День последний

Утром Арина копала могилу. Наставница лежала рядом. От вздохов ветра на лице покойной шевелился саван, словно та бормотала себе под нос.

— Високосный год беды приносит, — частенько повторяла наставница и предусмотрительно скончалась, пока високос не наступил.

Арина похоронила её на отшибе. Их избушка стояла поодаль от деревни, в лесу за полем, поэтому получилось в самой глуши.

Дома в одиночестве стрекотал припозднившийся сверчок, жаловался, что печка остыла. На лавке стоял плетёный короб с завещанными дарами. Не присев, Арина взвалила его на плечи и отправилась обходить деревню.

Когда бледное солнце перевалило за полдень, остался последний дом.

— Девонька моя, горе-то какое, — мать встретила Арину слезами, обняла. — Как же мы теперь без бабки Серафины?

— Мам, подожди. Серафина возвращает тебе туес, который ты нам в прошлом году дарила, — неловко высвободившись, Арина протянула завещанное и провела ногтем по свежей охре в тиснёном орнаменте. — Клади что хочешь, мыши никогда не погрызут, жучки не заведутся.

— Вот Серафина, земля ей пухом, и с того света про нас думает! Как же это теперь...

Подобных речей Арина наслушалась, пока возвращала кому лапти со вплетённым шнурком-оберегом, кому одеяло с новым рядом лоскутков. Ивару, сыну охотника, наставница почему-то завещала прихватку.

— Она не обугливается, даже если в костёр бросить, — пробормотала Арина.

— Бабский подарок, — загоготал случившийся рядом Егор, затряс рыжими кудрями. — Горшки из печи вынимать!

«Тебе и того не досталось», хотела огрызнуться Арина, но, видя, что Ивар бережно складывает подарок и прячет в карман, смягчилась и промолчала.

— Ариш, а тебе что подарили? — прицепился Егор.

Рассказывать про шкатулку Арина не стала. Не то что стеснялась. Ведь важен не подарок — важна сила, что заключена в любом даре, поэтому даже перепачканная сажей шкатулка, подаренная ведьмой, таила недюжинную мощь. Но в преддверии високосного года подарок выглядел зловещим.

Наградив Егора взглядом исподлобья, Арина пошла к матери. А та и рада квохтать:

— Что ж ты стоишь, Аришка, беги вещи собирай, к вечеру дома будешь, Маришка подвинется, привыкла одна на печи дрыхнуть. Маришка! В новый год в своём доме, сейчас достану для тебя...

— Я останусь у Серафины, — пробормотала Арина. — То есть у себя.

Мать всплеснула руками.

— Ягодка моя, какая из тебя ведьма? Это ж не обед Серафине стряпать да избу подметать.

— Я её ученица.

— Так не у кого учиться теперь! Да что радости в том колдовстве, вон Серафина, она ж моя ровесница была, а будто мне в бабки годилась! В девках ты засиделась, вот что. А Егор всё время про тебя говорит. Ты не смотри, что он рыжий, парень-то справный, рукастый...

Не дослушав, Арина махнула на прощание сестре и вышла из дому.

У колодца собрались кумушки. Ахали, обсуждали завещанные дары. Навстречу попалась коза с белым ухом — в первый месяц Арининого ученичества её подранили волки и Арина помогала наставнице выхаживать бедняжку. Хотя больше слёзы лила от жалости.

Хоть бы сейчас не разреветься.

За околицей задышалось легче. Впереди простиралось сумеречное поле — стылая земля, отдавшая себя рожью и пшеном и готовая уснуть до весны. Красноватое, остывшее солнце клонилось к горизонту, отступало перед тучами, что наползали с востока. Те набухали угольной чернотой — только и ждали чьей-то отмашки, чтобы разразиться первым снегопадом.

Вместе с солнечным светом угасал последний день года.

Обогнув поле, тропа упиралась в лес. По привычке Арина поискала дымок над кронами, но сегодня никто не топил печь, не грел ужин к тому времени, когда усталая ученица вернётся из деревни.

Над головой сомкнулись кроны. Мимо избушки с пустыми, потухшими глазницами-окнами она прошла, не задерживаясь. Остатки травы хватали за подол. С веток облетали последние скрюченные листья.

Вскоре показалась поляна, посередине которой скрючилась одинокая рябина. Под деревом Арина остановилась, вдохнула морозный воздух с нотками прелой листвы и сжала шкатулку. Зачерпнув силу завещанного дара, она вытянула руку.

Пальцы упёрлись в стену.

Влево и вправо, вниз и вверх, простиралась Грань — мутная, непрозрачная. Ладонь холодило. То, что скрывалось за Гранью, мало-помалу разъедало её, тянуло жизненные соки из мира по эту сторону. В висках застучало. Чтобы укрепить тонкий барьер, Арина собрала силу завещанного дара, собралась с духом и...

С обратной стороны к Грани прижалась когтистая пятерня.

Медленно убрав руку, Арина сложила пальцы в неприличный жест.

— Здарова, — осклабился Бес. За ним, пока смутно, как в старом зеркале, проступила такая же поляна с рябиной.

— Пошёл на... — поздоровалась Арина.

— Чё, померла старушенция?

Горло перехватило. Арина привалилась спиной к стволу. Старое дерево окутало терпким запахом ягод и уронило на голову листик, словно погладило. В прогалинах над головой чернели тучи, звали промозглые ветры на помощь. Где там солнце — кто знает? Наверно, високосный год уже наступил.

Бес прислонился к такой же рябине, издевательски скопировав позу. Глубоко посаженные глазки таращились на Арину. Из-за ярко-рыжей радужки казалось, что в глазницах тлели настоящие угли.

— Ты сегодня тоже один, без дружка.

Ощерившись, Бес хлестнул кисточкой хвоста по стволу.

Второй бес, хромой, коренастый, за долгую жизнь потерявший большую часть хвоста, был куда опаснее. Наставница всегда выходила к Грани сама, если чуяла, что придёт Полухвостый. А может, он являлся, только чуя Серафину. Как бы то ни было, Арина никогда оставалась с ним одна. И хорошо, что первая встреча пройдёт не сегодня, к «своему» Бесу она уже как-то притерпелась.

Однако короткая дежурная перепалка настроила на рабочий лад. Арина снова коснулась Грани и втолкнула в неё силу завещанного дара.

Тонкая преграда прогнулась под нажимом. Арина отдёрнула руку.

— Давай, чё застыла. Авось сломаешь.

Арина посмотрела Бесу в глаза.

— Фигушки, — и мягко, как учила наставница, вдохнула силу в Грань.

Наверху громыхнуло. Посыпалась снежная крупа. Белые шарики отскакивали от плеч, путались в волосах, собирались полоской у подножия Грани. Под потоком силы та помутнела и скрыла из виду скаберзную ухмылочку Беса.

