Июньское утро защекотало в носу солнечным лучом, он чихнул и проснулся. Потянулся. Открыл окно. Выглянул во двор-колодец и ощутил всю прохладу и спокойствие тёмной поверхности воды в нём. Соседи уже спускали вёдра. Набрать воды на утренний кофе или чай. Или просто облиться и сказать: «Ух, зараза, хорошо-то как!».

Зевнув, он направился на кухню. На столе сидел кот, рыжий, как положено. Дима взял кусок хлеба и поднёс к морде кота, другой рукой почёсывая ему щёки и подбородок. Мохнатый мурчал и принимал ласку, но отвечать не спешил. Дима уже чувствовал, что рука начинает затекать, когда кот выпустил изо рта аккуратную струйку огня и поджарил тост.

Диме вот уже пять лет как стукнуло шестнадцать. А когда тебе шестнадцать, июньским утром обязательно хочется пойти к Ире, а потом гулять до самого вечера. Заблудиться во времени в бесконечном Летнем саду, наблюдая, как Пётр в треуголке, панталонах и майке-алкоголичке курит на ступенях своего Летнего дворца, задумчиво глядя на воду. Или невидимками бегать по Марсову полю, пытаясь угнаться за столь же невидимыми жеребцами лейб-гвардии Конного полка. А может, просто найти корень адамовой головы, поймать на него в Неве сиреневую эманацию и выпустить плыть против течения, превращая в имманацию, к тому же лиловую.

А пока путь его лежал со Шпалерной в закоулки Лиговского. Он обогнул стадо крокодилов, направлявшихся на выпас в Таврический. Самый молодой крокодил приветливо помахал ему хвостом. На Восстания он увернулся от деревянного корпуса воздушного парусного такси и пары самокатчиков. А после моста через Невский гребной канал продолжил путь на скейте.

Солнце припекало всё сильнее, и Дима вспомнил, что пренебрёг утренним стаканом воды. Обычно это не было проблемой, ведь в их городе водились самые густые, пышные и влажные облака во всём мире. Забрался повыше, оторвал кусочек и отжал в стакан или прямо себе в рот чистейшую воду. Но если в детстве дотянутся до облака можно было с соседского гаража или с яблони в саду, то со временем облака поднимались всё выше и выше. Пожарные, например, доставали до них со своих выдвижных лестниц. А Дима и Ира последний раз пили облако на колокольне Смольного собора.

Наконец дорога привела Диму к неприметному четырёхэтажному дому на углу Свечного и Лиговского. Войдя в парадную, Дима сразу почуял неладное. Воздух был тяжёлым, в нём не было прохлады, но только липкая колкость холодного пота, он словно облеплял, и им почти невозможно было дышать. Хотелось срочно открыть окно.

Дима опрометью кинулся на третий этаж. Он долго звонил. Наконец дверь открыла мама Иры, бледная, с заплаканным лицом.

– Д-Дима?! Проходи…

Он молча зашёл, но сразу обернулся и вопросительно посмотрел на хозяйку квартиры.

– Тени, Дима, тени… – произнесла она сокрушённо.

Они вместе двинулись в комнату Иры.

Ира лежала на кровати, и тело её мелко подрагивало, как от пропущенного через него электрического разряда. Она была бела. И оттого её чёрные вьющиеся волосы, раскиданные по подушке, казались чернее смоли. Глаза были полуприкрыты, виднелись только белки.

Они также молча вышли. Дима думал об Ириных глазах: разве смог бы он допустить, чтобы что-то погасило их сапфировые искры?

Тени появились недавно и словно из ниоткуда. Казалось, они рождаются на ржавых листах железа, прикрывающих дыры в заборах. Появляются за разбитыми окнами заброшенных домов. Выходят из узких переулков, в которых ветер крадёт из мусорных контейнеров то, что способен стащить. Тянутся за припозднившимися прохожими по сводам облупленных арок и решёткам забытых богом скверов.

