«Раньше было лучше» — наверное, это любимая фраза всех людей за пятьдесят. Киру-то сорок только через два года, и это, если повезёт, но уже сейчас он не сомневался в правильности этих слов. Даже этот оптико-цифровой прицел, в который он сейчас рассматривал розовеющий рассветный горизонт, был родом оттуда, из этого заветного «раньше».

— Мажор, что по обстановке? — проскрипел в наушнике голос командира. — Не уснул ещё?

— Штиль, — шёпотом протянул Кир, прильнув правым глазом к окуляру прицела.

Докладывать подробно, а тем более отвечать на колкости не хотелось совсем. Киру не нравился их новый командир. Бестактный, хамоватый здоровяк пришёл на место погибшего месяц назад капитана, и принялся учинять в роте новые порядки. Конечно, дело своё он знал, недаром дорос до майора, просто его подход Киру не нравился. Майор оказался из тех, для кого война стала не возможностью проявить себя в борьбе с врагом, а в принципе смыслом жизни. Хотя и возможность засветиться перед начальством командир тоже не упускал. Оттого, наверное, уже вторую неделю группа майора Вишневского в глубоком поиске ползала по здешним лесам да болотам, отслеживая перемещения магиков. Маниакальное упорство командира принесло плоды: они нашли поселение врага. У подножия холма, на котором занял позицию Кир, под прикрытием густого леса расположились полтора десятка разномастных хижин. И можно было бы атаковать сразу, но майор хотел дождаться транспорта, раскрывшего эту точку, ведь уничтожение летунов начальству понравится куда больше, чем простая зачистка маленькой деревни.

На мониторе прицела ничего не происходило, лишь метка целика мерно покачивалась в такт дыханию Кира. Сонно чадил догорающий костёр в центре деревушки, и лишь трое часовых лениво прогуливались между хижинами. Место магики действительно выбрали удобное: болота и мелкие озёрца, окружённые непроходимыми лесами — люди и раньше сторонились этих мест, а теперь на десятки километров вокруг одна сплошная серая зона.

Электронный мозг прицела ожил, явив Киру четыре оранжевые точки — началось. Цели стремительно приближались, выписывая в воздухе замысловатые вензеля. Летели они на сверхмалой, едва не цепляя когтистыми лапами кроны деревьев. Что ни говори, а учились магики быстро, во многом копируя человеческую тактику.

— Есть движение, — доложил Кир, поёрзав в сырой от росы траве. — Дистанция — тысяча сто, высота — шестьдесят. Идут на нас.

— Понял тебя, Мажор, — отозвался Вишня. — Клим, не спешим! Работать по команде!

Последняя команда была адресована расчёту ПВО — четырём бойцам, засевшим на соседнем холме с ПЗРК. Поглаживая указательным пальцем спусковой крючок винтовки, Кир еле слышно принялся напевать весёленький мотивчик из песни, слов которой он уже толком и не помнил. Он всегда так делал — неосознанно, видимо, какая-то защитная реакция психики на творящийся вокруг кошмар. Собственно, за эти весёлые напевы Кир и получил свой позывной, хотя при новом знакомстве приходилось объяснять, что прозвище никак не связано ни с материальным положением, ни с жизненной позицией.

— Дистанция восемьсот, — пробормотал Кир, на ощупь извлекая из нагрудного кармана капсулу с магнетическим составом.

Вроде бы гладкая пилюля колючим сухарём проползла по пересохшему горлу, заставив Мажора поморщиться. Магики всегда действовали под прикрытием хорошей маскировки: при наведённом мороке увидеть их человек попросту не мог. Конечно, выручали электронные приборы наблюдения, цифровые мозги которых колдуны пока дурить не научились. Но постоянно пялясь в оптический прицел, особо не побегаешь. Вот учёные и создали средство, делающее людей менее чувствительными к магическому наваждению, хотя бы на время.

— Дистанция пятьсот, — пробормотал Кир и продолжил тихонько напевать.