Тяжело дыша, Арина отступила. Белую полоску там, где была Грань, разметало по всей поляне.

 

День четвёртый

В первый день года снежная крупка растаяла. Словно в отместку за коварный удар зимы, солнце расстаралось и так залило деревню и поля тягучим теплом, что даже ночью не схватился морозец. На четвёртый день года потеплело ещё сильнее.

Пусть осенью год ещё не был високосным, грибы не уродились — за час блужданий по лесу на дне корзины осталось лишь пара вешенок. Когда на пути попался куст шиповника, Арина принялась за ягоды. Собрала не всё, оставила немного птицам и двинулась дальше.

Вскоре нашёлся низкий пень, укрытый волной зелёно-бурого мха. За свойство снимать отёки наставница неблагозвучно называла мох успокойником и советовала запасать побольше. Арина вынула короткий ножик и присела на корточки.

— Чё, обедаешь?

От неожиданности Арина вздрогнула и обидно шлёпнулась на землю. Рядом, на таком же зеркальном пне, сидел Бес.

— Бедняжечка, злые деревенщины не кормят, тока и остаётся, что мох жрать. Слышь, ты на поля сгоняй. Такая теплынь, щас всё заколосится.

Фыркнув, Арина поднялась и отряхнула юбку. Конечно, пятно от влажной земли осталось.

Раньше она завидовала обычным людям. Те не видели бесов.

Но и не понимали, что вдруг толкнуло под руку сдёрнуть с верёвки чужую рубаху или откуда вспыхнуло желание ущипнуть жену соседа. Когда видишь источник зла, ему и противостоять легче. Арина быстро это смекнула, и тогда Бес изменил тактику — начал бить вопросами. Редко, но метко. Словно знал, куда направлены её мысли и волнения.

Того и гляди взойдут озимые и схватятся морозом...

— Как ты здесь оказался?

— Ты када Грань питала? Она тончеет, — Бес плотоядно облизнулся. — Скоро к избёнке твоей подберусь.

Насупившись, Арина подобрала ножик и вернулась ко мху.

Наставнице каждый день что-то приносили: кусок пирога, вырезанную из дерева лошадку, просто венок — не важно. Силой даров питали Грань. Нет, можно и собственной обойтись, но так сгоришь за пару дней.

Только народ рассудил: раз нет Серафины, некому и дары носить. Арина знала, мать ждала непутёвую дочь домой. Приходил Егор, но ничего не принёс, звал гулять. И угулял бы до самой деревни, без сомнения.

Наставница была родом издалека и, видать, проще назвать ведьмой незнакомку, чем признать, что соседская Аришка выросла из детской рубашонки и будет врачевать страждущих и оберегать деревню от неприятностей. Грань же для большинства вообще оставалась страшилками. Не видно — значит, нет.

— Лан, даров тебе не тащут, — не унимался Бес. — Дак ты сама сенца с сеновала подбери, чё этого мха, на один зуб.

— Щас я тебе этот зуб, — Арина запустила в него ножиком.

Тот отскочил от Грани и упал на землю.

— Подбирай, — ухмыльнулся Бес и размял когтистые пальцы. — Рискнёшь?

— Руки коротки, — буркнула Арина и наклонилась за ножиком.

— А ну пшёл от неё!

Арину дёрнули за локоть, и вот её уже загородил Ивар, держа наготове короткий кинжал. Бес невозмутимо опёрся локтями о Грань.

— Этот ухажёр ничё так, — одобрил он. — Рыжий поплоше будет.

— Что это за чудище? — видя, как «чудище» опирается на воздух, Ивар тронул Грань остриём кинжала, стукнул рукояткой. — Здесь как будто стена!

— Э, чудищ ты ещё не встречал, — ухмыльнулся Бес.

Держа наготове кинжал, Ивар наклонился за ножиком Арины и протянул его хозяйке. Та машинально взяла.

— Увидел, значит, — Арина убрала с лица прядь волос, уставилась на перемазанную землёй ладонь и наконец догадалась отряхнуть чёрные комки с ножика. — Давай отойдём подальше, на всякий случай.

— Воркуйте, голубки. Типа меня нету.

— Чудище ты и есть, — скривилась Арина и отвела Ивара подальше от мерзкого рыжего взгляда. — В общем, это Грань. Она ничего не пропускает, вон я ножом запустила, он отскочил. Но если ты увидел... Ох... Короче говоря, Грань истончается быстрее, чем я успеваю её питать. Бес уже грозится, что однажды лапу просунет... М-м, а что ты тут делаешь?

— Если честно, я ничего не понял, — признался Ивар и подобрал сумку, которую, видимо, бросил, когда бежал «на помощь». — Но я принёс зайца. В избушке пусто, я пошёл искать, и вот... — он покосился в сторону Грани. Поймав взгляд, Бес провёл по клыкам раздвоенным языком. — Ты очень... спокойна в его присутствии. Ты... с ним общаешься?

— Куда деваться, — вздохнула Арина. — Что за заяц?

Вместо ответа парень достал из сумки тушку. Даже тушу. Здоровенный, мускулистый заяц свесил набок голову, на бурой, в белых лохмотьях зимнего меха шкуре вокруг раны от стрелы запеклась кровь.

Первый ведьмовской дар, да ещё какой! Арина едва не выхватила добычу — хотелось броситься к Грани с зайцем наперевес и наконец напитать её.

— Спасибо, — с трудом удержав порыв, она приняла тяжёлую тушку и, поскольку даже после этого бежать к Грани было неловко, спросила: — А почему ты его принёс?

Ивар пожал плечами.

— Ты тут одна и наверняка голодная. Ну и, похоже, всё-таки ведьма, — он дёрнул подбородком в сторону Беса. — Никогда не думал, что ведьмовство выглядит так.

Зеркальный лес выглядел миролюбиво. Не считая Беса, само собой. По какую-то сторону Грани застучал дятел, и тут же застучал второй, опоздав буквально на мгновение. У подножия двух зеркальных осин темнели поздние боровики.

Один гриб по ту сторону отломился. Арина прищурилась. Ветви осины отогнулись, словно там кто-то стоял. Смутно, на грани ведьмовского зрения угадывался смазанный силуэт в человеческий рост.

Ивар переступил с ноги на ногу.

— Я пойду.

— Да-да, — рассеянно ответила Арина. Надо было хоть кивнуть Ивару на прощание, но она не отводила взгляд от осины.

Стоило Ивару скрыться в лесу, как ветви распрямились — силуэт тоже ушёл.

Остался Бес. Арина приблизилась, чтобы не повышать голос.

— Тебе не показалось, что за Иваром что-то следит?

