Как и всякая хорошая история, эта история полная любви и ненависти, страданий и радости.

Как и всякая хорошая история, эта история рассказывает о, казалось бы, совершенно обычных людях, не обделенных как пороками, так и сильными качествами.

Как и всякая хорошая история, эта история начинается с таверны.

— К черту твою таверну! У тебя что, других сюжетов нет?!

— Авелия, не перебивай.

— Я не перебиваю, а негодую! Что ни рассказ, так сразу таверна, пророчество, или таинственный странник.

— Не я придумал эти истории. Да и какая разница, с чего все начинается? Главное – это суть рассказа, идея, заложенная в него.

— Смысл от идеи, если она передается нагромождением клише?

— Кле… кого?

— Не удивлена, что ты не знаешь.

Конец спора оказался таким же резким и неожиданным, как и его начало. Авелия откинулась на спинке стула и с недовольным видом начала рассматривать то ли свои светлые пряди, свисающие чуть ниже плеч, то ли неровности на подоле кожаного плаща, который, являясь обязательной частью обмундирования, предательски быстро изнашивался. Веймонд, рассказчик прерванной истории, некоторое время просто таращился на собеседницу, пытаясь проработать план словесного контрнаступления, но, не придумав ничего достойного, начал прокручивать в пальцах посеребренный арбалетный болт и насвистывать пресную, ничем не примечательную мелодию.

Поодаль от остальных за столом сидел старик Йёрген – текущий командующий Безымянного ордена. Кожаный плащ, черная броня с заклепками и темно-бурая охотничья шляпа с широкими полями, нагроможденные на дряхлое, иссушенное годами тело, придавали командующему гротескно-комический вид в большей мере, нежели остальным присутствующим.

Сидели они в небольшом саду, между кладбищем и неказистым дворцом. Если бы поместье было городской улицей, то дворец был бы побитой, проложенной столетия назад мостовой, а сад – примыкающей к ней канавой. Некогда величественное здание смотрело на мир своими пыльными вытянутыми окнами, которые, казалось, вот-вот вывалятся из обшарпанных серых стен. Сад же застрял где-то между определениями «заросший» и «умирающий».

— С мытьем посуды покончено, можно и выпить, — послышался откуда-то с крыльца низкий голос. — Будете?

— Нет, — хором ответили Веймонд и Авелия. Йёрген, как обычно, молчал, сверля взглядом неопределенную точку пространства.

— Ну и хорошо, мне больше достанется, — сказал Меррик, садясь за стол.

Меррик был четвертым и по совместительству последним членом Безымянного ордена. Будучи основным потребителем запасов спиртного, Меррик постоянно пребывал в состоянии умеренного опьянения, которое, помимо паршивого настроения, награждало его красноватым носом и не менее красноватыми щеками. Последние, однако, скрывались за неухоженными прядями длинных темных волос, то и дело свисающих на лицо после малейшего порыва ветра.

Свет ночной луны плескался в миниатюрном озере эля, размеры которого стремительно уменьшались стараниями Меррика. Йёрген сменил направление своего взгляда и молча смотрел на самый пустой и неинтересный участок неба. Веймонд начал рассказывать следующую историю из своего обширного репертуара, а Авелия, на этот раз дослушав до появления в повествовании главного персонажа, в очередной раз обрушила шквал критики. Это было самое обычное начало ночного дозора.

До определенного момента.

— Карета! — крикнул Веймонд.

— Карета? — Меррик, в силу пяти выпитых кружек эля, не понял, как карета относится к истории про осла и семь драконов.

Все, за исключением Йёргена, двинулись к массивным стальным воротам, которые ограждали поместье от внешнего мира.

— Это не карета, а дилижанс, — буркнула Авелия, стоило только воротам начать распахиваться.

— Странно, поставка провизии должна быть только на следующей неделе, — тихо проговорил Меррик, недоверчиво уставившись на нежданных посетителей.

— Безымянный орден? — послышалось откуда-то из задней части дилижанса.

— Да.

— Отлично, — из-за массивного заднего колеса повозки появился коротко стриженный молодой мужчина, скрючившийся под тяжестью нескольких сумок и мешков.

Второй мужчина, примерно того же возраста что и первый, чуть ниже ростом и с блестящей под светом звезд бритой головой, начал расплачиваться с кучером.

— Кем будете? — спросил Веймонд, когда оба путешественника подошли к нему.

— Я – Оливер, — начал обладатель хоть какого-то количества волос на макушке, — а рядом со мной – Сайлас. Мы из Императорской гвардии, как отслужили два года и попали на распределение, решили вступить в Безымянный орден.

— Вот грамоты, — сказал Сайлас, протянув вперед два свертка пожелтевшей бумаги.

— Ясно, — Веймонд начал проверять печати на грамотах. — И что вас побудило вступить к нам?

— Как что? — Оливер явно хотел начать экспрессивно жестикулировать руками, чему препятствовал вес переносимого багажа. — Чтобы защитить человечество от порождений тьмы, демонов, злых духов и прочей нечисти!

Меррик издал звук, похожий на скрежет ломающегося кресла, что он обычно делал при попытке сдержать смех. Авелия уже открыла рот с целью объяснить новобранцу, почему он не прав и с кем в действительности сражается Безымянный орден.

— Ну а ты, Сайлас? — спросил Веймонд до того, как его сестра по оружию успела сказать «вообще-то».

— Ну я… м-мм… Не знаю. Податься особо некуда, вот и решил за компанию с Оливером пойти, мы с ним с самого детства знакомы.

— Понятно. Ну, бумаги верны, так что добро пожаловать в ряды Безымянного ордена! Идем, проведу вам краткую экскурсию и представлю командиру.

— А давно Вы в Ордене? — спросил Оливер, с неестественным интересом рассматривая ветхие стены дворца и редкие неухоженные кусты, между которыми группа пробиралась на задний дворик.