Они нападали редко и всегда внезапно. Их жертвы пару дней лежали в лихорадке, затем оправлялись, но беспечная радость жизни оставляла их навсегда. Они не способны были наслаждаться вечерними кострами на заливе, танцами на мостах, весенним ветром, дующим в лицо. Их глаза гасли.

Мама Иры дала волю слезам.

Тут на пороге кухни возникла Агата Константиновна – Ирина бабушка. Она строго взглянула на плачущую женщину.

– Маша, хватит, брось наводнять!

– Дмитрий, а с вами мне необходимо срочно пошептаться.

Дима прошёл на кухню. Уверенность этой маленькой старой женщины, явно сохранявшей присутствие духа лучше, чем удавалось ему самому, несколько успокоила его. По слухам, распространяемым в основном самой Ирой, Агата Константиновна была потомственной ведьмой, слушала в юности лекции Алистера Кроули и даже носила колпак. Впрочем, со временем она отошла от оккультного, сожгла гримуары и вместо жабы и кота завела попугая с Антильских островов.

– Послушайте, Дмитрий, я всё же в этой жизни повидала некоторое… и кое-что ведаю. Что это за твари такие, где их искать, я понятия не имею. Зато знаю точно – Иру можно вернуть такой, какая она и была. Но справится надо за сутки, иначе погаснет… Город знает, где прячутся тени. Поговорите с хранителями на земле, в воде, кто-то наверняка их видел.

Старушка достала из зелёного бархатного мешочка воронье перо.

– Не знаю, для чего, но это нужно взять с собой, даром что волшебства в нём никакого, но может, хоть как оберег сгодится, если верить. Только поторопитесь.

Дима взял перо и выскочил за дверь. Но на улице уже понял, что совершенно не знает, с чего начать. Агата Константиновна говорила про каких-то хранителей, но раньше Дима их не встречал, разве что возмущённые статуи, бывало, вышвыривали его из Летнего сада, когда он задерживался там слишком допоздна.

Он шёл и шёл пока не увидел перед собой набережную Фонтанки. Если искать водных духов, то почему не здесь? Дима снял кеды и шорты, и нырнул. Прохладная вода была прозрачной. Вокруг него плавали сущности различных цветов и оттенков: бирюзовые, голубые оранжевые, бесформенные и принимающие любую форму. Они кружились рядом, но не подплывали вплотную.

– Говори, – прозвучал монотонный голос в его голове.

Дима хотел уже было открыть рот, но вовремя вспомнил, что он под водой. Тогда он мысленно высказал Водному хранителю всё: как прекрасна Ира, когда смотришь на неё на закате, а она сдувает со лба чёрный локон и подпирает скулы маленькими кулачками, как этому миру будет тяжело без её хрустального смеха и вечных бредней о музыке, колдовстве и путешествиях к далёким планетам; и о том, что если он не найдёт теней, то сам рискует стать тенью.

– Тут их нет, я лишь пару раз видел теней, крадущихся по набережной за прохожими. Ищи в каменных мешках.

Голос в голове стих. Дима заметил, что со дна поднялся обточенный острый камушек, и какая-то невидимая рука вложила его прямо в Димину ладонь.

– Возьми, – вновь зазвучал голос, – приложишь к любому камню и пройдёшь насквозь, только так догонишь тень.

Дима вынырнул, сунул подарок водного духа в карман и стал думать, где искать помощи Каменных хранителей. Он с грустью посмотрел в небо. Духи воздуха и птицы, несомненно, видели и знали о тенях больше, чем кто-либо ещё. Но у них не было хранителя, так как в воздухе царила анархия с момента роспуска последнего Парламента птиц. С людьми небесные жители, как правило, не общались.

Дима до вечера бродил по городу, пытаясь вызнать у статуй и барельефов что-то про теней и Иру, но ему так никто и не ответил. В конце концов, он присел на скамейку и задумался над тем, что делать дальше.

