Дата в углу газеты щерилась в лицо траурными двойками. Это могла быть третья годовщина их свадьбы. Впрочем, она и теперь есть. Годовщина. А вот Игнаца уже нет. Кэтрин понадеялась, что в тени наползающих на экипаж сумерек доктор Кларенс не заметит выражения её лица. Зря переживала. Доктор увлеченно читал, притянув газету к самому носу.

Кэтрин опустила глаза и тут же зацепилась взглядом за золотую нить цепочки на своей груди. На ней висело, спрятавшись под платьем и корсетом, обручальное кольцо. То самое, подаренное Игнацем. Наверное, сегодня ей всё будет напоминать о нём. Остался бы он в живых, если бы доктор Кларенс приехал в Клифтон раньше? Кэтрин знала ответ. Да. Доктор был одним из немногих, кто умел справляться с сияющей одержимостью. Но…лучше и не начинать думать о подобном. Тем более в такой день, как сегодня.

Хорошо, что Эдгар сейчас не здесь. Он бы сразу заметил и понял её настроение. Но Эдгар должен был восстанавливать силы в деревенском домике за много миль отсюда. Работа с доктором Кларенсом не всегда безопасна. Странно было не видеть Эдгара рядом, легко и тяжело одновременно. Легко, потому что после нападения между ними всё изменилось, Кэтрин чувствовала свою вину за это, и его присутствие постоянно напоминало ей об этом. Тяжело, потому что она сама не понимала до этого, насколько привязалась к нему за последние три года.

Всё это началось год назад. Одинокий тихий вечер в гостиничном номере после очередного изгнания. Лишний бокал вина за ужином. Мысли и воспоминания, от которых не сбежать, как ни пытайся. Острое внезапное желание хоть ненадолго забыть, отпустить их. И Эдгар, стоящий на пороге её номера с невинным вопросом, нет ли у неё спичек.

Кэтрин коснулась шеи, слегка поддев цепочку ногтем большого пальца, незаметно ущипнула себя за кожу над ключицей. Хватит. Пора подумать о деле. Конечно, ничего важного сегодня не будет, но три года путешествий по стране и сотни случаев сияющей одержимости невольно научат быть начеку в любое время. Даже на званом ужине. Пусть доктор Кларенс на этот раз приглашён всего лишь как частное лицо и гипнотизёр. Об истинном его занятии знали немногие. Кому захочется признавать, что из его близкого изгоняли духа-подселенца?

Кэтрин нервно сжала пальцы и решилась, наконец, оторвать доктора от его занятия:

– Кого подозревает господин Роджерс?

– Никого. Полагаю, просто хочет произвести впечатление на гостей. Но он знает о том, чем мы занимаемся на самом деле.

– Сказали бы раньше, я бы не поехала.

– Мне нужен ассистент для гипноза, ты же знаешь. А тебе не помешает выйти в люди. Нельзя переждать в гостиничном номере свою жизнь, Кэтрин.

Кэтрин вздернула плечи и одарила своего спутника тяжелым взглядом.

– Я решил, что тебе не стоит оставаться одной в такой день, – наконец признался доктор.

В словах уже не слышались жалостливые нотки, как было в начале их совместной работы, но все равно лучше бы он промолчал.

– Вы решили? За меня?

–Ты сама не своя после того, как Эдгара ранил одержимый, теперь еще эта годовщина.

– С Эдгаром скоро все будет хорошо. С чего бы мне переживать? – ответила она, отвернувшись к окну. За стеклом проплывал укутанный синеватым сумеречным светом город.

– А с тобой, Кэтрин? Когда с тобой будет всё хорошо?

Отвечать Кэтрин не стала. Доктор Кларенс незаметно покачал седой головой и снова развернул газету.

 

Дом господина Роджерса блистал типичной для нувориша нарочитой роскошью, но, как ни странно, ожидаемого парада безвкусицы Кэтрин здесь не увидела. Да, вещи явно новые, нет привычных портретов пращуров или коллекции старинных табакерок, веками переходящих от отца к сыну, но приобретал и расставлял предметы интерьера знающий человек, который чувствовал красоту. Уж она-то в этом разбиралась, потому как перебрала немало декораторов, прежде чем нашла подходящего для их с Игнацем дома. тогда она еще надеялась, что родители простят ей этот мезальянс.

Перед мысленным взором поплыли образчики обоев и обивочных тканей, улыбающееся лицо Игнаца, которого всегда смешило ее упорство в желании обставить дом, как положено. «Твои родители не придут к нам на чай, даже если тут все обшить золотыми пластинами. Мы ведь знали, что так будет, Кэти. Нужно учиться жить с этим» – так он говорил.

