Тусклость освещения исправлена рефлекторно, - зрительная кора заработала в инфракрасном режиме. Оттенки серо-голубых красок надвинулись как снег в лучах автомобильных фар.

Два приспешника встретили у темного портала, треща жвалами, - языком ритмов и шуршаний. Огромные фасетчатые глаза заиграли отражениями, множеством мелких образов, отображенных в каждой глазной ячейке.

Приспешники в унисон свингуют приветствие чередой стуков и шипений, напоминающих пассажи кисточек джазового барабанщика. Ритмы их языка дробят пространство и по этой причине способны манипулировать им, как информационным полем.

Научившись уходить от сухой логики этого языка, Тох иногда вводит анлахца в ступор, применяя долю иронии и метафоричности в разговоре. По этой причине её считают здесь опасной, поскольку земные смыслы сворачивают, а то и зеркалят анлахскую реальность.

Один из приспешников обратился с вопросом:

- Ночь изгнания, госпожа. Анлахцы выйдут на парад. Угодно вам быть на Битве Печального Бегства?

- О, нет! После наполнения батарей я должна возвращаться, - у меня много незавершенных дел на Земле.

- Вы приглашены в королевскую ложу, поэтому немедленное отбытие не обязательно. Все анклавы будут на Парадной площади. Придут также некоторые тигвы из вашего расчета. Король Татротатох Четвёртый лично выразил желание предъявить своих подданных.

- Чем вызвана такая честь?

- Рапортами кураторов и рекомендациями ингенов, - доложил приспешник

- Когда же состоится ваш печальный парад?

- На восходе Третьей Луны, госпожа. Но это не наш печальный парад. Мы не бежали. Здесь изначальное место обитания наших предков. Это ящеры явились к нам.

- О, ночи Анлаха! В истории этого мира для меня так много белых пятен! Отказать королю, конечно, нельзя, поэтому принимаю приглашение с большой и радостной печалью.

Фраза плохо повлияла на одного из насекомых. Приспешник расправил закрылки и рухнул навзничь.

Пока он царапал гранит в попытке подняться, второй обратился с просьбой:

- Не могла бы госпожа безопасней трещать речью? Не знаю, как реагирует на подобные выражения земная реальность, но здесь я и сам чуть не свалился. Лучше госпоже не открывать рта, пока не усмирятся отголоски запредельного языка.

- Ну что ж, так тому и быть. Обещаю практиковать молчание. Однако, что больше не понравилось, - отказ королю или радостная печаль?

- Второе… Следуйте с нами, госпожа. - Они сложили лапы в виде кресла, куда ей было предложено сесть.

Приспешники зажужжали крыльями, мраморный пол ушел вниз, и они понеслись посреди города-дворца – колоссального архитектурного сооружения из гранита и гигантских текучих окон, сквозь которые лился свет двух лун.

В яркой зале силовой станции их встретил инген Коктохошис - куратор тел.

Приспешники с должным почтением удалились.

- Здравствуй, Тох, моё тело и разум, - произнес жрец, протянув в приветственном жесте свою ловкую четырехпалую лапу. - Пришла подзарядиться? Старый Коктохошис поможет.

- Здравствуй, Коктохошис, пища моего тела, но не разума.

- Полегче, ты не на Земле. Я податель, но не пища.

- Прошу извинить, мой господин, однако то, что ты считаешь своим лучшим произведением, однажды подвело. Было неприятно, поведал ли это тигва по имени Тхуг?

- Не понимаю, Тох. Мы стремимся к совершенству. Но никто во Вселенной не идеален. Невозможно всего предусмотреть, ибо людские особи нестандартны. Тигва Тхуг сообщил что-то о волосах. Что именно тебя беспокоит и в связи с чем?

Коктохошис прикрыл веки, глаза его превратились в узкие щелочки, а мимика чешуйчатого лица выразила смиренное всемогущество.

- Твоя работа идеальна! Я в восторге! Но прошу - сотвори заклятие против шерсти!

- Подробней, Тох! Я вновь не понимаю, о чем речь!

- Мелочи! - сказала она. - Появилось множество неприятных волосков под человечьим носом и на человечьих ногах. Подкорректируй, и закроем проблему.

- Закроем проблему! Прекрасно сказано! Где же это произошло?

- Тэла, папа, ты в курсе, что такое Тэла!? Это случилось там.

- Город всего лишь. Экономическая зона. Большая и мощная. Территоря Европы. Китайские, российские, турецкие корпорации с объединенным пакетом акций, который принадлежит приматам и нам.

