...Шепот. Слова заклятья, которое я слышал... Давно.

Как долго я был... Был... Таким?

Шорох...

Я - пепел... меня высыпают из сосуда, в котором я был сохранен... Как долго, все же? Не могу вспомнить...

Шепот постепенно превращается в голос, голос – в визг:

«Кем ты был - тем снова станешь,

Что забыл - то все вспомянешь,

Волком, оборотнем, злом -

Твоя воля под узлом...

Узел этот развяжу,

И, что надо - прикажу!»

Слух вернулся первым. Потом я почувствовал, как появились лапы... Туловище... Голова... и тут же пришло прозрение.

Я увидел проклятого колдуна, который выкрал мое имя из памяти... И тем самым получил неограниченную власть надо мной – я не могу противиться его воле, его приказаниям, я проклят и должен служить ему...

До тех пор, пока не вспомню свое имя.

И это время придет. А пока...

– Слушаю тебя, хозяин...

– Паршивая тварь! – колдун схватил меня за ухо и наотмашь ударил по морде другой рукой. Я оскалился и хотел было уже вцепиться в нее... Но не смог. Чары заклятья прочно держали меня в узде.

– След! Бери след! – визжал колдун, тыча меня мордой в камни пола.

...Что можно учуять, унюхать на истоптанных множеством ног камнях? На высохшей лужице воды из разбитой вазы, в которой стояли цветы? Вода была ключевой, и стояли в ней розы. Что успела впитать в себя та вода, когда в нее на мгновение вступила туфля вора? Я чую запах голубой глины с южного склона Гиблой горы, терпкость лошадиного навоза, ржавую пыль со стремян и ароматы таверны на южной стороне площади... Все запахи смешаны тысячами ног прохожих...

– Ищи! Он не мог уйти далеко! – и колдун тычет мне в нос обрывком ткани.

Тонкая, едва ощутимая ниточка... неуловимый, но характерный аромат... Я снова опускаю морду к камням. Вот он! Я хищно рычу.

– Взять! – команда полоснула по ушам плетью.

Я тряхнул головой, сбросив с себя руку хозяина, и вот уже ноги сами несут меня туда, где скрылся обладатель запаха.

...Раннее утро, город еще спит, людей на улицах мало.... Я напряг уши и услышал вдалеке торопливые шаги... потом шаги перешли в бег. Я невидим, неслышен, но мое преследование беспощадно и смертельно для убегающего, ибо я – абсолютное орудие убийства я – вукодлак!

Узкая улочка петляет между убогих зданий. Пыльно-голубое рассветное небо виднеется меж стен высоких домов.

Я догоняю жертву. Я уже чую дыхание и смрад вместе с ним – вино, чуть подгоревшее мясо, чеснок, травы. Запах нечистого тела, проведшего верхом пару дней. А еще... соблазнительно четкий, манящий аромат свежевыделанной кожи. Мхх! Ягненок. Это не одежда. Кожа с ягненка снята недавно. Свежак... Скорее всего, бурдюк или ритуальный баул.

 

...Сегодня я восстал из пепла под высоким каменным сводом... Храм... Храм богини правосудия Гелиар. Ритуальный баул! И розы в вазе, которую второпях уронил и разбил вор.

Теперь я знаю, что он украл. Я знаю, куда мне надо его гнать, чтоб проклятье богини Гелиар – наказание вору – свершилось. Он будет звонить на колокольне Мертвого Звона.

 

Я нагнал его на узкой, чуть больше ширины плеч вора, улочке. Он, остановился, судорожно хватая воздух, и оперся о стену дома.

В этот момент я стал видимым для него.

Когда-то, давно, еще в самом начале власти колдуна надо мной, я увидел свое отражение в щите стражника, с которым сражался. Он спрятался в расщелине между камней и прикрылся блестящим щитом – так я впервые увидел, как я выгляжу, как вукодлак... Черный с проседью мех, горящие огнем угли глаз, вонь гниющего трупа из оскаленной клыкастой пасти с капающей белесой пеной. Проклятый колдун... Мой вид внушает ужас любому, даже таким отважным воинам, каким когда-то был я сам. А ведь до проклятья я был красив, любим женщинами, уважаем мужчинами... матери просили меня благословить их младенцев касанием руки, надеясь, что хоть часть моей силы и удачи перейдет к их сыновьям...

Я щелкнул зубами и зарычал.

Мой вид настолько устрашил вора, что он обмочился. Я завыл от презрения...

И я был прав – на его плече висел ритуальный баул, в котором, судя по очертаниям, была спрятана статуя богини.

Он почти ушел от меня. Почти.

 

... Эта улица носит название Улицы Мертвого Звона. Она получила его потому, что в ее конце, ближе к вершине горы, стояла колокольня. Когда-то давно храм, при котором она была выстроена, был разрушен сильным землетрясением. Алтарь исчез в огромном провале – как был он глубок, никто не знал, ибо оттуда постоянно исходили клубы серо-черного дыма, и ночами доносились протяжные стоны... Словно мертвые жаловались на пытки ада.

