1

Артур крался среди корявых стволов, стараясь не упустить из виду ступающую впереди фигурку. Он облизнул напухшую губу и покосился на Йоана. Приятель теребил лохматые кудри и молча сопел. Обиделся. Под левым глазом наливался внушительный синяк. Артур поймал на себе косой взгляд и отвернулся. Пусть Йоан не думает, что Артур первый начнет извиняться! Может, конечно, и не стоило сразу на него накидываться, но сказанные слова были слишком обидны. Теперь Йоан не позовёт смотреть, как его папаша спускает новую лодку...

Тропа уходила влево и вверх, мимо пастбищ, к болотам, где трудились заготовщики торфа, и гнилые ароматы болот смешивались с запахами овец и увядающего вереска. Правая же часть тропинки, едва заметная, уходила дальше, петляя меж низкорослого ивняка, в сторону скалистого берега. Там ивовая роща становилась реже, и переходила в покрытые жёсткой травой каменистые плато, уступами сбегавшие к морю.

– Ты прости, Артур... – пробормотал Йоан.

Артур едва не подпрыгнул от неожиданности.

– Ладно, – ответил он как можно небрежней. – Почти не болит. А как твой глаз?

– Бог с ним, с глазом... Мама твоя, того самого, видишь куда пошла?

Артур видел. В необитаемую часть острова, где берег кривыми ущельями обрывался в море. Смотреть в тех краях было решительно не на что: там никто не селился, не пас овец и не выращивал овощи. Только птиц можно было встретить там, да болтающихся без дела мальчишек. Значит, ни к какому пастуху мама не идёт, и пусть горят в аду все сплетники! Но зачем тогда? Неужели в скалах кто-то скрывается?

Мысли понеслись, подстёгиваемые фантазией. Вот мама находит на берегу моряка и выхаживает его. Моряк оказывается исландским контрабандистом, который чудом выжил в морской схватке с английским патрулём. Мама прячет его в пещере и тайком носит еду. Моряк молод и чертовски хорошо собой...

В этом месте фантазировать стало неприятно, и Артур отогнал глупые придумки. У них прекрасная семья, у него – самый лучший отец. Да и берег в этой части острова слишком высокий, чтобы сюда мог кто-то приплыть и не убиться.

Но куда же всё-таки идет мать?

– Возвращаемся?

Артур покачал головой. Нужно выяснить до конца, куда тайком отлучается мама, пока отец в море. Иначе покоя от сплетней не будет.

Ивняк закончился, берег полого уходил вниз. К счастью, утренний туман надёжно скрывал преследователей. Скоро солнце разгонит марево, и Артур с тревогой думал, как они станут скрываться. Трава сменилась камнем, значит, берег близко.

Магда скрылась в одном из ущелий. За пеленой шумел прибой и вопили чайки. Со стороны Англии дул тёплый южный ветер. Значит, они почти на краю острова, на восточном берегу. Берег здесь круто обрывался в море, и вниз не вело мало-мальски безопасной тропы. Здесь не росло полезных растений и даже пригодной для скота травы. Лишь изредка сюда забредала ребятня в поисках приключений да птичьих яиц.

Неужели там есть спуск?

– Идём? – шепнул Йоан.

Артур покачал головой. Местность здесь была открытая, и, несмотря на туман, неплохо просматривалась. Пока что они лежали за грудой камней, но стоит подняться, любой их увидит.

Так и оказалось. Магда совершенно неожиданно вышла словно из-под земли, и Артуру даже стало жутко. Мать оглянулась и, прижимая к себе корзинку, быстро отправилась назад.

Дождавшись, пока она скроется в тумане, Йоан приподнялся.

– Пошли глянем, что она там делала.

– Домой надо, – пробормотал Артур. – А то попадёт, что брата оставил.

– Ой, да ладно. Скажешь, я на минутку позвал, лодку чинить. Идём!

Отступать было глупо. Крадучись, мальчики дошли до места, где Магда сначала исчезла, а потом неожиданно появилась.

Обнаружился спуск в небольшое ущелье. Узкое и извилистое, оно было почти незаметно с поверхности. Артур выдохнул – значит, никакого колдовства! Спустившись вниз, друзья прошли до его конца. Внизу бросалось на берег море. Не было и речи о том, чтобы спуститься тут. Высота составляла не меньше тридцати ярдов.

В недоумении они повернули назад и только тогда увидели дверь в скале.

Небольшая и явно старая, она, тем не менее, не производила впечатления ветхости. Почерневшие доски и железные полосы, выглядели прочными. Йоан осторожно ткнул в дверь кулаком, и она даже не дрогнула.

Большой висячий замок был заперт. Артур зачем-то подёргал его. На пальцах осталось смазочное масло.

– Что там? – пробормотал Йоан.

– Идём-ка отсюда, – пробормотал Артур.– Все равно внутрь не попадём.

Он был полон смятения. Кому понадобилось делать в безлюдных скалах потайную дверь? Что за ней скрывается? И главное, как с этим связана мама?

 

2

– Тролль заскрипел зубами от бессильной злости, спеша скрыться в своих подземных чертогах. Он торопился, убегая от настигающего рассвета, и с каждым мигом ярость его уступала место страху. Толстые пальцы скрючились, из груди рвалось бессильное рычание. И тут солнце настигло его. Тролль обернулся. Ничего ужаснее он в своей долгой жизни не видел. Ноги его подкосились, он рухнул на землю и окаменел...

Голос у мамы мягкий и звучный, слова ровно падают в тишине – лишь треск пламени вмешивается в неё, да мерный скрежет точильного камня о железо. Мама рассказывает – заслушаешься. Она сидит за чистым, выскобленным столом, перед ней – раскрытая книга, большая, с тяжёлым переплётом и цветными картинами. Света от очага не хватает, и мама всегда зажигает для чтения керосиновый светильник. Его достают редко – в обычные вечера обходятся пропитанными маслом лучинами.

На коленях у мамы – маленький Брендан. Он внимательно рассматривает разворот книги, где изображен скрюченный великан в сером жилете и цилиндре. Сейчас, в жёлтом сиянии лампы, Брендан особенно похож на отца. Черты лица еще не потеряли младенческой пухлости, но уже понятно, что Брендан вырастет, высоким, стройным мальчиком. Белые, слегка вьющиеся волосы, длинный ровный нос, глубокий взгляд льдисто-синих глаз. Брендан внимательно слушает и переживает, хотя слушал эти сказки много раз. Как и сам Артур. Мама читала книгу ему, когда он был маленький, теперь читает Брендану. Артур сидит на лавке, вжавшись в стену, стараясь не шевелиться, чтобы не разрушить хрупкого волшебства вечера. Это было его любимая пора – время, когда все работы окончены, ужин съеден, и вся семья собирается вместе. За окном поздний вечер, мелкий дождь едва слышно шелестит по крыше и капает с черепицы. И даже Свенд, сидящий у очага на полу, казалось, чувствует тоже самое. Он медленно правит лезвие остроги, едва касаясь его камнем, словно поглаживая. Сильные руки с длинными, как у школьного учителя, пальцами привычно делают работу. Он отрешённо смотрит в горящие торфяные уголья. Артур знает: Свенд внимательно слушает каждое слово. Такой уж у матери дар: если уж начала читать, так всякий подпадает под власть её голоса.

