- Егорушка, ну пожалуйста, не будь такой букой при госте, - суетилась по дому его мама. – Приберись, вымойся. Не лежи целыми днями.

Сухощавый и бледный мальчик безучастно покивал, но и не подумал вставать с кровати, убирать постель или менять пижаму на повседневную одежду. Мама только повздыхала, пропадая за ширмой, служащей тут вместо стены и отделяющей его маленькое пространство от гостиной и кухни. Оттуда доносились вкусные запахи пирожков – мама редко готовила, для этого требовался особый повод. А он и настал – приезд гостей.

За окном валил снежок – обычное явление для их Снежной Долины, даже в весенние каникулы. У них и лета-то не бывало. Жители привыкли передвигаться в основном на мини-лыжах или полноценных профессиональных, а подростки и вовсе предпочитали сноуборды. Старички и дети пользовались саночками. В их чу́дной Долине рано опускалось солнышко, нередко было морозно. Местные обустроили себе жилища, некоторые из которых напоминали юрты с куполообразной крышей, а вместо дверей использовали люк. Почти у всех обитателей дома имелся живой очаг или печь, как у мамы Егора и его сестры Ирки. Их жилье больше напоминало избу, а не юрту. Несмотря на погодные условия, они все любили свой край и проводили досуг весело, дружно. Принимали гостей, как планировалось сейчас, но Егорка был погружен в себя последние месяцы. И ничто его не трогало.

Девятилетний мальчишка не хотел ни на улице поиграть, ни дома поискать занятие поинтереснее, чем просто валяться. Егор не реагировал на внешний мир. Он держал перед собой блокнот и бесконечно что-то рисовал, чертил, писал. Красок или цветных карандашей не задействовал – все изображения были черно-белой штриховкой, как наброски и заготовки к чему-то значительному, но он и не планировал ничего довершать. Ходил, словно тень – бледный, тихий, а не рассудительный, как раньше. Так и изображения наносил безжизненные и безликие.

Из смущающегося мальчика превратился в угрюмого молчуна, мог о чем-то поворчать, бубнить. Любимую скрипку забросил – ее спрятала мама, заметив, что сын чуть ли не сломать инструмент пытался. Успел оторвать одну струну. Так и не объяснил, почему это сделал. На мамины или Иркины вопросы о самочувствии огрызался, отворачивался. Кушал и раньше неважно, а теперь перебивался кусками и ужином – не жевал, а как будто сразу глотал. Прежде мальчишка очень любил мамину стряпню, мог и котлетки похвалить. Но сейчас ничто не трогало – он даже не смотрел, что ел. Умудрялся вместо ложки взять вилку для супа, а рисовую кашу хотел есть руками. Мама и не нашлась, что сказать, не ругала, а только недоуменно наблюдала за ним. Во всем и ко всему он резко стал безучастным. Пролеживал на кровати сутками, иногда занимался в блокноте, но бывало, что просто смотрел перед собой.

Местные лекари разводили руками, не обнаружив у него признаков заболеваний. Детский врач осторожно заметил, что Егорушка растет и вступает в подростковый возраст. Но странности в его поведении едва ли можно было списать только на это.

Порой получалось его ненадолго «пробудить». Егор выходил на улицу, выдавал машинальные ответы семье. В школе он тоже появлялся, но и там учителя не знали, что с ним, и как заставить некогда хорошего мальчика заниматься, а не сидеть за партой с пустыми глазами.

На каникулы мама пригласила к ним Мишку с его бабушкой и дедушкой. С дедом Валерием она когда-то работала в экспедиции, доверяла ему. В прошлом году у них в Солнечной Долине гостила Ирка. Пусть и там она умудрилась влезть в неприятности, закончившиеся благополучно, мама знала, что ее друзья – надежные люди, искала у них совета по Егорке. Да и пребывания дома оптимистичного Миши не повредит – для Ирки веселее, а то и Егорушка поддастся на их авантюры. Однако в последний момент перед приездом выяснилось, что внук приедет без бабы с дедом – к ним тоже нагрянули гости. Женщина расстроилась, но не отказалась принять Мишку.

- Ир, встретишь друга? Дорожку замело, он близко не подъедет, а уже темнеет – заблудится, - обратилась мама к дочери. Хозяюшка доставала из печи вторую порцию пирожков.