— Заморыш наш, — Бес сплюнул и постучал когтями по Грани. — Ты это, на одном зайце далеко не уедешь. Неделя — и буду у тебя в избёнке. А то и в кровати.

Пока Бес хрюкал собственной шутке, Арина перехватила тяжеленого зайца поудобнее. Смеркалось, но надо спешить на рябиновую поляну. Самое тонкое место там, и вливать силу лучше оттуда же. А потом можно нормально поужинать, едва ли не впервые в этом високосном году.

 

День четвёртый, вечер

Огромное звёздное небо нависло над миром и словно высасывало из земли скудные крохи тепла, что скопились за день. Лишь в одном месте черноту разрывало зарево пожара.

Горел дом в середине деревни.

Пламя ревело, подбрасывая искры в небо и на крыши соседей. Подбегая, Арина видела, как по цепочке передают вёдра с водой, как из распахнутого курятника с клёкотом вырываются куры, как по забору огонь крадётся к соседнему дому.

— В сторону! — крикнула она и чистым потоком силы, вытащенной из зайца, снесла секцию забора.

По двору разлетелись обломки досок. Кто-то кинулся затаптывать горящие щепки. Отбросив использованного зайца, Арина бросилась к скрюченной фигуре на земле.

— Задело? — поднатужившись, она перевернула человека на спину. — Егор? Ты ранен? — попыталась отнять от лица руки со сбитыми костяшками, но Егор вертелся с боку на бок и скулил:

— Не виноват я, бес попутал...

Арина ослабила хватку, и парень перекатился на другой бок. Его ни в чём не винили. Её саму надо ругать за то, что Грань осталась без подпитки — по дороге к рябиновой поляне Арина заметила зарево пожара и бросилась в деревню.

Рядом заголосила женщина. Вскочив, Арина дёрнула за рукав первого попавшего мужика:

— Давайте вторую цепочку, вон туда, к пруду!

К позабытому пруду — какому пруду, так, лужа на задворках! — тут же кинулись люди, но тщетно: от дома занялся сарай, от него — общий амбар.

Обходя пожарище, Арина вглядывалась в лица. В груди клубились остатки ведьмовской силы. Некстати вспомнилась ухмылочка Беса: надолго ли того зайца хватит? Вот не обошлось без бесовьей братии, как пить дать кто-то лапу приложил! И Грань осталась не напитанной...

Залаяла собака. Арина шуганула обезумевшего пса от сжавшейся в уголке Зои. Та укрывала маленького сына концом шали, размазывала слёзы по своему лицу — их изба стояла совсем рядом.

— У тебя в доме никого не осталось? — Арина дождалась мелкого кивания и ткнула пальцем в ревущее пламя: — А Ивар где?

— На озеро ушёл, сети проверить, — пробормотала Зоя, баюкая ребёнка. — От тебя вернулся и на озеро, а тут...

— А его мать?

— Внутри! Михей пытался через окно влезть, да там уже всё полыхает...

Здоровенный сруб охватывало пламя, но дальний угол ещё держался. Могла ли старушка спрятаться там?

На путь по горящему дому ведьмовской силы не хватит. Её и на пролаз в окно едва ли довольно.

В дюжине шагов от дома припекало так, что казалось, обугливаются волоски на лице, краснеет и лопается кожа.

Перед распахнутым окном Арина черпнула силу.

— Куда, дура!

В плечо ударила мутная стена Грани и на глазах очистилась. По ту сторону виднелся целый и невредимый двор — не зеркальный, а такой, какой есть, только без обломков и суетящихся людей. Рядом с Ариной, плечом к плечу, стоял Бес.

— Стой, кому сказал! — он шандарахнул кулаком по прозрачному барьеру.

В доме что-то затрещало, и Арина отшатнулась, налетела на Грань, привалилась к ней, чтобы не потерять равновесие, и почувствовала, что стена медленно двигалась.

Грань поворачивалась, по-прежнему отделяя её от Беса. С визгом метнулся в сторону давешний пёс, которого подпихнул прозрачный барьер, но Арина смотрела на дом. Там, где Грань наехала на стены, пламя исчезло. Угол дома по ту сторону остался обугленным, словно огонь веником смело со стен.

— Как ты это делаешь?

Бес процедил:

— Полыхнёт через пять минут. И тока попробуй мне сдохнуть!

Грань исчезла. Бес тоже.

Вокруг по-прежнему кричали люди, но если кто и заметил Беса, то в общем шуме этого не слыхать. Между тем угол, который отсекала Грань, действительно пока не горел.

Арина со всех ног бросилась к избе. Подтянувшись на подоконнике, ударилась коленями и перекувырнулась внутрь. Затрещал порванный подол.

Внутри было полно дыма — снова наполз из горящей части. Арина заметалась туда-сюда. Горло драло, глаза слезились. Сослепу она налетела на стол. От удара перехватило дыхание, на ногу грохнулся глиняный горшок и разлетелся на мелкие черепки. Внизу кто-то всхлипнул. Присев, Арина разглядела под столом лавку, а под лавкой — сжавшуюся в комочек старушку.

— Вы живы? Поднимайтесь!

Мать Ивара не сопротивлялась, но и не помогала. Понятно, перепугалась, надышалась дымом. Не мешкая, Арина распылила вокруг остатки силы, очищая пространство от дыма.

— Вставайте, быстрее!

Спину начало припекать. Арина подвела женщину к окну и замешкалась: вываливать её через подоконник явно не годилось, а других способов не придумывалось.

За окном выросла тёмная фигура. Арина чуть не врезала Бесу по морде, но фигура протянула к ней человеческие руки и голосом Ивара сказала:

— Ловлю!

Мать он вытянул первым заходом, Арина влезла коленями на подоконник и свалилась кому-то на руки.

— Госпожа ведьма, ты как? Не угорела?

— Воды, — прохрипела Арина. Перед глазами прыгали искорки.

Её отвели в сторонку, подали ведро. Выхлебав несколько пригоршней, она огляделась.

Обе вёдерные цепочки нацелились на общий амбар, угол которого всё-таки загорелся. Во дворе остались пара человек, которые доламывали забор, чтобы пламя не пошло на соседские дома. Воздух искрился. Арина прищурилась.

Снова проступила Грань. За искрами на её поверхности лежали отломанные от забора доски.

Одна доска шевельнулась. Вдоль забора двигалась смутная фигура — силуэт, тот самый, что следил за Иваром.

Прямо перед ним распростёрся на земле Егор.

С каждым шагом силуэт обретал очертания и принимал вид рослого, широкоплечего беса. Арина хотела крикнуть, предупредить Егора, но в горле пересохло. Она шагнула, споткнулась о ведро и рухнула в лужу.

Рядом с виском сверкала Грань. Земля влажно чавкнула, когда в неё опустилось копыто Беса. Он бросился за силуэтом.