Совсем как ундина из книги...

Мысль эта колышет недавние воспоминания. Это неприятно, и Артур старается её изгнать, но поздно. Очарование вечера нарушено, и слова стали только словами.

Что же скрывает мать за дверью с чёрным замком?

«Может, она ведьма, и проводит там свои языческие ритуалы?» – ляпнул тогда Йоан и тут же прикусил язык, испуганно посмотрев на Артура. Но тому больше не хотелось драться. За дверью определенно скрывалась тайна, и тайна та была дурной, ведь что же хорошего добрый человек станет прятать за таким тяжёлым замком, да еще в Сандуре, где испокон веков не запирали двери, ибо нечего рыбаку красть у другого рыбака.

Артур знает, что многие мальчишки завидуют ему. Свенд угрюм и суров с виду, но дети обожают его. Он неизменно добр со всеми, а с детьми держится с тем же достоинством, с которым важные господа раскланиваются с отцом Кристианом после проповеди. Свенд много и часто ходит в море, чтобы кормить семью, но уж когда он на берегу, нет ему проходу от ребятни. Он не отказывает помочь распутать леску, донести тяжёлое ведро, а то и на лодке прокатить. Он всегда даст дельный совет: как правильно удить макрель, и стоит ли сегодня выходить на лов. И ни разу на памяти Артура Свенд не отвесил кому-то ни шлепка, ни затрещины, никогда не крутил ничьё ухо и не таскал за волосы, чего не скажешь про других взрослых, для коих сии занятия были не только привычными, но и, по их мнению, в высшей степени благонравными, ибо что лучше может вразумить глупого сорванца, чем хороший подзатыльник? Дети ходили стайкой за Свендом, и он мирился с их присутствием и их любовью. Часть этой любви перепадала и Артуру.

Когда-то давно Артур мечтал, что из далёкой Англии вернётся Ларс, его отец. Он зайдёт на порог, прищурится, подкрутит ус, спустит тяжёлый мешок с гостинцами на пол и скажет: «Ну, Магда, вот и я с прибытком». И Артур кинется ему на шею, а отец подхватит его и закружит в объятиях, а мама начнет причитать, чтобы он был поаккуратнее. И заживут они дружно и ладно, и Артур будет ходить в море с отцом на лодке, как и положено порядочным островитянам.

Но время шло, Артур подрастал, а от отца, подавшегося на заработки на большую землю, не было ни слуху. А потом море выбросило на скалистый берег моряка из Норвегии, который остался в доме Магды. Артур поначалу не называл Свенда отцом, а тот и не требовал особой почтительности. Был он с Артуром ласков и добр, впрочем, как и со всякой малышнёй. Лишь со взрослыми у Свенда не ладилось. Он сторонился общения, рыбачил в одиночку, в пивнушку на пристани не хаживал. Короче, был для всякого добропорядочного островитянина человеком странным, так что местные мужчины его не жаловали. Что же касается женщин, то тут разговор был особый, и нередко Артур замечал косые взгляды, коими хозяйки провожали статную фигуру. Иные пытались завлечь разговорами, а то и вовсе привлечь на помощь будто бы по какой-то нужде. К счастью, свита из ребятни никогда не оставляла Свенда одного, и под внимательным детским надзором ни одна горожанка не позволяла лишнего.

Однако пусть Свенд был неправильный, но только Артур знал, что он-то теперь и есть ему настоящий отец, и у них есть маленький Брендан, и своя лодка, и кошка Чайка, которую Свенд отобрал котёнком у собак на рыбном рынке. И семьей Артур страшно дорожил, хоть никому никогда и не признается, даже отцу Кристиану на исповеди, ведь сопливые нежности – удел девчонок.

Сопоставить одно с другим – большого ума не надо. Мама скрытно ходит в тайную пещеру. Чтобы там ни было, мама скрывала это, в первую очередь от мужа, ибо её прогулки неизменно происходили тогда, едва только Свенд уходил в море. Оно-то хорошо, что дело было не в полюбовнике- пастухе, как болтали острые на язык мальчишки. Да и по совести говоря, Артур никогда и не верил в это. Нет такого пастуха, который мог быть лучше Свенда, и все это знают, и мама тоже. Но что же всё-таки скрывается за чёртовой дверью?

– Мама, а троллей правда не бывает? – озабоченно спрашивает Брендан.

Ему только два года, но он очень сообразителен.

– Не бывает, сыночек, – отвечает мать. – Это сказка.

Свенд хмыкает. Откладывает отточенную до бритвенной тонкости острогу и берёт разделочный нож. Камень с тихим шелестом скользит по железу.

– Ну, а если он всё-таки появится, – не унимается Брендан. – И у вас тоже не хватит денег, чтобы отдать долг. Как у Хилдура. Вы ему меня не отдадите?

Мать улыбается, поглядывая на Свенда.

– Не отдадим, будь спокоен, – говорит Свенд, пробуя пальцем лезвие.

...Что же там, в этой окаянной пещере?

 

3

«Все норвежцы – с придурью, это каждый знает, а ещё сущие нечестивцы и богохульники, – любил приговаривать старый Фионан. – А уж Свенд – самый блаженный из всех них». Ибо чем еще объяснить такую упёртость в борьбе с исконным укладом и добрыми традициями?

Всяк на островах знает – коли уж идут киты, так все дела бросай. Все мужчины островов, кроме младенцев да совсем уж дряхлых стариков приходят в величайшее возбуждение. Убираются прочь рыбацкие сети, сворачиваются лески, прячутся удочки и прочая дребедень. Из сараев достаются тяжёлые гарпуны и длинные ножи, выкатываются колоды для разделки мяса. Женщины готовят горшки для китового жира и чашки для заготовки мяса. Мальчишки мастерят самодельные остроги и носятся по берегу, с важным видом всматриваясь в горизонт, словно боясь проглядеть вожделенная стая. Но коли уж пошел косяк, дело верное. Гриндадрап! Само это слово будоражит, горячит кровь в жилах, заставляет хвататься за оружие, чтобы колоть, резать, убивать китов, вспарывать брюхо, наблюдая, как вываливаются горячие внутренности, как море наливается багровым цветом из-за крови сотен существ. Несколько дней китовой охоты позволяет семье всю зиму питаться мясом. Кто проспит охоту, будет всю зиму горбатиться, вылавливая всякую мелюзгу.

