Болотный вжижель – тварь резкая, опасная как горная река, и к ней нужен свой подход. Будто к ребёнку, который плачет, потому что ему не дали конфету. Таков мой промысел, моя профессия – убивать всё, что хочет убить людей.

Я покрепче взял булаву, принюхался. Он где-то рядом. Такое чувство, что он прячется в одном взгляде от меня. Стоит только закрыть глаза – и эта падла накинется, вонзившись клыками в мою шею.

Ну же, вжижель, давай, иди в мои объятья. Из тебя получится хороший ужин для моей семьи. Как же будет рада Файзанна! Она будет смотреть на меня совсем другими глазами, если я принесу вжижеля размером с целую телегу.

И, возможно, решится стать моей женой. Пора бы уже… Дядя и тётя, воспитывавшие меня, наседают и за каждым ужином говорят: «Давай же, Муарм, сделай нам ребятишек – некому будить нас по утрам».

Запах разложившихся рептилий – верный признак мощного вжижеля. В тот миг этот запах был таким явственным, что аж кололо в носу. Я ещё крепче взял свою булаву, с которой на охоту ходил ещё мой дед.

Треск, тонкое шуршание – и я вжался в землю, стал пружиной, которая готова разжаться в любой момент. Ни страха, ни сомнений – только лишь чистое умение, ремесло, которое передаётся из поколения в поколение.

Кажется, я знаю, где он прячется. Ну конечно, как я мог раньше не догадаться! Вот же, яма, в которую стекает болотная жижа и из которой поднимается пар. Я припал ухом к земле – точно, вжижель там.

Я ступил на край ямы и, увидев спящего вжижеля, остановился на несколько секунд. «Он убил спящего вжижеля», - будут говорить потом девки да ребятня. Слишком всё просто, судьба улыбалась мне.

Один короткий удар по позвоночнику – и вжижель оказался повержен. Ещё секунда – и из-под его тела выползли детёныши. Нет уж, вас я убивать не буду. Чисто из эгоистичных соображений. Я запомню это место и вернусь, когда вы подрастёте. Ну, бывайте, детёныши – ваша матушка станет отличным ужином для всего клана.

Напевая знаменитую песенку «вжижель, открой мне небеса», я взвалил на спину тушку и отправился назад. В спину долетали жалобные вскрики детёнышей.

 

Ромашковый чай был готов, и я уже грел руки чашкой. Моя Файзанна сидела напротив, кривя губы – мясо вжижеля оказалось жёстким, хотя обычно было мягким словно инжир. И вкус ещё был непривычным – как будто вжижель всю жизнь питался отходами.

- Я говорила со своими родителями, - прервала молчание любовь всей моей жизни. – Они хотят, чтобы я выучилась и открыла свою пекарню. О тебе, мой милый Муарм, они не лучшего мнения. Говорят, что ты занимаешься грязной работой и что твои родители…

- Поцелуй меня, - я отложил чашку, придвинулся поближе к невесте.

- Не нужно, мой дорогой, нас могут увидеть…

- Я задёрну занавеску – и не увидят.

- Меня обещали другому, - наконец она поделилась тем, что её на самом деле беспокоило.

Я ударил рукой по столу так, что чашки подпрыгнули, а одна ложка полетела на пол.

- Я убью его, - твёрдо сказал я. – Дай мне его адрес.

- Нет, нет, тебя отправят к Границе…

- Плевать. Я вырву его сердце. Я перекушу ему шею. Всё сделаю, лишь бы ты была со мной…

- Тогда помой посуду – и я буду с тобой.

- Ладно…

Мы обнялись и просидели так, слушая стук часов, минут десять. Я вдыхал её аромат, пьянящий как мокрое сено. Мне хотелось овладеть каждой крупицей её души, доказать ей свою любовь – я чувствовал, что она ещё сомневалась. Несмотря на то, что, когда нам было по десять лет, мы поклялись – будем вместе, даже если рухнет небесная твердь.