Их стало слышно: шелест рассекаемого воздуха, хлопки мощных чешуйчатых крыльев и низкий утробный рык. Кир поёжился, возвращая палец на спусковой крючок. Четыре огромные крылатые фигуры отчётливо просматривались на едва посветлевшем небе. Под уздами плохо различимых наездников драконы, снижаясь, принялись кружить над остроконечными верхушками елей.

— Лично преставлюсь тому, кто завалит мне дракона! — разорвал тишину радиоэфира осторожный, но победный шёпот Вишни. — Не зря комаров кормили! Давайте-ка покажем смерти, на чём мы её вертели! Работаем!

— Цель вижу. Работаю.

Одновременно с докладом Клима из кустов на соседнем холме в утреннее небо взметнулись четыре огненных стрелы. По ушам ударил грохот, яркими вспышками один за другим распустились алые цветы взрывов. Огромные тёмно-зелёные ящеры, в отчаянных попытках уклониться от ракет, метались над деревьями, теряя своих наездников. Сухо застрекотали автоматы, расчерчивая утренний полумрак красными трассами, присоединились гулкие щелчки винтовок. Драконы изрыгали огненные столбы, но это была лишь агония.

Кир стрелял без остановки. Управляемый равнодушным электронным мозгом прицел быстро захватывал цель и ещё до выстрела начинал подбирать следующую. Люди старались закрепить успех, пока магики не опомнились. Сзади заухали миномёты — группа огневой поддержки принялась перепахивать деревню. Там из хижин выскакивали магики, стараясь организовать оборону. Но защитников оказалось маловато — видимо, они считали, что в такие дебри люди не заберутся. Выстрелы и грохот разрывов слились в сплошную канонаду, а воздух заполнили запахи гари, пороха и серы. Через несколько минут все четыре дракона догорали в собственном пламени, так и не добравшись до деревни. Оставленные ими широкие просеки чадили едким дымом, намекая на скорый лесной пожар.

— Вперёд! — скомандовал Вишня.

Пока всё шло по плану: теперь группа зачистки должна завершить то, что начали миномёты — в плен магиков не брали из-за их опасной непредсказуемости. Через оптику винтовки Кир провожал взглядом уходящих к деревне людей. Несмотря на плотный миномётный налёт, магики продолжали ожесточённо, но уже бессмысленно сопротивляться. С угрожающей периодичностью между толстых стволов вспыхивали огненные шары, метались в поисках жертв заговорённые эльфийские стрелы, а на пути людей падали деревья, замедляя продвижение отряда. С тихими хлопками в простреливаемом лесу стали открываться телепортационные окна, перемещая к деревне подкрепления. Это тоже им вряд ли могло помочь — учитывая, сколько энергии уходит на один магический портал, противник быстро откажется от этой затеи и оставит местных магиков умирать, ну или продолжит выкидывать одиночных бойцов, существенно тратя свои ресурсы. Людей устраивали оба варианта.

Очередной портал открылся в тылу группы зачистки. В эту же секунду, заглушая звуки стрельбы, по лесу прокатился могучий звериный рёв перекинувшегося оборотня. Кир быстро сменил магазин в винтовке, зарядив её серебряными патронами. Молниеносно перепрыгивая от дерева к дереву, двухметровый человек-волк нёсся на штурмовиков. Весёлая песенка Кира стала чуть громче. Ровное дыхание, плавный спуск, выстрел. Разрывная пуля с начинкой из серебряного порошка в клочья разнёсла голову оборотня. Мощное тело по инерции пробежало ещё несколько метров и рухнуло в траву буквально к ногам замешкавшегося штурмовика.

— Красава, Мажор! — выкрикнул спасённый боец.

— В курсе, — улыбнулся Кир.