- Конечно, мам! – бодро отозвалась Ирка, выбегая из их с мамой спальни. Там она убиралась, застилала для гостя постель. Они решили уложить его там, а мама на время переберется на диван в гостиной. В отличие от братца, сестра не филонила и активно сама помогала матери, иногда справляясь, нет ли еще заданий по хозяйству.

Бойкая девчонка, одетая в рыжий комбинезон и забавную шапку с помпоном, влетела за ширму к брату.

- Вставай, ленивая задница, - прошептала она гневно, но не кричала, чтобы мама не услышала. Ударила брата по мягкому месту – несильно, но чувствительно.

Только тогда Егорка повернулся к ней и оторвался от блокнота.

- Со мной пойдешь. Хоть одежду поменяешь!

Егор что-то пробубнил, но присел в кровати и запрятал блокнот под матрас. Сестра вышла, однако украдкой выглядывала из-за ширмы, удостоверяясь, что брат действительно переодевается. Он достал уличную одежду, и она уже не подсматривала. Ирка и мама синхронно вздохнули и переглянулись.

Ирка дождалась, пока Егор переоделся, и они выбрались на свежий мороз. Подъездные пути и ближайшую дорогу и вправду сильно замело вчера. Больше всего ей не терпелось увидеться с Мишей, обретенным полгода назад другом. Нужно было пойти на центральную улицу, где дорогу точно почистили, и куда, вероятно, прибудут сани с гостем. Туда они с Егором и направились.

На площади принялся зажигать фонари старичок – их негласный хранитель Долины. Укутанный в теплую шубку-тулуп Фонарщик улыбался легкой улыбкой, проходя поочередно между фонариками с внутри тлеющим огоньком. Завидев Ирку и Егорушку, он приветливо махнул рукой. Дети поравнялись с ним. Старик дотронулся до плеча Егора.

- Ну, малец, говорят, ты хвораешь?

- Воспалением хитрости если только, - фыркнула Ирка вместо брата.

Дед вдруг посерьезнел, продолжая сжимать плечо мальчика. Он заглянул ему в глаза.

- Не нравится мне его состояние, - сказал он девочке.

- Он здоров, - Ира закатила глаза.

- Сходи с ним к травнице Симоне. И не затягивайте.

- Это колдовство? – встревожилась Ира. – Но кто?..

- Ничего нельзя исключать, к сожалению. Наши миры слишком тесно связаны, магия проникает, и мы не всему можем препятствовать и вовремя останавливать.

- Я думала, вы наш главный колдун.

- Я защищу нас от видимых угроз, будь уверена. Но с Егором творится нечто потустороннее.

***

Ирка заметила, как приближаются сани, и признала в сидящем в них укутанного пассажира – Мишку. Разговор пришлось прервать, да и Фонарщик их оставил. Егор как стоял опустошенный и растерянный, так и не реагировал ни на слова старика, ни на появление гостя. Иркина радость от приезда друга сменилась сильной тревогой за брата. Мама не поддавалась панике и убеждала их обеих, что с Егором временный ухудшающий эффект. Ира думала, он хитрит и больше получает маминого внимания таким образом. Но сейчас озадачилась, решив, что просто обязана спасти его прямо сейчас.

Мишка вылез из саней, поблагодарив извозчика. Он застыл на мгновение перед Ирой. Они не виделись чуть более полугода, но поддерживали общение в переписке. По его мнению, она только похорошела. От этой мысли его щеки заалели. Он глупо улыбался, рассматривая ее, и не сразу понял, что она взволнована не от их встречи. Ирка заметила, что Миша вытянулся, обняла его неловко и наспех.

- Ты не рада? – спросил Мишка.

- Рада, - быстро отозвалась девочка, тоже смущенно улыбнувшись. – Посмотри на него, как истукан замер.

Егорка рядом пинал снег.

- По-моему, обычный недовольный жизнью северянин, - отшутился Миша.

- Мы тут вовсе не всегда хмурые, - возразила Ирка без тени обиды. – Дело не в этом. Он же не резко поглупел. И раньше бывал отстраненным, но сейчас вообще не слышит.

Ира легонько толкнула брата. Егорка вскрикнул «эй» и снова отвернулся, уставившись вниз.

- Ты писала, он забросил скрипку.