— Ко всем, кроме командира, можно на «ты» – так принято. А так, не сказал бы, что давно, я тут самый младший по званию. Все же шесть лет в Ордене довольно-таки короткий срок. Дальше по старшинству и стажу идет Авелия, чью прекрасную фигуру ты можешь лицезреть справа. Несмотря на молодой возраст она тут уже целых десять лет, ведь пришла сюда будучи моложе меня или вас двоих.

— Одиннадцать, — поправила Авелия.

— Дальше идет заместитель командира – Меррик. Он недавно открыл свой третий десяток лет на службе. Ну и, собственно, сам командир, Йёрген, — Веймонд приблизился к столу в саду и указал на наблюдающего за небом старика. — Йёрген, это Оливер и Сайлас, наши новобранцы.

Старик медленно отвел взгляд от одинокой звезды, начав неспешно, без какой-либо заинтересованности осматривать молодых людей.

— А где остальные? — спросил Сайлас. — По рассказам должно же быть сто двадцать три бойца, до конца жизни ограждающих мирный люд от потусторонних тварей.

— Вон там, — хриплым голосом сказал Йёрген, указав пальцем куда-то за спину Оливера.

— Все умерли?! — воскликнул Сайлас, увидев примыкающее к саду кладбище, в сторону которого показывал старик. — У вас что, настолько большая смертность?!

— Ты что, дурень? — произнес Йёрген скорее с интонацией констатации факта нежели вопрошания. — Я показываю на город за кладбищем, куда многие сбежали, оставив службу. Не ищи скрытых смыслов там, где их нет.

— А как же легенды?.. Разве члены Ордена не клянутся до самой смерти оставаться на своем посту?

— Кому в наше время нужны легенды? — сухо сказал Меррик. — Идем, покажу вам остальное поместье.

Под «остальным поместьем» подразумевался преимущественно дворец, так как помимо него территория, подаренная Ордену больше столетия назад на редкость не скупым аристократом, включала в себя небольшой сад, конюшни, покрытый толстым слоем тины смердящий пруд и миниатюрное кладбище.

Дворец изнутри выглядел чуть лучше, чем снаружи. Некогда по-своему величественный, служивший пристанищем для более чем сотни бойцов Ордена, сейчас он представлял собой набор неухоженных и никому не нужных гостиных и пустующих залов.

— Вот ваши комнаты, — сказал Меррик, подведя новобранцев к двум спальням воистину роскошных размеров. На этом их роскошность заканчивалась. — В былые времена в них обитали высокопоставленные члены Ордена, однако сейчас таких спален хватит на всех, даже если к нам вдруг нагрянет еще с десяток рекрутов. Можете оставить тут свои вещи. Пойдем в оружейную смотреть, чему вас научили в Императорской гвардии.

Проход в оружейную находился за совершенно неприметной дверью в основном зале дворца и уходил вниз, в подвальные помещения. Минуя узкий коридор, слабо освещенный тусклыми масляными лампами, новобранцы вышли в тренировочный зал, являющийся первым встреченным ими помещением, за которым ухаживали в этом десятилетии. У противоположной от входа стены стоял целый ряд круглых мишеней из дерева и соломы, по левой стене выстроилось с дюжину манекенов разных размеров и форм. С правой стороны было пять дверей, ведущих, судя по всему, в кладовые с обмундированием. В центре в ожидании стояли остальные члены Безымянного ордена.

— На, держи, — произнесла Авелия, передавая подошедшему Меррику небольшую склянку с бирюзовой жидкостью. Такие же были и у остальной тройки.

— Что это? — недоверчиво спросил Сайлас, наблюдая за тем, как все выше его по званию жадно, как на втором часу попойки, осушали пробирки с непонятной субстанцией.

— Слезы Луны, — начал Веймонд, убирая опустошенную емкость за пазуху. — Они приоткрывают вуаль, ограждающую наш мир от мира теней. С их помощью можно увидеть больше… разных вещей. В том числе и тех, которые нам необходимо ликвидировать.

— Очень похоже на то, как описывают разноцветные порошки в нижних районах. Вы что, все тут сидите на веществах?

— Не совсем. Слезы Луны, в каком-то смысле, вызывают привыкание, но не в том ключе, о котором ты мог подумать. Это сложно описать, пока не попробуешь – не поймешь.

— Не буду я эту дрянь пробовать.

— Начнем с того, что тебе придется, как минимум на обряде посвящения, перед произнесением клятвы. Да и в бою ты не захочешь находиться без склянки-другой. Не все твари вылезают в наш мир до такой степени, чтобы их можно было заметить невооруженным взглядом. К тому же, в отличие от упомянутых тобой порошков, Слезы Луны не наносят вред организму. Проверено многими поколениями наших предшественников.

— А что, так много людей из этих поколений дожили до возраста, когда становится ясно, вредил ли ты своему здоровью? — съязвил Сайлас.

— Не смеши. Вон, тот же Йёрген уже лет пятьдесят на службе и здоров как бык. Главное не переборщить, и проблем не будет.

— Что-то вы заговорились, — сухо сказал Меррик, доставая из стоящего рядом со входом сундука два тренировочных меча. — Ловите.

— Перейдем к делу. Как вы, наверное, слышали, щиты мы обычно не используем, так как тому, против чего вам предстоит сражаться, без разницы, есть у вас щит или нет – порвет за секунду в любом случае. Вместо этого наши методы боя делают ставку на мобильность: забудьте про большинство техник блокировки, парирования и нанесения обоюдных ударов, а оставшиеся берегите на самый крайний случай, когда других вариантов не останется. В бою берите противника численным превосходством, стараясь разрывать дистанцию и выжидать момент, когда один из вас сможет безопасно нанести удар. Если попадете в поединок один на один, то не атакуйте напрямую: уклоняйтесь от атак, используйте пируэты, да что угодно, лишь бы не принимать удар клинком или тем более своей тушей. Если же вдруг вы окажетесь в ситуации, когда противников больше, чем вас, то тут остается лишь только убегать к товарищам: даже крещеный боем член Ордена не всегда может выстоять против трех обыкновенных призраков, не говоря уже о врагах посерьезнее.