— Госпожа ведьма, что ж ты...

Её схватили подмышки и дёрнули наверх — слишком резко. Перед глазами поплыло. Уже заваливаясь набок, она различила рядом с Егором третьего беса, толстенького коротыша, который скрючился на земле, накрыв голову когтистыми руками.

 

День восьмой

Вдали от деревни, на краю поля, рожавшего одни камни и потому ни к чему не пригодного, нехотя разгорался костёр. Запах пошёл почти сразу. Арину передёрнуло.

Она перешла на наветренную сторону, присела на вязанку дров, посидела, запрокинув лицо к голубому-голубому небу.

Смотри не смотри, а запах горелой плоти щекотал ноздри. Дров как будто хватало, но Арина принялась собирать хворост, просто чтобы был повод отойти в сторону. Вернулась с охапкой, кучей свалила в костёр. Ветки посыпались на козлиный бок, на голову с некогда белым, а теперь опалённым ухом. К горлу подступила желчь.

Арина отступила, зажмурилась, потёрла глаза и, не открывая их, подставила лицо холодному солнцу. Щёку мазнул свежий ветерок. Она вздохнула глубже и закашлялась от клубов дыма.

Всё ещё кашляя, она открыла глаза.

Прямо перед носом сверкала Грань. По ту сторону, скрестив когтистые руки на груди, стоял Бес, и дым от его костра шёл прямо на Арину.

Давненько они не виделись. После пожара, а точнее, после «чудесного спасения» матери Ивара, новопризнанной ведьме принесли уйму даров, но укрепить Грань не вышло — не успел развеяться дымок над пепелищем, как слёг цепной пёс Ивара. И вроде быстро издох, да мор успел разойтись. Сила даров пошла на заболевших животных, и всё впустую.

Странно, что Бес не заглянул позубоскалить.

Арина протёрла слезящиеся глаза. В костре Беса угадывались звериные туши. Ещё несколько были свалены рядом: крупные головы, вроде бы собачьи лапы, пушистые хвосты.

— У вас тоже мор? — спросила Арина.

Кивнув, Бес окинул взглядом её фигуру.

— Чё, тебя отрядили трупы таскать? Да ты сама как дохлятина.

— Я не заражусь, пока дары несут, — она обхватила себя руками. Несмотря на близость костров, пробирал озноб.

Помолчали. В лесу каркали вороны, но по какую сторону Грани они находились, непонятно. Подобрав очередную ветку, Арина попыталась обломить тонкий с виду сучок, но тот не поддавался.

— Бес...

— Чё?

Бросив мучить сучок, Арина спросила:

— Зачем ты мне помог? Ну, там, у Иварова дома?

— Дура ты, — Бес хлестнул хвостом. — И этот урод туда же, ухажёр твой рыжий... Выдумал, что Ивар тебя обхаживает, потому как свататься желает.

В сердцах Арина сломала ветку пополам.

— Хватит! Егор не поджигатель, это бес виноват, — она снова попыталась отломить сучок, но тщетно. — Ничего, Ивар тебя уже увидел, на пожарище вроде Зоя заметила. Скоро все про вас узнают. А как узнают, мне избушку завалят дарами по самую крышу, и я Грань укреплю — прочнее камня! В жизни больше никому не подгадите.

— Ну, своего-то всегда услышишь, — осклабился Бес.

Сучок коварно ткнулся во впадину между большим и указательным пальцем и пропорол нежную кожу до крови.

— Своего?

— Не знаете ни шиша, — щёлкнув когтем по Грани, Бес занялся звериными тушами, ожидавшими очереди на костёр. — Тупые, хуже этих, — он пнул очередной труп. — Хотя куда уж...

Арина лизнула царапину. «Своего слышишь»? То есть у каждого есть собственный... Выходит... Арина покосилась на Беса. Тот подбрасывал поленья в свой костёр. На спине под чёрной шерстью бугрились мышцы, когда он кидал поленья — как бы лениво, намекая, что швырнуть какое-то там полешко для него легче лёгкого. И в колдовстве он силён... Впрочем, глупо ожидать, что к ведьме приставят слабака.

Арина запустила сломанную ветку в огонь и прошла вдоль Грани за Бесом.

— Значит, тот коротышка рядом с Егором — его бес. А силуэт — бес Ивара?

— Ага... Но его нечасто видать, душит женишок твой, вот прям...

— Он мне не жених!

Бес пожал плечами и отвернулся. Широкие плечи сутулились. Чёрная шерсть выглядела тусклее обычного — наверняка покрылась копотью, пропахла гарью... Внезапно Арине подумалось, что каким бы сильным ни был Бес, он устал.

Арина попробовала Грань рукой — прочная, — и прислонилась плечом.

— Ладно, а зачем ты между бесами полез?

— Поломали бы друг друга, — буркнул Бес. — А там и остальные подтянутся, а тут ваших толпа рядом, заведутся друг об дружку... Щас друг с другом собачиться — хуже смерти. Ты это, своим скажи: все дрязги за порог, друг за друга держаться, вот эта хренотень. А Егорову бесу я сам вломил. Так, слегонца, чтобы в голове просветлело.

— А ты, значит, всех строишь. Потому что самый сильный? Или... М-м... — Бес дёрнул ухом, мол, слушает, и Арина решилась: — Или самый умелый? Как ты повернул Грань?

— Не умеете ни шиша, а туда же, ведьмы...

Несмотря на прохладу, Арину прошибло испариной. С этих слов началось их знакомство. Наставница подарила ученице корзинку земляники и привела ученицу к Грани. «Зачерпни в дарёной ягоде силу и вливай потихоньку». Арина так и сделала, и... и тут напротив появилось чёрное чудовище с рогами и хвостом. Она ударила силой, рикошет от Грани сбил с ног её саму, и она сидела на земле, усыпанная земляникой, и с ужасом таращилась в омерзительную рожу Беса.

Позже страх уступил место ненависти, а там и раздражению от скаберзных подколок. Ведь она столько выучила, наставница гордилась ею по праву... Но сейчас ужас вернулся снова.

Бесы знали куда больше.

Арина опёрлась ладонями о Грань, как любил делать Бес.

— А ты, значит, умеешь. Грань провернул, чтобы дом не горел. Может, ещё разок так сделаешь? Или меня научишь? Ты провернёшь Грань вокруг моей деревни, я вокруг твоей — и мора нет!

— Вам тока помоги, на шею сядете и ножки свесите, — Бес перевернул последний труп, обнаружив под ним тушку поменьше, видимо, детёныша. — Там живности полно.

— Я всех уведу. Людей, животных...

— И чё я от мора чистить буду? Заборы? А по живым тварям нельзя. Вон кобеля задел, и курей вроде — думаешь, откуда мор пошёл?