В ясные дни можно было видеть, что огромный колокол на звоннице иногда раскачивается, словно кто-то невидимый бьет в него тяжелым бронзовым языком... Но языка не было – и поэтому не было и слышимого звона, но горожане, видя, как качается колокол, суеверно зажимали уши, боясь, что неслышимый простым смертным Мертвый Звон коварно проникнет к ним в голову... Говорили, что язык раскачивает Злой Костас – жуткого вида скелет, который маялся в колокольне годами. После того, как его за какую-то провинность заживо сварили в кипящем масле, его кости были до блеска обглоданы бродячими псами ... Никто не знал, кем он был и как оказался на колокольне.

Но я знал...

 

Костас, командир моего отряда. Нас было тридцать – все, как на побор, отважные, искусные воины... Но со временем алчность, зазнайство, косность затмили наши умы, и мы превратились в негодяев, разбойников, наемников, готовых убить кого угодно за ломаный грош...

Однажды Костас, охмелев от сливовицы, притащил в нашу казарму служительницу храма богини Гелиар. Сорвав с нее одежду, он швырнул девушку на пол и стал ее насиловать... Весь отряд стоял рядом, наблюдая это, гогоча и отпуская сальные шутки, пока несчастная кричала и билась под ним – и ни один из нас не помешал негодяю...

Богиня Гелиар расправилась с нами за то, что ее служительница была опозорена.

Ее кара была страшной.

Костаса сварили в масле - живым. А нас – всех тридцать –заживо сожгли на кострах... Пепел каждого из нас был собран в сосуды и запечатан семью проклятиями богини. Мы должны были провести в сосудах семьсот лет, мучаясь и изнемогая от жажды, ибо так решила Гелиар – пытка жаждой, даже если ты – жалкий прах... - самое страшное для того, кто будет ее испытывать даже день-два, а уж тем более – семь сотен лет...

 

Я чувствую, как мозг вора истекает страхом, как он мечется в своей ничтожности, понимая то, что с ним сейчас произойдет. Я рву его клыками – выдираю куски мяса из спины, плеч, бедер - но не задираю его насмерть... он нужен для того, чтобы привести меня к тем, для кого он украл скульптуру Гелиар.

Я попускаю вора – мне важно знать, кому он отдаст скульптуру. Едва переставляя ноги, он все же добирается до входа в бывший храм, над которым зловеще нависает Чертова Колокольня – так прозвали ее горожане...

Один пролет лестницы ведет вверх, туда, где когда-то был алтарь, что рухнул теперь в преисподнюю... Другой – вниз в крипт, куда и устремился похититель.

Мягкими, крадущимися шагами я последовал за ним. Вкус его мяса, запах его крови настолько взбудоражили меня, что я потерял осторожность.

Тени в черных балахонах с клобуками накинулись на меня в одночасье и распластали на каменном полу крипта. Как я ни сопротивлялся, я не мог их сбросить. Их было слишком много...

- Твой хозяин могуществен, но он не всесилен! – Голос исходил от самой большой фигуры в черном саване, которая подошла ко мне. – Прикуйте его к стене! Я хочу, чтобы он видел, как мы расправимся со справедливостью, ее богиней и ее приверженцами! Статуя будет опорочена, и Гелиар с ее служительницами превратятся в стаю воронов, а город навсегда перейдет во власть темных сил, и жители города будут вечно мучиться в мертвом звоне Чертовой Колокольни! Город будет нашим, и этой же ночью!

Я старался вырваться, но, похоже, их повелитель – тот самый, в черном саване – придавал им силы... или отнимал мои? Я никогда не думал, что вукодлака можно одолеть... А они с этим справились – я чувствовал, как мои лапы споро заковывались в кандалы, цепи которых затем вбивались в стены, рядом со смердящим провалом в преисподнюю.

Боль от кандалов, терзающих мои лапы, унизительное окончание моего преследования привели меня в дикую ярость – я рычал, вырывался из оков, пытался дотянуться до моих мучителей, щелкая клыками... Тщетно. В то же время толпа в черных балахонах, теснящаяся в крипте, пришла в полное неистовство – статуя Гелиар была извлечена из баула и водружена на невысокий пьедестал рядом с провалом.

То, что произошло дальше, сразило меня...

Несколько теней в балахонах втащили на площадку перед провалом, там, где они приковали меня, светловолосую девушку в белых одеяниях.

Они подтянули ее к статуе богини и, под вой и алчные крики остальной толпы, опустили ее головой на пьедестал, на котором стояла статуя.

Все тот же жрец, в черном саване, приблизился к ней и, схватив ее за волосы, прижал голову к пьедесталу.

Толпа продолжала неистовствовать – похоже, все уже знали, что последует за этим...

...То же понял и я...