Лишь два человека на острове открыто осуждали гриндадрап: отец Кристиан и Свенд. И если к священнику относились с отстраненным почтением, и спорить с ним побаивались (человек образованный, да к тому же ирландец, прости Господи), то Свенда не ленились лишний раз обложить незамысловатой бранью. Особо подмечая, что он чужак.

Считали не лишним попрекнуть и Артура.

– Ежели человек пришлый нашенского уклада не принимает, то в голове у него либо пусто, что в твоей скорлупке, то ли он Бог знает, что о себе воображает, – поучал Артура Фионан. Надо сказать, что старик был человек не злой, и нотации считал должным читать не только Артуру, но и всей остальной «мелюзге», а поскольку старше его на острове никого не было, то и воспитывал он всех.

Всеобщее возбуждение от надвигающейся грандиозной охоты отвлекло от мыслей о пещере. Артур и так старался поменьше об этом думать. Они с Йоаном несколько раз приходили в ущелье, но дальше двери с чёрным замком не продвинулись. Нужен был ключ, который мать прятала где-то в доме. Но это ещё полбеды. Ему чудилось, что мама стала иначе поглядывать на него, будто заподозрила что-то. И он всеми силами старался показать, будто всё, как прежде, и вообще всячески пытался быть на виду. Казалось, стоит лишь отлучиться, чтобы проверить пещеру, как мать немедленно явится следом, и тогда...

Что тогда, Артур не знал. Если уж совсем честно, ему было просто страшно заходить в ту дверь. Когда-нибудь потом, говорил он себе.

Зато Йоан постоянно строил невообразимые догадки.

– А вдруг там лепрекон? – рассуждал он. – Поймаем его, будет у нас куча денег и удача!

– Да? – с сомнением отвечал Артур. – Что-то я не замечал у нас дома золота.

– Ну, может, не он твоей маме служит, а она ему! Вдруг она ему что-то должна?

– Ты ничего не смыслишь в лепреконах. Они не живут в пещерах.

– Ну, тогда тролль. Или ещё какая мерзкая тварь.

Йоан продолжал выдумывать фантазии, одна невиданнее другой: про каменный народец, стерегущий золото; заточённого в горе духа, исполняющего желания; заброшенную сокровищницу викингов, хранящую чудесное оружие и доспехи. Артур отмахивался. Конечно, в историях из маминой книги волшебные существа описывались очень красочно. Но отец Кристиан не раз объяснял, что всё это лишь сказки и пережиток языческой эпохи.

Пещера – пещерой, а насущные нужды никто за тебя не сделает. Артур копался в огороде, таскал торф с болот, возился с Бренданом, а между работой болтался с Йоаном и другими мальчишками, которые только и трещали, что о предстоящей гриндадрап. А Артур при этих словах вспоминал, как Свенд обещал к ближайшей охоте кое-что устроить. Мыслями этими он на свою голову поделился с приятелем.

 

4

– Вот скажи мне, зачем твоему отцу это надо? – спросил Йоан, бодро шагая по городской брусчатке. – Один из лучших рыбаков на острове. Море знает, рыбу ловит, как и все. Рыбу ему не жалко, а китов и дельфинов жалко? Ну, и ел бы одну картошку, как старая Пэт.

Артур лишь пожал плечами. Ему неприятны были эти разговоры, но от них некуда было деваться.

– Отец говорит, вы не съедаете всего мяса. Большую часть туш выкидывают обратно в море. Их убивают просто для удовольствия.

– Ну и что? Море большое. В следующем году киты придут опять. Их не становится меньше.

Артур скорчил кислую мину.

– Так можно и людей убивать, – повторил он слова отца. – Их тоже не станет меньше.

– Ну, ты скажешь – людей...

Артуру не хотелось спорить.

Навстречу прошагали с важным видом два остолопа. Они кутались в подбитые мехом длинные куртки, громко разговаривали и смешно крутили головами, будто голодные чайки. С каждым днём пришлых становилось всё больше. Они уже начали стекаться на острова, в ожидании грядущей гриндадрап. Некоторые селились в гостиницах, но места быстро кончились, и прибывшие стали снимать комнаты у местных, живших поближе к морю. Торговцы и владельцы пивнушек потирали руки – барыши выросли в разы. Так оно всегда и бывало во время охоты, но в этот раз прибыло уж очень много народу. Мачты незнакомых лодок и яхт покачивались за причалами. Похоже, скоро и там не останется места.

– Папка говорит, в этот раз китов целая тьма идёт, – сказал Йоан, таращась на необычные кораблики – красивые, но явно не пригодные для ловли. – Ну, где он?

Артур не знал. Свенд поручил ему принять и перегрузить в лодку товар от приезжего торговца, который придёт на большом судне. Но ничего похожего в гавани не наблюдалось.

Вокруг, прислонившись к мешкам и кнехтам, сидели мальчишки. Голося на разные лады, они по-детски наивно расхваливали нехитрый товар: самодельные копья; мотки лески, сплетённой из ниток; крючки и грузила; всевозможные амулеты, привлекающие удачу в охоте. Приезжие крутили в пальцах сделанные из ракушек или камешков украшения, улыбались, а некоторые нет-нет да и доставали монетку, к восторгу мальчишеской братии.

Засмотревшись на эту комичную торговлю, Артур едва не столкнулся с матерью.

– Ты что тут делаешь? – спросила Магда строго.

– Торговца ищу, – растерялся Артур. – Отец сказал, товар какой-то для него забрать.

– Отец? – Нахмурилась мать. – Когда?

– Да вчера ещё.

– А... – Она заметно расслабилась и отвернулась. – Я сама всё приму. Иди домой.

Что-то в её тоне насторожило Артура.

– Точно?

– Да, да. Иди. А то я Брендана с Делией оставила. Иди к ним.

Ничего не оставалось. Мальчики развернулись и потопали прочь с пристани.

– Слушай, – сказал Йоан. – Если твоя мама тут, а отец в море, мы же можем сходить... туда.

Артур и сам об этом подумал. Сегодня, когда мать с утра ушла, он решил, что она снова совершает свой таинственный ритуал. Но если она на пристани, а корабль ещё не прибыл, значит, у них полно времени.

Они переглянулись и, не сговариваясь, перешли на бег.

Он уже узнал, куда мать прячет ключ – в бельевом сундуке.

...Ключ провернулся легко. Йоан осторожно снял замок и отворил дверь.

Из тьмы проёма дохнуло сыростью.

– А ты лампу не взял?

