В свете молодого месяца по переулку озираясь шла высокая женщина. Шла медленно, обеими руками вцепившись в юбку, как утопающий в спасительный канат.

Осмотрительность не помогла: безо всяких «Эй, красотка» из подворотни вышли двое. Тот, что повыше, схватил женщину за плечо, второй перегородил дорогу, доставая нож. Жертва разбоя вдруг дернулась вбок, левым локтем ударила ближайшего в солнечное сплетение. Места для замаха не было, удар оказался слабоват, но мужчина отшатнулся и плечо отпустил. Второй нападавший попытался ударить, но она уже вытащила меч, ножны которого и придерживала под юбкой. Нож беспомощно скользнул по клинку, и женщина тут же пнула противника в голень. Получив железной набойкой, тот охнул и неловко припал набок. Она оглушила его ударом плашмя и развернулась ко второму, но тот уже осел у стены со болтом в плече.

— Симон! — гаркнула женщина в темноту, потом сбилась, зыркнула на закрытые ставни вокруг и перешла на шепот. — Ты обалдел совсем, в темноте рядом со мной стрелять?

— Надо говорить не обалдел, а спасибо, — ответила темнота. — У него тоже был нож, Лиззи.

Лиза сморщилась, молча ткнула пальцем в сторону раненого, а сама склонилась над оглушенным разбойником. Вытащила из напоясного кармана моток веревки, связала нападавшему руки за спиной. Проверила рукава, голенища, но другого оружия не нашлось. За её спиной раздалась пара коротких ударов, и она чуть повернулась, чтобы взглянуть на напарника.

— Осторожнее, магистрат живьём просил, — сказала она.

— И чего теперь? — спросил Симон, аккуратно убирая свой ненаглядный арбалет в специальную сумку.

Лиза пожала плечами, разглядывая добычу.

—Оттащим в Дом Стражи, там разберёмся.

— Тащить? Две такие туши на себе?

— Одного на себе, второго на мне, — ответила Лиза, – К рассвету как раз управимся. Следи... ох, тяжелый... следи только, чтоб твой не помер.

— А я-то что могу сделать? — возмутился Симон. — На всё воля милостивой Тайрог.

***

Освободились они только вечером, и к постоялому двору на отшибе шли злые и голодные. Симон исчерпал запас ругательств ещё ночью, по пути к стражникам, и теперь только бросал свирепые взгляды на Лизу. Та не обращала на него внимания. В молчании они свернули в переулок и вышли на заставленный задний двор, и направились к крайней справа телеге. В ней, плотно завернувшись в темно-коричневый плащ, сидел темноволосый мужчина лет тридцати и пытался читать. В сумерках зрение его подводило, но он не сдавался.

— Эй! — от окрика он поднял голову и тут же захлопнул книгу.

— Симон, Лизабет! Вы оба целы? Я ждал вас не позднее полудня.

Лиза всё так же молча забралась на телегу и полезла в сумки, а вот Симон сдерживаться не стал.

— Подстрелили пару разбойников, тащим к страже, а они очнулись и начали орать, что мы их убиваем, — Симон аж подпрыгивал от негодования. — Стража и видит: у меня арбалет, на руках мужик из которого торчит болт. Лиззи, конечно, тоже начала орать, мол, он сам на беззащитную деву в темном переулке напал, но кто ей поверит вообще, когда такая оглобля с мечом? Загребли всех. На тех, которых разыскивали, не похожи... Если бы не символ щита Хаста, так бы и сидели в одной куче.

— Выходит, что награды не дали? — Эд сочувственно цокнул языком.

— Дали, — сказала Лиза.

— Дали, — буркнул Симон, как будто это его тоже обидело. — Хотели просто отпустить, но я считаю, что всякий труд должен быть оплачен... И мне не хотели отдавать болт! Подумаешь, кровью истечёт, перевязали бы.

— Пойдёмте есть? — предложила Лиза, спрыгивая на землю.

— Замечательная мысль, — с готовностью согласился Эдгар, осторожно слезая следом. — Так сколько вы получили?

— Два гроша. А за тех обещали шесть. Лиззи, как ты могла поймать не тех, а? Четыре гроша мне теперь должна.

Симон говорил так, будто сам не стрелял в темноте, не разбирая лиц.

— Хаст Высокий посылает мне испытания, — ответила Лиззи тоном настоятельницы. — И сводит меня с сирыми и нуждающимися. А про деньги в ордене ничего не говорили. Волю Хаста нужно нести безвозмездно.

— Но вышло-то не безвозмездно, а за два гроша.

— Хочу отметить, а рассчитывали вы на шесть, просто поймали не тех, — влез Эдгар.

— Вот Хаст и... — Лиза хотела осадить их обоих, но споткнулась о порог постоялого двора, забыв подобрать юбку.

Симон залился беззаботным смехом, а она только вздохнула.

На самом деле деньги мало волновали Лизу: в крайнем случае всегда можно обратиться в храм. А вот разговоры о воле Хаста её смущали. Она не умела вести теологические беседы, даже не знала, правильно ли рассуждает.