- Да, хотя у него только начало получаться не фальшивить. Ой, ты ведь замерз и устал, - опомнилась Ира, взявшись хлопотать за друга. Она ощупала его щеки и руки в варежках, только потом прервавшись и смутившись. – Ой, - снова вырвалось у нее.

Мишка улыбался.

- Устал немного, да.

- Тогда дела потом. Пойдешь греться? Мама пирожков напекла.

- А какие дела? Уже интересно.

- К травнице сводить его.

- Это далеко?

- На окраине. Нет, на самом деле.

- Пошли. После чая с пирожками я никуда не захочу. А завтра ты обещала на каток сводить.

- Ладно. Егор, уходим.

Ирка позвала брата, стоявшего в паре шагов от них, а он и то не сразу очнулся и пошел за ними. Теперь и Миша выглядел озадаченным.

Травница Симона предпочла поселиться на отшибе, но на западе долины. Идти пришлось не более двадцати минут – дело осложняли сугробы, но ребятам на лыжах не нужно было долго продираться. Отставал лишь Мишка, которому Ира взяла средство передвижения, но он на них едва стоял. Все же мальчику удалось поймать равновесие – в Солнечной Долине он научился кататься по волнам на доске. Тут не надо было искать волну, но тоже стоило приноровиться.

Они почти и не беседовали в пути. Темнело, и дети боялись скорее заблудиться, чем жаждали поболтать.

Троица прибыла к дому травницы. Женщина редко объявлялась в центре. Иногда ее видели на базаре. А в дни потепления она слонялась по опушкам, общалась с жителями и была радушной. Поэтому Ирка ее знала, но весьма отдаленно. Домик у Симоны был самый простой, не утепленный и не с крышей в форме конуса, как у многих, и без люка вместо дверей. Ира постучала.

Им открыла дама средних лет, славянской внешности (что необычно для ее имени), ярко одетая и накрашенная, с пышной прической. Наряд у нее явно был не по погоде, даже для дома, где только живой очаг и поддерживал необходимое тепло.

- Фонарщик сказал, вы можете помочь... - растерянно пробормотала Ирка. Женщина молчала, уставившись на Егорку, и девочка лишилась обычно свойственной ей решимости и отваги. – И мы...

- Т-с-с-с, - не глядя на нее, прошептала та.

Жестом хозяйка завела детей в дом. На пороге они переступили через полоску соли, а над их головами висели ветки крапивы. Внутри было натоплено, но и не душно. Ирка с Мишкой испуганно осматривались в жилище, обвешанном травами. Они уселись на деревянные массивные табуреты неподалеку от входа. Тут был и дубовый стол. На нем были разложены сушеные листочки, ягоды и коренья, а также какие-то камни.

Егор оставался стоять у дверей. Он так и не шевелился, не выражал эмоций, но что-то в нем переменилось при виде Симоны. Она же ощупывала его, немного крутила на месте. Затем ненадолго отошла. Взялась быстро перемешивать какие-то листья в ступке, сносила посудину к открытому огню, полыхающему по центру комнаты в бочке. Переложила образовавшуюся жижу в чашку, откуда валил дым. Поднесла к мальчику и стала всматриваться на него сквозь пар.

- У него души нет, - изрекла Симона. – Я сразу почувствовала – запаха нет.

- Души нет? – обомлела Ира. – Это как?

- Вот, смотри.

Дама с браслетом из камней поднесла чашку к ним с Мишей. Дымок заструился. Но когда она вернулась к Егору, ничего с дымом не происходило.

Дети ахнули.

- Надо идти за ней, - сказала дама. – Забирать, покуда далеко не улетела.

- Но как? Как это возможно, что ее нет? – вопросил Миша. – И куда идти?

- Он был уязвим. В минуты страха, подавленности или злости оказался бессилен. А нечистая и воспользовалась, забрав у невинного человека, чистого душой, его главную ценность. Это редко происходит, - добавила Симона, заметив, как вытянулись лица у детей. – Видимо, это пришлось на пик, когда темные силы были особенно активны – часа в три ночи. И, вероятно, на Святки.

- А как вернуть её? Это разве можно? – к Ире постепенно возвращались уверенность и желание действовать, несмотря ни на что.

- Пойти за ней буквально - По Ту Сторону. Это опасно, милая. В Мире Теней души любых смертных под угрозой.