К счастью, темнота в пещере не была непроглядной. Когда глаза привыкли, Артур рассмотрел вырубленный в скале просторный ход.

Он вывел их в небольшую пещеру явно природного происхождения. Было достаточно светло – свет проникал откуда-то сверху. Артур шагнул и едва не упал – пол был мокрый и скользкий, в грязных разводах. В противоположной стене чернел ещё один проход. На каменном возвышении стоял большой кувшин, рядом блестела медная лампа. У стены на полу темнело нечто непонятное, но приглядевшись, Артур понял, что это небольшое деревянное ведро.

– Муть какая-то, – прошептал Йоан, и Артур был полностью согласен. – А где же сокровища, древности всякие?

Они осторожно подошли к проёму. Оттуда веяло промозглым холодом. Можно было рассмотреть грубые ступени, вырубленные в скале. Дальше всё терялось во тьме.

Йоан подошел к возвышению.

– Чем она зажигала лампу?

«Не трогай!» – мысленно завопил Артур. Но вслух ничего не сказал, ведь это было глупо – Йоану никто не читал сказки о волшебных джиннах, живущих в лампах. Йоан взял лампу в руки. И ничего не произошло. Понюхав, он поставил её на место.

– Вниз пойдём?

Артур мысленно содрогнулся. Что там, во тьме? Какие существа живут внизу? А вдруг мама приносит им жертвы? (тьфу, глупость какая!)

– Всё мокрое, – задумчиво сказал Йоан. – Шеи переломаем. Давай придём в другой раз со светильником и огнивом.

Артур с радостью согласился. Уходя, они заглянули в ведро и кувшин. Ведро было пустое, а кувшин оказался наполнен водой, в которой плавал какой-то комок, вроде старой тряпки. Артур поспешил вслед за Йоаном.

Они тщательно заперли дверь и выбрались из ущелья. Вокруг было безлюдно, и никто не оказался свидетелем их дерзкой вылазки. Артур с облегчением вздохнул.

– Всё очень странно, – рассуждал Йоан по пути. – Такое ощущение, что твоя мама ходит в пещеру, моет там пол и возвращается. Похоже, настоящая тайна скрывается внизу. Может, там и скрываются волшебные существа? Или проход в другой мир?

Артур молчал. Ему всё это сильно не нравилось. Он решил, что должен поговорить обо всем со Свендом.

 

5

Но придя домой, Артур забыл об этом. Родители ругались.

– Это ты так мстишь мне. Но ты не можешь быть таким жестоким! Артур не причём!

– Никто не пострадает. – Голос Свенда звучал примирительно.

Вот так! Он-то считал, что отец в море.

– Мы просто пугнём их. Я всё придумал.

Дальше длилось долгое молчание, которое прервал Брендан.

– Мама, не ругай папу, – серьёзно сказал малыш.

– Артура это не касается, – с нажимом повторила мать.

– Он сам решит. Артур?

Артур зашёл. Посреди комнаты стояла мама, прижимая к себе Брендана. Свенд сидел у очага. Поза его была расслаблена, но лицо походило на каменную маску.

– Они начали охоту, – сказал Свенд. – Множество лодок гонит стаю в нашу сторону. Ночью подойдут к острову. Даже темень не остановит их.

...Чёрный провал в пещере и склизкие ступени...

– Но для нас ночь это даже хорошо. Большинство охотников – простофили с материка.

– Эти простофили пристрелят тебя, – вставила Магда. – Ты думаешь, ребёнок помешает им?

– А что происходит? – спросил Артур.

Свенд объяснил. Всё было просто. Нужно просто выйти вдвоём ночью навстречу рыбацкой флотилии, которая гонит косяк к берегу. Остановить охоту. Всего лишь...

Звучало безумно, но взгляд Свенда был твёрд.

– Я не справлюсь один, – сказал он. – Идём.

– Это нечестно, – сказала мама.

Артуру стало жаль её, и сердце его сжалось. Но тут перед взором вновь встал образ мрачной двери с замком и чёрный провал, ведущий во тьму. Кто говорит о честности?

– Я пойду, – сказал он. – Но вначале я хочу кое о чём спросить...

– Нет времени на разговоры,– оборвал Свенд, беря его за руку. – Они идут.

Снимая с крюка куртку, Артур на всякий случай сунул ключ в сундук. В следующий раз он непременно спросит о нём...

 

6

Отвальный берег быстро нёс лодку прочь от берега.

Артуру было жаль морских обитателей. Но он не понимал, как можно остановить полторы сотни разгоряченных погоней и вином мужчин, многие из которых вооружены. В ответ Свенд кивнул на укрытые сетью бочонки на дне лодки. Артур наклонился, чтобы рассмотреть их получше, и уловил запах керосина.

– Ты что задумал, пап?

Свенд даже не дрогнул.

– Всё будет хорошо, – сказал он, удерживая рулевое весло. – Мы разольём керосин в море и подожжём. Керосин не смешается в водой, будет гореть сверху.

– Но там же люди!

– Они не рискнут идти в пламя. Хорошо, что сейчас ночь. Мы устроим им пылающий ад на воде. Пусть почувствуют себя не охотниками, а жертвами. Чтобы спастись, им придётся развернуться. Киты и дельфины уйдут в глубину и рассеются. Большая часть спасётся.

Голос Свенда звучал торжествующе, и даже в ночи было видно, как сверкают его глаза.

– Вон они, – Свенд показал во тьму. – Держи руль вот так, а я буду лить керосин.

Артур ничего не видел и не слышал впереди. Дрожа, он взял руль и наблюдал, как Свенд выбил затычку и перекинул бочонок через борт. С хлюпающим звуком бочка опустошилась.

Он взял четвертый бочонок, когда Артур наконец увидел приближающуюся гриндадрап.

Вначале особенно сильно зашумело, будто приближался шквал. Плеск воды смешивался с жалобными криками китов и дельфинов. На горизонте показались сверкающие огоньки – фонари на барках. Широким фронтом лодки охватывали полукольцом китовую стаю и гнали её к острову, где животные, запертые в тесной бухте, от безысходности и отчаяния станут выбрасываться на берег.

Лодка закачалась от проплывающих тел. Мелькали плавники дельфинов и серые спины китов-лоцманов. Юркнула туша тюленя.

– Проклятье, – прошипел Свенд. – Не успеваем. Ну-ка, подержи.

Он сунул Артуру большой, пылающий жаром керосиновый светильник. Ткнул в него длинный фитиль, дождался, пока пропитанное маслом волокно разгорится, и швырнул его в море.

– Ешьте, охотнички.

Но ничего не произошло. Горящий фитиль немного полежал на воде и затух. Свенд выругался и поджёг второй. То же самое. Море не загоралось.