С детства Лиза не отличалась хорошей память и острым умом, читать-то выучилась с трудом. Зато высокая, крепкая, отец мечом махать научил. Думала пойти в сопровождающие, таких иногда нанимали горожанки побогаче. Но нет, в храме сказали, что её путь теперь в воле Хаста.

И Лиза, конечно, поверила. Но вдруг она всё не так делает? Она три молитвы-то с трудом выучила, какое уж тут понимание путей бога?

— Знаешь что? — отвлёк её от раздумий Симон. После миски мясного рагу он заметно повеселел и теперь во все глаза смотрел на Лизу. — По мне так самое удивительное, что твое переодевание в женщину сработало. Думал, что лучше мне пойти живцом.

Лиза замерла, пытаясь разобрать подвох в его словах, потом пожала плечами. Вообще она и сама не верила, что кто-то обманется необъятным сношенным платьем, которое она натянула прямо поверх кольчуги. Даже если подол скрыл меч, то все равно грабители могли заметить, что «жертва» повыше их ростом и позвякивает на ходу.

— Мэтр Симон, — Эдгар становился очень вежливым, когда огорчался, — Разве может мастер Лизбета переодеваться в женщину, если она женщина и есть? Подобная формулировка по меньшей мере...

— А-а-а, — перебил Симон, — да я и забыл про это. Точно, женщина же.

И захихикал. Лиза закатила глаза. Кольчуга за бессонную ночь и бессмысленный день, казалось, потяжелела на десяток-другой фунтов. Стало ясно, что срочно нужна горячая вода и спокойно полежать в тишине на ровной кровати.

— Магистр Эдгар, — передразнила она тон спутника, — мне до мастера ещё два с гаком года таскаться по дорогам. Завтра как раз опять потащимся, так что предлагаю идти спать. Эдгар и я ночуем наверху, Симон сторожит телегу...

— Что?! Да кому она нужна вообще?

— ...и коня, —добавила Лиза.

— Но мы ж на выторгованные мною гроши гуляем! Нечестно!

— Ах, нечестно? — вдруг вскипела она. — Да если бы ты ту девку на прошлой луне не испортил, мы бы уже в Уртале ночевали, каждый в своей комнате, а не искали бы, где грошей подзаработать. Целую марку пришлось отдать. Да где вообще видано, чтобы за один раз — и новенькую полновесную марку?

— Так ей не за работу, а на приданое, чтобы в жены взяли, — Симон поскучнел, отвёл глаза и стал тарабанить по столу.

— А мне на приданое? — возмутилась Лиза. — Ко мне, думаешь, очередь стоит?

Почему-то вопрос совсем выбил Симона из колеи. Он глубоко задумался, присмирел и больше не спорил.

***

— Думаете, здесь процветает воровство коней, мастер Лизабет? — спросил искренне встревоженный Эдгар.

Он со старательностью очень застенчивого человека смотрел в закрытое ставнями окно, пока Лиза приводила себя в порядок.

— А где оно не процветает? — ответила она, принюхиваясь по очереди к двум рубашкам, пытаясь определить менее грязную. — Но с постоялого двора вряд ли сведут коня, тут приглядывают. А вот по сумкам могут пошариться.

— Может, стоило их тогда поднять наверх?

— Может, — сказала Лиза. — Но если Симон до этого сам не додумался, то пусть страдает.

Эдгар помолчал, потом всё же спросил:

— Вас задело его высказывание?

Лиза пожала плечами, потом поняла, что собеседник её не видит.

— Да пошёл он со своими шутками, — ответила она, одеваясь. — Он всё время изображает из себя умного, а сам тупой, как и все мужики. Прости, Эдгар. Марку вот из-за него потратили. А нам бы вот второго коня купить, и одежду скоро менять придётся, мы же на север едем. Он девок один портит, а жопу всем троим морозить придётся!

Лиза сама не заметила, как разошлась, замахала руками. Остановилась, вздохнула несколько раз.

— Я пройдусь, — неловко сказала и вышла.

Далеко она не ушла, просто прогулялась по коридору, чтобы немного побыть одной. Туда-обратно. И ещё раз. Пробормотала молитву о ясности ума, но не вспомнила и третьей строки.

«Неудивительно», — подумала Лиза. — «Неудивительно, что я за почти год ни разу волю Хаста не почувствовала, куда мне, если слов связать не могу».

***

Наутро Лиза с удивлением выяснила, что не напрасно изгнала Симона сторожить их вещи. В телеге их встречали двое: молчаливый и мрачный он и девчушка лет десяти, в самом прямом смысле пойманная за руку.

— Вот, — сказал Симон, вставая в телеге и поднимая находку. — Не знаю, что с ней делать, не в магистрат тащить же.

Находка заболтала в воздухе ногами и попыталась его пнуть, так что он поднял её ещё и за ногу, и теперь она болталась поперёк и недовольно верещала.