Автоматная стрекотня удалялась. Постепенно продвигаясь к цели, штурмовики приближались к хижинам. Кир уже собирался менять позицию, когда слух выхватил из шума боя хлопок сзади. Прикрывавший снайперскую позицию стрелок истошно завопил. Полный ужаса крик мгновенно захлебнулся. Салага, имени которого Кир так и не запомнил, даже выстрелить не успел. Атаку Мажор почувствовал спиной: такое жжение между лопаток, что просто невозможно было остаться на месте. С невероятным проворством он откатился в сторону, вскидывая винтовку. В траву, где Кир только что лежал, с противным чавканьем шлёпнулся сгусток жёлтой мерцающей слизи. От едкого запаха перехватило дыхание, а лицо обдало жаром. Трава под этой кислотной желчью даже не вспыхнула, она просто исчезла, рассыпавшись серым пеплом. Шестиглазая змея размером с медведя с шумом выползла на поляну, готовясь плюнуть ещё раз. Прямо так, лёжа на боку, Кир открыл огонь. Мастерство, умноженное электроникой прицела, и разрывные пули сделали своё дело — голова гадины повисла на ошмётках мяса и кожи. Убийственная слизь фонтаном брызнула по сторонам, сжигая всё, к чему прикасалась.

Кир кожей ощутил едкий жар пролетевшего в сантиметре от лица ядовитого заряда. Словно разжавшаяся пружина он всем телом оттолкнулся от земли, отправив себя в непродолжительный полёт с холма. Сырая трава немного смягчила удар, и всё же воздух выскочил из лёгких с шумным шипящим свистом. Пальцы разжались, выпустив винтовку. Спуск кубарем приобрёл неконтролируемый характер. Что-то хрустнуло в руке, острая боль раскалённой спицей пронзила предплечье. Последний оборот отметился камнем, о который Кир сильно приложился спиной и затылком — если не везёт, то по-крупному. Вращение остановилось, но картинка перед глазами всё ещё плыла. Жгучая боль в груди не давала вдохнуть. Пульсация в ушах заглушила грохот боя, а пустившиеся в бешеный хоровод острые кроны деревьев никак не хотели останавливаться.

Неистовые крики и вой в эфире, автоматная стрекотня и уханье взрывов слились в один пронзительный гул, который казался лишь далёкой вознёй. Кир хватал воздух короткими, отрывистыми глотками, чувствуя во рту металлический вкус крови. Губы снайпера шевелились, силясь продолжить напевать, но теперь песенка звучала только в голове. Вялые, отрешённые мысли медленно вплетались в ускользающее сознание. А оно утекало, стремилось куда-то, где тихо и спокойно, где нет страха, где хорошо, как раньше. К философам Кир себя не относил, да и теорией межвидового сосуществования не увлекался, но по себе знал, что не могут ужиться рядом два совершенно разных разума. Как бы ни старались, как бы ни заигрывали они друг с другом. Почему так вышло? Когда сказка превратилась в кошмар?

А ведь начиналось всё красиво, почти волшебно. Человечество таяло от умиления и восторга, когда через открывшиеся порталы на Землю шагнули мудрые маги, нежные феи и обворожительные эльфы. Нежданные гости попросили помощи: их дивный мир умирал, и эти милые создания отчаянно нуждались в новом доме. Люди с радостью предоставили убежище несчастным — разве можно было отказать ожившей сказке? Но не только эльфы и феи жаждали новой жизни. Чуть позже, когда магические беженцы обзавелись собственными территориями, к ним вдруг хлынули потоки родственников, друзей и знакомых, в числе которых каким-то образом оказались и русалки, и гоблины, и оборотни. Эту вторую волну люди встретили уже с меньшим энтузиазмом. А когда в земном небе появились драконы, стал ясен ответ на вопрос о перспективах дружного сосуществования людей и магических. Сначала шли долгие переговоры и выступления политиков, затем истеричные речи общественников разожгли антимагические митинги, которые завершились погромами и первыми открытыми стычками людей с новыми соседями. Магики, как к тому моменту люди прозвали всех без разбора переселенцев, возвращаться отказались, и люди прибегли к проверенному тысячелетиями способу убеждения.

