Стоял полдень, но жаркого летнего солнца, как всегда, не было видно. В небольшой придорожной деревне, что находилась у живописной реки и чьё имя уже давно забыто всеми кроме местных, царили сумерки. Тут было темно практически круглые сутки – темно ночью, темно вечером, утром, днём. Лишь в короткий промежуток времени примерно между тремя и четырьмя часами дня несколько солнечных лучей пробивались в деревеньку, не давая её жителям насовсем забыть о свете.

И вот сейчас был один из тех долгих тёмных дней, бесконечные сумерки которого разгонялись лишь парой масляных фонарей на деревенской площади. Люди все сидели по домам, с семьями – был час обеда, в который по местным обычаям ни в коем случае нельзя было работать. В придорожной таверне на самой окраине деревни горел свет, ровный и привычный человеческому уху шум бардовской музыки, пьющих и говорящих людей, был слышан далеко за пределами двора этого недорогого, но на удивление приличного заведения.

Из окон таверны были прекрасно видны шаткие деревенские дома, сделанные из полусгнившей древесины особых местных полуночных деревьев, а также каменное небо – нижний уровень великолепного Парящего Города. Его огромные грациозные башни и заслоняли солнце, не давая его тёплым лучам упасть на эту всеми забытую землю.

Когда-то по этой земле бродили маги – те, в чьей крови текла сила изменять реальность вокруг себя. Но они покинули свой дом – собравшись вместе они построили свой великолепный город из камня и металла и отправили его вверх, к небесам. А простые люди, те, кто не был одарён способностями от рождения – они остались доживать свои дни на земле, в тени этого грандиозного сооружения.

В таверне, у самого окна, наблюдая за немногочисленными прохожими, сидели два человека. Один из них был облачён в тяжёлые металлические доспехи с небольшим фамильным гербом в виде крылатой змеи на груди, на поясе у него висел широкий тяжёлый меч, а лицо выражало немалую мудрость. На его загорелой коже виднелись многочисленные шрамы, подбородок украшала небольшая наполовину седая бородка. Напротив этого грозного воина сидел юноша в плотной кожаной куртке и тонким изящным клинком в недорогих ножнах. Юноша был весел и беззаботен, он то и дело делал новый глоток из большой кружки, стоявшей прямо перед ним, рыцарь же наоборот был суров и спокоен.

Эти двое оказались здесь проездом и не планировали надолго оставаться в этой деревне. Старший из них, по имени Кревор, был рыцарем одного из множества королевств, что находились в тени города магов. Он прошёл через десятки бессмысленных, по его мнению, войн, видел множество смертей, и всё это тяжким грузом легло на его душу. Юный его спутник был его молодым учеником и по совместительству оруженосцем Сирвином, который только начал свой путь, но уже планировал через пару месяцев стать рыцарем, таким же грозным, как и его учитель. Они остановились в этой таверне чтобы отдохнуть и перекусить на их долгом пути.

Сирвин практически закончил свой рассказ о забавном случае из детства, как взгляд его замер на ком-то только что вошедшем в таверну, и он замолчал. Он весь напрягся, руки сжались в кулаки; не понимая, в чём дело, Кревор посмотрел на дверь таверны.

У входа стоял высокий бледный человек в бело-голубой мантии. Многие путники таскали с собой огромные рюкзаки, мешки, сумки со своими барахлом, но при этом госте не было совершенно ничего из вещей, кроме, разве что, серебряного кольца с таким же голубым, как и его мантия, драгоценным камнем. Перстень был сделан с особым изяществом, и на земле с трудом нашлась хотя бы пара мастеров, кто смог бы совершить столь тонкую работу. Было видно, что он сотворён отнюдь не человеческими силами. У человека был острый, быстрый и нетерпеливый взгляд, и он, совершенно не обращая внимания на кого-либо, направился к барной стойке.

Он шёл спокойно, легко, и казалось, что он не идёт, а парит, лишь чуть-чуть касаясь ногами земли. Путник выглядел отстранённым, взгляд его блуждал из одного угла таверны в другой, перепрыгивая с посетителя на посетителя, а на губах замерло загадочное выражение полуулыбки. Он подошёл к хозяйке таверны, заказал себе что-то и уселся у самой барной стойки.

- Кто это? – спросил в замешательстве Кревор. Сирвин тихо сквозь зубы ответил:

- Маг из Парящего Города. И не просто маг, а тот самый, что разрушил мою деревню.

- Ты никогда не говорил, что твою деревню уничтожил маг...

Сирвин нахмурился; его прежде беззаботное и весёлое выражение как рукой смело:

- Не люблю об этом вспоминать. Ему нужен был какой-то артефакт, бывший фамильной ценностью нашего соседа. Сосед был человеком храбрым, отказался им его отдавать... А маг просто убил его. А когда местные попытались заступиться – убил и их, а затем сжёг и всю деревню, мне чудом удалось уцелеть. Лица его я не помню, но могу покляться, у него на пальце было точь-в-точь такое же кольцо.

Закончив свой рассказ, Сирвин хотел было подняться с места, но Кревор остановил его, положив сильную руку на плечо:

- И что ты хочешь сделать?

- Отомстить, что же ещё! Я убью его прямо сейчас!

- Не будь глупцом, Сирвин! Тебе не одолеть мага, да что уж, ни одному простому смертному не одолеть их! И откуда ты знаешь, что это именно тот маг, что разрушил твою деревню?

Сирвин лишь фыркнул. Несмотря на всю логичность и обоснованность доводов Кревора, в нём вскипела юношеская кровь. Не прошло и секунды, как он, уже дрожа от ярости, резким движением сбросил с своего плеча руку учителя и, прежде чем тот успел сказать что-либо ещё, встал и громко прокричал, обращаясь к магу:

- Убийца! Ты пожалеешь о том, что совершил!