- Эта девственница хранилась нашими предшественниками сотни лет – ее заколдовали и прятали до сего дня, потому что темные силы предвидели этот момент! – Его дьявольский смех утонул в вое толпы. – Мы выкрали скульптуру Гелиар для того, чтобы покончить с ее живым отображением! И тогда ... Этот город, как и все вокруг, станут нашими, темные силы уничтожат справедливость! – Он снова зашелся в жутком хохоте...

Когда жрец выхватил из складок савана искривленный ятаган и поднял его над головой несчастной, взор девушки скрестился с моим. Меня пронзила боль и отчаянная надежда в ее взгляде... Обливаясь слезами горя и страха, она выкрикнула:

- Владко... Это же я, твоя Беляна! Ты обещал вечную любовь, и на этом, и на том свете... Ты ужасен сейчас, но я верю, я знаю, что это – ты, я чувствую твое сердце... Да, моя мать тебя отвергла, и ты ушел из города, но... но я никогда не забывала тебя!

Она зарыдала.

Ятаган, поблескивая в свете факелов, уже начал опускаться на ее шею... Она закричала:

- Спаси меня, Владко... Спаси нас обоих!

И в последний момент изо всех оставшихся сил вскрикнула:

- Спаси город!!!

Владко?!

Это – мое имя??!

Что-то удивительное произошло со мною в тот момент... Невероятной силы потоки, струи сил стократно усилили и без того необузданную мощь вукодлака... Я завыл от ощущения силы и предвкушения того, что я могу делать все, что хочу, с этой жалкой толпой верующих в силы тьмы.

В секунду я вырвал цепи из стены, схватил воющего от страха жреца, переломил его пополам, как куклу, и швырнул в черную бездну. Толпа его приспешников заметалась в панике... Зловещий хохот колдуна и мощные клубы дыма и огня вырвались из провала, но мне было не до того – мне нужно было спасти девушку...

Мою Беляну...

Я схватил ее одной рукой за талию, другой взял скульптуру богини и в несколько прыжков вынес обе драгоценные ноши наружу, из гнусного зловония крипта. Опустив обеих на траву у развалин, я бережно погладил девушку по голове. Она все еще была без чувств, и в этот миг я, неожиданно для самого себя, легонько, нежно поцеловал ее уста...

И тут же устрашился этого...

Как я могу целовать такую красавицу?! Я, вукодлак??!

Я бросил взгляд на свою лапу... Вернее, руку... Руку?! Не было больше ужасных волос, искривленных вен, уродливой кожи...

Я стал собой!...

Пропало заклятье колдуна!

Я вернул себе прежнее обличье... Моя любовь, моя Беляна помогла мне избавиться от заклятья, назвав мое имя... Колдун более не властен надо мной!

Беляна легко вздохнула и открыла глаза:

- Владко... Я чуяла, я знала... Я всегда была с тобой, даже в мыслях... только твоею... - и она обвила меня руками за шею. Я осторожно снял ее руки:

- Погоди, любимая... Я скоро вернусь!

 

...Вор прятался в дальнем темном углу крипта. Я схватил его и потащил на самый верх, к колоколу. В конце концов, именно это наказание мне повелел исполнить колдун – оно исходило от самой богини Гелиар.

 

...Когда я и Беляна уходили от Чертовой Колокольни, в воздухе над улицей, над всем городом, плыл неслышный звон со страшной звонницы. Внутри ее колокола, прочно насаженный мною на железный крюк, болтался пока еще живой вор – новый язык для проклятого колокола... Каждый раз, когда он бился телом о бронзовые стенки колокола, стаи воронов с карканьем взлетали с крыш соседних домов, заглушая его крики, которые становились все тише и тише...

Но звон Чертовой Колокольни по-прежнему был беззвучным. Мертвым.

Простому смертному не дано услышать его. Однако я, бывший вукодлак, слышу его и теперь буду слышать всегда...

Разве что я и Беляна уедем из этих краев.

Наши дети будут иметь красоту моей Беляны, силу моего тела, чутье и нюх вукодлака...

Единственное, что будет их слабостью – им всегда будет хотеться пить. Столько лет в сосуде без воды... Это наверняка передастся в поколениях.

 

... В ночи новолуния, когда темнота завладевает улицами города, во тьме, когда граница между реальностями и фантазмами размывается настолько, что в головах несчастных монахов в монастыре святой Каролины-Великомученицы на горе, высоко над городом, мутится разум, и всплывают жуткие образы ада и чертей с крючьями у огромных раскаленных сковород, когда матери прячут детей в самые дальние углы хибарок, жмущихся вдоль городских стен, тщетно пытаясь уберечь их от татей...

В эти страшные часы последней ночи каждого шестого месяца календаря Ведьм в город приходит Мертвый Язык....

Если ты услышишь после полуночи тихое поскребывание в дверь, едва отличимое от обычных звуков ночи – треска цикад, шума воды в левадах предгорья, скрипа колеса в соседской водяной мельнице – а потом, леденея, услышишь жуткое мычание... и ужас проберет тебя до мозга костей...

Знай – к тебе пришел Мертвый Язык.

Не открывай ему...