Загонщики приближались. Можно было различить силуэты лодок и стоящих на них людей.

Свенд в отчаянии схватил очередной бочонок и стал лить содержимое за борт. Потом вдруг подставил под струю ладонь и хлебнул.

– Он же обещал... – пробормотал Свенд. – Торговец сам отдал тебе бочки?

– Нет, – признался Артур. – Там мама была. Она сказала, сама товар примет.

Свенд швырнул бочку за борт и испепеляюще поглядел на мальчика.

– Понятно.

Он больше ничего не добавил, но Артур и так всё понял. Керосин не горит, значит, это не керосин. Вот зачем мама прогнала его с пристани.

Кольцо лодок сжималось. Киты направлялись именно туда, куда и хотели загонщики. Свенд выпрямился в лодке, сжимая острогу.

– Что делать, пап?

– Не знаю.

– Я так и знал, что это ты, – донеслось от ближайшей лодки.

Она достаточно приблизилась, и на ней можно было рассмотреть людей, одетых в парусиновые куртки и штаны. Многие держали гарпуны и остроги. На носу стоял кряжистый мужик и светил большим фонарем прямо Артуру в лицо.

По голосу Артур узнал Ранди – горластого, любящего выпивку рыбака.

– У меня тут горячие английские парни, Свенд, – прокричал Ранди. – Они заплатили большие деньги, чтобы как следует поохотиться. А уж на китов или на глупых норвежцев, это уж как придется.

– Пусть убираются в свою паршивую Англию!

– У них карабины, Свенд. Брось свою рогатину!

– Плевать на него, – донеслось с другой лодки. – Ранди, обходи его. Киты никуда не денутся.

Артур видел, что многие лодки уже обогнули их. После минутного замешательства погоня возобновилась. Если за это время некоторым китам и удалось уйти в открытое море, то основная масса устремилась к Песчаной бухте, как и задумывали загонщики.

Свенд откинул острогу и молча бросился в воду. Ушёл без всплеска и пропал. А через несколько секунд барку Ранди подкинуло от тяжёлого удара из глубины.

В лодке завопили. Люди ухватились на борта и такелаж, а лодку настиг ещё один удар, и она едва не опрокинулась.

– Киты взбесились! Стреляйте, стреляйте в воду!

Море забурлило от спин китов и дельфинов. Рыбаки всаживали пули в бурлящую воду и швыряли гарпуны. Крики раненых китов огласили ночь. Вокруг царил хаос. Другие лодки тоже качало и подталкивало, с них стреляли.

Мачта позади Артура взорвалась щепками. Он закричал и упал на дно лодки, закрывая раненую шею. Кто-то рядом рычал, что доберется до щенка, другие пытались урезонить. А потом раздался почти слитный крик ужаса.

– Пожар!

Стрельба прекратилась. На смену ругани и суете послышался дружный скрип весёл. Когда звуки удалились, Артур рискнул поднять голову.

Гавань Сандура горела. Все лодки дружно направлялись туда.

С тихим всплеском над водой показалась голова Свенда. Он осмотрелся и быстро поднялся в лодку. Осмотрел Артуру шею и голову и прижал его к себе.

– Прости меня. Это была плохая идея, да?

– Папа, что там?

– Думаю, это мама, – мрачно ответил Свенд.

– С чего ты взял?

– А куда она дела керосин?

Они пару минут смотрели на пылающее зарево. Потом Свенд вскочил.

– Как бы там ни было, мы должны быть там. Нужно потушить, пока пожар не перекинулся на город.

Позабытые охотниками киты расходились прочь от берега.

 

7

Пожар остановили.

Свенд с Артуром вместе со всеми помогали таскать ведра с землёй. На них недобро косились, но никто не сказал ни слова – не до того. Когда огонь потушили, уже рассветало, и при свете можно было оценить масштаб произошедшего. К счастью, пламя не добралось до многочисленных лодочных сараев, где хранились деготь, пенька и запасы дерева. Но пристань сгорела почти полностью, а вместе с ней и нарядные яхты гостей острова. Теперь эти люди растерянно бродили по почерневшей набережной.

– Я знаю, что это твоих рук дело, норвежец, – сказал Ранди, с чувством сплевывая. – Ты не отвертишься. Благорение Богу, что никто не погиб, иначе мы бы тебя уже вздёрнули. Но долговая тюрьма тебе на всю жизнь обеспечена. Видишь, какой ущерб?

– Я тут не при чём, – спокойно ответил Свенд. – Я был в море, рядом с тобой.

– Значит, в тюрьму отправится твоя жена. Она крутилась вчера на пристани с какими-то бочками. Не верю, что она сама смогла это провернуть.

– Моя жена дома с ребёнком, – сказал Свенд. – Что касается бочек, то они в моей лодке. Там вода, можешь пойти проверить.

– Проверим!

На пожар сбежался весь городок. Некоторые причитали, но большинство судачило, как это могло произойти. Пожар был неслучайным, ведь водой огонь не тушился, а значит, кто-то обильно полил стоящие на причале яхты горючим.

Артур всё понимал. Он сжимал руку Свенда и мысленно произносил благодарственную молитву. Какое счастье, что никто не погиб! Отец придумал опасную и жуткую вещь, но мама его перещеголяла. Ведь она всё придумала ещё вчера и молчала.

– Она хотела спасти нас, – тихо сказал Свенд. – Это я виноват.

– Пап, неужели киты того стоили?

В ответ Свенд протяжно вздохнул.

Дома было тихо. Брендан мирно спал в кроватке в обнимку с Чайкой. Магды нигде не было.

– Странно, – сказал Свенд.

Ничего странного, подумал Артур.

– Я знаю, где она.

Он наконец выложил отцу всё, что знал о пещере. С каждой фразой тот мрачнел. К концу рассказа лицо его было столь устрашающим, что Артур пожалел, что вообще раскрыл рот.

– Быстро туда, – велел Свенд, и тон его был столь категоричен, что Артур немедленно повиновался.

К его удивлению, ключ лежал на месте. А это значило, что мамы в пещере нет. Но Свенду было всё равно. Он сжал ключ в кулаке и грозно посмотрел на Артура. Тот поспешно выскочил и повёл отца по знакомому пути.

 

8

На этот раз Артур захватил огниво, и в свете лампы подземелье не выглядело таинственным и сказочным. Просто грязная затхлая пещера. Однако тёмный ход с выщербленными ступенями был всё так же мрачен.

Свенда же не интересовал туннель. Он схватил кувшин и опрокинул его. На каменный пол полилась вода и шлепнулась грязная ветошь. Артура передёрнуло от брезгливости, но Свенд схватил тряпку и нежно прижал к себе. Затем, ни слова не говоря, направился наружу.

– Папа! Отец! – Артур кинулся следом.