- Российские, китайские, турецкие... Информация прошлого века! Кто ваши информаторы?! Корпорации давно лишились национальной принадлежности! Они имеют лишь Хозяина, а национальность имеют деньги и только деньги! Потому что Хозяин должен питаться энергией, извлеченной из биржи. И весь фокус в том, что Он не анлахского происхождения.

- Как знать... Тебе не стоит совать свой нос в эти тонкости. В советах директоров работают и наши подданные, это тебе известно. Но что не так с телом твоим? Ты сказала что-то о шерсти.

- Стали расти волосы там, где не следует. В остальном телом своим я довольна, в особенности радуют вокальные данные. Отличный подарок и к тому же развлечение. Прошу восполнить систему, ибо на восходе Третьей Луны ждут в королевской ложе, а следом дела земные.

- Подарки следует использовать для дела. Как твой наставник я советую развлекаться и выполнять контракт одновременно. Займёмся теперь телом. Вижу, твоя эманация пребывает в истощенном состоянии. Мои камеры готовы.

- Кокотохошис, - ты отец родной!

- Неузнаваема! Что такое говоришь!? Я лишь делаю свою работу!

Он простучал горлом трель рептильего племени, которой в человеческой речи эквивалентов нет. Настроения рептилии высшего порядка содержат более пятидесяти оттенков каждой эмоции со знаком плюс и столько же со знаком минус. Слишком много ассоциаций для особи, думающий мозг которой находится не в спине, как у большинства, а в голове.

- Прошу на подзарядку, дорогая! У меня есть для тебя один замечательный сюрприз!

Она вошла в бокс. Прохладный хрусталь мягко растёкся, приняв форму тела, и застыл. Закрыв глаза, Тох подумала о том, что сюрпризов не любит.

 

Видение, похожее на сон, пришедший на исходе земных понятий, запомнить бы его…

 

- Как себя чувствует бабочка?

Короткую минуту Тох приходила в себя, наблюдая за склонившимся над ней лицом.

Губы у Коктохошиса были подвижными и вернее всего мягкими. Ей захотелось протянуть руку и потрогать эти губы.

- Почему ты обозвал меня бабочкой? Я - человек!

И снова мимика чешуйчатого лица. Он улыбался. Пики зубов, ровно выстроенные в каком-нибудь из хрустальных боксов, обнажились.

Какую пищу жует он? Три ряда! Просто напильник какой-то!

- Ты не человек, а мимикрия. Опасная приматам бабочка. Идеальная бабочка.

- Не желаю быть бабочкой!

- Ты лучшая из всех, впрочем, комплименты здесь ни к чему. Называйся, как пожелаешь! Сегодня я придал тебе тело длиннохвостого ящера. Выходи, - Татротатох выслал кортеж.

- Скажи, мой господин, чем ты питаешься?

- Врагами. Но только в охотку.

- Тогда нужно было спросить, кем питаешься. И кто твои враги? Их много на Анлахе?

- Узнаешь скоро. Ступай, парад начинается. Там все прояснится. Король ждет своих тигв.

Нужно выходить. Она приподняла голову, а затем и туловище, следом за спиной и затылком потянулись нити миелиновых волокон, напитывавшие сплетения нервов. Но что-то было не так.

Коктохошис взмахом четырни смахнул нити, как паутину.

Его хамелеоньи глаза свелись на ней в фокусе, и она вспомнила, что это подразделения продвинутого мозга, вынесенные на периферию. Глаза, напитанные умом.

- Расправь крылья! – приказал он, и Тох закричала. Из горла изрыгнулся огонь в тот момент, когда прояснилось, что теперь она обладает телом летающего динозавра. Взмах крыльев! О нет, это не крылья ангела, которые виделись во сне! И вот оно - чувство юмора анлахцев! Без всякого сомнения, когда Коктохошис назвал её бабочкой, то проявлял при этом шутливое благорасположение и козырял знанием энтомологии.

- Ничего себе! И что теперь?!

- А теперь постарайся не спалить кортеж.

Кортеж состоял из сорока приспешников, пятнадцать из которых были несущими, а остальные сопровождали.

- До встречи, папаша!

Он вздрогнул и отмахнулся.

- Очень скоро увидимся, Тох, моё тело и разум!

 

Путь пролегает посреди скалистой залы.

Тох расположилась удобно в сплетении мохнатых лап, созерцая проплывающие под ней гранитные плиты.

Внизу, под роем конвоя, различаются жители города, они неподвижно бодрствуют у своих щелей, ведущих в рептильи норы, и ей подумалось, что быть гостьей там, где они живут, нет желания даже из любопытства.