— Отпустил бы, — сказал Лиза, пытаясь рассмотреть ребёнка, но та оказалась слишком чумазая и вёрткая. — В магистрате нас на смех подымут за такого разбойника. Опять.

— Неча, — возмутился Симон и встряхнул девчушку. — Чтобы она у меня на глазах в чужих вещах копалась? Ладно бы тихонько с другого края начала, так нет: влезла, разбудила.

— Тебя как хоть звать-то? — спросила Лиза.

Девчушка перестала верещать и дёргаться, чтобы с подозрением посмотреть на Лизу карими блестящими глазками, удивительно ясными, с чистыми белками, ярко выделяющимися на фоне тёмной — то ли от загара, то ли от грязи — кожи и свалявшихся почти чёрных волос.

— Вам зачем знать? — спросила она, наконец.

— Чтоб косточки тебе за глаза мыть, — ответил Симон и встряхнул её ещё разок.

— А-а-а, — протянула она и почему-то представилась, — Тришкой кличут. Поставь, больно!

— А нечего было... — опять завёлся Симон.

— Вот всем лишь бы за руки-ноги-волосы таскать, — жалобно протянула она. — Сиротинку обижать! Нет бы помочь!

— Нет-нет-нет-нет, — скороговоркой выпалил Симон и руки разжал от ужаса.

Тришка взвизгнула, падая в телегу, собралась на дне в комочек и всхлипнула, то ли от боли, то ли так, чтобы пожалели.

— С чем помочь? — спросила Лиза, подходя поближе и глядя на Тришку через край.

— Покушать дадите?

— Это можно, — кивнула Лиза.

Симон шумно выдохнул, а Эдгар, до того молчавший, предложил:

— Может ещё и помыться? На человека столь малого размера воды уйдёт немного.

— Зачем ещё? — Тришка поплотнее запахнулась свои рубашки. Носила она сразу две, одну на другую, и обе с прорехами да с чужого плеча.

— В зал на постоялом дворе не пустят, — предположил Эдгар неуверенно.

Ему явно просто было странно видеть так близко столь заброшенного ребёнка, обычно он предпочитал не обращать внимание на маленьких оборванцев.

— Да и пусть, — удивилась Тришка. — Вынесете мне супа и всё.

— Да, мыться она не просила, — напомнил Симон. — И вообще, её может слой грязи греет. Отмоем, а она как заболеет и помрёт.

Тришка попыталась его пнуть, но он оказался ловчее и опять поймал её за ногу.

— Прекращай.

— Ладно, — решила Лиза. — Лучше давайте до пекаря дойдём, возьмём хлеба и галеты в дорогу. Тоже еда же?

Девочка кивнула и встала.

— Я уж думал, что сейчас начнутся эти Хастова щита штучки, — выдохнул Симон, спрыгивая с телеги и протягивая руки, чтобы снять Тришку. — И Лиззи опять ломанётся в неизвестном направлении только потому...

Эдгар шикнул на него, но было поздно.

— Как? — сказала Тришка, уже с настоящим интересом глядя на них. — Настоящий щит Хаста?

— В паломничестве, — ответила Лиза, улыбаясь. Ей почему-то стало смешно.

— Тогда я не хочу супа, — затараторила Тришка.

Она спрыгнула сама, не обращая внимания на Симона и бросилась к Лизе, вцепилась ей в рубашку.

— Тогда помогите мне найти ре... ре-ли-кви-ю. Она святая! Самого Хаста! Вам такое надо делать! Я покажу где!

Симон застонал.

***

Тришку они всё равно и отмыли, и покормили. Потому что даже для привыкших к походной жизни людей запах её волос, собравших на себя, казалось, все миазмы небольшого городка, оказался невыносим. Сидела Тришка в бадье, пока вода совсем не стала чёрная, и извели на неё золы горку. Вторая и третья помывка шла получше, хотя вода так и не стала прозрачной, но все решили, что хватит на неё дрова тратить, всё равно опять испачкается. Юбки и рубашонки её стирались вместе с ней и тоже остались грязноватыми и в разводах, но хотя бы пахли мокрой псиной, а не отхожим местом.

Больше всего Лизу огорчило, что два гроша истаяли, как дым, и остался у неё ещё один голодный рот и никакого прибытку.

— Так мы на коня не накопим, — сказала она, когда они закончили с мытьём, спорами и покупкой еды. — И так на зерно и галеты из запасов на чёрный день грошики пошли. Что-то чёрный день ближе, чем я думала, оказался.

— Это от Тришкиной грязи день испачкался, — предположил Симон.

Он проверял арбалет: хорошо ли ворот работает, не попортились ли тетивы и любовно пересчитывал болты в связке. Тришка смотрела на него с кровати и явно измыслила что-нибудь стащить.

— Маэстро Симон, держите в руках свой дурной нрав, — сказал Эдгар звенящим голосом. — Ребёнок не виноват в сложившихся обстоятельствах.