- Для чего нужна душа? – Миша колебался, но все-таки задал вопрос. – Извините, если глупость сказал.

- Нет, это важный вопрос, - согласилась Симона. – Душа определяет, кто мы есть. Она – отражение наших поступков. В ней содержится главный ответ – победит в человеке доброе начало или злое.

- У нас два начала? – удивился Миша, сделавшись вдумчивее. Если Ирке не терпелось в бой, то он хотел разобраться в сути.

- Да, в любом из нас от природы заложено два начала. Мы не можем избавиться от зла, но способны делать выбор всякий раз в пользу добра. В этом и заключается духовный путь каждого человека – в постоянном выборе и колебании. Без души человек становится не полезнее камня, - Симона смотрела неотрывно на Егорку, который даже не моргал. Она усадила его и сама взяла для себя последний оставшийся табурет, устроившись напротив. – Он ничего не чувствует. Реагирует на холод, голод, боль. Но не испытывает ни любви, ни интереса к чему-либо.

- Как дерево, - машинально вставил Мишка.

- О, молодой человек, дерево ощущает даже больше, поверь. Звучит сложно, но вы и сами видите, что ваш Егор – не тот, кем был.

- Мы обязаны вернуть ему душу. Он ведь... болен, - Ирка не могла объяснить, чем болен Егорка, но четко сейчас ощущала, что это серьезно.

- Да, ты права. Это похоже на болезнь, - кивнула Симона. – Бездушие формирует отсутствие интереса к жизни, а потом агрессию, непослушание и физическое истощение. Он увянет, как цветочек.

- Нужно помочь, раз есть способ, - уверенно произнес Миша. Ира сжала его руку в знак благодарности.

- Это особый мир, там день переплетается с ночью, зима с летом, прошлое с будущим. В него сложно попасть и невозможно выбраться, лишь редким это дозволено, - загадочно произнесла дама. – И я не ведаю, какие для спасения условия. Вы можете рискнуть, но должны понимать, что легко затеряться там и остаться навеки.

- Но... нельзя же бросать Егора... он сгинет, - Ира решилась. – Сгинет же?

- Физически будет жить. Но духовно его будет не вернуть. Вы и не обязаны бросаться в Мир Теней. Хотя у вас, как у детей, больше шансов выбраться. По Ту Сторону наказывают грешников, а почти у каждого взрослого имеется по прегрешению. Они увязнут в чувстве вины, которое распаляется до невероятных масштабов.

- Что нужно там сделать? – вторил подруге Миша.

- Отыскать бурлящее и пенистое озеро. В нем, по преданиям, все отобранные силой души.

- И там нет охраны? Врагов? Кто-то же украл ее, - не понимал Миша.

- Нет. Это место, оно питается и живет за счет скопления душ. Все смертные, покидая наши бренные Долины, отправляются туда. Но иногда оно притягивает и лишние души.

- Вы столько знаете об этом, - заметила Ира.

- Я проводник, но я не бывала там. Вы должны подумать, дети. Вернитесь, если решитесь, и я открою портал. Лучше сделать это завтра до заката.

Они согласились и оставили травницу.

Симона Тоэртье затворила дверь и вздохнула. Выбросила то, что догорело в чашке. Налила чаю, пригубила горячего ароматного и натурального напитка. Устроилась в кресле-качалке и задремала. Ей виделось пенистое и бурлящее белое озеро, оно обволакивало ее тело. Вода нежно касалась ее. Она чувствовала, как омолаживается – сама по себе, по волшебству, и благодаря чудесному действию озера.

***

- Вот это страсти у вас, - проговорил Мишка, когда они продвигались назад. Фонарей до окраины не хватало, приходилось ориентироваться на уже проложенные ими следы. Было страшновато, но не настолько, чтобы отказаться от затеи.

- Ты вовремя прибыл, - хмыкнула Ирка. – Втянула тебя, не стоило... Завтра мы сами сходим.

- Нет уж, мы ведь участвовали в общем приключении в прошлый раз, и я не стану от такого отказываться, - бодро отозвался Миша, шедший позади подруги. Она лучше ориентировалась в долине, но периодически просила друга оглядываться, проверять – не отстал ли Егорка.

С Мишкой они сдружились, участвуя в спасении от наводнения их Солнечной Долины, устроенной из-за переживания Чуда-кита, но это совсем другая история...