— Так это ты?! — Арина саданула по Грани кулаком и, не выдержав, замолотила обеими руками. — Вот чего ты Грань крутить начал! Лишь бы гадостей людям сделать, да?!

— Да ты б сгорела, дура! — заорал Бес и тут же осёкся, поволок к костру тушку детёныша, бурча под нос: — Ни мозгов, ни чутья. Вот старушенция твоя чуяла. Всегда чуяла. Потому и померла рано.

— От этого не умирают!

— Тупые вы, — возвращаясь к трупам, Бес пнул копытом Грань. — Сколько ни смотрю на вас...

— Не тупее вас, — огрызнулась Арина.

Пора подбросить дров. Костёр вонял и коптил. Белое ухо давно обуглилось. Перед глазами снова встало пожарище. Снова трещало горящее дерево, снова кричали люди... снова нечёткий силуэт обрастал плотью. Иваров бес, заморыш. Давит его Ивар... Значит, и она своего задавить может? Ведь она ведьма.

— Я тебя тоже заморю, — прошептала Арина. — Чтобы даже на поляне ты мне не являлся.

По ту сторону Бес за задние лапы волок последний труп. После последних слов он бросил мёртвого зверя, вразвалочку подошёл к Грани, и упёрся в неё ладонями. В рыжих глазах не было торжества — лишь уверенность.

— Никада ты от меня не избавишься.

 

День одиннадцатый

Стылый ветер качал голые ветви. Наверху хрипло ругались вороны — тоже мёрзли. Арина затянула узел и подула на онемевшие пальцы.

С ветки осины свисал длинный лоскут ткани. От него тянуло смолой, жжёным сахаром и смородиной. Ничего из этого в окуривании не участвовало, но травы и порошки смешались в густой аромат, от которого кружилась голова, пока Арина закапывала под лоскутом головки чертополоха и прочие ингредиенты.

Подняв с земли корзину, она побрела между деревьев. На левой голени мешались ножны.

Остановившись так, чтобы видеть лоскут, Арина вытащила из корзины новый, один из тех, на который она нашила деревянные амулеты. Вот сюда можно повесить, на ольху. Намотать поверх проклюнувшихся почек, которые схватило морозом, как и все озимые в этом проклятом году.

Позади хрустнула ветка.

В десяти шагах стоял волк: крупный, матёрый зверь не таясь изучал девушку. Арина стиснула ручку подаренной корзины, но ведьмовской силы оттуда не зачерпнулось — вся ушла на окуривание лоскутов. Даже поспать не успела, всю ночь возилась. Увидела в небесах зелёное сияние и испугалась...

Зарычав, волк прижал уши.

— Ну, жри, чё тянуть, — буркнул Бес, выступая из-за ольхи. — Левую ногу мне оставь. Или правую, как хошь.

Поколебавшись, волк тряхнул головой и потрусил вдоль Грани в чащу.

Кожа под ножнами зачесалась, будто кинжал напоминал о себе. Поджав губы, Арина перекинула лоскут через ветку. Тот цеплялся за почки и не желал завязываться.

— Он бы меня не тронул.

— А то ж, — Бес ковырнул когтем в зубах и обтёр пятерню о себя.

— Звери с лета сытые.

Длинный лоскут закачался на ветке, словно висельник. Арина остановила его, чтобы висел неподвижно, но морозный ветер снова пихнул новую игрушку.

— От зелёных огней все дуреют.

— Ты тоже видел? — под руками что-то треснуло, и Арина уставилась на сломанную ветку с привязанным лоскутом, потом на Беса. — Зелёный свет в небе? Видел? Только сегодня или прошлой ночью тоже?

Бес постучал когтем по Грани рядом с лоскутом.

— Да без разницы. Тряпкой ты ничё не отпугнёшь.

Сегодня тонкая преграда была прозрачной, как морозный воздух, и казалось, что Бес стоял вплотную. Арина вскинула голову.

— Я их окурила, как в прошлый високос делали. И тогда помогло! Мы обвесили всё вокруг деревни, и когда прилетели нетопыри, они в деревню не сунулись.

— Угу. А чё потом было?

Присев на корточки, Арина разгребла опавшую листву, выскребла углубление в земле и достала из корзины головку чертополоха, покрутила в пальцах.

Когда прилетели нетопыри, наставница собралась и ушла в горы. Арина два дня питала Грань под шуточки Беса. С гор Серафина принесла перо огненной птицы. Оглядела осунувшуюся ученицу и отправила в деревню присматривать за порядком. Лишь месяц назад Арина узнала, что её попросту услали, лишь бы не мешалась.

И что кинжал с белым лезвием — не просто настенное украшение.

— Ждёшь, что я тоже в горы уйду? — буркнула она.

На почерневшую листву рядом с ямкой тяжело опустилось копыто — Грань проходила совсем близко. Бес присел на корточки.

— Чё, дозрела?

Бросив в ямку чертополох, Арина нагребла на него землю.

— С пожара думаю...

Незаметно оказалось, что Бес привалился к Грани плечом, и теперь они сидели рядышком, разделённые Гранью.

— Ну и чё тянула? Щас бы р-раз — и вычеркнула год. Болячки и неурожай фьють, в високосном году остались, а тебя б на руках носили.

Когда это сделала наставница, её не носили. Но Арину возмутило другое.

— Нашёлся тут! А кто четырьмя годами жизни расплатится, ты, что ли?

— Всего-то, — оскалился Бес. — Я думал, птицу поймать руки коротки.

Ремни ножен будто затянулись туже. Арина с трудом удержалась, чтобы не одёрнуть платье — подол надёжно прикрывал кинжал, лишний жест только привлёк бы внимание.

Чтобы как-то заполнить молчание, Арина спросила:

— На вашей стороне тоже вычеркнется год?

— Мы за вами идём.

От наставницы остался большой запас трав и снадобий. Последние годы собранный руками Арины, но это как раз неважно. Чтобы вычеркнуть ненавистный високосный год, осталось достать волос каждого жителя деревни, ещё по шерстинке со скотины, по пёрышку с птицы — за день управится. Ерунда. Всё это следовало сжечь пером огненной птицы, а вот его-то как раз и не хватало. И... и ещё кое-что.

Невообразимо хотелось ослабить ножны. Кинжал прямо жёгся, хотя белое лезвие жечься не могло. Не могло затупиться. Не могло занести в рану инфекцию.

Зато могло пройти сквозь Грань и достать последний ингредиент: кусочек плоти беса.

Бес оскалился. Арина медленно поднялась.

— Ты... ты когда-нибудь видел, как проводят ритуал?

— Нет. Тебя же старушенция выгоняла, — выражение морды Беса не изменилось. — Мож, догола раздевалась?