— А кто эти «враги посерьезнее»? — спросил Оливер.

— Узнаете позже. Пока что нужно оценить вашу, так скажем, практическую подготовку. Ну-ка, покажете мне вашу вторую среднюю стойку.

Сайлас и Оливер уверенно встали в боевую позицию, выставив тренировочный меч вперед.

— Чему только учат в Императорской гвардии? — недовольно сказала Авелия. — Мечи не под тем углом, ноги у одного стоят слишком широко, а у другого слишком узко.

— Нормально, — перебил Меррик. — Для начала пойдет. Проблема этих стоек в том, что в своем чистом виде они не нужны. В стандартную экипировку Безымянного ордена входит освященный однолезвийный меч и одноручный арбалет с посеребренными болтами. Именно второй компонент и заставляет ввести некоторые поправки в привычную вам технику боя: рука с дальнобойным оружием не должна болтаться где попало и мешать вам наносить удары мечом, но при этом арбалет всегда должен быть наготове, чтобы в случае необходимости вы могли сразу же совершить выстрел. Сейчас оценим, сколько времени займет ваше переобучение. Держите.

Меррик протянул два деревянных арбалета и несколько макетов стрел к ним, которыми было очень проблематично пораниться даже при очень большом желании.

— Я, конечно, извиняюсь, — начал Сайлас, пытаясь оттянуть тетиву, — но зачем нам арбалеты? Так сильно мешать себе ради одного выстрела?

— Потому что, — вдруг начала Авелия, — при виде хотя бы той же Мантикоры Теней ты сначала обделаешься, а потом будешь молить всех известных тебе богов о том, чтобы она была в зоне поражения арбалета, а не твоего клинка. Это во-первых. Во-вторых, вам сейчас выдали тренировочные макеты. Боевые модели имеют куда более хитрую конструкцию, в том числе и доводящий механизм, позволяющий при достаточной сноровке перезаряжаться в самом разгаре сражения.

— Если арбалет взводится так быстро, то он должен быть не очень дальнобойным и мощным, — выразил предположение Оливер.

— Обычно – да. Но у нас тут не дешевые игрушки для ополчения, а целое произведение инженерного искусства. За счет механизмов, названия которых вы все равно не знаете, дальность и убойная сила лишь немного уступает оным у более увесистых, привычных вам арбалетов.

— Если вас все же не устроят арбалеты, — Меррик, по какой-то причине, начал заметно ухмыляться, — то в нашем распоряжении есть и другие образцы вооружения, но вам, как новобранцем, поначалу предлагается только стандартный набор.

Тренировка шла до рассвета, практически до полного изнеможения новобранцев. Как и все последующие. Только на третьей неделе удалось полноценно перестроиться на ночной режим, которого всегда придерживались в Безымянном ордене. Просыпаться с видом на заходящее солнце и засыпать с рассветом было странно, хоть и не впервой для Оливера: пять месяцев службы он провел в северной части империи, где день был настолько короткий, что почти все сутки можно было любоваться ночным небом, в те немногие дни, когда окружающий мир дальше вытянутой руки не скрывался за диким бураном.

К компании Оливер привык довольно быстро. Конечно, четыре человека и один давний друг не были тем, чего ожидаешь от общества ордена из ста двадцати трех мракоборцев, но балансирование между колкими замечаниями Авелии, гнетущим молчанием старого Йёргена, постоянными предложениями выпить от Меррика и историями Веймонда приносило достаточное разнообразие в рутину.

Так и прошли первые три месяца в Безымянном ордене. Тренировки, трапезы и беседы ни о чем. Лишь один раз ситуация чуть изменилась, когда в соседней деревне объявилась небольшая стая вурдалаков, на ликвидацию которой отправились Веймонд с Мерриком. Спустя неделю они вернулись, и все снова перешло на круги своя.

Как и принято, на девяносто девятом дне курс молодого бойца был пройден, и настало время полноценного вступления в Орден, с выдачей личного арбалета и принесением клятвы. В честь этого события Меррик даже съездил в город за придвиосом – воистину легендарным пойлом здешних краев, изготавливаемым исключительно в пивоварне Джима Бимкина.

Мероприятие, по меркам Безымянного ордена, было исключительно грандиозным. Привычная еда, уверенно соответствующая определению «стряпня», сменилась яствами, достойными какого-нибудь не загаженного, вполне себе приличного постоялого двора. Сад, в котором и планировалось провести пир, украсился парой пока что еще живых растений.

Красное солнце неспешно пряталось за горизонт, окрашивая пасмурное небо во всевозможные цвета, обделяя лишь зеленый, которого и без того хватало в окружающей палитре. Оливер и Сайлас стояли перед клятвенным камнем, под которым были захоронены все предыдущие командующие ордена. Место это было на окраине поместья, вне территории основного кладбища.

— Пейте, — тихо произнес Веймонд, протягивая две склянки со Слезами Луны.

Оливер послушно осушил переданную ему емкость. Бирюзовая жидкость была густая, с очень странной и ярко выраженной кислой ноткой, как если бы вода имела вкус прокисшего молока.

Реальность медленно, как уходящий вдаль корабль, делала оборот вокруг сознания Оливера.

Небо, поднимающееся бесконечно вдаль, казалось, вот-вот дойдет до земли и расплющит каждого, кто не успел спрятаться.

Тени становились ярче и медленно расширялись, вбиваясь своими корнями в кусты, деревья и все неровности окружения.

Как никогда сильно ощущалось присутствие чего-то потустороннего, всевышней силы, ради забавы наблюдающей за ползающими по людскому миру существами.