— Мажор! Живой? — знакомый голос вырвал Кира из бредового полузабытья. — Ранен? Куда?!

— Рука, — прохрипел Кир.

— Эт херня, починим, — весело заявил спаситель, наконец-то попав в поле зрения Кира.

С неизменно довольным видом над ним склонился Лёха-Башка из расчёта ПЗРК. Свой позывной высокий крепыш получил не из-за анатомических особенностей, а за маленькую засушенную голову гремлина, которую в качестве талисмана прицепил к шлему. Обнажённые улыбкой белые зубы, на фоне перепачканного копотью и грязью лица выглядели одновременно смешно и страшно.

— Ща попустит, — подмигнул Башка, продемонстрировав Киру оранжевый шприц-тюбик.

***

Как выразился Башка: на основное веселье они опоздали — бойцы уже заканчивали осматривать хижины и землянки, в которых могли укрываться магики. Изредка раздавались одиночные выстрелы, где-то гремела бьющаяся посуда, трещали под ударами солдатских сапог запертые двери.

Основная часть роты собралась в центре деревушки, возле того самого кострища, которое наблюдал через прицел Кир. Галдящие и смеющиеся бойцы плотной стеной окружили кого-то. В центре этой импровизированной арены, закинув автомат на плечо, расхаживал всё ещё взвинченный после боя Вишня. Каким бы карьерюгой ни был новый командир, но в тылу он никогда не отсиживался, этого у него не отнимешь. Вот и в этот раз в деревню Вишня вошёл одним из первых. Его рыжая борода слиплась от крови из рассечения на щеке, а на грудной пластине бронежилета темнела подпалина от слабенького фаербола.

— Во дела, — восторженно сказал Башка, успевший пробраться вперёд и заглянуть внутрь круга с высоты своего роста. — Колдовских щенков взяли!

Удивление и любопытство заставили Кира, бережно прикрывая сломанную руку на перевязи, боком втиснуться в толпу. Раньше видеть детей магиков ему не доводилось, впрочем, судя по реакции окружающих, для всех это тоже оказалось в диковинку. Ходили слухи, что магики вообще не могут размножаться у нас, поэтому для зачатия и рождения детей они возвращались в свой мир. Хотя каких только слухов не ходило.

Кир приподнялся на носочках, заглядывая через плечо впередистоящего, и вздрогнул. У потухшего кострища прямо на грязной земле сидели трое детей: двое зеленокожих орков и мальчишка — с виду обычный человеческий пацан. Сложно было определить их реальный возраст — у магиков другие жизненные циклы, но Кир предположил, что по человеческим меркам пленникам около двенадцати лет. Словно осиротевшие волчата, они растерянно разглядывали людей.

— И какого ты их притащил? — Наседал Вишня на бойца, обнаружившего детей. — Магиков в плен не берём! Или ты решил усыновить этих уродцев?!

Окружившие пленников бойцы разразились хохотом. А вот Киру общее воодушевление не передалось совсем, наоборот, он его не понимал! Внезапное осознание того, что ждёт этих детей, напугало Мажора, будто скорая расправа грозила ему самому.

— Хорош ржать! — гаркнул майор, зло осмотрев подчинённых. — Думаете всё, война на этой деревне закончилась? Взять под контроль периметр! Заканчиваем зачистку и валим!

— А эти? — Боец кивнул на детей.

— Я сказал заканчивать зачистку!

Кир в оцепенении смотрел, как разбредаются сослуживцы. Губы невольно шевелились, стараясь подобрать какую-нибудь мелодию к ситуации — дурацкая привычка. Посыпались отрывистые команды и негромкие разговоры — бойцы возвращались к своей работе, а магики никого больше не интересовали. Солдат, которому не повезло найти детей, махнул автоматом, приказывая пленникам подняться. Внутри Мажора словно что-то закипало от возмущения и негодования. Откуда в товарищах это безразличие и жестокость?

— Стойте! — выпалил Кир. — Это же дети! Чё творите?!