Он едва нагнал его у выхода из ущелья. Размашистыми шагами Свенд направлялся прочь.

– Отец!

– Позаботься о брате!

Это всё, что Артур услышал. Ничего не понимая, он стоял на краю ущелья, дрожа от утренней сырости, а может, от страха, не зная, то ли броситься догонять отца и попросить хоть каких-то объяснений, то ли вернуться в пещеру. Поколебавшись, он вернулся и погасил лампу. Перешагнув пустой кувшин, вышел и запер дверь. Почему-то ему не по себе было от того, что дверь была открыта, как будто из черного зева могло выбраться что-то.

Он обхватил себя руками и побрёл в сторону дома, почувствовав себя очень одиноким. Слишком много событий произошло сразу. Ночной выход в море, гриндадрап, плачущие дельфины, горящая гавань, и теперь скорое бегство в чёртову пещеру.

И зачем он рассказал отцу? Тот всё равно ничего не пояснил. Как же хочется, чтобы прошедшая ночь оказалась сном. Чтобы дома были Свенд, и мама, и Брендан спал, и кошка дремала у очага, едва слышно мурча. И всё бы было как прежде, и пусть бы мама раз в месяц убегала в свою пещеру. Ведь никому от этого вреда не было, верно?

Но паршивое чувство подсказывало, что как прежде, не будет. Дом встретил его пустотой распахнутой двери. Родителей не было. Артур присел на лавку у двери, поняв, что совершенно обессилел. Он смотрел на светлеющее небо, пока его не разбудило хныканье брата.

Артур успокоил малыша, умыл его и посадил за стол. Они подкрепилсь вчерашней картошкой. Что делать дальше, Артур не понимал.

 

9

Мама вернулась только под вечер. Она молча зашла в дом и тяжело опустилась за стол. Кивнула на черный ключ, лежащий на столе.

– Нашли?

Артур неуверенно кивнул.

– Он был там?

Артур не стал уточнять, кто и где. Ни к чему изображать непонимание. Ему осточертели все эти недомолвки.

– Был.

– Он... ушёл?

– Да.

Она поднялась, взяла на руки играющего на полу Брендана. Тот радостно обвил ее за шею. Держа ребёнка на руках, мать подошла к окну.

– Что ж, так тому и быть. Это давно нужно было прекратить. Давно знаешь?

Артур вскочил.

– Мама, я ничего не знаю! Объясни уже, наконец! Мы с Йоаном просто видели, что ты тайком ходишь в пещеру. Вот я и подумал, что ты этой ночью там! И мы с отцом пошли туда. Там было заперто, а я думал, что со Свендом не страшно пойти вниз, но он только схватил эту тряпку и выскочил, и больше я его не видел. Где ты была? Что всё это значит?

Магда грустно усмехнулась, присаживаясь снова за стол, сажая рядом младшего сына.

– Пожар видел?

– Ещё бы! Весь город видел. Мы тушить помогали.

– Это правильно.

– Мама, люди говорили, это ты... ну, подожгла.

– Знаю. Ведь день у констебля просидела. Всю душу из меня вынул, но я так и не признала, что они требовали. Никто не видел, как я что-то поджигала, так что отпустили. Пожалели детей. Но это ненадолго. Рано или поздно найдется какая-нибудь недобрая душа, что засвидетельствует перед судом, как я подпалила эти проклятые лодки.

– А это в самом деле ты?

– А кто же? – Мать грозно сверкнула глазами. – Или ты думаешь, оно само так вовремя загорелось?

– Вовремя?

– Они бы убили вас! Неужели ты не понимаешь? Ладно Свенд – ему океан дом родной. Он бы выпутался. А ты? Я не могла этого допустить.

– Ты подменила бочки!

– Ничего я не подменяла. Просто вылила из них керосин, прямо в воду на пристани. Потом пустые бочки отвезла на лодке к нашему сараю, набрала в них воды. Это всё, что я успела. Кто же знал, что это проклятое горючее скопится у барок? Я думала, там и нет ничего уже. Бросила туда факел от отчаяния, когда они все завопили, будто стадо животных, и побежали к Песчаной добивать китов. Оно так полыхнуло, что я думала, там же Богу душу отдам.

– Папа сказал, керосин не тонет в воде.

– То, что он задумал, было просто самоубийство. Благо, что вас оставили в живых.

– А при чём тут пещера?

Мама невесело улыбнулась и зажмурилась.

– Пещера совсем не при чём. Ну, маленький, иди ко мне.

Она взяла Брендана и, что-то мурлыкая ему в ухо, стала покачивать. Малыш радостно засмеялся.

 

10

Свенд не вернулся.

Болтали, что он утонул. Одни говорили, что и поделом, другие же отмахивались: не таков норвежец, чтобы так запросто морю отдаться. Разве что по нарочному умыслу... Как бы там ни было, одежду и другие вещи нашли на южном берегу. Злополучные бочонки всё так же лежали в лодке. Они-то и стали главной уликой – теперь каждый сандурец был уверен, что поджог пристани – дело рук Свенда.

– Подпалил, а потом совесть заела – не сумел людям в глаза смотреть, – убежденно рассказывал в пивнушке Ранди. – Вот и утопился.

История постепенно обрастала всевозможными подробностями. Несколько завсегдатаев пивнушки припоминали, как Свенд лично обливал из бочек лодки, потрясая кулаками и бормоча проклятия. Кто-то доказывал, что видел, как норвежец бегал по набережной с пылающим факелом, поджигая всё на своем пути. А Кривой Хилдур и вовсе клялся, будто бы Свенд при нём обещал заложить под ратушу бочонок пороха и отправить сиссельмана «ко всем морским чертям». Но тут уж его осадили, ибо такая небылица звучала совсем немыслимо.

Магда морщилась при этих разговорах, но молчала.

– Это и к лучшему, – говорила она Артуру. – Пусть из него делают виноватого. Может, от нас отстанут. Ему-то уж всё равно.

И впрямь, несколько дней про семейство Ватнсдалов словно позабыли. У сиссельмана и жителей полно было других забот: разбирали остатки пожара, меняли настилы набережной. Уцелевшие лодки островитяне взялись чинить за свой счёт – у многих обгорели только снасти. Те же, которые невозможно было выправить, пришлось разобрать вовсе. Многие из них были собственностью приезжих. И поскольку преступника Свенда разыскать не было возможности, общее внимание наконец обратилось к Магде. Два раза её вызывали в суд для свидетельствования.

Оба раза она напутствовала Артура.

– Следи за Бренданом хорошенько. Особенно ночью во время отлива.

На расспросы Артура отвечала односложно.

– Теперь уж не имеет значения ничего, – отвечала она ровно.

