Мышка пробежала по кромке подлеска, очутилась на открытой местности и огляделась. Поляну впереди заливал лунный свет, разбавленный отблесками костра. Три фигуры в чёрных одеяниях обступили костёр, вглядываясь в кипящий на нём котёл. «Опять они за своё», – подумала мышка, развернулась и скрылась в чаще Заповедного леса.

Высокая стройная ведьма отодвинулась от бурлящего варева, спрятала выпавшую прядь волос под колпак и проговорила:

– Сёстры, могу вас порадовать. Зелье почти готово!

– Ты уверена, Белинда? – спросила вторая ведьма.

– Касильда, ты сомневаешься в моих способностях, старая ты толстуха? – возмутилась Белинда.

В голосе зазвучало крайнее недовольство. Мастерица оборотных зелий, применяемых на благо и во зло, как закажут, считала себя непревзойдённой в ремесле. Не Касильде – этой «командирше» змей, пауков и крыс с мышами ставить под сомнение навыки старшей сестры!

– Не ссорьтесь, девочки, – вмешалась третья ведьма. – Мы всегда всё можем проверить.

– Опять подлизываешься, Зельда? – спросила Касильда.

Голос её наполнился ядом. В этом она преуспевала, в ядах и их применении.

– Стыдись, средненькая! – ответила Зельда. – Возможно, как младшей, мне и впрямь нельзя иметь своё мнение. Но разве я обязана слушать только одну из старших сестёр?

– Твоя правда, красотка, – проговорила Белинда. – Мнений бывает много, не всегда в них разберёшься. Но сейчас всё до смешного просто. Давайте испытаем зелье на одной из твоих зверушек, Касильда. Коль готово, так сработает, а нет…

– На нет и суда нет, – проворчала Касильда. – Только зелье не подействует без нужных слов. Заветные в дело пускать будем, или что другое применим?

– Конечно другое! Не в наших привычках все карты сразу открывать!

Касильда бросила на старшую сестру взгляд из-под низко надвинутого на лоб колпака, нахмурилась, но ничего не сказала.

– Давайте, давайте! – сказала Зельда. – Мне не терпится посмотреть, что выйдет.

– Если выйдет, – буркнула Касильда.

– Всё, хватит! – проговорила Белинда. – Прежде чем испытать моё зелье, нам нужно ещё дождаться, на ком его испытывать. Поэтому делай уже своё дело, сестра, довольно отговорок.

Касильда отвернулась, достала из кармана плаща колбочку молока, откупорила и побрызгала на лист папоротника. Осталось произнести нужные слова:

Ход свободный оборви

И скорей ползи, ползи;

Через лес спеши ко мне –

Службой одари вполне!

Следующие пять минут заполнились скептическим хмыканьем Белинды, да попытками Зельды как-то сгладить углы. Касильда на сестёр не смотрела, а в молчании ожидала плодов своих дел, гордо вскинув голову в видавшем виды колпаке.

Вскоре шуршание в кустах привлекло внимание ведьм. Две из них с любопытством двинулись в направлении раздавшегося звука. Касильда остановила их взмахом руки и проговорила:

– Берегитесь, сёстры! Он может вам навредить.

– Он? – спросила Зельда.

– Конечно «он»! Я не готова в это время года иметь дело со змеиными «дамочками». «Мужичка» проще околдовать: они сейчас сговорчивее. Впрочем, хорошо ещё, что ночью теперь тепло, иначе и этот бы не приполз.

– Тебе виднее, змеелюбка, – сказала Белинда.

Красивое лицо старшей сестры на мгновение приняло истинный облик.

– Прекрати!

– Я ничего не делаю, – ответила Касильда. – Вот, смотри: руки пусты!

Она показала сестре раскрытые ладони; ранее зажатый в левой руке прутик полетел за спину.

– Ага, конечно! – проговорила Белинда. – Хлыст меня сейчас сугубо воображаемый ударил.