Лиза и Симон одновременно повернулись. Обычно спокойный Эдгар сейчас смотрел зло и осуждающе.

— Спокойно, — сказала Лиза, резким взмахом привлекая его внимание. — Тришка, рассказывай, наконец, про свою реликвию. А то вдруг мы никуда и не пойдём.

— А разве вам так можно? — спросила та.

— Я же не колодец исполнения желаний, — пожала плечами Лиза. — Делаю я только то, что в моих силах. О невозможном попросишь — мы тебя помыли, покормили и на волю отпустим, звиняйте.

— Но я просила реликвию, а не бадью с водой!

— Рассказывай, — предложила Лиза, садясь рядом. — Вдруг тебе повезёт.

Тришка сморщилась, но вполне охотно начала рассказывать:

— В общем, Большой Боб мне говорил, что тут город стоит давно, причём так давно, что его сто раз перестраивали и...

Лизу и Симона тут же больше заинтересовал «Большой Боб», чем древние истории. Тришка юлила, путалась и недоговаривала, но Симон спрашивал осторожно, как будто вскользь.

Выходило, что Тришка — сирота, сбежала из деревни — или прогнали — сразу после трёхлетней войны и пришла к городским попрошайкам. Те её приняли, но здоровым, без увечий, подают не так охотно, и она больше по поручениям бегала. Мало ли, у кого какие дела. То письмо передать, то закоулками провести.

А потом она прибилась к какой-то шайке похуже. Промышляли они то ли разбоем, то ли сопровождением торговцев, то ли когда как, но явно какие-то незаконные дела вели. А она для них в город бегала, тоже договаривалась. Детально о них Тришка не рассказывала, сразу замолкала и подозрительно смотрела, стоило спросить лишний раз.

Зато о реликвии она болтала торопливо и, кажется, что-то сочиняла от себя. Мол, в древнем-древнем храме под землёй лежит чудесное зеркало, в котором любой человек отражается, даже тот, которого на свете нет. И очень это зеркало ей нужно, Большой Боб читал древние книги и обещал настоящее чудо сделать для того, кто зеркало принесёт, хоть осколочек. А ей очень надо, потому что без чуда никак.

И Тришка все окрестности обошла и нашла тот самый храм, честно-честно. Только там темно и страшно, и стражи храмовые воют. В темноте-то она пройти может, но стражей ей не одолеть. Вот могучий щит Хаста — другое дело. Лиза же сможет?

— Здесь в окрестностях действительно когда-то стоял древний город, — сказал Эдгар неожиданно. — Я читал, что его накрыло селем, слоем воды и грязи, больше трёх сотен лет назад. Но в таком случае он должен быть погребён под слоем земли и непроходим.

— Всё он проходим, огромный такой подвал, — ответила Тришка. — Я там лазала. Мокро только очень.

— Как же так вышло? — пробормотал Эдгар. — Подземные воды? Благословение богов?

— Это же древний храм, — удивилась Тришка. — Конечно там всякие чудеса должны случаться.

— Надо взглянуть. Представляете, какие бесценные культорологические знания скрываются в недрах земли?

Эдгар встал, уже явно собираясь в путь.

— Погодите, — вмешался Симон. — Мы сейчас пойдём наугад во все заброшенные подземные ходы в округе соваться? Просто потому что мелкая сказала? И даже не зная, что там что-то есть, кроме затопленных отнорков?

— Там не норки, — упрямо сказала Тришка. — Там коридоры. Храм же! И чудесное зеркало там точно есть. Хотя бы другая реликвия какая-нибудь. Но есть.

— Вероятность не слишком велика, — ответил Эдгар осторожно, боясь расстроить девочку.

— Но там есть. Я там была. Я всё видела.

— Для меня не так важно, есть там что-то или нет, — Лиза не дала спорить дальше. — Если ты веришь, что реликвия есть, я помогу тебе её достать. Если реликвии нет, то, значит, такова воля богов и тебя за чем-то иным позвали в путь. Ты понимаешь?

Тришка кивнула, но пробормотала «Но зеркало есть».

— Почему ты всегда на всё соглашаешься? — спросил Симон с трагическим стоном. — На все дурацкие просьбы?

— В том-то и суть паломничества.

— Ты уверена?

Лиза пожала плечами. С одной стороны, она ни в чём не была уверена. С другой стороны, о Симона она споткнулась, стоило ей выйти из храма после получения значка. Он был пьян, страдал от разбитого сердца и просил помощи на пути домой. И с тех пор они путешествуют вместе, и то что никто никого не придушил — только волею Хаста и можно объяснить.

***

До развалин они дошли за полдня. Лиза предлагала перенести поход на следующее утро, но Тришка обещала, что идти недалеко, и она даже в темноте обратную дорогу покажет. Ранней осенью на севере закаты начинались ещё не слишком рано, и света хватало. Тени растягивались, превращая даже обычный лес в загадочный потусторонний мир, а уж древние развалины предстали невероятно зловещими.