- Это опасно. И очень загадочно.

- Еще может оказаться ловушкой.

- Вот именно. Подумай, мы не должны оба рисковать собой. Я не знаю, как быть.

- Может, посоветоваться с твоей мамой или Фонарщиком? – предположил Миша. – Мое участие не обсуждается! – смело добавил он. – Ты не отказала тогда в помощи, а я не хочу оставлять вас одних.

- Хорошо... Но маме не думаю, что стоит говорить... - озадачилась Ира. – Она будет волноваться. Хотя это серьезно, она должна знать. Но ей нельзя пойти с нами – Симона предупредила, что взрослым там труднее.

- Мама не бросит детей, - заметил Мишка. У него не было родителей, он воспитывался бабушкой и дедушкой. – Бабуля с дедом бы не бросили меня.

- В таком случае придется обходиться своими силами. Напишу ей записку перед уходом. Мы точно решили идти?

Ребята остановились. Егорка врезался в Мишу и даже не понял этого, почесал затылок вместо лба.

- Если он, правда, без души – у нас нет выбора.

***

С гостем благополучно добрались до дома. Мама причитала, что дети вернулись поздно, но они легко отделались тем, что «нагуливали аппетит». И в самом деле, набросились на стряпню и горячую картошечку, запеченную в огне, с большой охотой. Только это и успокоило хозяюшку. Она уложила Егора и отправила в спальню подростков. Время уж было позднее, домочадцы легли спать.

Ирка ворочалась, волнуясь. Еще никогда столь близко перед ней не стояла угроза не вернуться. Уже не раз она участвовала в приключениях, но там если и была опасность, то небольшая. Лишь мысль, что Егорка нуждается в спасении, заставляла не отступаться.

Девочка не хотела оставлять в неведении маму. Но друг был прав: она не успокоится и пойдет с ними, вместо них. Она всплакнула, переживая за маму, однако и понимала, что женщине идти нельзя.

- Ир, спишь? – прошептал Мишка с соседней кровати.

- Волнуюсь, - призналась Ирка.

- И я. Но я не передумал, не подумай.

- Я знаю, что тебя не отговорю. Волнуюсь, что мама будет тревожиться. Что с ней будет, если мы?.. И с твоими дедом, бабой.

- Все получится, слышишь? Мы должны верить. Сама меня учила не сдаваться, лезла на опасную глубину! А до этого в лес ходила к злому колдуну!

- Глупая была, вот и смелая, - тихо усмехнулась Ира. – Ладно, ты прав. Нужно верить в лучшее.

Ребята кое-как заснули.

День они провели как на иголках. Утром мама накормила ребятню и повела на каток. У нее получалось делать фигурные элементы, а Ирка предпочитала отрабатывать хоккейные приемы – в дни каникул у нее не было занятий, но она самостоятельно все повторяла и изучала новое. Сейчас ее голова была занята другим, каталась она нехотя и больше стояла возле Мишки, впервые надевшего коньки. Он тоже не торопился учиться и получать наслаждение. Егора с ними не было – он и прежде не любил туда ходить.

В обед они вернулись и собирали дома пазлы. Вот это делать Егорка любил, как и разные головоломки разгадывать, а у Иры получалось хуже. Сейчас сестра, глядя на брата, все сильнее убеждалась, что ему нужна срочная помощь. Он ставил детальки невпопад, злился, а потом и матюгнулся, что вообще было для него несвойственно.

«Агрессия», - пронеслось в голове у Ирки. Она поймала удивленный взгляд Мишки, тоже понявшего, что не так.

- Ну знаешь, молодой человек, это ни в какие рамки не укладывается! – разгорячилась мама. – Извинись перед гостем за плохое слово!

В ответ Егор огрызнулся и отправил маму на три нецензурных буквы. Она пришла в ужас, стукнула по столу и велела уйти, не покидать своего уголка. Однако Егорка снова всех поразил в неприятном смысле. Он топнул ногой, схватил кочергу, стоящую у печки. Мама и ребята сжались. Женщина прикрыла их, подавшись чуть вперед. В глазах у Егора не было равнодушия. В них полыхала ярость.

- Сын, да что с тобой... - отчаянно прошептала мама.

Егор бросил кочергу, грохнувшуюся с опасным звуком, и покинул дом.