– Он здесь, берегись!

Зельда подобрала юбки, скрытые плащом, и запрыгнула на стоящий неподалёку пень. Быстрый, как молния, самец Vipera aspis или «асписовой гадюки», что не мешает называть его просто «аспис», мелькнул в отблесках пламени и замер, не достигнув цели.

– Говорила же вам, не лезьте! Ах ты, мой лапонька! Иди к мамочке, сейчас молочка тебе дам!

Аспис повернул бурую голову в сторону Касильды, поднял её над травой едва ли не на полметра, высунул язычок и зашипел.

– Ты ж мой красавчик!

– Ничего себе «красавчик», – сказала Белинда. – Один вид душу в пятки отправляет.

– Стой и молчи!

Касильда повелительно взмахнула правой рукой. Левую она вытянула к аспису. Удивительно, но вместо атаки самец буквально улыбнулся – по-другому не скажешь! – качнул головой и подставил её под вытянутую руку.

– На, дорогой, отведай!

Касильда погладила асписа по голове, вновь достала колбочку из кармана и капнула молоко на траву рядом с собой. Аспис метнулся к капле и с видимым удовольствием лизнул.

– А говорят, что любовь змей к молоку – бабушкины сказки!

– Молчи там, на своём пне! Бабушки тоже не на пустом месте придумывают. К тому же, есть ведь не только обычные бабушки, но и наши, ведьмины. Впрочем, и молоко разное бывает…

Касильда не хотела спускать глаз с асписа, но вынуждена была обернуться в сторону сомневающейся. Впрочем, буквально всё время с живым олицетворением смерти провести она не могла, как бы того ни хотела. Настала пора проверки сваренного зелья.

– Белинда, ты готова?

– В отличие от тебя – всегда!

Белинда и вправду стояла уже рядом с сестрой, не выказывая страха перед асписом. В руках она держала поварёшку; янтарная жидкость поблескивала в ней в пламени костра.

– Сейчас всё сделаю! – проговорила Белинда.

Она протянула руку, плеснула зелье на голову и тело асписа и быстро проговорила:

Не крутись и не вертись,

Предо мной остановись,

Дважды кругом обернись

И в дракона превратись!

Аспис замер на месте. Кольца пятнистого тела чуть заметно подрагивали в такт произнесённым словам. Потом змея, повинуясь приказу, поползла по кругу. Хвост жил как будто отдельной жизнью, стараясь замедлить движение остального тела рывками в противоположную сторону.

– Сопротивляется!

В голосе Касильды прозвучала неподдельная гордость. Белинда взглянула на сестру, но ничего не сказала. Зельда слезла с пня и приблизилась, стараясь разглядеть, что творится с асписом.

Между тем змея преображалась. Только лишь она прошла второй круг, как чешуйчатая кожа с треском раскрылась в четырёх местах, в двух сверху и снизу – с каждой из сторон. Ведьмы невольно прикрыли лица руками, спасаясь от летящих в них чешуек.

Голова асписа вытянулась и расширилась. Удлинившееся и потолстевшее тело в местах прорех выпустило отростки, быстро и со странным звуком растущие. Змея вздрогнула, взметнула тело над поляной, изогнулась, отворачиваясь, а потом снова поворачиваясь к сёстрам.

– Какая прелесть!

Казалось, ахнули все сёстры разом. В преображённом асписе явственно угадывался распростёрший крылья дракон, который стоял, опершись на быстро твердеющие когтистые лапы, только что бледными отростками вившиеся в траве.

Раскрытая пасть обнажила частокол зубов. За спиной бывшей асписовой гадюки распахнулись два гордых крыла. Новорожденный дракон поднял голову с явно обозначившимися рожками и выпустил струю пламени.

– Получилось! – сказала Белинда.

– Вышло! – произнесла Касильда.

– Ура! – выкрикнула Зельда и захлопала в ладоши.