— Чего? — Майор, скривившись, посмотрел на Кира.

— Это дети!

— Это магики, — прошипел Вишня багровея.

Он шагнул к Киру и быстро осмотрелся, убеждаясь, что свидетелей у этого разговора немного — свой авторитет командир считал неприкосновенным и ставить под сомнение свои решения не позволял никому.

— Слышь, Мажор, — тихо заговорил он, — я не собираюсь рассказывать тебе, как и в каком возрасте магики набирают силу. Это противник. Идёт война. Хочешь жить — выполняй мои приказы.

— Я не собираюсь воевать с детьми!

— А мне плевать, что ты там собираешься, — недобро улыбнулся Вишня. — Ты будешь воевать с тем, с кем скажу. Приказы сначала выполняются. Потом, после выполнения задачи и возвращения в расположение, можешь пожаловаться. Сначала выполняешь, потом рассуждаешь! Только в таком порядке! Понял, сержант?

Не переставая хищно улыбаться, Вишня буравил взглядом Кира. То ли в попытке самоутвердиться, а может, и в качестве примирительного жеста командир хлопнул непослушного подчинённого по плечу. Острая боль пронзила сломанную руку, заставив Мажора инстинктивно оттолкнуть майора. Вишня медленно снял автомат с плеча. Кир потянулся к кобуре.

— Неподчинение командиру в боевой обстановке, — холодно принялся цитировать устав Вишня, — сопряжённое с угрозой применения насилия...

Время словно замедлилось, превратившись в тягучий кисель. Застёжка кобуры не поддавалась, или рука так сильно дрожала, что не получалось нащупать злосчастную кнопку. Всё ещё не веря, что командир пойдёт до конца, Кир застыл на месте. Капли холодного пота поползли вдоль позвоночника, в ушах опять зашумело, но пожар негодования уже было не потушить. Отступать Мажор тоже не собирался. Некстати в голове зазвучал какой-то совсем уж неподходящий мотивчик.

— Воздух, командир, воздух! — крик наблюдателя вернул Кира в нормальное течение времени. — Камикадзе! Дистанция триста! Быстро сокращается! Вишня, прямо на нас чешут!

— В укрытие! — прорычал майор, начав без разбора палить в небо.

Всё ещё опасаясь выпустить командира из поля зрения, Кир посмотрел вверх и даже напевать перестал: десятки маленьких точек застелили небо. К ним приближался целый рой фей, и вовсе не тех крошечных прелестниц, что в сказках исполняли желания и провожали на роскошные балы. Тёмные феи — маленькие, уродливые и кровожадные твари. Не без магии, конечно, они научились взрываться, буквально став живыми дронами. Отсутствие серьёзной взрывной мощности тёмные феи с лихвой компенсировали исключительной меткостью. Уж если такая увидела человека — обязательно ударит. А там, как карта ляжет: повезёт — контузия и переломы, а если нет...

К автоматным очередям добавились залпы охотничьих ружей — только плотная завеса картечи могла хоть как-то проредить град из маленьких монстров. Мажор бросился за Вишней с конвоиром, которые уже укрылись в ближайшей хижине. Но что-то словно кольнуло Кира, заставив обернуться. Пленники, всё так же озираясь по сторонам, сидели в центре деревушки. Не раздумывая, Кир бросился к детям.

— Сюда, дурак! — крикнул ему вслед Вишня, но Кир не слушал его.

Воздух заполнился тонким писком атакующих фей. Один за другим посыпались взрывы, и сразу же в эфир ворвались крики раненых. Вколотое обезболивающее всё-таки предполагало покой для раненого, поэтому каждый шаг Кира сопровождался жгучей резью в руке. В несколько прыжков добравшись до перепуганных пленников, Мажор не без усилия перерезал ножом пластиковые хомуты на запястьях детей и закричал:

— Бегите! Валите отсюда!

