилась у кормилицы, всё было хорошо, а потом её словно прокляли. В первые годы после рождения стало ясно: ножки Ламетты совсем слабы и едва ли смогут удерживать её. А как обучаться вещам, которые надлежит знать будущей жене дворянина, если навечно прикован к постели? Как выгодно выдать замуж калеку? Поначалу в замке ещё витали обнадёживающие ароматы всевозможных лекарств, но потом графиня родила здорового и крепкого мальчика, а Ламетту упрятали в дальнюю башню, под самую крышу.

Хорошо хоть не убили, думала она теперь, после многочисленных занятий с господином Кипом, который знал, наверное, всё на свете, а умел ещё больше. Он обучал её с самого детства, едва Ламетта вернулась в родной замок. Когда Кип начинал свой рассказ, маленькие деревья, вытканные на шпалерах, пускали корни, по комнате плыл влажный и свежий аромат леса, которого Ламетта никогда в жизни не чувствовала раньше. Одним взмахом заставлял он сражаться призрачные армии, то скрывая их туманом, то делая почти осязаемыми.

Так Ламетта учила историю своей родины, знакомилась с дикими и домашними животными, наблюдала за танцами богатых и бедных, узнавала, как ткут полотно и пекут хлеб.

Хотелось дотронуться, но она знала, что иллюзии учителя такие же хрупкие, как паутина в углу: стоит коснуться, как нити порвутся, картины исказятся, всадники попадают с лошадей, а танцующий люд разбежится, напуганный невесть откуда поднявшейся пылевой бурей.

Кип поощрял её любознательность: каждый вопрос вызывал улыбку, он рассказывал всё больше и больше, всё масштабнее становились иллюзорные сценки.

— Моя маленькая леди! — воскликнул он однажды. — Мне не хватает рук, чтобы ввести кавалерию земель лорда Даара с левого фланга. Не изволите ли помочь?

Ламетта растерялась: её вырезанной из дерева лошадки, которая мирно спала на прикроватном столике, явно не хватит для сценки.

Кип подмигнул.

— Просто представьте, из чего состоит туман, — голос учителя стал тоньше и словно отдалился. — Добавьте щепотку полусна, сдобрите мечтаниями, не забудьте про сосредоточенность. И помните: сейчас существуете лишь вы, леди Ламетта, и кавалерия, что ждёт вашего приказа...

Ламетта слушала и вспоминала, как выглядит конь, его сбруя, насколько высокие сёдла использовались, и даже какую часть гербового рисунка можно рассмотреть на попоне. Дальше дело дошло до рыцарей, их доспехов и вооружения. Копьё, шестопёр, хауберг, котт-д'арм с гербом...

Туманная конница словно лавина влилась в строй с левого фланга. Причём буквально влилась. Вместо мчащихся в галопе лошадиных ног — мутная жижа.

— Победа! — громогласно объявил учитель и звонко рассмеялся. — Кажется, над лошадиными ногами надо ещё поработать.

— Я же их никогда не видела по-настоящему! — всплеснула руками Ламетта и обиженно потянулась за своей лошадкой.

Игрушка совсем не была похожа на создаваемых Кипом животных.

— Так выгляните в окно!

Ламетта возмутилась подобной дерзости. Казалось, учитель хочет обидеть её.

— Я ведь уже столько раз просила тебя показать мне, что снаружи, — она со стуком поставила деревянную лошадку на место. — Ничего там нет, кроме леса. А как он выглядит в разное время года я и так уже знаю.

Кип загадочно улыбнулся, отворил ставни и, пристроив верёвку за петли, помог ей вскарабкаться достаточно высоко, чтобы посмотреть из окна башни вниз. Ламетта поражённо ахнула: под окном раскинулся целый город! Ну, может, и не город — откуда ей знать? Но там было много домов — больших и малых, с огородами, с дымящими печами, с гуляющими на привязи козами. Двойное кольцо из каменных стен защищало от врагов. То, что поближе, включало несколько хозяйственных построек, в том числе и конюшни. Прямо сейчас несколько конюхов вывели лошадей размяться на поляне. Но...

Ламетта высунулась из окна наполовину, но всё равно ничего не слышала. Ни ржания коней, ни возгласов людей, ни другого шума. Даже ветра. И только тогда она поняла.

— Я ничего не слышу, —скрывая досаду, обратилась она к учителю. — Это тоже иллюзии?