Дракон покачнулся на лапах, словно примеривался к приобретённым конечностям. Затем слегка двинул крыльями, развернулся и сделал несколько пробных пружинистых шагов. Поляна почти закончилась, но преображённый аспис не спешил скрываться в лесной чаще. Он повернулся в сторону следивших за ним сестёр, совершил ещё один полушаг – полупрыжок, развернул крылья, поймал поток восходящего воздуха и взлетел.

– Думаю, близлежащие сёла приобрели не очень мирного соседа! – проговорила Зельда.

Она чуть присела и наклонилась вперёд, придерживая колпак в порыве ветра от крыльев дракона.

– Да и чёрт с ними! – сказала Касильда и махнула рукой.

– Ладно, сёстры, проверка завершена, пора взяться за основное дело! – проговорила Белинда.

Она развернулась к зелью, всё также бурлившему в котле.

***

– Ваше Величество, принц опять сбежал из дворца!

Камергер растерянно мялся в дверях королевских покоев.

– Несносный мальчишка!

Король привстал и опустил ногу с ложа, стараясь нащупать туфлю.

– Почему я узнаю так поздно? Уже почти утро, скоро торжественный выход, перед ним ритуал пробуждения… Короче, что вы там все делаете, дармоеды?

– Ваше Величество, Их Высочество переоделся в простолюдина и выскользнул до полуночи из дворца. Мы знали о прошлых путях, но он подкупил Архитектора, и они создали новый тоннель прямо в город под рекой.

– А работы, строительные работы вы все не заметили? Как так можно?

– Силы придворных брошены на подготовку Весеннего Бала, мы не можем уследить за всеми передвижениями простолюдинов. Принц с ними накоротке, они его любят и до времени не говорят, что он задумал.

– Да, он популярен. Это не может не радовать.

Король прекратил тщетные поиски туфли, вернул ногу на ложе и сел там, отбросив одеяло в сторону.

– Достойный наследник растёт, если ничего не случится в этих его побегах!

– Все мы неустанно молимся, Ваше Величество, о здравии Вас и Вашей семьи. Но принц очень свободолюбив…

– Будто я был другим в его годы!

Король поджал губы и смахнул прядь волос со лба.

– Подайте походное платье. И призовите капитана гвардейцев в мой рабочий кабинет. Через полчаса я буду вполне готов его принять.

– Будет исполнено, Ваше Величество!

***

Одноэтажный трактир с покосившейся выцветшей на солнце вывеской «Одноглазый Ворон» стоял в конце глухого переулка. Заведение круглосуточно встречало гостей, повернувшись к ним облупившимся фасадом с высокими входными дверями и единственным стрельчатым окном над ними. С обратной стороны хозяйственные пристройки подобием хвоста тянулись прямо по пологому берегу к реке.

– Никогда не мог взять в толк, зачем огибать полгорода, чтобы попасть сюда, – сказал юноша трактирщику, приняв от того кружку ячменной настойки.

Вид молодого человека – потрёпанный бежевый камзол, короткие серые брюки и светло-коричневые сапоги с отворотами – как будто не наводил на мысли об особой изысканности. По замыслу, одеяние принадлежало простолюдину с достатком чуть выше среднего, который заскочил в трактир не самого высокого пошиба.

Вместе с тем гордая осанка и властное выражение лица с головой выдавали в юноше «ряженого». Профиль молодого человека сулил дополнительные трудности в маскировке. Сложно ведь объяснить, почему его обладатель выглядит молодой версией того, кто красуется на всех золотых монетах Западного Королевства!

– Сюда редко заходят с вашей стороны, мастер, – ответил трактирщик.

Слова «ваша сторона» прозвучали с особой интонацией. Вместе с тем трактирщик не переставал меланхолично протирать кружку, слегка наклонившись над стойкой. Верхний конец используемого полотенца уходил ему за левое плечо и скрывался за спиной.