Уже ночью она заспешила домой – она соврала родителям, что отправилась на чтения в библиотеку. Я проводил её до самого забора и отправился домой, чтобы закончить разделку вжижеля.

 

Мы не могли говорить другим о своих чувствах, поэтому даже в Театре Будущего, куда я с трудом достал билеты, сидели на отдалённых друг от друга местах. Представление было жутко скучным – одно и то же, и так на протяжении сотни лет. Но зрители всегда находились из-за постельных сцен, которые демонстрировали актёры.

Вот уже спектакль почти завершился, и я заметил странного парня рядом с Файзанной. Тот что-то рассказывал ей, и моя девушка улыбалась как самому приятному человеку на свете. Нет, я сейчас возьму этого говнюка и прибью его прямо здесь…

При всех я отправился к их месту, и, как только оказался на расстоянии вытянутой руки от того сопляка, схватил его за воротник. Он начал извиваться будто червь.

- Ты что?! – на Файзанне лица не было. – Это же мой кузен!

Вены настолько вздулись на моей лице, что я едва различал что-то перед собой. Парня я отпустил, почувствовав себя недостойным любви своей невесты.

- Прости…

Свидетелями этого всего были многочисленные зрители, и даже актёры перестали разыгрывать сценки, уставившись на нас. Я с большим трудом успокоился, протянул свой кинжал рукояткой вперёд кузену своей невесты, и тот взял его. Конфликт, согласно Кодексу Чести, был исчерпан.

Осталось лишь напиться, подумал я. Об этом будут говорить все кланы города! Какой же я дурак…

 

Я пошёл в самое злачное место всего Виарганта – таверну «Дохлый гусь». Там я напился до такого состояния, что начал приставать к толстой как бочка официантке. Она охотно отвечала на мои знаки внимания.

Я заснул прямо за столом, а проснулся только тогда, когда всё в таверне начало ходить ходуном. Даже картины слетели со стен. Слышался оглушающий рёв горна. Это значило лишь одно – вжижели и другие создания наступают.

Это должно было когда-то случиться. Вжижели копили свои силы, размножались как клопы, и однажды они должны были отомстить за то, что сделали с ними люди.

Файзанна! Нет времени для размышлений – срочно к её дому, который как раз в десяти минутах быстрого бега отсюда. Я выпил до дна кружку пива, чтобы тело пришло в порядок и не было отходняка, и ринулся быстрее летящей стрелы спасать мою милую.

Людей на улицах было настолько много, что все они толкались, падали, цеплялись друг за друга, не давая мне разогнаться. Я залез по пожарной лестнице на крышу дома и двинулся таким путём, перепрыгивая с одного здания на другое. Файзанна, молю тебя, только будь дома…

 

Я увидел её держащейся за живот, а рядом стоял вояка, самодовольно ухмыляясь. Один удар по его шее – и он рухнул, заливая кровью весь забор. Я притянул к себе невесту и прошептал ей на ушко:

- Я так рад, что ты здесь. Дальше слушай каждое моё слово. У нас есть лишь одна возможность выбраться – сквозь дыру в стене, через которую поставляли контрабандные сигары. Я буду защищать тебя, моя душа, до конца своих дней.

- Мне так страшно…

- Пока ты со мной – тебе стоит бояться лишь простуды. Бежим же, пока город не превратился в чистилище.

Она взяла меня за руку, и мы ринулись прочь отсюда, не взяв с собой ни одежды, ни еды. Через толпу на улице пробиться было невозможно, как и через проулки, из которых доносились визги женщин и детей.

Город был объят пламенем, жар от которого щипал лицо. Я ловил Файзанну, когда она перепрыгивала со здания на здание. Иногда приходилось перебрасывать верёвку.

Девочка моя, я умру, но выведу тебя отсюда.

С высоты здания с мраморной крышей мы увидели, что городские врата закрыты, и что лучники отстреливают особо бойких граждан. Они что, рехнулись?! Люди не обязаны уметь воевать – их обязанность взращивать пшеницу или приносить налоги с торговли пончиками. Видимо, Наместник решил превратить город в одну здоровенную могилу.