Сейчас Арина легко полоснула бы его кинжалом, но Бес уже вскочил на ноги и отступил, став недосягаемым для короткого клинка.

— Чё пыхтишь? Вы ж вечно проблем выдумываете на ровном месте. Раздеться перед кем-то нельзя, то нельзя, сё нельзя. Вот чё ты за огненной птицей не попрёшься?

— А кто Грань питать будет? — Арина подняла корзину.

— А кто Грань питать будет, если тебя грахи сожрут? Я ж говорю, вы тупые.

— Ты просто хочешь, чтобы Грань рухнула без меня! И вы с дружками тут куролесить будете.

— Ага!

— Фигу вам!

— Пригнись!

Выработанная с годами привычка пропускать слова Беса мимо ушей сыграла злую шутку. Вместо того, чтобы пригнуться, Арина развернулась.

Из-за того, что она не оглянулась, а именно переступила ногами, удар пришёлся в плечо. Её отбросило на Грань. В голове зазвенело. Арина сползла по стене, ощупала затылок, ожидая увидеть на пальцах кровь, но...

— Ещё один! — крикнул Бес, и она перекатилась по траве.

Сверху пикировал здоровенный нетопырь, с добрую индюшку. Вскочив, Арина огрела его корзиной. Плетёнка развалилась, летун шлёпнулся наземь в ворохе лоскутов и чертополоха, рядом упала и Арина. В голове немилосердно кружилось, но она смогла вытащить кинжал и со второго удара добила гада. Стискивая скользкую от пота рукоятку, кое-как поднялась на ноги.

В обеих половинах неба метались нетопыри. Одного Бес с размаху ударил когтями, тот кулем шлёпнулся наземь. Арина прижалась к Грани спиной. Твёрдая стена под лопатками позволила не рухнуть и воинственно занести кинжал навстречу следующему нетопырю, который выбрал её своей добычей.

Лезвие чиркнуло по воздуху — за миг до того тварь проткнуло стрелой. Вторая стрела вонзилась в землю, но дальше лучник бил без промаха. За пару минут всё было кончено.

К Арине подбежал Ивар, держа на тетиве очередную стрелу. В колчане болталась ещё пара — стая была невелика.

— Тебя не задели?

— Нет, — тяжело дыша, Арина добила раненого нетопыря, который копошился в куче листьев.

За Гранью схватка тоже завершилась: на земле валялись тушки, а Бес облизывал кровь с когтей. Позади него темнел знакомый силуэт.

Поймав взгляд, Бес отчитался:

— Я тож живой.

— Не было печали, — буркнул Ивар и огляделся по сторонам. — Вроде всё, кончились.

Арина с Бесом переглянулись.

— Уже скоро, да?

— Пара дней, и то если повезёт, — Бес обтёр об себя обслюнявленные когти и нагнулся за нетопырём. Тень Иварова беса тоже принялась собирать тушки.

— Ты что, жрать их будешь? — поморщился Ивар.

— Это разумно, — пожала плечами Арина. — Собирай, отнесёшь в деревню.

— Ни за что!

— Они только что прилетели. Мор их не зацепил, есть можно. Судя по тому, что ты с охоты возвращаешься налегке, привередничать нечего, — Арина вручила ему нетопыря и поняла, что всё ещё сжимает кинжал с белым лезвием.

— Хорош охотничек, — захрюкал Бес.

Он не мог не видеть кинжал.

— В лесу зверей не осталось, — возмутился Ивар и поднял вторую тушку за лапу.

— Чё, всех пострелял?

— Да ну тебя! Арин, вообще-то я пришёл спросить, может, ты знаешь, куда звери делись?

— К нам идут чудовища, и звери от них бегут, — вздохнула Арина и, сунув кинжал на дно корзины, принялась собирать разлетевшиеся лоскуты.

— Может, и нам бежать?

Арина покачала головой. По ту сторону Грани валялась пронзённая стрелой тушка нетопыря. А стрелял-то Ивар здесь. Ничего живое пока сквозь Грань не проходило, а неживое, выходит, пожалуйста. Скоро и бесы смогут, если и дальше тратить дары на что ни попадя.

— Вас не держу. А я должна подпитывать Грань.

— Я могу чем-то помочь?

Арина скомкала лоскут. Если иссякнут дары, долго ей не продержаться. Впрочем, грахи всё равно придут раньше. И бежать от них некуда, они пройдут по всему миру.

— Огненную птицу отыщи, — прочавкал Бес. Под удивлёнными взглядами людей он отбросил обглоданное крыло нетопыря и уточнил: — Целиком мож не тащить, пера хватит.

— Обойдёшься, — отрезал Ивар.

— Я — легко. А деваха твоя? Это ж она всех спасать собралась.

— Она не моя...

— Я не его...

Но Бес уже потерял интерес к беседе и вместе с силуэтом стал делить остальные тушки. Сплюнув, Ивар переспросил:

— Ты правда можешь спасти нас от... от нашествия?

— Могу, — Арина вырвала стрелу из нетопыря и вручила её Ивару. — Но я сама что-нибудь придумаю.

— Ты мне не доверяешь?

Глаза у Ивара были серыми, как осеннее небо, и почему-то грустными. Арина машинально прижала к себе тушку.

— Доверяю, но...

— Думаешь, я не справлюсь? Я успею. Мне отец рассказывал, где гнездовье огненных птиц. За сутки доберусь. Могла бы сама попросить... Или думаешь, испугаюсь?

— Я не это имела в виду, — в поисках поддержки Арина оглянулась на Беса, но Грань неожиданно не вовремя начала мутнеть. — Просто... просто я думала сама...

— Так тебе не нужна помощь?

По животу растёкся липкий холод — платье промокло от крови из тушки. Арина перехватила нетопыря и протянула руку к Ивару. Тот не отстранился, только удивлённо вскинул брови, когда Арина взъерошила ему волосы. Заметив улыбку, она предъявила пару волосков:

— Это для заклятья.

Парень вздохнул.

— Я возьму прихватку Серафины и отправлюсь. Знаешь, она уцелела при пожаре.

Ивар собрал тушки нетопырей и ушёл в деревню. Арина оглянулась было на Грань в надежде увидеть Беса, но увидела только старую ольху.

 

День тринадцатый

Мать Ивара сгорбилась над донышком корзинки. Тонкие пальцы медленно, но упорно выплетали бортики.

— Мне нужен ваш волос, — повторила Арина.

Она уже хотела сама сдвинуть платок женщины и дёрнуть пару волосин, но та наконец вскинула на неё глаза: серые, как у Ивара, но мутные, как вода из-под пшена.

— Что, голубушка?

— Вы хорошо себя чувствуете? — Арина прикоснулась к её лбу. Горячий.