– Какая такая моя сторона? – спросил юноша. – Я сын бакалейщика с Южной улицы.

– Вам виднее, мастер, Вам несомненно виднее, чей Вы сын, – проговорил трактирщик. – «Ворон» готов принять отпрысков любых сословий: горожан, крестьян, дворян… Бывают тут лица духовного звания, и даже представители королевского дома заглядывают. Хотите ещё настойки?

Трактирщик взглянул на юношу и лукаво улыбнулся.

– Я нашёл её, Ваше Вы... – раздался голос от входной двери.

В трактир вошёл совсем ещё юный гвардеец. Он осёкся, прервав явно привычное обращение к спутнику. Вместо этого он завершил фразу иначе:

– …мастер! Да, нашёл и даже переговорил!

Юноша бросил взгляд на трактирщика. Тот ухмыльнулся, но не прокомментировал оговорку гвардейца.

– Передали ей моё письмо?

– Она сказала, что никаких писем читать не желает. Но будет рада услышать всё от Вас лично.

– Строптивая девица! Чем-то напоминает дракона, что две недели как разоряет крестьян отца… э… короля.

Юноша снова взглянул на трактирщика, который с отсутствующим видом продолжал начатое дело.

– Хорошо, вернёмся во дворец …хм … в дом при лавке. Попрошу отца, пусть обратится за милостью к королю. Быть может отцовские связи позволят увидеться с девушкой во время Весеннего Бала.

– Следую сразу за Вами, мастер!

Гвардеец снял шляпу, поклонился и пропустил юношу вперёд.

– Его Величество уже ждёт Вас, Ваше Высочество!

Принц переступил порог двери, ведущей из подземного хода во дворец и вздрогнул от неожиданности. Встретить камергера здесь он явно не ожидал. Идущий сзади гвардеец готовился к возможной заминке ещё меньше и врезался в принца, наступив ему на пятки.

В тёмном помещении кладовой, из которой в город шёл подземный ход, возникла лёгкая суматоха. Послышались вскрики, сдержанные ругательства и чуть слышный смех камергера.

– Чёрт Вас побери, Карл! – проговорил принц. – Долго Вы будете стеречь меня? Мне не шесть лет и даже не десять. Да мне и не двенадцать ведь уже! Я вполне могу позволить себе чуть-чуть самостоятельности.

– Совершенно с Вами согласен, Ваше Высочество! – ответил Карл. – В семнадцать можно себе что-то позволить. Только Их Величество всерьёз полагают, что такое «что-то» не включает самовольные отлучки в город.

– Мне почти восемнадцать! – ответил принц.

– Через три месяца, Ваше Высочество, через три месяца.

– Не важно! Веди меня к отцу.

– С превеликим удовольствием! А Вы, господин гвардеец, отправляйтесь к капитану. Хорошо ещё, я вас обоих встретил до того, как капитан познакомился с гневом Его Величества!

Вскоре принц уже несмело заглядывал в раздражённое лицо короля-отца. Впрочем, раздражение рисовалось юноше скорее в воображении. Видеть реальное выражение лица Его Величества мешало малое количество свечей, зажжённых в рабочем кабинете.

– Итак, Генрих, что ты скажешь в оправдание? – спросил король.

Пламя свечей плясало на рядах фамильных портретов на стенах кабинета. Предки сурово взирали на юношу. Генрих невольно вздрогнул.

– Отец, Вы же сами были молоды… Должны понять…

– Что, что я должен понять? В окрестностях резвится дракон, появившийся непонятно откуда, не иначе как по колдовскому наущению. Епископ настаивает, что надо усилить слежку за ведьмами в Заповедном лесу. Враги подступают к королевству с Востока и явно что-то замышляют. Море неспокойно… А я должен понять, что мой сын «молод» и хочет чего-то «молодого»?

– Да, именно так! Я люблю и надеюсь быть любимым!

– Кто хоть твоя избранница, что вынуждает блуждать по ночному городу?