Вот и дыра в стене, через которую можно покинуть эту жесть. Я ткнул ногой по куску шкуры, имевшему вид обычного участка стены, и показалась глубокая дыра.

- Полезай, родная, - приказал я.

- А ты?

- Я – следом. Обещаю. Ну же, у нас слишком мало времени…

Когда я убедился, что Файзанна выбралась, я отправился по её пятам.

 

Мы сразу ринулись к лесу, в котором мог бы скрыться и слон. Но что-то не давало мне покоя. Этот воздух, эта лёгкая вибрация земли… Как будто город атаковали все вжижели, которые только существуют в мире.

Файзанна стойко держалась два часа, пока мы шли сквозь крапиву и хлёсткие ветки. Я знал, куда мы идём – к Дороге Ангелов, по которой ездят купцы. Душу раздирали когтями демоны – почему Наместник не дал уйти остальным мирных горожанам? Это не просто неправильно – это противоречит человеческой природе.

Моя невеста устала, и я усадил её на пенёк и принялся добывать берёзовый сок. Потом поймал три жабы, аккуратно разделал их ножичком и зажёг маленький словно ёжик костёр. Файзанна ела так рьяно, будто у неё во рту не было ни крошки несколько дней.

- Родная, нам нужно дальше, - подождав, пока она надышится укрепляющим лесным воздухом, сказал я. – Неизвестно, сколько продлится эта бойня – судя по всему, вжижелей там раз в пять больше, чем жителей города.

- Мне страшно, я не привыкла к такому…

- Я буду защищать тебя, даже если придётся сложить голову. Ну, посиди минутку, и пойдём. До Дороги Ангелов осталось всего ничего.

- Только сейчас я поняла, насколько люблю тебя, Муарм…

 

У нас был один путь – в Град Небесный. Это не только ближайшее к нам поселение, но и самое безопасное из всех возможных. У нас не было с собой ни денег, ни вещей, ни еды – только лишь мы сами. Я бы мог снова поступить на службу охотником и снова добывать вжижелей. А Файзанна нянчила бы наших детишек, которые, я уверен, скоро пойдут. Идиллия, если не считать того взрыва в голове после того, что мы пережили, покидая родной город.

Дорога была трудной, но не для меня, а для невесты. Пришлось угнать коня из деревни, мимо которой мы проезжали. Это был настолько отвратительный конь, что через несколько дней я его прибил, чтобы тот не мучал ни себя, ни нас.

В ещё одной деревне я выторговал уже настоящего скакуна, отдав свой кинжал с серебряной рукояткой. Но, чем ближе мы подбирались к Граду Небесному, тем большая тревога сковывала сердце.

Нам попадались тела путников, лежавшие у края дороги. Мы проехали три спаленные дотла деревни. И леса ещё были такими безжизненными, что в них даже насекомых не было. Как будто вся Ендавкия превратилась в безжизненное словно вершина горы пространство.

Когда показалась статная башня Града Небесного, я чуть не пустил скупую мужскую слезу. Доехали! А как была счастлива невеста! Она кинулась мне на шею и осыпала поцелуями моё лицо. И она, в отличие от меня, всё же не смогла сдержать слёз – ревела как пятилетка.

Но это был уже не тот Град Небесный, в котором мы когда-то бывали. Люди были напряжены как тетива, прятали глаза, и каждый из них был вооружён.

- Скажите, милый человек, - обратился я к первому попавшемуся прохожему. – Что происходит?

- А, путники… - он сплюнул и вожделенно взглянул на мою невесту. – Горевать будет ваша дама – все подходящие по возрасту мужчины отправлены к Незримой Границе, ибо она уже прорвана.

- Как?! – я подошёл ближе, протянул ценную вещицу – шарф. – Возьмите мой подарок и расскажите подробнее, что случилось.