— Ты спросила о чём-то?

— Я поправлю на вас платок, перекосился, — Арина действительно поправила платок, заодно сняв с него искомый волос. — Пойдёмте-ка приляжем.

Она помогла старушке устроиться на лавке возле печи и разыскала жену старосты, в доме которого сейчас жила погорелица.

— Много питья и отдельный угол, детей к ней не подпускать, самим лишний раз не подходить, — распорядилась она и вышла во двор.

От дыхания образовывались облачка.

Пятеро детей и шестеро взрослых уже слегли, теперь ещё и мать Ивара... Просто чудо, что старушка продержалась аж два дня.

Сразу после того, как прилетели нетопыри, мор перекинулся на людей.

По дороге к избушке Арина загибала пальцы, хотя считать, по сути, было нечего. Ивар ушёл позавчера. День туда, день обратно, но сколько времени заложить на охоту? А вдруг огненные птицы вообще покинули гнездовья, как и звери?

Стылую избушку заполнил пар от зелья. Когда месиво в котле уварилось, на дне осталось ровно на четыре порции. У наставницы были маленькие склянки, как раз на глоток. Одну Арина чуть не разбила — вдруг повело, пришлось посидеть у тёплого бока печки. Знобило. Основу снадобья составляла ведьминская кровь, и это, хоть и обещало больному выздоровление, не давало варить его помногу.

Вечером потащилась в деревню. Оказалось, заболевших уже больше дюжины. Выбирать было страшно. Двое детей при смерти, тут и думать нечего. Обнеся их, Арина зашла к матери Ивара. Та едва дышала и с трудом выпила свою порцию снадобья.

Оставалась последняя.

Варить следующую партию было смерти подобно, Арина и так едва ноги переставляла. Она приказала послать за ней, если кому-то ночью станет хуже, и, пока брела домой, молилась про себя, чтобы не поплохело двоим одновременно.

Сумеречное поле пустовало, на светлом небе проступали тусклые звёзды. Что-то давно не видать Беса. А ведь сколько дней Грань без подпитки? Он сутками напролёт должен скакать вокруг, пытаться просунуть руки... Постояв на крыльце дома, Арина потащилась на поляну с рябиной — туда, где самое тонкое место.

Бес сидел, прислонившись к узловатому стволу, и не поднял головы при её появлении.

— Эй, — окликнула Арина. Тот не шелохнулся. — Ты что, заболел?

— Рада? — прохрипел он.

Арина опустилась рядом на корточки. Рыжие глаза потемнели до черноты, словно угольки в глазницах наконец потухли.

— Давно?

— Нет. Я ж ещё живой, — он закашлялся, прижимая к груди лапу.

Чёрные когти сжались, царапая шерсть. Хвост дёрнулся, завернулся кольцом и расслабился, когда прошёл приступ кашля, но не распрямился до конца — кисточка упёрлась в Грань рядом с коленом Арины.

— Бес? — окликнула она.

— Отвали, а?

— Лови, — Арина катнула склянку со снадобьем по траве.

Та стукнулась о бедро Беса. Когтистая пятерня пошарила рядом, нащупала подачку и осторожно сомкнула на ней пальцы.

— Чё на меня яды переводить, без тебя скоро сдохну.

— Пей, — приказала Арина.

— Поздно.

— Пей, я сказала!

Тёмная жидкость исчезла в пасти, по подбородку скатилась капля.

— Всегда хотел... попробовать... твою кровь, — Бес закашлялся. Кое-как отдышавшись, он откинулся на ствол и прикрыл глаза. Арина прислонилась к рябине на своей стороне. Два дерева стояли настолько близко, что казалось, росли из одного корня.

Ночью пришёл холод. Без птиц и зверей лес замер в мёртвом молчании. Натянув подол на колени, Арина вжималась в старую рябину. Под боком хрипло дышал Бес.

 

День четырнадцатый

Арина проснулась и тут же поёжилась — зима окончательно навалилась стужей, так и не подумав укрыть землю снегом. Пока она растирала руки, земля дрогнула снова.

— Драпаем? — с надеждой спросил Бес.

Он уже стоял на одном колене, готовый сорваться с места. У Арины, напротив, ломило всё тело. Она с трудом поднялась, опираясь на рябину.

— Мне кажется, или земля дрожит?

— Не тупи, грахи идут, — Бес нетерпеливо постучал по Грани когтями. — Давай к ручью, там по опушке, чтоб на открытое место не соваться, и...

— А вдруг они пойдут в деревню?

— В смысле «вдруг»? Они ж чуют, где жрачка! Давай ноги в руки и подальше отседова!

По поверхности Грани пошло марево, как над нагревшейся под солнцем дорогой. Земля вздрогнула сильнее. Над кронами деревьев должны были вспорхнуть птицы — это помогло бы отследить, далеко ли чудовища. Нет, все улетели. И звери сбежали.

И Арина припустила со всех ног.

— Куда? — завопил Бес. — Дура, в другую сторону!

Вскоре рядом затопотали копыта.

— На опушке... должны были свалить... новые трупы животных, — на бегу проговорила Арина. — Можно... отвлечь грахов от деревни...

— Ты с ума сошла, — Бес шумно сопел, но бежал ровно. — Тебя схарчат! Как деревне без ведьмы? Кто Грань укреплять будет?

— Всех... съедят... Если не дадим время... убежать.

— Давай дадим время убежать нам!

Арина остановилась. За мерцающей Гранью остановился Бес, упёрся руками в колени.

— Ну, беги! Достал уже. Выбери новую жертву и к ней приставай!

Бес выпрямился.

— Да я б давно от тебя слинял, если б мог. Но я — это ты.

Ростом его не обидели, покрытое чёрной шерстью лицо нависало над Ариной. Пусть болезнь и ослабила Беса, но рыжие глазищи полыхали. Может, это Грань сверкала, а может, радужка и правда искрилась — а может, он просто впервые говорил правду, причём в лицо.

Надолго пауза не затянулась. Бес отвёл взгляд и буркнул:

— Сдохнешь ты — сдохну я.

Копируя привычку Беса, Арина постучала ногтями по искрящейся Грани.

— Может, подложить тебе подлянку и всё-таки сдохнуть?

Марево Грани исказило ухмылку Беса.

— Сразу видать, мой человек.

С той стороны к прозрачной стене прижалась когтистая пятерня. Арина приложила к ней свою ладонь, закрыв пятерню наполовину.

— Поможешь?

Вместо ответа Бес закатил глаза и обернулся.

— Гля, женишок твой прискакал, — он явно на что-то смотрел, хотя рядом было пусто. Арина невольно прижалась к Грани, чтобы разглядеть получше, и в самом деле заметила какой-то смутный силуэт. — Что? У избушки ждёт?