Горожане приветствуют кортеж, их рёвы отчетливо слышны в гулком пространстве поселения.

Воображение и память рисуют пейзажи покинутого архипелага.

Тоска!

- Тигва короля! Тигва короля! – доносится снизу рокот и тявканье анлахцев.

Тох отсылает им приветственный рык, окутывая кортеж дымом подавленного огня:

- Здравия, жители Анлаха! Ш-Ш-Ш-Ш!

- Тигва короля! Тигва короля!

В предлунном холоде сумерек путь лежит к скалам Секущих ворот, защищающих королевство от вторжения гигантских сарчров. Раньше Тох и не подозревала об этом. Коктохошис постарался и оснастил память некоторым знанием истории этого мира. Скорей всего старый ящер подумал, будто его подопечной станет неловко на печальном празднике без представлений об общественных укладах. Однако изображать светскую беседу можно и без этого. Честный язык Земли утверждает, что если меньше знаешь, то лучше спишь, но Тох все же придерживается иного мнения. Знания никому не мешают, просто иной раз не следует козырять фактами, чтобы не ущемлять окружающих.

Благодарю, Коктохошис, ты заботлив, подумала она.

- Откуда обитателям нор известно, что я тигва?

- Мы движемся следом за вашим тотемом, госпожа - объяснил один из приспешников (Тох видела только голову и передние лапы, вплетенные в паланкин, а впереди и порядком ниже, почти у пола, в авангарде приспешники несли аметистовую пирамиду - символ тигвы-воина). По мере приближения к амфитеатру, выходом в который служили Секущие ворота, мерный гул крыльев свиты стал тонуть в бое анлахских барабанов.

Праздник был открыт.

Дул ветер.

Паланкин опустился и рассыпался, пятнадцать насекомых, составлявших сопровождение, исчезли между скал. Благодаря ловкому и неожиданному подлету двух приспешников из авангарда у Тох на шее повисла цепь с аметистовой пирамидой.

- До свидания, госпожа!

- Хорошего праздника, госпожа!

Хайшайя поднял крылья в приветствии. Рядом стояли два других шипастых ящера, в которых были узнаны Ивда и Тхуг. Опершись лапой на чью-то подстваленную спину, Тох прошипела что-то вроде приветствия:

- И вот я снова среди вас, и некоторых, признаться, видеть рада! Капрал Хайшайя, если не ошибаюсь…

- Она меня узнала, слышите?!

- И тебя, любимая сподвижница, мы рады созерцать, - пахнул серой Тхуг.

- Тох, у тебя шикарный цвет шкуры! - щебетнула Ивда. - Твой инген просто гений!

- По пъедесталам! Крылья к спинам! Равнять хвосты! – тявкнул Хайшайя. – Его величество король Татротатох Четвертый!!!

- Стегозаврообразный наш прибыл, - прошуршала раздвоенным языком Ивда.

- Неужели вся эта армия когда-нибудь заселит Землю?

- Только если там человечьего духа не станет. А пока им и здесь неплохо натягивать крылья сарчров на свои барабаны. Пропускная способность Мозаичной Двери по-прежнему очень низка. Монады анлахцев, погибших в боях, не протухнут в хранилищах еще пару сотен лет.

- Разговорчики! До восхода Третьей Луны остались секунды! Озарение горизонта пошло!

Они восседали посреди амфитеатра на постаментах, в специально отведенной для тигв ложе, среди множества знатных и влиятельных анлахцев рептильего племени. Перед ними простиралась огромная сцена долины, в конце её располагалась цепь горных хребтов, которая подсвечивалась бледно-янтарным светом идущей на восход Луны. Это было единственное пятно цвета посреди серого мира Анлаха.

На авансцену медленно опускался громадный паланкин короля, управляемый парой сотен приспешников.

Целофизисы ударили в барабаны с удвоенной мощью. Гул, предшествующий ежегодному королевскому обращению достиг апогея и прекратился.

Силы неба вывели под бока охристую Третью Луну. Из-за дальних гор бледно-жёлтый свет её нёсся по склонам, падал на поросшую кустарником и низкими деревьями долину, где уже шевелилась гигантская туча насекомых.

Татротатох в глухой тишине - притих даже ветер - обратился к воинам, выстроенным бесконечной цепью вдоль гигантской внешней дуги городских стен. Его соло великолепно отражалось скалистыми поверхностями, словно повторяя только что отзвучавшие барабаны, но придавая грудным ритмам и ударам, осмысленность речи. Каждая его фраза несла сложный ритмический рисунок и звала в бой. Тох не преминула отметить противоречие между сложностью языковых дробей и примитивностью смыслов. Это был поток призывов и ругательств, возбуждающий и воинство и зрителей к бою, к жертвам, к слепой ярости, к наслаждению битвой, поток обещаний царства земного и воплощения в человеческих телах, которые способны путем соития создавать подобных себе.