- Мы за ним! – тут же спохватилась Ира.

- Давайте я, - помотала головой мама, наспех разыскивая шубу.

- Вдвоем мы его поймаем – он худенький и драться не умеет! – уверенно заявила Ирка. – Шубу ему возьмем.

- Будьте осторожнее, - вздохнула мама.

Ира и Мишка быстро оделись, взяли верхнюю одежду брату и побежали искать.

Егорка не ушел далеко. Он пробежал несколько домов и медленно волочился по улице. Лыж он тоже с собой не взял, как и выбежавшие за ним дети. Вокруг него катались на лыжах соседи, удивленно озираясь на полураздетого мальчика. Два юноши постарше собирались отвести его к себе, отогреть, когда к ним приблизились Ира и Миша.

- Все в порядке, спасибо, - отдышавшись, пролепетала Ирка, надевая на несопротивляющегося брата его теплый полушубок.

- С ним точно все хорошо? – спросил парень, он учился с ними в одной школе, только был старше.

- Да, с мамой поссорился.

Они ушли, а Ирка с Мишей поняли: деваться уже некуда – пора к травнице. Егорка был снова равнодушен и не опасен, а по-другому его было бы сложно уволочь. Не осталось возможности проститься с мамой, и Ира просто повела мальчишек за собой.

***

Симона не устраивала лишних отговорок, переходов и предисловий. Она приняла детей, помогла раздеться и тут же взялась проводить ритуал – открывать портал. Вся троица заворожено наблюдала с табуретов, как славная волшебная дама без палочки, просто орудуя жестами, что-то шептала, закрыв глаза. В какой-то момент шепотки перешли на пение. И всюду пахло травами, словно они в летнем лесу, а не в их извечно зимнем. Ира и Миша боялись пошевелиться, Егор и вовсе чуть не упал в обморок. Он напомнил прежнего себя, но потом опять выглядел безучастно и тоскливо, без страха или удивления.

В стенке напротив стола появились очертания круга. А внутри – ничего, серая и похожая на воду жидкость.

- Ступайте. Возьми разрыв-траву, - она протянула Ире, - раскрывает любые замки. Думаю, поможет вам выйти.

Девочка посмотрела на неприметный стебелек с листьями, спрятала в кармашек.

- Ну и это, конечно, - а Мише Симона отдала клубок.

- Чтобы не затеряться? – догадался он.

- Правильно, - кивнула дама. – Разматывай, и обратно по ниткам пойдете. И помните, не поддавайтесь голосам, что услышите там. Четко ищите озеро. Нужно окунуть туда только Егорку – с головой, как при купании. А потом назад.

Дети серьезно покивали и поднялись. Травница, прикусив губу, хотела будто их перекрестить, да не стала. Чуть подтолкнула их в спины, когда они колебались перед стеной, да так ребята и плавно вошли в неизведанное пространство По Ту Сторону.

***

Ирка, Миша и Егорка оказались в темной пустоте. Ребята взялись за руки – тут уж не до шуток. Страх овладел ими, и они чувствовали это друг в друге. Даже Егорушка, похоже, возвращался к прежнему себе – был способен испытывать эмоции, боялся. Ира ощущала, как подрагивает его рука. Это одновременно порадовало ее, ведь он пробуждался, и взволновало. Девочка была ответственной и стремилась всячески оберегать брата даже сейчас, когда и сама ничего не могла поделать, изменить.

Мишка первым решился ступать вперед. Достал клубочек и стал отматывать по мере продвижения. Шли медленно и на ощупь, ни во что не врезались. Оглушительная тишина давила и заставляла паниковать. Ира была вынуждена тайно признать, что без Миши уже впала бы в истерику – настолько сильно это место давило на нее. А друг внушал уверенность и подбадривал.

- Конечно, темнота лютая, - тихо произнес он, - и ниточку нам не видно. Ну, будем щупать, когда обратно пойдем.

- Угу, - только и отозвалась Ирка.

Они брели вперед, не ощущая течения времени. Травница была права – это какое-то межпространство, где совершенно отсутствуют ориентиры, привычные людям. Ни часов, ни времени года – пугающая бесконечность. «Так недалеко и с ума сойти», - подумалось Ире. У нее передернуло плечи. А Егорка вдруг тихонько захныкал.

- Что такое? – участливо спросила сестра.