– Я не знаю точно, но по виду и манерам – принцесса. Полагаю, прибыла с Островов неделю или чуть больше назад.

– Принцесса с Островов? О которой ни я, ни мои придворные ничего не знают? Да не околдован ли ты?

– Отец, все заняты Весенним Балом. Никто ничего не хочет замечать. Да и не ждём же мы каждый день гостей с Островов! Между тем, как иначе я должен относиться к девице с сияющей всеми цветами ночи кожей и кудрями, что словно волны покрывают плечи и спину?

– Да, по описанию напоминает девицу с Островов. Но точно ли она принцесса?

Голос короля смягчился.

– Никто не может сказать наверняка, все сведения неточны, а сами свидетели как будто опоены. Но гордая осанка, природная склонность легко ступать по земле и утончённые черты лица – разве всё это может принадлежать простолюдинке? Пусть такая хоть трижды с Островов. Да и когда мы в последний раз получали оттуда новых рабов?

– Да, походы наши морские в последние годы не задались…

Король невольно поморщился, словно от зубной боли.

– С Островов мы рабов не получаем, напротив, вынуждены платить их Властителям что-то вроде дани. В народе эту плату считают проявлением благородства души жителей Западного Королевства. Так, де, мы помогаем «дикарям» в их бесчисленных бедах. Но нам-то с тобой известна горькая правда…

– Вот видите, отец!

– Что я должен видеть?

– Судьба протягивает руку помощи. Пригласите принцессу на Весенний Бал. Я покорю её сердце, и так мы повлияем на Властителей Островов.

– Думаешь? Прямо сказка какая-то! Но давай попробуем. Я распоряжусь, нужную бумагу подготовят. Поделись только сведениями о месте жительства принцессы.

***

Тонкий луч света пробился через маленькое мутное слюдяное оконце наверху. По своим размерам оно было не предназначено для проникновения взрослого человека. К тому же, по слюде бежала железная решётка, для пущей надежности перекрывая проход.

Повинуясь перемещениям светила по небосводу, луч света пронёсся по захваченной паутиной стене напротив оконца. Затем он коснулся стоящей у стены лежанки. Далее блеснул в оковах лежащего там человека и убежал куда-то под окно, скользя по грязному полу в немыслимом танце.

Генрих пришёл в себя и попробовал подвигать руками и ногами. Оковы приглушённо звякнули, натянулись и обозначили границы подвижности. Юноша с трудом приподнялся, оглядел комнату и постарался вспомнить, как он здесь очутился.

Вчера, или, может быть, во времена до сего дня состоялся Весенний Бал. Что там было? Воспоминания мешались, будто его опоили чем-то и оставили здесь лежать, в надежде на нескорый приход в сознание. Между тем какие-то проблески имелись.

Он ведёт в танце, выставив в перёд руку. Вторая заложена за спину. Вытянутая ладонь чувствует руку партнёрши. Голова повёрнута в сторону девушки. Он же должен видеть, с кем танцует! Почему всё так размыто и вспоминаются лишь какие-то отдельные фразы и слова?

– Вы прекрасны… Да, никогда не видел такой красоты… Эта кожа, этот цвет, словно мрак небес в беззвёздную ночь весь сгустился в нём…

Говорит Генрих, но собственный голос слышится издалека, как будто голову обложили соломой, изолировав от источника звука.

– Когда Вы прибыли с Островов? Неделю назад? Почему же никто Вас не видел сходящей на берег? А? Что? Потому же, почему мало, кто видел Ваш вход во дворец для участия в Весеннем Бале?

Кстати сказать, а что действительно там было, при входе на бал?

Генрих постарался вспомнить, что же он видел с балкона, расположенного на стене дворца и открывавшего вид на всех приближающихся к воротам. Дворец строили с учётом возможной осады. Поэтому он выглядел как крепость внутри крепости: высокие стены, башенки, ров, опускающийся мост.