Стала она молчалива и задумчива. Иной раз и слова не говорила за целый день. Всё время пребывала в воспоминаниях. Артура она будто не замечала, и обращала на него внимание лишь тогда, когда он прямо к ней обращался. Лишь Брендан мог на время рассеять её мрачные раздумья. В такие минуты она брала малыша на руки и становилась прежней мамой: ласковой и кроткой.

Артур тоже отдалился. Он послушно копался с картошкой, ухаживал за осликом, возил торф с болот. Обида жгла. Он понимал, что в пещере произошло нечто нехорошее, и теперь они снова одни. Свенд покинул их, как ранее покинул Ларс. И раз никто ничего не объясняет, так тому и быть.

Однако любую запруду когда-нибудь прорывает. Однажды вечером, когда стояла полная луна, и отлив был особенно сильный, Брендана никак нельзя было успокоить. Он кричал и брыкался, отпихивал руки матери.

– Где папа? – жалобно спрашивал он.

Артур не выдержал и, подойдя к брату, сказал:

– Папа больше не придёт.

Мать сердито шикнула. Но малыш замолчал и серьезно спросил:

– Почему?

– Он ушёл, – торопливо сказала Магда.

– Когда придёт?

– Никогда, – выкрикнул Артур.

Брендан снова залился слезами, а мать яростно обрушилась с упрёками.

– Неужели трудно помолчать? Видишь, как трудно сейчас с ним?

– Я ничего не вижу, – с обидой ответил Артур. – Ты же ничего не хочешь объяснить, да? Разве я виноват, что отец ушёл?

Магда села и закрыла лицо руками.

– Хорошо, – сказала она. – Но в это трудно поверить.

Брендан тихо хныкал.

– Это всё зов моря, – продолжила мама. – Брендан – сын своего отца. Однажды он уйдёт следом за ним. Свенд давно мне сказал. Тогда мы первый раз разругались. Тогда-то всё и случилось...

Она подпёрла подбородок ладонью. Лицо ее словно остекленело, а взгляд затуманился.

– Много лет назад, когда я ещё жила с Ларсом, твоим отцом, на берегу я нашла раненого тюленя. Должно быть, ему досталось гарпуном. Он истекал кровью и так жалобно смотрел на меня. Словно человек. В глазах его стояли слёзы. Я вспомнила бабушкины истории о шелки, людях-тюленях. Конечно, это всего лишь сказки, говорила я себе, но я не смогла ему не помочь. Я перевязала ему раны и принесла напиться. Это всё, что я смогла сделать. Я не знаю, как лечить тюленей. Я рассказала обо всём Ларсу, но он сказал, что я сбрендила, и что нельзя отказываться от дармовой горы мяса. Он взял острогу и отправился на берег. К счастью, тюленя там уже не было.

Артур взял Брендана на колени и стал тихо покачивать.

– Потом Ларс уехал. Сказал, что на заработки, но я всё понимала. Мы слишком часто ссорились. Пару раз он прислал нам письма и немного денег. Потом пропал. Было очень тяжело прокормиться. Однажды я сама отправилась на ловлю на лодке Ларса. Это была дурная идея, от отчаяния. Я не справилась с сетью, упала в воду. Наверное, я бы и сама выбралась, но мне помогли. Как ты понимаешь, это был тюлень. Вместе мы выбрались на берег, и я долго лежала и не могла отдышаться. А когда поняла, что слишком замёрзла, и встала, то рядом с собой обнаружила человека. Это был Свенд.

Я была слишком измучена, чтобы думать обо всём этом. Он довёл меня домой. В общем, Свенд задержался у нас. Он сразу полюбился мне. Чем же я ему приглянулась, не знаю. Я спрашивала его, кто он, и правда ли там был тюлень, или мне почудилось. Он улыбался. Однажды он сказал, что ему пора. Потом я поняла, что они не могут долго без моря. Это было ночью, в полнолуние. Он позвал меня на берег, и тогда я в первый раз увидела, как шелки становится тюленем. Шкура, которую они сбрасывают, чтобы стать людьми, потом вмиг прирастает. Пара ударов сердца – и вот перед тобой просто тюлень. Черный, лоснящийся. Он что-то прокричал мне и плюхнулся в воду.

Я никому ничего не рассказала. Да никто бы и не поверил. А через пару недель Свенд объявился опять. Я была счастлива. Так он и остался тут. Жил на два дома. Здесь и в море.

– Я видел в твоей книге картинку, – сказал Артур, пользуясь тем, что мама замолчала, погрузившись в воспоминания. – Там была женщина-тюлень!

– Да.

– А почему ты никогда не читала эту сказку? Свенд не разрешал?

Магда грустно улыбнулась.

– Да я ведь не умею читать, сынок. Это книга моей бабушки. Она читала мне сказки в детстве, а я запоминала. Вот вам их и пересказываю. А сказка про шелки мне никогда не нравилась. Мне казалось, люди-тюлени холодные и неприятные. А это оказалось совсем не так. Сородичи Свенда никогда не приходили сюда. Но я знала из его рассказов, что он не один. Где-то там была его стая, его семья. Но мы стали тоже его семьей. Всё больше он оставался с нами и всё реже уходил в море. А когда родился Брендан, он и вовсе осел. Лишь раз в месяц во время отливов нырял он в море, и то ненадолго. Говорил, шкуре нельзя пересыхать.

– Я понял, – перебил Артур. – В пещере в кувшине плавала тюленья шкура!

– Верно. Я прятала там её.

Она помолчала.

– Однажды он сказал, что Брендан тоже шелки, и когда-нибудь море позовёт его. Для меня это было страшным ударом. Но Свенд сказал, что этого не исправить, и однажды он заберёт Брендана, и они уйдут в океан. Я крепко рассердилась на него. Уж не знаю, чего я хотела добиться, но... в общем, когда Свенд спал, я хорошенько спрятала шкуру. А потом сказала, что выбросила её в море. Я просто не знала что делать. Я хотела, чтобы мы жили по-человечески, нормальной семьёй. Ведь всё же было хорошо! Свенд был в ярости. Потом он ушёл, и долго не возвращался. Пока его не было, отнесла шкуру в убежище.

 

11

На следующий день Магда привела Артура в пещеру. Теперь, когда Артур знал историю, освещаемое двумя лампами подземелье больше не казалось ужасным.

– Это место обустроили контрабандисты. Отсюда разные товары переправляли в Данию или Англию, минуя порты. Идём, я покажу тебе.

Они осторожно двинулись вниз по ступеням, которые привели их в подземный грот, где пахло йодом и солью.