Старый как вековой дуб прохожий принял подарок, сразу надел его на шею и сказал:

- Закончились сытые времена. Повсюду строят качели, отпугивающие созданий. Вжижели теперь кажутся невинными овечками – монстры всех мастей медленно, но верно продвигаются вглубь Ендавкии. И скоро они настигнут Град Небесный.

Он убедился, что мы поняли ситуацию, и ушёл, напевая что-то древнее. Я повернулся к Файзанне, которая до крови искусала ноготь на руке.

- Ты останешься здесь – поможешь строить качели, а я… - наконец заговорил я.

- Я тебя не отпущу! Пусть они воюют – а мы сбежим на Остров Покоя!

- Не говори ерунды. Я – мужчина, и я всё решу. Ты дождёшься меня?

Она вынуждена была согласиться, видя мой осознанный и решительный взгляд.

- Я тебя дождусь, даже если придётся ждать десять веков!

Я крепко прижал её к груди, слыша, как выстукивает её сердце. Оно танцевало какой-то дикарский танец – настолько громкими были эти звуки. Я поцеловал её в губы, и этот поцелуй длился настолько долго, что я на эти мгновения забыл обо всех невзгодах.

 

Война охватила весь мир. Армии собирались Наместниками, а потом рассеивались тварями словно игрушечные солдатики. Меня отправили в самую задницу – к Башне Трезубца.

Там я завёл товарищей, и каждую ночь, когда выдавались передышки между сражениями, читал им стихи о моей невесте. Каждый раз они награждали меня аплодисментами, потом мы жёстко пили, потому что трезвыми эту мясорубку было не пережить.

Я был испещрён шрамами и порезами как змея – чешуйками. Моя татуировка в виде хвоста вжижеля выглядела теперь как кровавая чёрная вмятина.

Полгода были самыми жестокими. Командир Ойдагун муштровал нас ежесекундно, зато выпивки было столько, что её хватило бы на весь город. И боги нам улыбнулись – всего через год случился переломный момент, когда нам удалось запечатать Ущелье, и твари перестали валить через Незримую Границу как из рога изобилия.

Я ехал в Град Небесный, где меня ждала невеста, и чувствовал вдохновение. Будь я поэтом, я бы написал десять томов стихов, а, будь я музыкантом, это чувство позволило бы создать мне бесконечную музыку.

Град Небесный расцветал. Люди возвращались домой, облагораживали свои участки, садили чёрные тюльпаны, к которым слетались шмели. При мысли, что сейчас обниму Файзанну, за спиной распускались крылья.

Однако в доме, где она жила, меня встретил другой человек – старушка, седая, как небо зимой.

- Где же моя невестушка? – с порога спросил я.

Старушка опустила глаза и предложила мне отведать её пирог. Я отказался – мне ничего не нужно – только Файзанна.

- Она на качелях… - снова опуская взгляд, ответила хозяйка жилища.

- И где же эти проклятые качели?! – я уже не мог ждать – настолько перекрыло дыхание от чувств.

- В саду у Камня Судьбы.

Я ринулся по этому адресу, оставив сумки возле двери того дома и взяв только подарки. У Камня Судьбы было две качели – одни, с девушкой в сиреневом платье, раскачивались, а другие были статичными.

- Файа! – крикнул я. – Я вернулся!

Я коснулся её плеча, и меня обожгло холодом, будто коснулся льда. Я аккуратно повернул девушку к себе – и здесь выпал из реальности так, будто мне в глаз воткнули вилку. Девушка была мертва! И мертва давно, ведь от неё остался один лишь скелет!

Ноги содрогнулись. Я присел на землю, потом лёг на неё, чувствуя, как муравьи забираются под походную рубаху. Но что случилось? Как так?

В голове наступило такое помутнение, что я даже собственное имя забыл. Там, на войне, каждый из нас носил с собой маленькую засахаренную ягодку на случай, если мы попадём в плен. И эта ягодка, способная убить хоть мула, была сейчас где-то в переднем кармане рубахи.

Я положил её в рот, сел на соседние качели и мягко взял костяную руку невесты. Мы будем вместе, но не здесь.