- Ящеры Анлаха! - клекотал Татротатох, и гребни у него на спине, накаленные добела, то и дело выпускали в небо молнии и протуберанцы. – Миллионы земных лет и тысячи Третьих Лун бойцы всех анклавов, шествуют дорогой битвы чтобы откУшать вражеских тел. Сарчры уже пришли, - на том конце долины кружат их войска! Они столь же вкусны, сколь и опасны в своем нежелании подчиняться и служить. Помните об этом, ящеры Анлаха! Осознайте, что вы хозяева этого мира! А в будущем и многих других миров! Давайте же съедим эту аппетитную тучу внешнескелетных тварей, чтобы не разрушали ценностей общества высших существ! К параду! И насытимся!!!

Дум! Дум! Дум! – целофизисы ударили, задавая ритм на марш. Отшлифованная лапами поколений каменная дорога ожила в потоке первых колонн, и почва содрогнулась, когда топот рогатых влился в барабанный ритм.

- Надокучил! – прошипел Тхуг. – Травожуйное! Но сарчры набрыдли ещё больше. Клопы, мерзкие и вонючие. Пусть рогатые едят их останки! Я же на зуб не положу! Лишь только всё закончится, полечу в Трохохо питаться рыбкой…

- Молчи, не возмущай реальность, - сказала Ивда, не поворачивая головы. – Вдруг услышит! Хорошо, тебя сожжёт, но рядом те, кому еще не надоела эта жизнь. День Трех Лун бывает раз в сто земных лет, промелькнёт, и займемся тем, к чему привыкли. Я, например, снова хочу в Крым!

- Подружилась с нашей молодкой? Завидую! Жаль, что на Аляске нет работы. Давно тянет ко льдам и какой-нибудь новой и покладистой тигве.

- Закажи Паптомаху куклу себе.

- Смеёшься? На Земле есть шикарные особи. Мутантки, носительницы анлахских монад. Лучшие агенты, проститутки, политики, снайперы…

- А как с воплощениями мужского рода? Впрочем, ну их! Попробуй богомолообразных сегодня, очень недурны на вкус. Все равно нечего делать.

- Сарчры на зубах скрипят.

- Твоя монада напиталась жирком от употребления рыбы. Ингены такую форму не жалуют, она слишком энергоёмка при свертывании пространства. Скоро не пролезешь через Мозаичную дверь.

- Что ж, самое время разорвать контракт и уйти в утиль.

- Хайшайя, ты слышал это?

- Заткнитесь оба! Ш-ш-ш! Тох, бабочка, ты полетишь сражаться в угоду королю и народу?

- Спасибо, я не голодна.

- Слишком громко шепчемся на этих будто специально неудобных камнях. К нам давно прислушиваются придворные шпики. Но мне плевать, все равно в мусор, - и за Грань. Ничто не радует…

- Детка, но если король выразил желание увидеть в деле своих тигв, надо посражаться. И вопрос тут не в голоде, а в том оружии, которое мы из себя представляем.

Обгоняя медлительных трицератопсов, шумно рассекала воздух тысячная стая летающих ящеров, которая большой темной тенью прилетела с тыла, со стороны Секущих ворот. Анлахская аристократия встретила их овацией крыльев, топотом лап и клекотом горл. Следом за птерозаврами летели и щелкали зубами в такт барабанам хвостатые рамфоринхи.

- Авиация! Первые жруны и первые жертвы!

Тох выразила возмущение:

- В моём контракте разве есть хоть что-нибудь об этом? Сражаться в анлахских пределах я не обязана, капрал Хайшайя. Только на Земле, только ради наслаждения. И только в теле человека.

- В земной канцелярии хранится дополнение мелким шрифтом. Принято и отправлено в пределы Крыма Сенатом, но пока не подписано тобой. Полезно иногда заглядывать в контору, чтобы находиться в курсе последних постановлений. Пятый раздел контракта предусматривает дополнения и изменения в обмен на усовершенствование способностей тела. Я имею в виду музыкальные способности. Любишь петь - люби сражаться! Любишь читать книги – люби убивать! Так то!

- Теперь понятно зачем Коктохошис засунул меня в этот изрыгающий огонь ящик с зубами!

В глазах Ивды мелькнула тень сочувствия:

- Не расстраивайся, милая, мы все тут подневольны. К тому же это не скучно. Открой в себе что-нибудь новенькое, что-нибудь интересное. Удиви короля и нас

- Выбора нет?