Генрих стоял на балконе одной из башенок и рассматривал прибывающих гостей. Вот слоны с погонщиками страны далёкого Юга. За ними вереница носилок, в которых нежились властные красавицы Востока и сидели их ничтожные мужчины на содержании. Что поделать, не все страны мира подобны Западному Королевству и пришли к выводу о благотворной роли господства мужчин!

Гости, точнее гостьи с Востока, окружённые блеском одеяний оскоплённых слуг и обезображенных служанок, сменяются вереницей мрачных фигур в чёрных балахонах. Это мистики Севера. Они прибыли сюда в надежде принести за собой свет истины. Во всяком случае, так они думают.

Где же его возлюбленная? Когда и как она прошла во дворец? Ведь она прошла. Память же подсказывала, что они идут в танце. Не очень ясно произошедшее потом, когда танец закончился. Но само событие-то было! Значит, и начало у него имелось. Но как? Когда?

Новое воспоминание всплыло в памяти Генриха. К ночи разразилась буря, поднялся шквальный ветер, всё небо затянуло, засверкали молнии, лил дождь… Что потом? Тень среди мрачных теней? Крылатый демон спустился во двор? И Генрих его видит, смотрит, как тот приближается, ощущает хватку когтистой лапы.

Потом вокруг уже бушует буря, ревёт ветер, потоки воды хлещут в лицо, стекают по голове. Одежда промокает, наливается тяжестью. Всё тело становится как чужое, перестаёт слушаться. Когти источают яд? Ядовитые когти у дракона? Что за дракон такой? Где и когда такой видели?

Минимум ещё один вопрос волновал сейчас Генриха. Хорошо, его похитили, отравили, заковали, бросили в какую-то комнатушку. Но что он делал в промежутках между стоянием на балконе, танцем в зале и выходом во двор?

Хорошо, оставим скачок между балконом и танцами. Не видел появления своей принцессы, да и ладно. Главное, что она появилась, раз уж танец был, разговор состоялся, он своё восхищение выразил. Но как он оказался во дворе, чтобы дракон мог его схватить? Что побудило выйти в бурю на улицу? Может быть, не что, а кто?

– Ваше Высочество, здесь так душно. Выйти бы на свежий воздух. Не составите мне компанию?

Кто это говорит? Почему лицо словно в тени? Должна быть его возлюбленная, принцесса с Островов. Но что-то мешает соединить два образа – чудесной темнокожей красотки и человека, предложившего выйти из дворца. Голоса вроде бы сходные, но облик мерцает, словно он смотрит на девушку сквозь толщу воды.

Фокусники любили показывать чудеса, связанные с прохождением лучей света через воду. Ещё в детстве Генрих видел, как фокусники прибывали во дворец короля, наливали сосуды и опускали туда металлические стержни. Он помнил, что испытывал чувство сродни священному трепету, когда видел стержни сломанными в сосуде, а потом целыми при их извлечении наружу.

Сходное впечатление навевал образ принцессы, на которую он смотрел во время Бала. Она была вполне реальной, совсем-совсем настоящей темнокожей красавицей. Между тем, словно опять он видел сломанный металлический стержень через стенку прозрачного сосуда с водой. Только сейчас девушка была не сломана, а как бы разделялась, становясь и принцессой с Островов, и обыкновенной рыжеволосой зеленоглазой… Кем? Ведьмой?

***

Мышка выскочила из кустов на поляну и увидела странную картину. «Снова они здесь, – подумала мышка. – Но почему днём, а не ближе к полуночи, как обычно? Не к добру!» Она не стала дожидаться, пока её заметят, а развернулась и скрылась в траве.

Ведьмы, собравшиеся на поляне, сидели в глубокой печали. Они старались найти выход из создавшейся ситуации. Спорить друг с другом в этот момент, против обыкновения, они не стали. Но разговор всё равно получился горячий.