– Во время отлива подводным туннелем можно выйти в море. Когда меня сюда приводил дед, пещерой уже давно не пользовались. Я вспомнила о ней, когда думала, куда пристроить шкуру. Её обязательно нужно держать в морской воде. Я бы ни за что её не выкинула в море – Бог знает, что с ней там могло случиться. Я просто поместила её в кувшин и меняла воду. Во время приливов воду легко набрать внизу.

Больше всего Артура интересовало, почему мама не призналась Свенду.

– Я собиралась, – со вздохом отвечала она. – Но всякий раз находилась причина, чтобы отложить признание. Свенд ведь действительно зажил с нами человеческой жизнью. Море не отпускало его, но и жить там он больше не мог. Значит, думала я, это не так уж плохо. И когда Брендан подрастёт и... в общем, я надеялась на лучшее. Потом привыкла. Привык и Свенд.

Выговорившись, мать успокоилась и снова стала самой собой. По вечерам они вновь открывали книгу и слушали волшебные сказки.

– Может, и хорошо, что он ушёл, – сказал однажды Артур, чтобы подбодрить маму. Но на самом деле так не думал.

 

12

Однажды Артур вернулся домой с болот и замер на пороге. У них дома сидел сам сиссельман Алфрид.

– Так-то, – смущенно покряхтывая, градоначальник взял шляпу и вышел.

– Мне нужно поехать с ним, – сказала Магда, криво улыбаясь. – В городе большой переполох. Пришло письмо, в котором некий торговец из Америки признаётся, что именно он устроил пожар. Торговец просит его простить и прилагает денежную компенсацию. Мне нужно подписать кое-какие бумаги.

– С нас больше не будут требовать штраф? – Артур не мог поверить своим ушам.

– Алфрид говорит, там целая прорва денег. Даже не знают, куда их девать. Пара сундуков с золотом. Говорит, сундуки ржавые, изъеденные солью, будто со дна морского.

– А может, это...

– Боже, да так и есть. Торговец этот подписался Сэм Шелки, прости Господи.

– Он не забыл о нас!

– Лучше бы забыл, – пробормотал Магда. – Уж и не знаю, как бы я в глаза смотрела ему, коли бы вернулся. Мне нужно съездить с сиссельманом. Смотри за Бренданом! Сегодня полнолуние.

 

13

На острове любят поговаривать, что перемены случаются, когда человек уже притерпелся с неизбежным. Едва только Артур узнал и принял тайну своей семьи, едва лишь смирился, что им придется жить без Свенда, как тот дал о себе знать. Мать ушла, торопясь, и на лице её была тревога. Долго Артур размышлял, отчего так могло быть. Кто бы ни заплатил штраф, это было для них хорошо. Или же нет? Свенд придёт и потребует уплату? Но с них нечего взять. Разве что...

Артур покосился на Брендана, мирно играющего в кроватке с деревянными фигурками.

На миг пришла мысль, что было бы неплохо запереться на все засовы и закрыть ставни. Но он тут же помотал головой, сердясь на себя за малодушные страхи. Разве Свенд не прожил с ними много лет? И что они от него видели, кроме добра? Что с того, что он оказался не совсем человеком? Он человечнее многих в городе. И даже если Свенд явится, разве что-то помешает ему войти?..

И всё же тяжёлые мысли, одна другой мрачнее, не давали Артуру покоя. Он даже хотел сходить к Йоану, попросить, чтобы он посидел с ним. Но они не разговаривали после той ночи. Если до пожара Свенда за глаза называли чокнутым, то теперь это суждение распространилось на всех Ватнсдалов, и их семьи сторонились.

От тяжелых дум Артур старался отгородиться работой. Он натаскал воды, вымыл посуду и выскоблил стол, поиграл с братом и накормил его. Вычистил очаг, убрался в хлеву у ослика. Под вечер он уже падал от усталости, зато мрачные раздумья больше не владели им, а плавали будто где-то в стороне.

На засов Артур всё же закрылся – мало ли какие люди бродят в ночи? (какие там люди, все в Сандуре знали друг друга). С Бренданом пришлось повозиться, укладывая спать – тот снова просил папу. Но в конце концов вымотанный малыш забылся беспокойным сном. Приоткрыв окно пошире, впуская свежий воздух, Артур придвинул лавку поближе к кроватке брата и прилёг отдохнуть.

...Когда он проснулся, стояла глубокая ночь. В распахнутое окно с чёрного неба заглядывала огромная луна. В кроватке Брендана было пусто.

Зов моря...

Артур лихорадочно принялся обшаривать дом, хотя уже всё понимал. Засовы были на месте. Брендан вылез через окно. Оставалось надеяться, что ребёнок не смог уйти далеко.

У дома никого не было.

Куда он мог пойти?

Западная дорога, петляя и изгибаясь, переходила в тропу, ведущую к берегу. Артур же побежал по южной тропинке, туда, холмы обрывались крутым обрывом, и хорошо просматривалось побережье.

Сверху были хорошо видны пологие, поросшие травой плато, широкий галечный берег, тёмное мокрое дно, обнажившееся во время отлива.

И маленькую фигурку в белой рубашке, бегущую по гальке к воде...

– Брендан! – закричал Артур что есть мочи. – Бренда-ан!

Фигурка остановилась. А потом снова побежала, спотыкаясь, к морю.

Нечего было и думать, чтобы спуститься тут. Артур смотрел вниз, понимая, что без толку расшибётся с крутого склона. Всхлипывая, он помчался обратно.

В груди горело, зубы ныли от горького металлического привкуса, болела пятка от неудачного наступа на камень. Артур бежал, понимая, что ему никак не успеть. Брат уже наверняка в воде. Артур пытался позвать его, но из горла вырывались сиплые возгласы. Хрипя и кашляя, он выбежал к берегу. Где, где белая рубашка? Нужно искать следы на мокром илистом дне! Тогда можно попытаться хоть что-то сделать...

Но следов не было. Артур в отчаянии уже не бежал – брёл вдоль линии отлива, шепча имя брата. Неужели он никогда его больше не увидит? Что теперь он скажет матери?

– Артур.

Чуть поодаль от берега, на большом плоском камне сидела тёмная фигура.

Подойдя ближе, Артур понял, что это Свенд. Он держал на коленях Брендана.

– Всё в порядке, – тихо сказал Свенд. – Он спит.

Он встал и, нежно держа сына одной рукой, подошёл к Артуру. Свенд изменился. Стал выше. На тёмной, блестящей, словно у чернобокого дельфина, коже, бугрились мускулы. Волосы, бывшие раньше светло-соломенными, отливали бронзой. Свенд был совершенно обнажён.

– Ему ещё рано в море, – сказал Свенд. – Мама тебе не говорила?

Артур не в силах был сказать ни слова, поэтому только кивнул.

Свенд взял его за руку.

– Идём домой.

И они зашагали вверх по тропе.