Поначалу, когда лес сменился каменистым, заросшим мелкими травами и кустарником плато, Лиза ничего не заметила. Но чем дальше они шли, тем чаще им попадались обломки камней или даже углы плит, поднимавшихся из земли, покрытыми резьбой. А потом земля стала более влажной, а древние строения поднимались всё выше из земли, и в какой-то момент показалось, что они идут по мощёным улицам прошлого.

Здесь уже можно было различить отдельные дома, грубые, тяжеловесные очертания и проходы. Какие-то из них были завалены, какие-то вели просто в комнаты без крыши, а какие-то уходили вниз, манили тёмными проходами. У первого такого Лиза остановилась, но Тришка потянула их дальше.

Они прошли как будто большую площадь, спустились ниже куда-то, где раньше пролегала река. И там девочка указала на ещё один спуск.

— Там, — сказала Тришка. — Точно там.

— Может, не надо? — спросил Симон кисло.

— А тебя вообще не звали. Мне щит Хаста помогает!

— Твой щит без моего арбалета до встречи с тобой бы так и не дожил.

Чёрный провал ничем не отличался от предыдущих, сколько Лиза всматривалась. Она хотела было спросить, откуда такая уверенность, но поняла, что Тришка не только глазами смотрит. Что-то такое щекотное исходило от спуска. Щекотное и ласковое — дыхание милостивой Тайрог. Они стояли на пороге храма.

— Да, — согласилась Лиза. — Похоже, ты нашла.

— Ты мне веришь? — удивилась Тришка.

«Надо будет отдать тебя в храм», — подумала Лиза, но вслух ничего говорить не стала, только кивнула.

И ведь такая маленькая, нетренированная, но почувствовала первая.

Эдгар зажёг волшебный фонарь, повесил на руку, чтобы рассеянным голубоватым светом разогнать тьму. У Лизы был с собой и обычный масляный фонарь, но она боялась, что его не хватит, или он сожжёт драгоценный воздух. Боялась зря: проход оказался шире и гораздо менее душным, только под ногами местами то хлюпала вода, то прямо текли ручейки, холодя сквозь сапоги. Пахло тиной, немного рыбой и мхом.

— Я так далеко не заходила, — призналась Тришка. Она начала мёрзнуть и немного присмирела. — Вдруг... стражи нападут?

— Не должны, — сказала Лиза. — Отчасти я сама служительница, а потому могу пройти в любую часть храма. От меня охранять ничего не нужно.

Они шли медленно, осматриваясь. Стены и даже потолок были украшены затейливой резьбой, но ни мебели, никаких иных украшений не сохранилось. Если что-то и уцелело, то в алтарной части, где чувствовалось дыхание Тайрог.

Устройство храмов довольно просто: широкий коридор на входе, из которого расходятся коридоры поменьше, заканчивающиеся небольшими отдельными молельнями с изображениями богов. Общий зал, не слишком большой, шагов сорок в длину, а в самом конце — большой алтарь, где приносились в жертву животные. Рядом хранили божественные атрибуты, хотя Лиза никогда не слышала о чудесных зеркалах.

Когда они вышли в большой зал, то сразу заметили удивительно сохранный деревянный алтарь в противоположном углу за небольшой ширмой. На полпути к нему лежала здоровая груда тряпья вперемешку с какими-то палками и черепками. Они успели сделать пару шагов по залу, и Лиза удивилась, что сохранилось хоть что-то, и тут тряпьё дрогнуло, подымаясь.

— Не к добру, — пробормотал Симон, отступая Лизе за левую руку.

По полу потянуло холодом, а в лицо пахнуло затхлостью и пылью с легким отзвуком тлена. Со стуком взлетели кости, образуя чудовищный, окутанный языками тьмы скелет. Со звоном на нём повисли рыцарские доспехи, пряча под собой мрак. Со скрежетом протащился по полу цвайхандер с чёрным лезвием.

Мёртвый рыцарь сделал к ним медленный тяжелый шаг, всем существом издавая низкий стон, полный странного отчаянья.

Лиза невольно отступила на шаг, доставая меч и перекидывая баклер в руку. Над её плечом просвистел болт, отбил кусок доспеха и срикошетил в стену. Рыцарь сделал ещё один шаг.

— Ты же говорила, что стражи нападать не должны! — крикнул Симон, тоже отступая.

— Это не страж, — ответила Лиза. — Оно слишком... слишком тёмное. Кто-то умер здесь, кто-то могучий умер и проклял землю собой.

— А разница есть? — крикнул Симон, разряжая в чудовищного рыцаря очередной болт.

Стрела со звоном пробила броню и застряла, затерялась в сочащейся из сочленений тьме. Рыцарь пошатнулся, но сделал следующий шаг без промедления. Симон выругался.

— Разница в том, что он хочет нас убить, а не защитить храм, — ответила Лиза. — И он не отстанет.

— Прям до самого города потащится?