– Откройте же мне секрет, сёстры, – сказала Белинда, – где и когда план наш дал сбой?

– Я теряюсь в догадках, – ответила Касильда. – Столько поколений наши предшественницы влияли на королей и принцев, заставляя их видеть и делать то, что нужно. Немного магии и члены королевской семьи становились вполне готовы к женитьбе на ком им скажут. Сейчас, правда, мы зашли чуть дальше. Раньше работали на других, теперь сами захотели… И вот какой-то мальчишка всё поломал!

– Я делала, как мы договорились, – проговорила Зельда. – Стала принцессой Островов, распылила зелье вокруг себя, создав нужные иллюзии. Смогла заинтересовать собой принца, проникла на Весенний Бал. Всё шло по плану, все верили в реальность происходящего. Даже король уже был практически наш. И тут…

– Что «тут»? – спросила Белинда.

– Мы танцевали, – рассказывала Зельда. – Принц будто проснулся и странно посмотрел на меня …

– Что значит «странно»?

– Казалось, он видит меня.

– Он и видел тебя, тебя в качестве темнокожей островитянки.

– Нет, не про то я сейчас! Принц хвалил тёмную кожу, а сам как будто видел настоящие рыжие волосы, зелёные глаза и привычную бледность облика.

– Как так?

– Да вот так!

– Вот почему ты дала знак Касильде…

– Именно! Хорошо, что она меня увидела из толпы гостей.

– Да, – сказала Касильда. – Я изображала одну из восточных Повелительниц, немного отвлеклась…

– Вполне извинительно, – проговорила Белинда. – Столь редко можно почувствовать себя человеком! Прекрасно понимаю, почему ты отвлеклась, милая Касильда.

– Рада, что несмотря на наши разногласия…

– Ох, да забудь! ...

– И тем не менее! Несмотря на разногласия, я рада, что ты меня понимаешь. Впрочем, да, каюсь, отвлеклась тогда… Но увидела знак от Зельды. Ты довольно настойчиво мне сигналила, сестрица.

– Иначе было нельзя, – сказала Зельда. – Ещё чуть-чуть, и принц мог совсем всё испортить. Но твой дракон подоспел вовремя!

– Этого было мало. Следовало отвлечь всю толпу. Хорошо, что с другого края нас поддерживала Белинда. Без неё я бы не справилась.

– Благодарю, сестрица, за оценку, – проговорила Белинда. – Мне пришлось затесаться в толпу северных мистиков. Странные они люди! Но да, я увидела твои знаки и призвала бурю. И осталось…

– Дождаться нашего милого дракончика, – подхватила Касильда. – Ну а вывести принца наружу – тут спасибо Зельде. Как только и смогла!

– Это-то было несложно, – ответила Зельда. – Мы танцевали, я пожаловалась на духоту. В зале и вправду было душно. Столько зелья распылили!

– Пришлось, – вздохнула Касильда. – Ты вовремя сориентировалась, Зельда.

– Надо было выпутываться! Пришлось одурманить принца сверх меры, чтобы поддался моим уговорам. Он и поддался. Во дворе же нас встретил дракон …

– И доставил принца в зачарованную крепость у Заповедного леса, – завершила Белинда. – Тут всё ясно. Но почему принц прозрел столь не вовремя? И что теперь делать с пленником?

– На первый вопрос я как будто могу ответить, – проговорила Касильда.

– Интересно, – ответила Белинда. – Что же ты скажешь?

– Я всю жизнь вожусь со зверушками и растениями. Недавно заметила, что если отбирать зверьков из поколения в поколение, то для какого-то из них уже не требуется усиливать воздействия магией.

– О чём ты? – спросила Зельда.

– Вот, скажем, змеи. Они постоянно ели моих мышей, как только я их оставляла одних. Мне даже надоело уже отлавливать новых. И вот решила отбирать из змеиного потомство только тех, кто не трогает моих мышек. Не всех, а именно моих.