— А теперь повторяйте за Йёргеном, — сказал откуда-то из вечности Веймонд.

— Я – щит, ограждающий беззащитных и невинных от мира тьмы, — прохрипел старик.

— Я – щит, ограждающий беззащитных и невинных от мира тьмы, — будто одним голосом проговорили Оливер и Сайлас.

— Я – меч, разящий создания Ада, посягнувших на место в Раю.

— Я – меч, разящий создания Ада, посягнувших на место в Раю.

— И лишь на смертном одре смогу я увидеть свет благодати.

— И лишь на смертном одре смогу я увидеть свет благодати.

Последняя крупица солнца скрылась за холмом, оставив слабую, с трудом просвечивающую сквозь облака луну в одиночестве.

— Ну, приступим к финальной части? — спросил Меррик, непонятно как, откуда и когда доставший бутыль с придвиосом. — Все в сад!

Быстрее напитков с накрытого стола пропадала только еда. Ни дома, ни на службе в Императорской гвардии Оливеру не доводилось пробовать настолько вкусных блюд.

— Схожу на кухню за фруктами, — сказала Авелия, когда на столе остался лишь хлеб и несколько кусков кровянки. — Заодно разыщу Йёргена, а то он уходил после третьего тоста, а мы уже дошли до седьмого.

— Чего грустный-то сидишь, а, Меррик? — промямлил Веймонд, который больше всего поддался влиянию придвиоса. — Радоваться надо, нынче не часто удается отметить принесение клятвы.

— А чему радоваться? — ответил Меррик, который, казалось, с каждым глотком спиртного лишь трезвел. — Лично я отмечаю принесение своей клятвы каждый день.

— Пить тебе меньше надо, — сказал Веймонд, наполняя бокал. — У тебя что ни день, то очередной поход в погреб.

— Долг свой я выполняю, проблем мои походы в погреб не вызывают. Надо же как-то переносить все это.

— Так чего ты тогда не уйдешь, если служба тебя тяготит на столько, что ты темный эль и красное игристое хлещешь, как путник воду после недели скитаний по пустыне?

— Я не про службу, а про жизнь. Сама суть действительности, ядро законов мироздания – это не то, с осознанием чего мне хотелось бы пребывать в трезвом рассудке.

— Странный ты. Войдешь в историю как самый пьющий член Ордена.

— Не войдет никто в историю. Думаешь, Орден зовется Безымянным просто так? Взять того же командующего, который был до Йёргена. Знаешь его имя? Нет. Авелия его не застала, не говоря уже о тебе. Хавел его звали. Крепкий был мужик, только любил погеройствовать. Вот и решил он отвлечь на себя стаю призраков, чтобы остальные разобрались с Тенью Баракиэля. Рано или поздно меня и Йёргена постигнет та же судьба, и Хавел утонет в пучинах истории, как и все до него.

— Ну, он же захоронен с остальными командирами под клятвенным камнем; хоть какая-то память, но сохраняется.

— Никто там не захоронен. Очередная никому не нужная легенда. Единственное отличие командующих от остальных членов Ордена – это то, что их прах развеивают над участком земли, где их последователи приносят клятву. Не хватало еще, чтобы в твоего павшего товарища вселился Ветал.

Раздался скрип двери, служившей барьером, разделявшим старую неуютную веранду и еще более неуютные залы дворца. В ночном полумраке показалась фигура Авелии и очертания переносимой ей корзины с фруктами.

— Знаешь, — вдруг начал Меррик, смотря куда-то вдаль и игнорируя все кроме той неопределенной точки пространства, — все же служба и мое пристрастие к спиртному связаны. Просто не таким образом, о котором ты думаешь.

— А каким же? — произнес Веймонд с внезапно серьезной для его состояния интонацией.

— Служба в Ордене – самое отвратительное, чем можно заниматься. Я-то на войнах, еще до того, как попал сюда, всякого повидал. Участвовал и в кампании на Кривом полуострове, и осаждал форт Де Пюс во время бунта графов. Дерьма там было достаточно. Деревья, украшенные десятками висельников, насильники, наряду с другой грязью остающиеся безнаказанными. Вездесущий запах крови и смерти пропитывает воздух, из-за чего поначалу, пока не привыкнешь, есть становится практически невозможно, уж слишком этот смрад бьет по носу. И тем не менее ты не представляешь, как я скучаю по этим временам.

— Так нравилось резать безоружных и добивать раненых? — с ухмылкой спросила Авелия, садившаяся за стол.

— Тогда все было просто. Я был очередным безвольным солдатом, идущим вершить насильственное правосудие лишь потому, что так пожелал самовлюбленный богатей при власти. Я, как и остальные люди, лишь слепо бродил по этому миру. Но после вступления в Безымянный орден все изменилось. То, с чем мы сражаемся, и те вещи, что видим и чувствуем под действием Слез Луны делают тебя зрячим, приоткрывают ширму, за которой прячется наиболее уродливая и гнетущая часть реальности. Забавно то, что существа, которым мы противодействуем, идеально подходят под образ, который возникает в голове у обычного человека, когда у него спрашивают, каково определение истинного зла. Но, тем не менее, за один час штурма поселения на очередной войне я видел больше порождаемого людьми зла, чем причиненного нечистью за всю мою службу в Безымянном ордене. Вступая сюда, я думал, что смогу нести свой дозор во благо общества, искупить вину за содеянное в минувшие года. Но теперь я лишь хочу забыть, вновь спрятаться за ширмой, ограждающей меня от того, как действительно устроен этот мир. И алкоголь, хоть и не полностью, на время, придает это блаженное чувство забвения. Так что да, в каком-то смысле служба привела меня к такой жизни, к этому нескончаемому кругу пьянства, Лунной эйфории и попыток вновь испытать счастье неведенья, — речь Меррика наконец пришла к короткой паузе, в ходе которой было произведено молниеносное, практически мгновенное осушение полной чаши придвиоса. — Что-то я заговорился. Пойду, пожалуй, отдохну. Развлекайтесь.