На секунду он встретился взглядом с мальчишкой, похожим на человека. Злобная ярость сверкнула в глазах ребёнка. Парень молча вскочил и, оттолкнув Кира, помчался вслед за своими зеленокожими друзьями. А может, Вишня и прав: любой из этих ребят позже не задумываясь убьёт Кира. Слишком далеко они зашли. Борьба за место под солнцем уже приобрела форму фанатичной ненависти. Развить мысль не получилось — мощный удар феи отбросил Мажора на землю. Тяжёлая грудная пластина бронежилета попадание выдержала, а вот кости, видимо, нет. Боль оглушительной волной разлилась по всему телу. Сломанное ребро проткнуло лёгкое, и теперь при каждом вдохе из груди вырывались клокочуще-хлюпающие звуки. Не мелькали перед глазами картинки прожитой жизни, не манил свет в конце туннеля. Осталось только жгучее удушье, затмившее боль. Кир подумал, что так даже лучше: погибнуть в бою, а не быть расстрелянным самодуром-майором. Мажор пытался что-то напевать, но выдавил из себя лишь булькающий стон.

Распаханный взрывами центр деревни заволакивал туман, густо смешанный с дымом. А феи продолжали биться в стены хижин, медленно, но верно превращая их в руины. Щепки, комья земли и глины ежесекундно взлетали в воздух, наполняя пространство вязкой пылью. Несколько не успевших укрыться бойцов, как и Кир, остались лежать на простреливаемой улице. И как-то резко выделялась из этой картины девочка лет десяти, неспешно прогуливающаяся между развалин. Откуда она взялась, Кир не заметил. Светлые распущенные волосы развевались на ветру, длинное платье из плотной серой ткани казалось слишком чистым и наглаженным для лесных прогулок. Да откуда она вообще тут? За десятки километров от ближайшего человеческого посёлка?

Девочка подошла к одному из погибших, опустилась на корточки и, еле заметно шевеля губами, положила руку ему на лоб. Несколько секунд, и она перешла к следующему телу. Хотелось крикнуть ей, предупредить, чтобы пряталась, спасалась, но губы не слушались, а глаза так и норовили закрыться. Когда девочка подошла к Киру, в её взгляде оказалось столько печали и скорби, что снайпер обязательно бы поёжился, если бы мог шевелиться. Прямо за спиной склонившегося над Киром ребёнка, с тонким пронзительным писком возникла тёмная фея. Не обращая внимания на угрозу, девочка опустилась на колени. Лёгкая нежная ладошка легла Киру на лоб. Словно прижизненное избавление от страданий, детская ручка впитывала боль и страх, отдавая тепло, уют и безмятежность. Как раньше, в детстве, мамина ладонь с лёгкостью унимала боль в разбитой коленке и надёжно укрывала от любой опасности.

— Я принимаю тебя, — прошептала девочка.

Живой дрон-камикадзе начал своё смертельное пикирование. Ребёнок находился ровно на линии огня — единственное, о чём успел подумать Мажор. Вырвать себя из тёплых объятий обволакивающей сладкой неги оказалось не просто мучительно сложно, но ещё и ужасно больно. Беззвучно воя, Кир рванул вперёд, сгрёб девчонку под себя и замер, подставив фее спину. На этот раз бронежилет не выдержал. Не было ни боли, ни страха, даже давящее удушье отступило. Казалось, не осталось ничего, кроме изумлённого взгляда девчонки.

— Жива? — пробормотал Кир и попытался улыбнуться, чтобы не напугать ребёнка.

— Я? — удивления в нежном голосе девочки оказалось ещё больше, чем во взгляде. — Неожиданный вопрос...

***

Какое-то время Кир так и лежал, боясь пошевелиться. Бой стих, но как-то странно: звуки отдалились, словно кто-то сделал тише телевизор, а всё происходящее выглядело сюрреалистической постановкой, за которой Кир наблюдал через тонкое, но прочное стекло. Он видел, как его товарищи, пережившие налёт фей, спешно покидали укрытия. Вишня — живучий гад, покрикивал на бойцов, оказывающих помощь раненым. Майор задумчиво посмотрел в сторону Кира и отчётливо произнёс:

— Эк тебя разворотило. А ты за них заступался. Жаль, хороший был снайпер.