– Ты их как-то помечала? – уточнила Зельда.

– Всё просто, – ответила Касильда. – Я ставила на «своих» печать симпатии.

– А, магия!

– Конечно, как ещё в нашем мире? Интересно же не это. Несколько поколений ничего не происходило, пока я не нашла змейку, которая вела себя, как следует. Стала сохранять потомство только от неё. И вот…

– У тебя получилось! – воскликнула Белинда. – Не так уж бесполезна вся эта возня с живностью и цветочками.

– Не хуже твоих игр с превращениями!

– Ну, ну, сестрица. Не будем возвращаться к старым распрям. Главное, у тебя получилось!

– Да, теперь я могу оставлять змей и мышей без присмотра, и они прекрасно ладят. Более того!

– Что, сестрица, что? – подала голос Зельда.

– Мне не требуется помечать мышей печатью. Змеи и так их различают!

– Кажется, я поняла, – проговорила Белинда. – Ты хочешь сказать, что, влияя на семьи королей…

– Точно!

– Неужели они научились, почти как твои мыши и змеи? – воскликнула Зельда. – Только отбор не усилил, а уменьшил воздействие магии.

– Увы! Случилась непредвиденная «поломка».

– Что же теперь делать? – спросила Белинда.

– Ты старшая, решай, – ответила Касильда.

Белинда какое-то время молчала. Она думала час, думала два. Наконец, вдохновение пришло:

– Вот что вам скажу, сестрицы. Пусть наследник стал отчасти невосприимчив к силе нашего искусства, но отец его ещё вполне в нашей власти.

– И что же? Какой нам прок от старика? – спросила Касильда.

Белинда махнула рукой.

– Он нам и не нужен. Во всяком случае, не навсегда. Но пригодится на время.

– Как же?

Зельда взволнованно смотрела на старшую сестру. Белинда проговорила:

– Воспользуемся зельем, тем что дало дракона и помогло тебе стать принцессой.

– Как нам помогут драконы и принцессы? – удивилась Касильда.

– Да не в них дело. Мы поступим иначе! Одна из нас сделается принцем и выступит в роли наследника во дворце.

Сёстры на время замолчали, осмысляя слова Белинды.

– Хорошо придумала, наверное, – проговорила Касильда. – Мы все можем сыграть эту роль по очереди. И даже способны занять трон в образе принца, когда король умрёт. Но! ...

– Что тебя смущает? – спросила Зельда. – Мне кажется, Белинда дело говорит!

– Дело-то дело… Но как быть потом?

– Когда потом?

– После смерти короля и во время «царствия» лже-Генриха. Иллюзии имеют границы! Скажем, наш дракон не может произвести нормальное потомство. Так и останется по сути самцом асписовой гадюки, союз которого с обычной самкой ничего не даст, даже если мы и её переменим. Детей-драконов не будет.

– Ты хочешь сказать, негде взять потом наследника на смену Генриху? – проговорила Белинда.

– Об этом я и говорю, – ответила Касильда.

– Тут тоже есть выход!

– Какой же?

– Кто-то из нас станет королевой в реальном обличье и родит.

– Ты о чём? Две ведьмы произведут наследника одна от другой? Смешно!

– Поменьше скептицизма, сестрёнка! Воспользуемся Генрихом, которого оставим в заточении.

– Хорошо, – сказала Зельда. – Одна из нас сыграет роль короля, другая станет королевой в своём обличии… Между тем, вдруг Генрих откажется вступить с этой «королевой» в связь?

– Здесь его мнения спрашивать не будем! – проговорила Белинда.

– Но, как тогда?

– Поможет искусство Касильды. Она научилась разводить змей, мышей и прочую живность. Разве все они соединялись по доброй воле?

– Конечно, иной раз я им помогала, – ответила Касильда.

– Вот так поступим и с Генрихом, если будет возражать.

– Так и поступим!

Голоса Касильды и Зельды прозвучали практически в унисон.