— И часто он толкает такие речи? — спросил Сайлас, когда Меррик скрылся за черным входом в дворец.

— Когда его к ним подводят, — ответила Авелия. — Хотя такого рода монологов от него я не припомню.

— Ну и странный же он, — произнес Сайлас, привередливо выискивая самое красное яблоко в корзине.

— Вы не подумайте, на самом деле Меррик – надежный боевой товарищ, — начал Веймонд. — Его талант владения мечом затмевает навыки любого из нас. Если я, несмотря на все тренировки, обречен остаться на среднем уровне, то он без какой-либо практики находится на пике умения обращаться с клинком и действительно пытается помочь людям. Просто судьба и склад его ума сыграли злую шутку, вот он и подался в рассуждения о глубоком.

— Не пытался никому он помочь, — сказала Авелия. — Видала я таких: сначала режут кого попало, а потом строят из себя ни в чем не повинных, мол, «это обстоятельства такие, а не я говнюк».

— То, что тебе в детстве выпала удача оказаться не в том месте не в то время, не делает всех солдат такими. Везде есть и хорошие, и плохие люди.

— Да что ты знаешь!

— А где Йёрген? — Оливер решил перевести тему, пока конфликт за столом был еще в зачаточном состоянии.

— Пошел проверять пришедшие к нам письма. Вечером, до того, как вы проснулись, заходил посыльный из города.

План сработал, и напряжение между Авелией и Веймондом вернулось к своему обычному значению.

Трапеза перешла в свою финальную стадию. Оливер размышлял над словами Меррика, Веймонд рассказывал пресные, но по-своему занимательные истории, а Авелия, хоть и меньше обычного, перебивала, когда дело доходило до, как ей казалось, совершенно неуместного элемента повествования. Вся эта идиллия длилась еще несколько часов, до полуночи, после чего все сошлись на том, что пора закругляться. В этот момент в сад вышел Йёрген.

— Закончили? — хриплым голосом спросил старик. — Отлично, не хотел вас расстраивать и отвлекать от пиршества.

— Что случилось?

— Случились вести. В Лонлиграде, что в двух днях пути отсюда, объявились белые вороны.

— Вестники Пришествия…

— Какого Пришествия? — спросил Оливер.

— Обычно, нечисть бездумно шляется по лесам и степям, лишь изредка натыкаясь на какое-нибудь поселение. Но иногда к людям прилетает стая белых ворон. Сами птицы вполне обычные, помимо их цвета. Но через семь дождливых ночей туда приходят одни из самых страшных созданий, что встречались человеку.

— Почему мы тогда все еще сидим тут, если надо готовиться к битве? — недоумевал Сайлас.

— Нет лучше подготовки, чем хороший отдых, — тихо произнес Йёрген.

— К тому же, — Авелия заняла свою любимую позу, откинувшись на спинке стула, — как тебе и сказали, Лонлиград в двух днях пути отсюда. Значит, путь гонца к нам и наш марш-бросок туда вместе занимают четверо суток, пять, если сильно не повезет с погодой. Не знаю, учили ли тебя примитивному счету, но при самых худших раскладах у нас остается два дня в запасе. Это еще при условии, что всю неделю там будет идти дождь.

— Да, с дождем не угадаешь, — сказал Веймонд. — Помнишь, как-то мы пришли за белыми воронами в город-крепость герцога де Вольпе и просидели там три недели в ожидании дождливых ночей?

— Это когда ты травил байки про Утреннюю Стражу?

— Ты не забыла? Думал, в порыве своей критики ты и не слушала.

— В общем, — прервал Йёрген. — Выдвигаемся утром, я послал Меррика за дилижансом.

— Вот и ваше боевое крещение, — сказала Авелия. — Смотрите не обделайтесь. Во всех смыслах.

Лонлиград, по меркам империи, был небольшим городком, однако некоторые исторические события и удачное географическое расположение сделали его одним из крупнейших центров торговли, превратив из мрачного, неказистого и пустующего места в чуть менее мрачные, постоянно отстраивающиеся и перенаселенные трущобы. Близость к поместью Безымянного ордена и популярность города среди торговцев сильно облегчили путь: необходимость в провизии на время пути была минимальной, а большак, ведущий в Лонлиград, мог претендовать на звание одной из лучших дорог во всей империи.

Ехали все в одном дилижансе, в полном обмундировании. Оливер, Сайлас и Веймонд были снаряжены стандартным набором Безымянного ордена, представлявшим из себя освященный одноручный меч, вдоль длинного лезвия которого поблескивали непонятные руны, небольшой арбалет, конструкция которого была переполнена непонятными компактными механизмами, две дюжины посеребренных болтов, а также три фляги со Слезами Луны. Авелия вместо меча носила несколько вытянутых кинжалов, которые, при должной сноровке, могли использоваться как в ближнем бою, так и в качестве метательного оружия. Меррик, ссылавшийся на воинскую честь и трусость всех лучников, при себе имел только большой двуручный меч, изгибавшийся подобно сабле ближе к острию. Йёрген же, наоборот, делал ставку на дальний бой: отсутствие какого-либо клинка полностью компенсировал огромный многозарядный арбалет, по своим габаритам и массе скорее напоминавший переносную баллисту. Все это снаряжение периодически позвякивало, разнообразя музыкальную композицию из цокота копыт и пения птиц.

Большую часть пути царило молчание. Лишь изредка Веймонд сбавлял градус напряжения какой-нибудь шуткой. Еще реже говорил Йёрген, давая всем очередной совет по поводу ведения боя. В остальное время Оливер смотрел в небольшое смотровое окно и вспоминал все, чему его учили последние три месяца. Мысли о предстоящем сражении туманили разум. Изображения чудовищ из книг и описания более опытных товарищей были жуткими, но ожидание встречи всего этого наяву было куда хуже.