- Не знаю. Страшно, - поделился брат жалобным голосом. Она попыталась нащупать его влажные глаза и смахнуть слезы. Миша потянул вперед, настаивая, чтобы они не останавливались.

- Лучше не тормозить, ребята.

Егорушка плакал, стараясь делать это неприметнее, Ирка обеспокоенно пыталась всмотреться в темноту и рассмотреть его, крепко сжимая его ладошку. А Миша мужественно вел их обоих за собой, возглавляя маленькую процессию.

Они услышали голоса. Сначала отдаленные, неразборчивые. Затем поближе и погромче, четче. Голоса принадлежали разным людям, и все они – молили о помощи. Ирке стало совсем жутко. Егорка поник и не плакал. Мишка растерялся на мгновение, но снова потянул Иру с братом вперед.

- Не поддавайтесь, - шепнул он.

Ира мысленно пыталась молиться, как умела.

***

Вскоре чуть посветлело. Они увидели, что идут по длинному коридору с белыми дверьми по сторонам.

А Егорка снова всплакнул.

- Что? – испугалась за него Ира.

- Мама ругается. Что конфету лишнюю съел, - сказал он. – У меня зубы тогда болели.

- М-м... - припоминала сестра. – Пару лет назад?

- Ага.

- Ты слышишь ее голос?

- Слышу.

И внезапно сама Ирка тоже услышала. Но не маму, а папу. Его не стало, когда ей было шесть, а Егорке – чуть больше годика, он и не помнил отца. Перед ней же отчетливо предстал его образ: гладко выбритый, темноволосый молодой мужчина. Он щурился, когда был задумчив, или со вниманием смотрел на них, на детей. Любил помечтать и понаблюдать за звездным небом. В этом смысле они с Егором наверняка сблизились бы, ведь он нередко напоминал Ирке о папе.

Она отшатнулась и вскрикнула, когда видение «ожило». Все такой же, каким она его запомнила, без следов щетины, с морщинками вокруг глаз, вдумчивым лицом, стоял прямо перед ними. В свитере, под которым чуть выпирал живот, и в теплых штанах. В этой одежде папа уходил иногда прогуляться по лесу.

- Не бойся, доча, - заговорил он, Ирку прошиб холодный пот. Она сжала руку Егора, пока не понимающего, что это – их отец. Мише тоже пришлось остановиться. – Это я, я пришел вас проводить.

- Как это?

- Мы все тут, в Мире Теней, - заметил папа. – Одни души потом исчезают – идут дальше, в Небытие. Другие остаются, чтобы наблюдать за родными. Вот и я остался. Уловил, что вы с Егором здесь.

- Папа, - Ира не выдержала и хотела броситься обнять его, но прошла сквозь мужчину.

- Прости, милая, - он снова появился и развел руками. Ирка тяжело вздохнула. – Какой ты большой, - с улыбкой обратился он к Егору.

Егорка смутился, но тоже, наконец, улыбнулся за долгое время.

- Здравствуйте, - неловко ощутил себя Мишка.

- Привет, смелый предводитель. Я рад, что ты дружишь с моей дочкой. Идемте, я вас выведу к Озеру.

Ирке хотелось уйти вместе с папой куда-нибудь и не отпускать. Выговориться ему обо всем, что происходило. Она так скучала! Но понимала, что он – всего лишь призрак. Было грустно и тепло оттого, что он появился.

Ирка все же позволила себе немного вольности. Попросила Мишу держать Егорку, а сама поравнялась с отцом.

- Душу Егора надо спасать, - шепнул он совсем тихо, только для Иры. – Тебе придется присматривать за ним, маленькая моя храбрая девочка.

- Я не маленькая, пап.

- Да, совсем большая, - легко согласился он, гордо взирая на нее. – Вот и на месте, - объявил он громче.

Они выбрались к чаще. Перед ними была развилка. У Миши к тому моменту закончился клубок – он не забывал разматывать ниточки, пока шел. Пришлось так и оставить последнюю нитку у дорожки.

Папа повел детей направо. Там, самым невероятным образом, посреди нескольких кустарников располагалось Озеро. Оно пенилось и клубилось. Ирка взяла брата за руку и шагнула туда. Папа окликнул дочь.

- Нет, только он.