А потом они ушли. Отступили, забрав раненых и убитых, всех кроме Кира. Мажор даже не звал их. В один момент товарищи стали ему безразличны, как неинтересны человеку муравьи. Кир долго осматривал себя, усиленно стараясь найти хотя бы намёк на полученные увечья. Осторожно трогал грудь и руки, крутил шеей, даже попрыгал на месте, но раны зажили, словно по волшебству. Виновница чудесного излечения всё это время сидела напротив, совсем не по-детски глядя на Кира.

— Как ты это сделала? Что со мной? Магия какая-то? Ты магичка? — выдал град вопросов он, закончив ревизию своего тела.

— Ну, вы же всех непохожих на себя так называете. Пусть будет магичка, — задумчиво кивнула девочка. — Зачем ты это сделал?

— Что?

— Прыгнул на меня зачем?

— Спасти от феи!

— Спасти меня?

— Тебя.

Девочка покачала головой, встала с земли, и, словно забыв о Кире, продолжила неторопливую прогулку между телами магиков. Она обошла всю деревню, не пропустив ни одного мертвеца. Задерживаясь около каждого тела на несколько секунд, она клала ладонь на лоб покойнику и повторяла свою мантру: «Я принимаю тебя».

Боясь помешать, Кир не отвлекал магичку. Заворожённым взглядом он следил за ритуалом. Было в нём что-то мистическое, если не сакральное. Киру даже показалось, что после слов ребёнка тела на мгновение начинали светиться. Хотя Кир уже сомневался в том, что перед ним на самом деле маленькая девочка — слишком взрослые движения, жесты и слова. Она казалась умудрённым опытом человеком, заключённым в тело ребёнка.

— Это ваш ритуал? — спросил Мажор, когда девочка совершила обряд над последним телом. — Ты любила их?

— Я всех люблю, — равнодушно ответила девочка, — для меня нет разницы.

— Это как? — удивился Кир, но в этот момент понял.

Он почувствовал, как в сознании стираются границы между расами. На самом деле, какая разница, сколько у кого рук, умеет ли он летать или творить заклинания, если в итоге всех ждёт смерть? На удивление, ни фантастической, ни бредовой догадка не показалась. Но человеческий разум, привыкший к рациональному скепсису, упорно отказывался принимать кажущийся очевидным вывод.

— Кто ты?

— Ты же ведь уже понял, — девочка виновато улыбнулась, словно стесняясь своей сути.

— Я как-то иначе представлял Смерть...

— Старуху с косой? Или скелет в чёрном балахоне?

— Ну, чего сразу старуха. — Теперь смутился Кир.

— Не переживай, — подбодрила девочка, — смерть и правда разная. Для кого-то избавление, а кому-то мучение. Потому и воплощений множество. Хотя, конечно, большинство вы сами напридумывали со страха.

— Ну, раз ты существуешь, значит, не напрасно боялись.

— А вот и зря, — девочка скрестила руки на груди и надула губки в карикатурной обиде. — Я не забираю жизни — с этим вы отлично справляетесь сами. Я собираю души, помогаю им найти путь.

— И что дальше? Отправишь меня в рай? Ну или ад...

— Это не так работает. Я просто провожаю к началу. А там уже решают.

— Кто?

— Там есть кому, поверь.

— Так проводи меня.

— С тобой не всё так просто. — Она на секунду задумалась, а потом взяла Кира за руку. — Провожу... и покажу.

Молочно-белый густой туман вихрем закружился вокруг и тут же рассеялся. Кир очутился в светлой больничной палате, где опутанный десятками трубок неподвижно лежал молодой мужчина. Аппаратура пищала, призывая на помощь, но Кир знал, что этому парню пора. Тоска, теплота и страстное желание избавить умирающего от страданий одновременно с холодным равнодушием принятия неизбежности перемешались в душе Кира. Смерть подошла к мужчине, коснулась его лба и прошептала своё заклинание. С этими последними словами вернулся туманный вихрь.