Они так и пятились к выходу — Лиза ближе всех к монстру, за ней Симон, и позади уже Эдгар ведёт Тришку.

— Хочешь проверить?

— Хочу! — ответил Симон. — К подземным духам этот храм, можно сокровища и без охраны поискать.

— Нет, моя реликвия! — пискнула Тришка. — Она где-то там, я чувствую.

— А смерть свою ты не чувствуешь?

Но она вдруг вывернулась из рук Эдгара и метнулась вперёд и вправо, держась подальше от огромного меча. Будь перед ней неповоротливый человек, каким представлялся проклятый рыцарь, он бы за Тришкой не поспел. Но стоило той приблизиться, как меч чёрной молнией метнулся в её сторону. Казалось, он жил своей жизнью, направляя неповоротливое чудовище, а не наоборот.

Если бы Симон не бросился тут же за ней следом, роняя очередной болт, и не дёрнул бы на себя за край рубашонки, от Тришки бы одна кровавая лужица бы и осталась. Цвайхандер со скрежетем ударился о камни, оставляя глубокую царапину. Второй удар, Симон с Тришкой катятся по полу, она визжит, он ругается. Лиза бежит к ним — от третьего замаха они уже не уйдут.

— Ближний бой! Зря! — ахает за её спиной Эдгар, но он точно ничего не успеет.

Лиза сжимает баклер. Она не рассчитывает заблокировать им удар, скорее отвести. Судя по трещинам в полу, прямое попадание сломает ей руку, но попытаться-то стоит. Или лучше мечом? Лиза просто надеется на лучшее и молится.

— Flecto, adoro, oro, flecto, adoro, oro, — повторяет она. —Oro pro tutela.

В обычный день никогда бы и не вспомнила, а сейчас как будто губы сами произносят. И что-то в груди щекотно шевелится. Чёрный цвайхандер падает вниз, она успевает подставить свой меч, дать по нему скользнуть чуть в сторону. Звон оглушительный, третий удар — в пол. Её рука цела, и меч не расколот.

Flecto, adoro, oro.

Эдгар что-то спрашивает, Тришка замолкла, Симон стонет, но встаёт. Опять что-то тёплое в груди, и рыцарь перед ней замирает, а время, напротив, отмирает.

Лиза опять прошептала слова молитвы, но уже знала, что время чуда истекает.

— К алтарю, — она мотнула головой, не отводя взгляда от чудовища. — Быстро. Пока я его держу.

Она чувствовала, как трещат невидимые цепи вокруг рыцаря. Святости в ней с горошинку, больше упрямства. Но противник сотни лет по этому клочку земли скитается, такого переупрямь. Симон поднял в охапку бесчувственную Тришку, сделал пару шагов. Сначала шёл медленно, не в силах отвернуться от тьмы, которая его чуть не раздавила, по стеночке, а потом всё быстрее, бегом, сколько хватало сил. Эдгар же не торопился, обошёл их замершую пару, но не убегал, рассматривал рыцаря.

— Отходите, мастер Лизабет, — скомандовал он. — Ваш баклер и одного удара не выдержит, лучше держать дистанцию.

Она послушалась, двинулась назад, не опуская щита. Спиной поворачиваться не хотелось, хотя разницы никакой. Рыцарь качнулся вслед за ней, освобождаясь, и Лиза отскочила к алтарю. Он сделал шаг в их сторону, но двигался ещё медленнее. Божественное дыхание Тайрог замедляло чудовище, но почему-то не останавливало, хотя Лиза на это надеялась.

— Что теперь? — спросил Симон откуда-то сзади.

— Молитесь, Лизабет, — сказал Эдгар. — У вас хорошо получается. А я что-нибудь придумаю.

Лиза хотела огрызнуться, но вместо этого встала на колени. Неважно, встретит ли она этот цвайхандер щитом или мечом, без воли Хаста ей не удержать удар.

И Лиза молилась.

Слова, которые она думала, что забыла, приходили легко. Она раз за разом повторяла молитву о защите, а чёрный рыцарь вяз в окружающем его воздухе.

За её спиной Эдгар колдовал. Он никогда не торопился, и всегда был безупречно точен. Складывал какие-то свои векторы, рассчитывал оптимальные источники силы, собирал странные узоры из перьев, полудрагоценных камней, потом читал заклинания, а потом оно, наконец, срабатывало.

Рыцарь перед ними вспыхнул белым пламенем и с оглушающим воем распался на части. Цвайхандер упал на истёртый пол, тут же рассыпаясь ржавыми обломками, а крик эхом отозвался во всех уголках храма.

— Замечательно, — сказал Эдгар. — Силы алтаря позволяют создавать поистине божественный огонь. Жалко, что нельзя захватить его с собой...

— Зеркало нашли? — сипло спросила Лиза, с трудом поднимаясь с колен.

— Оно разбилось, — грустно ответила Триша. — Но я нашла большой осколок. Может, сработает?

Она показала тряпочку, в которую что-то было завёрнуто.

— Берём, — сказала Лиза. — И уходим. Быстро.