Хайшайя, Ивда и Тхуг злорадно замотали головами в знак того, что выбора действительно нет.

- В каком направлении следует двигаться?

- Жди, когда дадут сигнал! Лети со всеми, а дальше как пойдёт!

- Тиранозавры пошли! Вот они, наши революционеры! Штрафники наши! Сейчас возьмут разгон и обгонят рогатых. Половина падёт смертями глупых в наказание за бунт. Авиация уже берет их в клещи и гонит вперёд с помощью огня.

- И что же сарчры? Чем они опасны, и какая сила в них?

- Кто-то жалит, а кто-то рубит лапами. Есть и такие, что жвалами рвут… Однако, не очень понятно, почему твой инген не записал это в оперативку.

- Так что же, ради пения и книг необходимо лететь на битву?

- Поняла, наконец!

Свита короля, гвардейцы, сенаторы и представители высших элит снялись со своих мест и презрительным щелканием челюстей и рыка проводили бунтарей на гибель.

Снова поднялся ветер и нагнал туч, где клубами дышала переливчатая смесь отражений трех Лун - красного, желтого и голубого цвета. Скоро эта смесь цветов станет бледнеть, и местная природа обретёт обычный цвет серости.

Тох на некоторое время потерялась в новом теле, утратив образы и мысли прежнего Эго. Отчетливая ясность человеческого мозга ушла в спину, откуда медленно и лениво перераспределялась через шею к затылку, а затем и дальше в область темени.

Память легко выдала всю ленту информации о подавлении мятежа тиранозавров во главе с лжекоролем Сартатхом, который пошел на тайный сговор с предводителями сарчров. Заговор был раскрыт шпиками рода дейноцефалов, которых ингены искусно снабдили телами мелких ос. Сартатха публично сожгли, а из мятежных тиранозавров по решению высшего суда сделали армию штрафников и гнали теперь в самую гущу жалоносного роя свирепых насекомых.

Знание, вложенное куратором тел, проявилось с легкостью и даже в красках, но жило еще в ней кое-что задающее вопросы, - то любопытное создание, которое смотрит со стороны. Вопросы эти касались отсутствия в этом мире техники и оружия, подобных земным. Одной баллистической ракеты хватило бы для уничтожения насекомых, но жрецы почему-то отдавали предпочтение биологическому материалу, который не всегда действовал как им хотелось. По всей видимости, повелевать душевными силами существ, которых ингены лепят на конвейерах, не так просто, раз подданные поднимают на Анлахе мятежи. Впрочем, надо ли углубляться в мироустройство рептилий, если в нём достаточно аналогий на Земле…

- Хайшайя, - обратилась она к своему шипастому командиру. – Что будет, если меня зажалят досмерти?

- Сомневаюсь, что ты позволишь.

- И всё же!

- Пойдешь в утиль, как изволил выразиться Тхуг.

- Таких условий в моём контракте нет!

- Зайди в контору после боя, перечти. И обрати внимание на мелкий шрифт… Ну что, готова? В битву! Удачи, бабочка! Запомни, - здесь каждый за себя, хотя считает, что за короля!

Взмахи крыльев она превратила в испытание возможностей. Поток ударил в перепонки, Тох с вихрем метнула себя в радужное свечение туч и очутилась над ними в свете. Став невидимой для тех, кто под облаками, она почуяла запах ветра и его шумное дыхание на всем теле, которое искрилось, играло бликами лун, пело, как струна и неслось в неизвестность. Ей вспомнились стихи земного поэта, не однажды слышавшего смерть в свисте пуль, и рассмеялась родившемуся парадоксу, который зафиксировал и презрение к жизни, и радость ей. Она сделала перевод на анлахский, а следом прощелкала стих вниз, - туда, где бой. Последствий Тох даже не подозревала.

 

Я жить хочу! Хочу печали

Любви и счастию на зло;

Они мой ум избаловали

И слишком сгладили чело.

Пора, пора насмешкам света

Прогнать спокойствия туман;

Что без страданий жизнь поэта?

И что без бури океан? –

Он хочет жить ценою муки,

Ценой томительных забот.

Он покупает неба звуки,

Он даром славы не берёт.¹

 

Потоки ветра стремительно завернулись в тысячи спиралей, пробили облака и ударили в центр сражения. Торнадо пронесся по долине, разметая и ящеров, и насекомых, и зрителей, и самого короля унося за вершины гор.

Тох метнулась к самой высокой луне, и лишилась чувств…

1. М.Ю. Лермонтов