Пусть она слышала только реликвии Беса, Арина подобрала юбку.

— Он дома? Бежим?

— Дура, стой, — рявкнул Бес. — Забыла?

К мерцающей Грани прижималась кисточка хвоста. Арина вынула из ножен кинжал.

— Ты всё это время знал?

— А быстрее слабо? — рыкнул Бес.

Едва не зажмурившись, Арина полоснула белым лезвием сквозь Грань. Бес взвыл и отскочил в сторону, а кисточка, оставляя кровавый след, подкатилась к Арине. Тёплая. Пушистая. Арина бережно подняла её обеими ладонями.

— Спасибо...

— Иди... куда шла!

Сунув кинжал в ножны, Арина побежала домой.

По ступеням крыльца сбежал Ивар.

— Наконец-то! А я туда, сюда, тебя нет...

Земля вздрогнула, с крыши сорвалась черепица.

— Внутрь! И дверь закрой.

Пока Ивар запирал дверь и хлопал ставнями, Арина скользкими от крови пальцами вытащила шкатулку — посмертный дар наставницы. Внутри лежал комок волос и перьев в крупинках остальных ингредиентов.

Кисточка заполнила собой шкатулку, подмяв волосы. На всякий случай Арина, как смогла, стряхнула внутрь и капли крови с ладоней.

В комнате посветлело, словно зажгли свечу: Ивар развернул подаренную прихватку. Сиял пучок перьев, огненно-рыжих, как глаза Беса.

— Ты чё, весь хвост ободрал?

Лёгкий на помине, рядом стоял Бес, зажимая рукой конец хвоста, а в тенях прятался силуэт.

Ивар смутился.

— Нет, это вообще...

— Хватит, — Арина выхватила самое длинное. — Отвернись! И вы оба тоже.

Ивар отвернулся первым, он же пнул Грань, поторапливая бесов.

С первыми словами заклинания Арина очертила пером круг. Комната поплыла, завращалась, дрожа от тяжёлых шагов. На голову ритмично сыпалась побелка, и это помогало произносить речитатив.

На последнем слоге Арина замешкалась. Интересно, что она почувствует, когда постареет на четыре года?

Снаружи затрещало, завыло, рухнуло со скрежетом и гулом.

В плечо воткнулись когти.

— Дура, давай!

И Арина ткнула пером в шкатулку.

Всё стихло.

С волос осторожно стряхнули извёстку. Голова закружилась. Чтобы не упасть, Арина ухватилась за Беса. И, глядя в его рыжие-рыжие глаза, прошептала:

— Где Грань?

— Ага, про грахов уже забыла, — даже сейчас Бес не удержался от подколки, хотя подвёл её к окну вполне бережно. — Давай глянем.

Она приоткрыла ставни. После полумрака избушки по глазам ударил свет.

Голая, вымороженная земля сменилась пушистыми сугробами. По ветвям порхали красногрудые снегири, пронзительно-голубое небо с умилением взирало на пасторальный пейзаж.

— Ничё так, — одобрил Бес, грубовато хлопнул её по спине и плюхнулся на кровать.

— Брысь оттуда, — прохрипела Арина, отчаянно пытаясь нащупать Грань. Рядом было пусто. Вдалеке, уже за деревней, Грань ещё ощущалась, но здесь...

— Фигушки, — Бес развалился поверх одеяла и закинул руки за голову. Левый рог тут же проткнул наволочку. — Я раненый, меня надо лечить и ублажать.

— В морду тебе дать надо, — предложил Ивар. Он открыл второе окно и высунулся наружу. — Арин, это всё ты сделала? — он повернулся к ней. — И снег наколдовала, и...

Арина топнула ногой.

— Я же сказала, не смотри на меня!

К чести Ивара, тот сначала отвернулся, а потом спросил:

— Почему?

— Я же постарела на четыре года!

Сначала Бес, а за ним и Ивар обидно заржали.

— Знаешь, старушенцию твою не напрягало, — прохрюкал Бес.

Над сундуком висело пыльное зеркало. Арина протёрла его рукавом. Ну, ничего, только в уголках глаз морщинки появились.

— Интересно, сколько раз Серафина вычёркивала года?

— Достаточно, чтобы сбиться со счёта, — вдруг посерьёзнел Ивар. — Арин, огненная птица сама отдала мне несколько перьев. И сказала, високосный год — не этот, а следующий. Ну, куда мы сейчас попали.

— Сейчас? — опешила Арина, а Бес заскулил, не в силах больше смеяться. — Что ж ты сразу не сказал?

— Не успел. Прости, я совсем...

Арина отмахнулась.

— Ладно, от грахов всё равно пришлось бы уходить. Но как же...

— Короче, — вклинился Бес. — Если вся эта бадяга ещё и не в високосный год творилась, то в високос мы точно все умрём. Кароч, идите на улице ругаться, а я буду лечиться к новым гадостям.

— Ну его, поговорить не даст, — Арина подцепила Ивара под локоть и потащила наружу. — Без него как-то спокойнее...

Свежий воздух игриво куснул морозцем, под ногами заскрипел снег.

Затворив дверь, Ивар спросил:

— И часто он у тебя в постели валяется?

— А то, что Грань треснула, тебя не волнует? — Арина стиснула перила крыльца. Под горячей кожей тут же потекли первые капельки талой воды, будто через ладони выходили злость и разочарование, что подвела наставницу.

Распахнув полы куртки, Ивар обнял Арину со спины.

— Хоть бы одна ведьма объяснила, чем это плохо.

— Неужели непонятно? — тепло приглушило чувства внутри, и Арина запахнулась в куртку плотнее. — Грань охраняла нас от бесов, а теперь они будут ходить среди нас.

— Значит, мы научимся с ними жить. Или они с нами, — Ивар коснулся подбородком её виска. — А мы на их сторону можем попасть?

— Направо от крыльца, — крикнул Бес из избушки. — В зиму у нас керохи из берлог вылезают, поймаете — мне заднюю ногу!

Арина застонала.

— Мы даже не знаем, что водится по ту сторону Грани!

— Так может, посмотрим?

— Лучше сходи в деревню, — вздохнула Арина. — Посмотри, как там. Мать проведай, она заболела, но я дала ей снадобье.

Без куртки сразу стало холодно. Арина обхватила себя руками, Ивар торопливо застегнулся.

— Ариш, ты только без меня не ходи за Грань, ладно?

Арина проводила его скептическим поднятием брови.

В избушке так сладко всхрапнули, что будить Беса сразу расхотелось. Потоптавшись по крыльцу, Арина присмотрелась к лесу вокруг. Снег справа ничем не отличался от снега слева.

— И это только две недели високосного года, — пробормотала она и шагнула в снег.