На этот раз человека и Смерть встретил полумрак освещаемой одиноким факелом пещеры. Под каменным завалом вяло копошилось странное существо. Синяя кровь густо пропитала шерсть, которой было покрыто всё тело, а из переломанных конечностей торчали кости. И вновь Кир ощутил прилив жалости, нежности и опустошающего безразличия. Эта новая смесь чувств вытравливала из него остатки человеческого эгоизма.

Дальше были города, деревни и лесные хижины, умирающие эльфы, люди и множество других существ, ставших для Кира неотделимо близкими и недосягаемо чужими. Он уже сбился со счёта увиденных смертей, когда в грязном, раскисшем от многодневных дождей, блиндаже девочка подозвала его. Склонившись над израненным бойцом, она прошептала:

— Дай руку.

Кир опустился в чавкающую окопную грязь и молча взялся за покрытую кровавой коркой холодную руку. Он почувствовал солдата, его страх, боль и желание умереть. Эта мука маявшейся души ледяной лапой вцепилась в Кира, обжигая и терзая его самого. Хотелось поскорее закончить и освободить измученную душу.

— Что говорить? — спросил Кир. — Какое-то заклинание?

— Неважно, — прошептала девочка, — то, что дорого тебе.

Смерть произнесла свою мантру. Кир вздрогнул, когда по руке прошла тёплая волна, принёсшая облегчение. Боец стих. А девочка грустно улыбнулась Киру. В её ясных глазах застыла тоска и боль миллионов смертей, что ей пришлось принять.

Очередной туманный вихрь оставил их на опушке какого-то леса. Тёплое солнце ласкало лицо, нежный тёплый ветер трепал волосы. Девочка-смерть совсем по-детски пробежала по высокой траве и плюхнулась на спину, раскинув руки. Несколько секунд она молча смотрела на облака. Кир осмотрелся, но умирающих не увидел, да он уже чувствовал, что их рядом нет. Зато возникла тянущая тревога, словно он должен сделать что-то тяжёлое и горькое.

— Не думал, что Смерть страдает по каждой душе, — пробормотал Кир, садясь в траву к девочке.

— Да, — протянула она, — это наш дар и проклятье.

— Наш? — удивился Кир, хотя уже понимал, что не просто так Смерть показала ему свою работу.

— Твой, — серьёзно сказала девочка, приподнявшись на локте. — Теперь твой.

— Почему я? — Что-то человеческое в Кире ещё противилось.

— Я уже две тысячи лет думаю над тем же.

— Две тысячи?

— Две тысячи двести восемнадцать, — кивнула девочка.

— А ты? Что будет с тобой?

— Не знаю, — она отрешённо пожала плечами. — Вернусь к началу. Может, опять стану человеком. А может, буду смотреть на всё это сверху. Раз тебя выбрали — для меня тоже есть какой-то план.

— Но я не хочу...

— Думаешь, у тебя есть выбор?

— Может, ты останешься?

— Я устала, — в глазах девочки задрожали слёзы. — Отпусти меня. Я хочу покоя, как раньше.

Она положила голову Киру на колени. На секунду замерев, он прикрыл ладонью её волосы. Они молчали, наслаждаясь нежным солнцем и птичьей трелью, пока Кир не решился. Положив руку на лоб девочки, он прошептал:

— Засыпай.

— Эмма, — сонным голосом отозвалась девочка, переставшая быть Смертью.

— Засыпай, Эмма.

Она послушно закрыла глаза и притихла. Тоска и тревога ушли вместе с прокатившимся по руке теплом. А Кир тихо запел внезапно всплывшие в памяти строки:

— Засыпай, на руках у меня засыпай. Засыпай под пенье дождя...¹

 

1. из песни «Потерянный рай» группы «Ария» на стихи М. Пушкиной.