Егорка проследовал в одиночестве. Мальчик боязливо обмакнул босую ногу в воду.

- Давай, сынок, надо полностью войти и окунуться.

Егор кивнул. Колеблясь, он все же последовал совету и зашел прямо в одежде в воду. Ему было тепло и очень комфортно, боязнь прошла. Он расслабился и отдался воде, медленно опускаясь полностью, всем телом.

Ирка нервничала, боясь, что братишка утонет. Но папа и Мишка были спокойны, и девочка угомонилась. Выдохнула она с большим облегчением, когда макушка брата вновь показалась на поверхности. Девчонка не устояла и побежала обнять его, когда Егор вылез на сушу.

- Теперь вам пора назад, - сказал папа.

- Мы еще увидим тебя? – спросил Егор.

- Во снах. Или на звездном небе, сынок, - мягко улыбнулся он.

Они двинулись к развилке, от которой ушли недалеко. Отец там задержался.

- Мне обратно нельзя с вами. Идите по ниткам. Ириш, у тебя трава с собой? – Ирка важно кивнула, доставая из кармана разрыв-траву. – Не убирай ее. Когда дойдете до темноты, она вам понадобится.

С легким сердцем дети пошли обратно. Пройдя белый коридор, они вернулись во тьму, и страх чуть было не охватил ребят опять. Но неожиданно трава, что была в руках Иры, засветилась, и им было видно нитку, каменную поверхность, по которой они ступали. С большим удивлением дети заметили, что вскоре камень сменился на землю. Под ногами ощущений никаких и не прослеживалось.

Не успели они и задаться вопросом, как же выглядит выход, а уже в полнейшем недоумении оказались в доме у травницы Симоны. Резкий свет после беспросветной тьмы их чуть не ослепил, пришлось проморгаться и убедиться снова, что они вернулись в долину.

Разрыв-трава перестала светиться.

- Открывает любые двери, - гордо заметила Симона.

Дети ошарашено смотрели на нее, все еще не веря, что достаточно легко отделались.

- Долго нас не было? – первым отошел от потрясения Миша.

- Пару часов по местному времени. Вижу, все прошло удачно, - женщина кивнула на Егорку, зардевшегося и смущенно прячущегося за спиной Иры.

- Надеемся, - улыбнулась Ирка. – Спасибо вам.

- Ступайте, - проводила Симона их к выходу. – Но не рассказывайте о своих приключениях, а то сочтут за безумцев.

- На замок, - кивнула Ира, показывая на губах, будто заперла их.

***

Первым делом дома он упросил маму вернуть ему скрипку. А до того извинился, что вел себя неподобающе. Мама извелась, разыскивая троицу, но не стала ругаться, когда они веселой гурьбой ввалились в дом. А после исполнения сыном любимой трогательной и, как она говорила, щемящей душу мелодии и вовсе растаяла, заулыбалась. По-светлому, по-домашнему.

- Ты изменился, сынок, - заметила мама. – Я уж думала, окончательно вырос в угрюмого гномика.

- Не, мам, ко мне просто душа вернулась, - ответил Егорка. Ира с Мишей даже напряглись на секунду.

Но мама и не подумала воспринимать это всерьез. Она улыбнулась, обняв сына.

Перед сном, когда на улице давно стемнело, Егор взялся немного порисовать, подсвечивая лампадой. Он изобразил в блокнотике и звездное небо на одном рисунке, и лес в те редкие теплые деньки, выпадающие Долине коротким летом (всего пара месяцев с небольшим). Дорожка солнечного света падала на поляну, усыпанную цветами, - на другом. Рисовалось быстро, ярко и точно, словно рука сама спешила все запечатлеть, а за фантазией Егорка и не поспевал.

Егор заметил, как по стенке мелькнула тень, напомнившая ему фигуру папы. Особое место на отдельном листочке он посвятил ему. Молодой мужчина со счастливой улыбкой держал на руках младенца – его, Егорку, - причем с гордостью поднимал малыша в пеленках над собой. Юный художник не забыл дорисовать на фоне уставшую, но довольную мамочку. А подле нее на полу играющую машинками Иришу. Егорка воссоздал один из дней своей семьи, о котором и не мог помнить.

Егор твердо решил, что с утра непременно раскрасит семейный портрет, ведь это особый рисунок, достойный остаться во всех красках, а не безликой тенью.