После двух дней пути дилижанс доехал до небольшого постоялого двора на окраине города, в котором шестеро бойцов и остановились. Пасмурные дни сменялись дождливыми ночами, а размышления о грядущем боевом крещении не стихали, все так же забирая каждую свободную минуту.

— Просыпайся, нам пора, — сказал Веймонд, открывая дверь комнаты.

Оливер быстро нацепил все снаряжение, проверил остроту клинка и натяжение тетивы арбалета, после чего спустился на первый этаж к выходу во внутренний дворик, где его уже ждали остальные пятеро бойцов Ордена.

— И как нам понять, где именно будет это пришествие? — спросил Оливер.

— Слезы Луны укажут тебе путь.

Как и во время принесения клятвы, Оливер не стал колебаться и быстро выпил содержимое одной из трех фляг. Как и в прошлый раз, вид окружающего мира переменился, оброс тысячами извивающихся теней. Падающие капли дождя становились все медленней, в определенный момент повиснув в воздухе, а через пару мгновений и вовсе начав плавно подниматься вверх.

Больше всего изменилось небо. Неподвижное, содержащее в себе лишь черную пустоту ночи, но тем не менее, светящее ярче, чем дневное солнце. Почти в воображаемом зените, практически над головой, облака, небосвод, и стоящая за всем этим вечность размыкались, образуя космическую лестницу, своей мириадой ступенек спускающуюся прямиком в город, соединяя его с чем-то далеким, находящимся по ту сторону Творения.

— Выдвигаемся, — сухо сказал Меррик.

Небольшие улицы, мостовые и темные переулки сменяли друг друга, за каждым поворотом поджидало несколько зевак, с интересом и опаской разглядывающих бойцов легендарного Ордена: видно, слухи о предстоящем сражении быстро разошлись по городу. Были и люди, которые, завидев мракоборцев, тут же прятались в доме, запирая двери на засов или рассыпая на пороге соль.

Небесная лестница по приближению к земле слабела и растворялась в воздухе, но, тем не менее, было отчетливо видно, куда она приходит. Это была скромная городская площадь, в центре которой величественно стоял памятник герою, имя и деяния которого Оливеру были неизвестны. По правую сторону от монумента находился ряд мастерских, кузниц и торговых лавок. Слева же находился большой собор с хорошо отделанным, но бедным на детали фасадом.

— Это то место? — спросил Сайлас.

— Да, — ответил Меррик, уставившись на сформировавшийся на небесах проход. — Готовьте вторую флягу.

Оливер быстро, очередью коротких глотков осушил емкость. Вкус был отвратным, но нежелание находиться в этом месте неподготовленным вносило свои коррективы.

Ночная чернота засияла с новой интенсивностью, а подступающие тени уже казались вовсе не тьмой, а другой формой света. Кто-то извне, не участвующий и слабо заинтересованный наблюдатель следил за происходящим.

Оливер начал убирать за пазуху пустую флягу, но вдруг краем глаза увидел движение спереди. К нему на большой скорости, будто плывя по воздуху, приближались две полупрозрачные фигуры, очертаниями походящие на расплавленных людей, а цветом отдающие манящим, невидимым для обычного глаза оттенком. Призраки.

Отточенным на тренировках движением Оливер вскинул арбалет и сделал быстрый, но меткий выстрел: посеребренный болт пролетел сквозь первую фигуру, уткнувшись в дверь стоящей сзади кузницы. В месте попадания по призраку образовалась дыра, начавшая быстро расширяться и вскоре растворившая прозрачную плоть. Второй противник слишком быстро сокращал дистанцию, не оставляя времени для перезарядки, что вынудило выставить вперед меч и приготовиться к одному хорошо выверенному удару. Когда призрак долетел до нужного расстояния, Оливер быстрым движением замахнулся, однако в тот же миг к противнику сделал рывок Сайлас, проткнувший неприятеля своим клинком.

— Спасибо, — произнес Оливер, наблюдая как призрачная материя растворяется и устремляется ввысь.

— Они подходят! — голос Йёргена звучал как никогда громко. — Встать в круговую оборону! Атаковать противника соседа до того, как нечисть доберется до него. Напрямую бьем только если других вариантов не останется.

Еще один призрак испарился после меткого выстрела из арбалета. Сердце колотилось, а адреналин бил в мозг, растягивая каждую секунду до вечности и сжимая все прошедшие события до пережитого когда-то давно мига.

— Рассредоточиться! — крикнул Йёрген.

Оливер не стал задумываться над смыслом приказа, а лишь послушно сделал рывок вперед, что и спасло ему жизнь: сквозь предыдущую позицию отряда на невероятной скорости пронеслось несколько призраков. Перезарядив арбалет, Оливер прицелился в одного из них, но тут же был отвлечен криком Авелии.

— Гончие! — крикнула девушка, двумя ловкими движениями переместившаяся к статуе и вскинувшая свой арбалет.

Оливер обернулся и увидел пять, нет, шесть несущихся к нему существ. Хоть и название связывало этих тварей с собаками, но из общего с любимыми помощниками охотников было только количество конечностей, на которых они передвигались. Бесформенные, постоянно искажающиеся сгустки тьмы разевали свои алые зубастые пасти, пожирали взором девяти тусклых глаз.

Прицелившись, Оливер нажал на спусковой крючок. Одна из гончих упала замертво, но остальные неумолимо приближались. Судорожно зарядив арбалет, Оливер, не тратя времени, выстрелил от бедра по ближайшей пасти, но болт предательски пролетел выше цели. Все, что можно было успеть сделать, это небрежно выставить вперед меч, приготовившись к удару.

Ближайшая гончая прыгнула и напоролась на вынесенный клинок, застряв на нем, издав пронзительный рык и застыв. Бешеная скорость создания перешла в сильный импульс, поваливший Оливера на спину.