Вдруг краем глаза он заметил неясное движение по поребрику. Присмотревшись, он ничего не обнаружил, но на всякий случай стал следить. Медленно и острожно по дорожке поползла тень, у которой явно не было обладателя. Она пряталась на стволах деревьев, скользила по траве, искала уголки потемнее. Дима встал и, стараясь не привлекать внимания тени, медленно последовал за ней.

Тень ползла по афишным тумбам и стенам, перебиралась с дома на дом, заглядывая иногда в окна. Беспечные прохожие не замечали её, и только Дима видел каждое движение тёмного пятна. Тень завернула за угол, и Дима последовал за ней прямо на Фурштатскую, но, выйдя из-за угла дома, обнаружил её на тротуаре, прямо перед собой, она лежала так, будто была его собственной тенью.

Оба поняли, что раскрыты. Тень опрометью бросилась через улицу к ближайшему дому. Дима не отставал. Тень ползла по стенам, но, не обнаружив открытого окна, перескочила на следующий особняк и заползла в форточку. Дима бросился к зданию, доставая камень водного духа. Он вытянул его перед собой, прыгнул прямо на стену и зажмурился.

Стена расступилась, и Дима влетел внутрь. Ошарашенно огляделся, пытаясь заметить, куда делась тень, и уловил движение наверху лестницы. Он кинулся на второй этаж, пробежал по галерее и влетел в тёмный зал, сплошь покрытый деревом, с резными статуями и барельефами. Тени нигде видно не было. Дима сокрушённо озирался и хотел было вновь пройти прямо сквозь стену, когда его остановил скрипучий голос:

– Куда собрался? Здесь камня нет, увязнешь ещё.

– Мне за тенью надо. Очень! Скажите, где она? – протараторил Дима, пытаясь отдышаться.

К нему наклонилась одна из статуй, в виде мужчины с каким-то свитком, и с насмешливым выражением лица покачала головой:

– Тень ты так не догонишь. Да и зачем она тебе, украла чего?

– Да! Всё украла, всё…

Дух задумался, поскрипывая панелями. На сей раз, расправивши копыта, к Диме обратились резные статуи оленя и коня:

– Если хочешь что-то взять от теней, ищи в их обиталище, они копятся на Обводном, в Красном треугольнике. Только вряд ли они тебе «твоё всё» отдадут. Я много слышу, как они шепчутся, когда заползают сюда, тех, кого они крадут, переправляют в свой мир. Как их победить, я не знаю, да и не моё это дело.

Дима собирался было уйти, но голос остановил его:

– Подожди. Поищи под скамьёй.

Дима пошарил под тяжёлой дубовой скамьёй и извлёк оттуда маленький кусочек цветного стекла. Рассмотрев его, он понял, что это крохотный витраж с фигуркой рыцаря посередине.

– Вот что, если успеешь поймать солнце, то эта штука откроет портал в наш мир. Только быстрее, даже белой ночью солнце уходит, – проговорив это, дух затих, а все статуи и панели приняли изначальное положение.

Дима кинулся на улицу. Он прыгнул на скейт и, уцепившись за киль воздушного такси, помчался вперёд, невзирая на брань капитана судна, доносившуюся сверху. Так он и мчался, цепляясь то за одно, то за другое такси, а Обводный он перелетел, схватившись за корзину воздушного шара, с которого транслировали музыку сфер.

Кирпичная громада Красного треугольника смотрела на него хмуро и неприветливо. Здания-зомби угрожающе нависали над Димой своими полуразложившимися остовами. Теперь он точно знал, что искать нужно самый тёмный угол.

Дойдя до высокого здания, башней возвышавшегося на фоне руин, он уверенно шагнул внутрь. И сразу понял, что не ошибся. Несмотря на то, что окна почти везде были выбиты, воздух был таким же, как в парадной Ириного дома утром, только ещё более густым и концентрированным, он давил так, будто собирался поставить Диму на колени. По стенам клубилась тьма, иногда принимая какие-то очертания и формы.

Ему навстречу шагнула огромная тень, раза в полтора выше самого Димы.