***

В город они возвращались медленно: несмотря на страстное желание оказаться подальше от проклятого храма, сил уже почти не было. Спали до полудня и даже после, а когда проснулись, Тришки уже не было.

Симон негодовал.

— Смылась и смылась, — пожала плечами Лиза. — Ты её что, удочерить хотел?

— Упаси Хаст, — всплеснул Симон руками. — Но она и осколок прихватила.

— А мы для неё его добывали. Да и что ты с тем осколком собирался делать? — спросила Лиза.

— Желания исполнять!

— Значение подобных реликвий скорее символическое, чем мистическое, — перебил его Эдгар. — Я бы вот больше переживал за благополучие ребёнка. Она, получается, связалась с неблагоприятными людьми.

— Ага, то есть кто-то её всё-таки хотел удочерить, — сказал Симон.

— Вряд ли я смогу быть достойным родителем, — смутился немного Эдгар. — Но Трише никак не место на улице. Возможно, пансион для юных девиц...

— У неё есть пансион для юных разбойниц! — перебил Симон. — И она вполне им довольна!

— Симон, у вас нет ни сердца, ни совести!

— Хватит, — прервала зарождающийся скандал Лиза. — Нам надо двигаться дальше. И так кучу времени потеряли. Заменить колесо, проверить опять припасы... Если она вернётся, решим, что дальше делать.

***

Тришка вернулась через день, утром, когда они уже собирались выезжать, наконец, на север. Она приехала верхом на гнедом коне, в плохо затянутом седле, чуть сползавшем на бок. Увидев их, она что-то прокричала, и конь прибавил шагу.

Когда она приблизилось, то стало видно, что лицо у Тришки было красное и опухшее, особенно правая щека.

— Отобрали, — прорыдала она. — Большой Боб отобрал у меня осколок.

Она соскочила с коня, неловко, ушибла ногу, и бросилась к Лизе.

— Он говорил, что знает, как... как... — кричала она, потом захлебнулась слезами и продолжила сдавленно, — Как людей живыми делать опять! Маму...

— Триша, — растерянно сказала Лиза, обнимая её. — Это всё в воле Тайрог. Такого никто из людей не умеет. Даже с помощью реликвий.

— Ты врё-ё-ёшь. Врёшь!

Триша плакала долго, а они неловко стояли рядом, не зная, что ей сказать, пока она вдруг разом не перестала и не заговорила серьёзным тоном:

— Значит, Боб мне врал? — она подняла красное опухшее лицо и спросила. — Зачем он мне врал? Он думал, что я найду зеркало? Как бы я его нашла, если бы не ты?

— Думаю, он шутил, — предположила Лиза. — Или хотел тебя утешить.

— Ага, а потом отобрал осколок и дал мне по роже, — ответила Тришка и потрогала щёку. — И пнул ещё. Я пойду в дом стражи и сдам его вместе со всей шайкой! Все тайны выдам.

Лиза вздохнула. Вряд ли стража в самом деле могла не знать, где живёт банда в пару-тройку дюжин человек. Хотя бы догадываться они должны были. Еда, лошади, шум...

— Мне расскажи, — сказал вдруг Эдгар. — А лучше покажи, я не очень ориентируюсь на местности.

Он стоял, прямой как палка и смотрел на заплаканную Тришку, не отрываясь.

— А вы с ним драться хотите? — спросила она. —Но вас трое, а у Боба три дюжины.

— Нет, мы ни с кем драться не будем, — ответила Лиза. — Эдгар?

— Посмотрим, — упрямо сказал он.

И они поехали. Тришка на своём гнедом, показывая дорогу, а следом тащился Ромми.

— А вы прямо... прямо на них нападёте? — спросила она, обернувшись.

— Знаешь, а отведи лучше не к ним, а в какое-нибудь место, чтобы видно, хм, логово, — попросил Эдгар. Холм какой-нибудь или, наоборот, вид на холм, если они разместились на возвышенности.

— А-а-а, — протянула Тришка. — Так можно.

Они объехали лесистый участок и какое-то время ехали по открытой местности, медленно, пришлось даже вылезти из телеги и идти пешком, чтобы не нагружать Ромми. И, наконец, Лиза заприметила что-то серое впереди. Какое-то укрепление? Башня?

— Дальше плохо. Нас видно станет.

— Мне достаточно, — сказал Эдгар.

Он какое-то время просто рассматривал башенку. Она выглядела крепкой: невысокая и кряжистая из потемневшего камня, то ли от пожара, то ли от тёмного лишайника, встречающегося в западных краях. Башня возвышалась на самой выступающей части холма, переходила в полуразвалившуюся стену, прикрывая трёхэтажное укрепление. Дальше шли уже заросшие, развалившиеся каменные постройки, и Лиза не знала, то ли их разрушило время, то ли какая-нибудь война, отчего форт и оказался заброшен.

Но в нём точно могло скрываться гораздо больше человек, чем хотелось бы.