Не успев встать, Оливер прикрылся свободной левой рукой от следующей подбежавшей гончей. Защищаться от третьей твари было уже нечем, и она сразу же попыталась прокусить шею, однако воротник кожаного плаща сдержал первый удар. Еще одна гончая попробовала пробить накладную броню на животе, но без какого-либо успеха. Последняя же вцепилась своими зубами в незащищенную правую ногу.

Боль сковала все тело. Вес только лишь повисшего на мече чудища казался непосильным. Гончая, целящаяся в шею, разинула пасть и собиралась нанести добивающую атаку, однако за миг до удара в ее морду влетел увесистый арбалетный болт. Через секунду то же произошло и с остальными тварями.

— Живой? — спросил приближающийся Йёрген, на бегу вставлявший в арбалет новый барабан с болтами.

— Да, — ответил Оливер, с трудом спихивающий с себя тела мертвых бестий.

— Стоять сам можешь?

— Вроде как, — Оливер встал, облокотившись на меч, и уставился на свою разодранную правую ногу.

— Хорошо. Не лезь и прикрывай мне спину, на сегодня ты уже отвоевался.

Оливер послушно вскинул арбалет, переложив оружие в ведущую руку, так как из-за полученных укусов левая кисть и идущее за ней предплечье походили на что угодно кроме дееспособной конечности. Превозмогая сковывающую боль, Оливер высматривал оставшихся призраков, в то время как Йёрген отстреливал другую стаю гончих.

Раздался дикий грохот. Выбитые двери собора пролетели половину площади и разбились о землю.

На входе стоял Безликий. Огромное, под три метра ростом, с непропорционально большой головой и еще более непропорционально длинными конечностями создание застыло, скрючившись на четвереньках. Если в этом мире и существовал истинно-чистый оттенок белого, то кожа этого существа обладала именно им. Белее полной луны, недавно выпавшего снега, чего угодно приходящего на ум; этот цвет завораживал и в то же время пугал, на подсознательном уровне отталкивая своей чистотой. Голова этого создания была скорее отростком на туловище, так как ни глаз, ушей, или чего-либо другого, присущего этой части тела, на ней не было. Лишь будто вросшая в тело вертикальная пасть, тянущаяся от макушки до нижней части туловища, ритмически приоткрывалась, нарушая неподвижность замершего существа.

Вдруг тварь дернулась с места, в мгновение ока подбежав к статуе, за которой укрывалась Авелия. Девушка резким движением метнула кинжал и тут же отпрыгнула в сторону. Безликий, будто и не заметив вонзившееся в плечо острие, ускорился и протаранил памятник. От удара Авелия, которая слишком поздно покинула позицию, улетела в сторону вместе с многочисленными обломками статуи.

Встав на развалинах памятника, Безликий вновь застыл, лишь пульсации пасти выдавали его возможность двигаться.

Сайлас, оказавшийся за спиной существа, начал аккуратно, но стремительно сближаться, выставив вперед меч.

— Стой! — крикнул Веймонд, но в тот же момент Безликий с невероятной скоростью развернулся, схватив и разорвав напополам Сайласа до того, как последний успел осознать произошедшее.

Кровь забрызгала кристально чистую белую кожу существа. Йёрген вскинул арбалет и всадил в спину Безликого шесть болтов, что, казалось, не возымело никакого эффекта.

Существо одним движением повернулось в сторону лежавшей без сознания Авелии. Пасть начала пульсировать с новой частотой. Меррик с Веймондом переглянулись, после чего первый начал разбег на спину Безликого, в то время как второй подбежал к Авелии, начав оттаскивать ту в более безопасное место.

Меррик занес двуручный меч и тут же резко остановился, что позволило ему избежать того же захвата, от которого десятью секундами ранее пал Сайлас. Существо уставилось на него тысячью изогнутых зубов, то и дело промелькивающих во время очередного открытия пасти.

Оба застыли в ожидании. Первым с места дернулся Меррик, сделав ложный замах сверху. Безликий мгновением позже сорвался с места, выставив вперед длинные тонкие руки. В этот же момент Меррик согнулся, практически свернулся клубочком, проскочив под противником и отрубив тому одну ногу. Остановившись, Меррик тут же нанес второй удар вслепую, который перерубил левую руку существа и остановился лишь в середине тела. Не издав никакого звука, Безликий вновь замер, уже не совершая никаких движений пастью.

— С Авелией все в порядке? — спросил Меррик, подходя к Йёргену и Оливеру.

— Жива, просто отключилась от удара по голове, — ответил Веймонд, вместе с повисшей на нем Авелией приближающийся к остальным.

— Сайлас… — тихо проговорил Оливер, уставившись на ошметки его давнего друга.

— Я понимаю твою скорбь, — начал Йёрген, — но горевать будешь потом. Битва еще не закончилась.

— Это то, о чем я думаю? — произнес Меррик.

— Да.

— Вы про что? — спросил Веймонд.

— Апостол.

Вместе с этим словом небо озарилось ярчайшим светом, будто на каждом его участке сияла тысяча солнц. Лестница, спускающаяся из вечности, полностью материализовалась, будто бы с зарождения времен являясь неотъемлемым сооружением в этом месте.

По ней спускался Он.

Темная фигура в балахоне неспешной поступью, по одной ступеньке, приближалась к земле, тем не менее крайне быстро совершая, казалось бы, сотни шагов. За спиной вверх вздымались огромные крылья, сотканные из света и тьмы, слез горечи и радости, самих понятий вечности и мимолетности. Сложенные вместе ладони попадали в центр внимания независимо от того, куда был направлен взгляд, будто бы моментально переносясь в нужную точку пространства. Непроглядная тьма под капюшоном с презрением смотрела на раздвинувшийся снизу мир.