– Ну, здравствуй. Пришёл, значит?! – ехидно спросила тень. – А ведь я знал ещё тогда, когда увидел, как вы качались на разводном мосту, что ты её не оставишь. Штош, тем лучше.

– Зачем она вам? – спросил Дима. – Хотите забрать её радость, смех, свет, они вам нужны? Ну возьмите моё, поменяемся.

Тень зашелестела, наверняка пытаясь рассмеяться:

– Ничего такого нам не нужно. А тебя мы и так получим. Видишь ли, Дима, в нашем мире довольно паршиво. Запрещена слишком быстрая и слишком медленная музыка, в кинотеатрах идут только фильмы Тарковского и Беллы Тара. Вот у вас везде книги Павича, Бротигана, Борхеса, Лопухова, наконец. А у нас издаются только Гюго, Томас Манн и Иван Уксусов. Вот и бегут от нас к вам, живут здесь вашей весёлой жизнью. А у нас и работать некому, того и гляди всё развалится. А мир-то паршивый, но свой. Вот мы и вынуждены брать взамен ваших. Через день после переселения память у них стирается, и работают они лучше аборигенов, а живут и у нас и у вас, но только у вас как отражения. Смотри!

Тень вытянула руку на пару метров до стены и нарисовала большой круг, который тут же заклубился тьмой. В центре его открылась монохромная картина: девушка, так похожая на Иру, только с зачёсанными в хвост прямыми волосами и в очках, следила за строчками на мониторе, не отрывая взгляда. Дима понял, что это и была Ира, только в мире теней. Он с болью смотрел в её глаза, казавшиеся теперь абсолютно серыми, и пытался увидеть хоть одну сапфировую искорку.

– Теперь она в плановом отделе, как видишь. А вот из тебя наверняка получится отличный секретарь судебного заседания.

Тень шагнула к Диме. Он вынул из кармана вороново перо и выставил перед собой как меч, тень даже не заметила этого, пока не подобралась вплотную. Увидев перо, она склонила голову и вновь зашелестела. Но тут, словно подчинясь так и не изданному закону всемирного тяготения птиц, в окно ворвался гигантский ворон. Чернота его оперения была настолько совершенна, что с лёгкостью бросала вызов черноте теней. Врезавшись в фигуру тени сзади, ворон на миг слился с ней, затем одним взмахом крыльев разметал по полу клубы теневой плоти, выхватил перо из Диминых рук и унёсся в высь.

Куски тени клубились и ползли, пытаясь собраться. Дима вспомнил про витраж, лежащий в кармане, вытащил стёклышко и поймал последние лучи уходящего солнца. Он направил свет от витража на портал, нарисованный тенью. Как только голубой луч коснулся тёмной поверхности, изображение внутри круга расцвело всеми красками. Тёмные пятна теней начало затягивать обратно в их мир, а девушка, так похожая на Иру, удивлённо посмотрела на Диму через портал. Она задумалась на несколько секунд, потом улыбнулась, протянула руку вперёд и исчезла, дотронувшись до межмирового окна с той стороны.

Дима был опустошён, но счастлив. Он знал, что зайдя завтра к Ире, он обнаружит её ровно такой, какой она была ещё вчера, и он надеялся, что теперь такой она будет вечно.

Чего таить, всё почти так и было. Они снова гуляли бесконечными белыми ночами. Седлали знаменитых ладожских дельфинов. Находили проходы в иные миры в Саблинских пещерах и просто сидели на траве, прижимаясь друг к другу в Михайловском саду.

Вскоре Ира переехала к Диме. И коту, которому откровенно лень было поджаривать два тоста, пришлось отрастить вторую голову. Правда, не всё было так, чтобы совсем без тучек, они иногда спорили по мелочам, хотя тут же мирились. Ира взяла привычку считать финансы и планировать поездки, даже чтобы взять воздушное такси до Пушкина, приходилось иногда договариваться. А договариваться Дима в последнее время полюбил, чётко прописывая свои и чужие обязанности. Но это ерунда, правда? До зимы было ещё очень и очень далеко.