— Почему здесь везде что-то построено старое? — спросила Лиза недовольно. — То храмы, то форты, то города.

— Местность стратегически выгодная, — Эдгар посмотрел на неё с недоумением. — Вода, горные породы, из которых можно добывать материалы, холмы, в конце концов. С веками представления о хорошем месте не меняются.

И он снова отвернулся к башне.

— Призову камень, — решил Эдгар. — Как раз такое заклинание интересное встретил. Буквально на прошлой неделе думал, что ведь нет никакого ограничения по направлению вектора, и его можно использовать не только для строительных работ.

Он что-то ещё бурчал себе под нос. Разбирал собственные записи в тонкой книжице, доставал из своих бездонных карманов какие-то камни, капал на траву чем-то из крохотной стеклянной склянки и в воздухе резко запахло тухлыми яйцами и отчего-то редкой восточной пряностью.

Лиза обнимала опять пригорюнившуюся Тришку и разглядывала полуразрушенную башню и ещё вполне сохранившееся небольшое укрепление. Отсюда не было слышно никаких звуков, и оно казалось заброшенным, каким и должно было быть. Немного жаль было отдавать осколок в недобрые руки, но они добыли его для Тришки, исполнили её желание, а, значит, и волю Хаста. И он откликнулся, дал Лизе сил в тяжелый момент. Всё было правильно.

Симон растянулся в телеге и перебирал струны лютни, напевал какие-то слова, но одна мелодия мешалась с другой без особого смысла. Он часто так делал в конце странных или трудных дней, и мало что его волновало в такие моменты.

А Эдгар всё работал, добавлял какие-то пометки прямо в книжку, перекладывал элементы.

— Оставь, а? — сказала Лиза. —Берём Тришку и уходим, пока они коня не хватились.

— Нет, — сказал он твёрдо. — Это неприемлемо. Нельзя так поступать с детьми. К тому же я почти закончил.

Он встал в центр своей странной композиции и заговорил отрывисто и гортанно. Заклинания писались на древних языках, на которых когда-то боги писали свои книги, и должны звучать музыкально, но почему-то в исполнении Эдгара они всегда выходили странно и зловеще.

Закончив, он с выразительным хлопком закрыл книгу.

Лизи замерла, вгляделась в башню. Эдгар был странным человеком, но всё-таки магистром. Таких пускали к королю и привечали в столичных храмах как почётных гостей.

Тришка замолкла и перестала всхлипывать, тоже всмотрелась. Симон затих.

Они ждали, и ждали, но ничего не происходило. Тришка опять заплакала.

А потом вдруг Лиза заметила падающую звезду.

— Хватай гнедого! — заорала она, вскакивая и бросаясь к нервно подрагивающему Ромми.

Небо осветилось, будто взошло второе солнце, над их головами где-то в вышине пронёсся огненный шар, отчего-то зеленоватый, оставляя за собой пылающий след и с каждым мгновением становясь ярче, ослепительно вспыхнул где-то над укреплением. Лиза повисла на морде коня и шептала молитву об успокоении и смирении, а через вздох до них донёсся грохот и ветер, и какие-то едва слышные крики. Ромми под её руками всхрапывал, но не рвался, молитва работала, а вот гнедой попытался рвануться куда-то прямо вместе с Симоном, и она с опаской отпустила Ромми и метнулась на помощь. Краем глаза Лиза видела, что Эдгар подхватил Тришу и успокаивающе хлопает её по спине.

«Магистр, Хаст его приголубь», — выругалась Лиза, но про себя.

Отсюда было видно, что каменная башенка накренилась, оседая на форт.

— Поехали отсюда, — сказала она, когда в ушах перестало звенеть, а кони лишь нервно дрожали, но не пытались убежать.

— Я бы, конечно, изучил последствия удара, — ответил Эдгар. — Полевые заметки обогатили бы мою монографию.

Он подсадил Тришу в телегу. Девочка теперь не отлипала от него, вцепилась в плащ. Эдгар забрался следом и добавил:

— Но, полагаю, это небезопасно. Камень оказался меньше, чем я рассчитывал. Или же он как-то уменьшился по пути? Сгорел? Логично было бы...

— Эд, — спросил вдруг Симон. — А ты точно уверен, что стоит такие монофафии или как их, писать? А за Лиззи ты таскаешься, потому что тебя за такие штуки убить хотят?

Эдгар оставил его без ответа.

Они собрали вещи. Симон сел на гнедого, а Лиза повела Ромми в поводу, и они потихоньку сдвинулись с места. Эдгар что-то объяснял Тришке, кажется, что такое векторы и откуда наверху камни.

«С другой стороны, коня в итоге добыли», — подумала Лиза, глядя в успокоившееся осеннее небо, синее, чуть испорченное белым росчерком, указывающим на поместье. — «Правда теперь надо Тришке на пансион копить. Или в храм её отдать? И пусть в следующий раз лекарь найдётся. Только чтобы у него просьба какая-нибудь простая была».