— Нет. Это магия иного рода, — отозвался Кип. — Она скрывает вас ото всех и всех от вас. Я чуть приподнял завесу, чтобы вы смогли увидеть. Но пока это всё, что я могу сделать.

— И ради чего мне смотреть? — надменно фыркнула Ламетта, хотя в глазах затаились слёзы.

Выходит, что не только её прятали от всего мира, но и весь мир — от неё.

— Ради самой себя. Это же счастье — познавать мир! Скажите, леди Ламетта, каких лошадей вы видите?

— Рыже-коричневая... — девочка хотела продолжить, но учитель её тут же перебил.

— Это кобыла-иноходка. Обратите внимание на то, как двигаются её ноги.

Ламетта пристально вглядывалась в лошадь, но ничего такого не замечала. Сложно понять, что ты уже нашёл нужное, когда не знаешь, что именно искать. А потом она восторженно захлопала ладонями по оконному проёму, за который держалась — так удивилась увиденному.

— У неё с одной стороны одновременно двигаются и задние, и передние ноги! Так смешно!

— Это называется иноходь. Езда на таких лошадях удобнее и мягче. Лошадь принадлежит вашей матушке.

Воодушевление Ламетты заметно поубавилось.

— Подумаешь. Моя игрушечная лошадка тоже может так ходить.

— Каких лошадей вы ещё видите?

— Чёрную и белую, — быстро ответила девочка. Больше лекций ей слушать не хотелось.

— Белые, как в народе говорят, знают дорогу в тайное царство фей.

— Но ты же говорил, что Королева-фея потеряла свою силу? — спросила Ламетта, следя за противостоянием конюха и белой лошади.

Он держал её за недоуздок и пытался провести по полю шагом, но лошадь была иного мнения: её больше интересовала трава на поляне.

— Она да, потому и пришли зимы — не такие холодные, как скажем, в Гленви или Аккерноне, но всё ж очаг в вашей комнате исправно топят, а также приносят грелку. Но фэйри-помощники до сих пор живут в Ноберри. Многие люди мечтают добраться до них, да только не у всех выходит. А те, кто добирается, предпочитают не возвращаться.

— Почему это?

Ламетта настолько заинтересовалась, что влезла обратно и удобнее устроилась на кровати. Кип загадочно улыбнулся.

— Фэйри могут исполнять желания. Но они настолько капризны и непостоянны, что вместо желаемого могут наслать проклятия и беды не только на самого просителя, но и на весь его род. История знает множество родов — знатных и простолюдинов — которые исчезли из-за того, что один-единственный человек пришёл просить дар у фэйри.

Ламетта притихла, вновь взяла со столика лошадку, переставляла ноги, заставляя то скакать рысцой, то иноходью.

— Как грустно, — наконец высказалась она.

На этом занятие закончилось. Ламетта прислушивалась к шагам учителя, но, едва за ним закрылась дверь, всё стихло. Где-то там, за дверью, несёт скучную службу сын обедневшего лорда. В комнате у самого подножия башни хлопочет старая служанка: носит воду с колодца, греет в котле, готовит свежее бельё, чтобы перестелить постель... Все они зависели от благосклонности графа. Что с ними будет, если Ламетта решится отправиться к фэйри и обречёт ненароком весь свой род на гибель? Почему-то их судьба заботила её гораздо сильнее, чем судьба родных, которых она почти не помнила.

— Бесси, а если вдруг тебе некому будет служить здесь, куда ты отправишься? — спросила Ламетта, когда служанка пришла перестелить постель.

— Что вы такое говорите, госпожа Ламетта! — взволнованно встряхнула она простынь.

— Куда бы ты пошла?

— К другому господину — куда ж ещё?

Ламетта ничего не ответила.

На следующий день, едва Кип вошёл в комнату, девочка выпалила:

— Вы же умеете создавать не только такие маленькие иллюзии?

Учитель наклонил голову и приподнял левую бровь, сразу став похожим на воришку или заговорщика.

— Умею. Вы что-то задумали.

Ламетта кивнула.

— Хочу сесть на белую лошадь и доехать до фэйри.

— И что же вы будете просить? Помните, что от вас зависит благополучие не только вашей семьи, но и всего, что вы видели вчера в окно.

Ламетта уже была готова ответить на вопрос, но тут же закрыла рот. Об этом она не подумала.

— Хочу... — всё же ответила она, но уже не так решительно, как рассчитывала. — Хочу попросить, чтобы ноги выздоровели.