Спустя несколько секунд, кажущихся часами, фигура спустилась вниз, уставившись на пятерых бойцов. Ладони впервые разомкнулись, правая рука начала медленно сдвигать капюшон.

— Быстрее, уходим! — кричал Йёрген, срывая голос. — Нельзя, чтобы он вас видел!

Веймонд вместе с висящей на нем Авелией крайне быстро скрылись в ближайшем переулке. Вскоре к ним забежал и Йёрген. Оливер же, превозмогая дикую боль в раненой ноге, сильно отстал от остальных. Обернувшись, он лишь на мгновение увидел раздвинувшего руки, будто готовившегося к объятиям Меррика.

Свет.

Тьма.

Пустота.

Материя.

— Где это я? — прошептал Оливер.

Он стоял на монотонно сером берегу. Полностью прозрачная вода приходила вывернутыми на изнанку волнами, разбивающимися о ноги. Сзади до самого горизонта раскинулась идеально ровная степь, а спереди – уходящая вдаль гладь серого океана.

— О, и ты здесь, — послышался сбоку голос Меррика.

Оливер повернулся. Меррик стоял чуть дальше в океане, по пояс в воде.

— Где мы? — спросил Оливер.

— На Перепутье. Странно, обычно при первой же встрече тебя не возносят. Видно, хороший ты человек, раз попал сюда.

— Перепутье? Возносят? Ты о чем?!

— Как бы тебе сказать, — начал Меррик, — есть вещи, о которых мало кому известно.

— Так посвяти же меня.

— Ты действительно так хочешь? Помню, в свое время я потребовал того же, и посмотри, кем я стал. Вернее, был.

— Я не понимаю.

— Знаешь, многие люди боятся попасть в Ад после смерти. Но загвоздка в том, что Ад – это не что-то далекое, ждущее тебя там, после смерти. В действительности, мир, на котором мы живем, земля, по которой ходим, это и есть тот самый Ад, куда Всевышний сослал все грешные души, чем-то провинившиеся на том свете. Говорят, что Безымянный орден защищает людей от созданий из других миров, но на деле с самого его зарождения мы, наоборот, защищаем обитателей лучшего мира от присутствия в нем всех этих душ, оказавшихся изгнанниками в людском обличии.

— Что? Ты спятил? — Оливер внезапно заметил, что в шаге от Меррика песчаное дно обрывается, переходя в бездонную пропасть. — В чем смысл Создателю учинять всю эту жестокость?

— Кто знает. Логика этих существ, если они вообще обладают таким понятием, нам непостижима. Как говорят: «пути Господни неисповедимы». Но то, что я сказал – правда, секрет, передающийся из поколения в поколение внутри Ордена. Рай раскололся на две части: тех, кто сослал всех нас на землю, и тех, кто по неведанным причинам пытается вернуть некоторые души обратно. Раньше эта тайна была известна десяткам членов, сейчас же – только мне и Йёргену. Апостол, которого мы все увидели, это никто другой, как посланник, выбирающий души, достойные, по его мнению, очищения и перерождения в лучшем мире. И если Йёрген избрал роль проводника, до самой смерти несущего свой пост и дающего остальным шанс очиститься, то я лишь был его верным щитом и ждал момента, когда меня наконец выдернут из этого бесконечного цикла насилия и страданий. И, согласно преданию, когда Апостол выбирает тебя в третий раз, перенося на этот берег, можно наименее болезненно перейти в другую форму, избавиться от оков существования человеком.

— Что ты несешь?! Для чего, по-твоему, ты нес службу все эти года? Какой смысл в словах клятвы, которую давал?

Меррик уставился сначала на Оливера, после чего окинул взглядом бесконечную водную гладь.

— Прежде чем увидеть свет, ты должен умереть, — произнес Меррик, сделав шаг в пропасть.

Оливер открыл глаза. Он лежал на кровати, в своей комнате, внутри дворца Безымянного ордена.

— Наконец-то очнулся, — сказал Йёрген. — Ты как? Нога болит?

— Не-ет. Что… что это было?

— Успокойся, я все объясню. Позже. Для начала тебе надо поприветствовать новобранцев. Они сейчас начнут приносить клятву.

— Новобранцы? Клятва? Сколько я пролежал без сознания?!

— Чуть больше трех месяцев. Когда Апостол ушел, мы с Веймондом довезли тебя и Авелию досюда и подлатали. После той битвы пошла новая волна слухов и легенд о Безымянном ордене, и к нам тут же начали приходить новые волны новобранцев.

— Чувство, будто я во сне…

— К сожалению, нет. Пойдем, ты теперь наряду с Авелией и Веймондом – заместитель командира Ордена. С управлением таким количеством бойцов я один уже не справлюсь.

Оливер, все еще привыкая к окружающему миру, поднялся с кровати и, взяв предложенный ему костыль, вышел из комнаты. Окружение ощущалось другим, будто до этого всю свою жизнь Оливер находился не в реальных местах, а в приукрашенных декорациях, специально насыщенных деталями. Рассудок был сильно помутнен, и оставалось только пытаться уложить в голове последние события, воспринять их в полной мере.

Пройдя по коридору в основной зал, он увидел перед собой десятки, а возможно и целую сотню бойцов, каждый из которых уставился на заместителя командира, впервые представшего перед ними в сознании.

Вскоре все они вышли на улицу и выстроились в три длинных ряда перед клятвенным камнем.

— Я – щит, ограждающий беззащитных и невинных от мира тьмы, — начал Оливер.

— Я – щит, ограждающий беззащитных и невинных от мира тьмы, — хором повторила сотня новобранцев.

— Я – меч, разящий создания Ада, посягнувших на место в Раю.

— Я – меч, разящий создания Ада, посягнувших на место в Раю.

— И лишь на смертном одре смогу я увидеть свет благодати.

— И лишь на смертном одре смогу я увидеть свет благодати.