В руке Сирвина сверкнул клинок, и он бросился прямо на мага, на бледном лице которого было видно искреннее непонимание. Тем временем в душе Кревора царило отчаяние, в глазах светилась паника. Он хотел остановить Сирвина, но сейчас было слишком поздно.

Волшебник поднял руки, открыл рот чтобы что-то сказать – он явно не сильно хотел ввязываться в конфликт, но Сирвин уже преодолел разделявшее их расстояние и занёс свой тонкий клинок для удара. Увидев неостановимую ярость на лице юноши и поняв всю грозившую ему опасность, маг с трудом уклонился от первого удара, а затем сделал замысловатый жест рукой, направив указательный палец прямо на Сирвина. На кончике пальца волшебника вспыхнула искра, и спустя несколько мгновений эта еле заметная, казалось бы, безобидная искра превратилась в синий сверкающий тонкий луч, который со свистом и треском пронзил живот Сирвина. Юноша упал, корчась от боли, сжал зубы, и ясно было, что адские мучения, которые причиняла ему рана, не позволяли ему продолжить бой.

Маг посмотрел на Сирвина сверху вниз, на его лице появилось выражение неспешного раздумья. Рана была несмертельной, но заклинатель одним движением руки мог добить этого неопытного юношу, если захочет.

Но прежде, чем маг успел что-то сделать, между ним и Сирвином встал Кревор. Рыцарь и ученик прошли долгий путь вместе и были друг другу как отец и сын и, хотя Кревор и проклинал глупость Сирвина, он не мог оставить дорогого ученика на произвол судьбы. Меч учителя был обнажён, но он пока не двигался; всё его тело было напряжено и готово в любой момент вступить в бой с магом, если тот попытается атаковать.

- Остынь, - обратился к магу Кревор, - малец юн, он совершенно не понимает, что делает. Оставь нас в покое, и мы пойдём своей дорогой. Нет нужды проливать кровь.

Несколько секунд маг находился в раздумье, а затем его пальцы слабо шевельнулись. Неясно было, что хотел сделать маг этим жестом, но напряжённое тело Кревора среагировало само собой, прежде чем рыцарь успел о чём-либо подумать.

Рука с мечом взметнулась вверх, тёмное металлическое лезвие нацелилось в грудь заклинателя, но врождённая реакция мага сыграла своё. Он резко выбросил правую руку в сторону рыцаря; между его пальцами сверкнула искра – и палящий голубой луч вырвался из его ладони, пронзив Кревора точно в грудь, без каких-либо усилий пробив стальной доспех.

Рука Кревора разжалась. Меч со звоном упал на пол. Тело бывалого воина ослабло, он упал сначала на колени, а затем на грудь, оказавшись прямо у ног победителя. Маг печально вздохнул, закатил глаза и замер, погружённый в свои мысли.

Но внезапно Кревор зашевелился. Прежде чем маг успел как-либо среагировать, он одним отточенным движением вскочил на ноги, оказавшись лицом к лицу с врагом. В руке его сверкнул кинжал – и Кревор нанёс один меткий удар прямо в горло мага. Тот издал какой-то гортанный звук и через пару секунд испустил дух.

Кревор всё ещё стоял на ногах, хотя из зиявшей на его груди огромной раны ручьём лилась кровь, капая большими круглыми каплями на деревянный пол. Маг был явно моложе Кревора, который прошёл множество войн и испытаний. Никто не успел бы уклониться от заклинания, но Кревор смог самую малость уйти в сторону, не дав лучу попасть в сердце и мгновенно лишить его жизни, выиграв себе те несколько секунд, что так нужны были для победы. Боль от раны была адской, но рыцарь, в отличие от своего ученика, мог её побороть.

Кревор тяжело откашлялся, сделал пару шагов к выходу и упал. Он с трудом дышал, и было видно, что он вот-вот умрёт. Раны, нанесённые заклинанием, были слишком тяжёлыми, чтобы воин мог продолжить жить. Возможно, оказав медицинскую помощь, его ещё можно было спасти, но никто в таверне не пошевелился.

Был убит маг из Парящего Города, а все знали их силу. Никто не мог даже предположить, что будет, если заклинатели узнают о том, что кто-либо помог убийце их соплеменника. Все боялись возможного возмездия. Для них было бы гораздо удобнее, если бы отважный рыцарь просто истёк кровью и умер.

Кревор знал, что ему не помогут. Он знал, что вот-вот умрёт. Но он умирал счастливым. Он, как и все эти люди, жил в страхе перед всемогущими магами, он, как и все эти люди, боялся даже слово сказать поперёк их воли. И в конце концов он смог преодолеть свой страх – и дать этим таинственным обитателям неба бой. И главное – он доказал, что даже простой смертный воин, имевший достаточно опыта, мог одолеть казавшихся непобедимыми заклинателей с огромных башен Парящего Города.

Внезапно сквозь окно таверны пробился слабый жёлтый луч света. Солнце никогда ещё не освещало деревню в это время суток, но вдруг случилось чудо. Один единственный слабый луч светила каким-то необыкновенным образом пробился сквозь узкую щель между двумя парящими башнями и осветил лицо умирающего рыцаря.

Глядя на солнце, Кревор слабо улыбнулся, словно маленький ребёнок, впервые наблюдающий за рассветом. Его сердце ударило в последний раз, и рыцарь погиб, но на бледном лице его, словно на живом, продолжала сиять радостная детская улыбка.