— Прошу просить мою дерзость, но это очень легкомысленно.

— Пусть, — прошептала Ламетта, опуская взгляд.

— Эх, что с вами делать... Люблю авантюристов. Готовы, леди Ламетта?

Кип вывел в воздухе несколько замысловатых узоров и подхватил Ламетту на руки. Беспрепятственно вышел за дверь и спустился по каменной винтовой лестнице. Он усадил её на тюк сена в конюшне, а сам вывел за недоуздок белую лошадь. Вычистил и набросил попону на спину. Потом усадил Ламетту прямо так, без седла, а в довесок ещё и снял недоуздок.

— Как же я буду ей управлять?

— Управлять? — рассмеялся Кип. — О нет. Она доведёт вас сама.

— Я так упаду.

— Может да, а может нет.

Учитель похлопал лошадь по носу, и она неторопливо пошла в сторону ворот. Дежурившие стражники беспрепятственно пропустили их, и они двинулись по улочкам. Утро сменялось днём, день сменялся вечером, а они всё шли — по городским дорогам, потом по большой дороге, по дороге поменьше, а на закате свернули на тропку, уходящую в лес.

Кип почти не разговаривал, а Ламетта всё больше и больше теряла решимость. Никогда она не была в таком шатком положении, никогда она ещё не хотела так страстно, как сейчас, твёрдо стоять на своём. И стоять на ногах.

Конь остановился возле сухого старого дуба и дважды стукнул копытом. Потом ступил в яму у корней и... Вышел на ярко освещённой поляне. Словно дуб был стражем в другой, полный чудес, мир.

По другую сторону дуба их встретил смешанный лес. Яблони золотились спелыми не по сезону плодами, лещина протягивала мохнатые листья и предлагала отведать спелых орехов в крепких тёмных скорлупках. Под ногами буйствовали цветы: весенние крокусы и подснежники, летние васильки и маки, осенние ковры душистого вереска, яркие бусины зимнего урожая клюквы и брусники тянулись вдоль тропинки и вели к освещённой поляне.

Конь ступал уверенно, уводя Ламетту всё дальше от знакомого мира. Она с тревогой оглянулась на Кипа, но тот лишь ободряюще кивнул.

Поляну освещал колдовской костёр, вздымающийся выше человеческого роста всего-то из трёх поленьев. Десятки крохотных фэйри с интересом наблюдали за прибытием незнакомцев. Их одежды из лепестков луговых цветов в свете костра были почти прозрачными. Вперёд вышла темноволосая фэйри в пышном уппелянде с воротником-стойкой из лепестков подснежника.

— Меня зовут Кирса, я правлю в этом лесу. А ты кто будешь, девочка?

— Я... Меня зовут Ламетта. Я слышала, что вы исполняете желания.

— Может да, а может нет. Чего же ты хочешь?

— Хочу... — девочка закусила губу. — Хочу твёрдо стоять на ногах и никогда-никогда не падать!

Кирса рассмеялась, а Ламетта поняла, что желание её было совсем непродуманным. Можно, например, твёрдо стоять на ногах и при этом испытывать ужасную боль... Чего можно ожидать от этих фэйри?

Вспыхнули гневом глаза Кирсы, до небес взвился огонь в костре. Испуганная лошадь встала на дыбы и опрокинула наездницу, ускакала вдаль.

— Беги! — рявкнула фэйри тоненьким, но очень страшным голосом. — Беги со всех ног, наглая девчонка!

Испуганная Ламетта почувствовала, как ноги сам понесли её прочь с поляны. Когда она пробегала мимо старого поваленного дерева, запнулась о ветки, но тут же кувыркнулась и вновь вскочила на ноги. Ламетта не смела остановиться и нарушить запрет Кирсы. Вдруг она вспомнила об учителе и оглянулась на ходу. Фигура Кипа так уменьшилась, что смогла бы уместиться на ладони. Он махал рукой ей вслед и совсем не боялся того, что остался один. Ламетта ступила в темноту корней и вынырнула уже в своём привычном мире. Она больше не встречалась с Кипом и потому не узнала, что подбежавшая Кирса оказалась с ним одного роста.

— Кажется, ты хотел похитить графского ребёнка, а не проклясть и нянчиться с ним шесть лет, — хихикнула правительница заколдованного леса.

— Зато мне было весело, — улыбнулся в ответ Кип. — Удачи в новой жизни, леди Ламетта! Не дай своему дару пропасть зря.