Навстречу Кэтрин шагнула высокая полноватая женщина в палевом платье и дорогом рубиновом гарнитуре. Призрачная нить, тянувшаяся в прошлое, померкла и растаяла, когда до Кэтрин донеслись радушные слова приветствия. Это была хозяйка дома – госпожа Элеонора Роджерс.

– У вас очень уютный дом, – вполне искренне заверила Кэтрин, когда их представили.

– О, мисс Новак, это все моя дочь Мари. Диву даюсь, откуда у нее такая бездна вкуса. Уж не от нас с Артуром точно. Она ведь все выбирала сама, от штор до вазочек для мороженого. Представляете?

Кэтрин попыталась вдохнуть побольше воздуха. Кажется, корсет ей все-таки перетянули.

– Миссис Новак. Я вдова.

– Простите, вы так ещё молоды. Я и не думала, что вы… Как же неловко получилось. Муж не сказал мне. Он бывает рассеян, мой Артур.

– Всё в порядке, – улыбнуться этой милой женщине было почти нетрудно, как и заставить себя дышать помедленней. – Наверное, просто перепутал с кем-то. У вас очень много гостей сегодня.

Хозяйка заметно смутилась, и Кэтрин это даже понравилось. Живое человеческое лицо, вместо чопорных масок, которыми она когда-то была окружена в той, прежней своей жизни, ещё до замужества.

– А вот и моя Мари, – с явным облегчением сообщила миссис Роджерс, указав куда-то в сторону. – Я вас представлю.

Через гостиную шла юная девушка в светлом платье с кружевами, в длинных, выше локтя, шелковых перчатках. Под руку ее держал молодой мужчина во фраке. Он улыбался и что-то оживленно говорил своей спутнице, а она смотрела на него, и глаза её восторженно сияли мягкой синевой в ярком свете электрических ламп. Явно жених и невеста. Или скоро станут ими. Красивая пара на пороге счастья. Кэтрин отвела взгляд.

– Простите, – улыбнулась она хозяйке дома. – Все никак не привыкну к электрическому освещению. От него порой так болят глаза.

– О, как я вас понимаю, миссис Новак. Сама еще не обвыклась, но муж настоял, чтобы у нас все было на современный лад. Он и на кухне хочет его устроить, хотя, никак в толк не возьму, к чему оно там, – поддержала беседу миссис Роджерс. – Мари – моя дочь, мистер Грин – ее жених. А это миссис Кэтрин Новак – ассистент доктора Кларенса.

Кэтрин тут же вспомнила, что Грины были одной из старых семей, побочная ветвь графского рода. Вот как. Выходит Роджерсы, как и все нувориши, все-таки гоняются за престижем и признанием. Жених с невестой коротко поприветствовали Кэтрин, и мать почти сразу увела Мари под каким-то предлогом. Роберт Грин окинул Кэтрин быстрым цепким взглядом и завел ничего не значащий светский разговор, а она отвечала ему с положенной в таких случаях вежливой улыбкой. Кэтрин пыталась сосредоточиться на голосе своего собеседника, но получалось не слишком хорошо. Она взяла с подноса проходящего мимо лакея бокал с красным вином и отпила несколько глотков.

– Так вы, значит, занимаетесь гипнозом? – неожиданно спросил Роберт Грин, зачем-то понизив голос.

Ни для кого из присутствующих это занятие доктора не было тайной. Оно было официальным прикрытием, собственно, доктора и позвали именно из-за всеобщего интереса к этой теме. Вопрос и тон, которым он был задан, озадачили Кэтрин, но лишь на миг. За несколько лет путешествий в компании доктора она узнала достаточно, чтобы поддерживать разговор хоть о гипнозе, хоть об изгнании духов, но теорией по-прежнему интересовалась мало. Её делом была практика. Использовать свою проклятую устойчивость к воздействиям духов, чтобы помогать людям с сияющей одержимостью. Этого она хотела, когда три года назад явилась к доктору в гостиницу посреди ночи с маленьким чемоданом и пустым сердцем.

– Вы сказали, у меня устойчивость, и мне сияющая одержимость не грозит. Возьмите меня с собой. Я хочу помогать.

– Вы с ума сошли, миссис Новак! Это опасно, вы не представляете даже, насколько.

– Но вам ведь нужен ассистент? Вы говорили, доктор, я помню.

Доктор Кларенс, взлохмаченный и растерянный спросонья, поглядел на неё и покачал головой.

– Я не могу этого сделать, миссис Новак. Не могу так поступить. Вы пережили большую утрату, и боль затмевает ваши мысли. Вам нужно отдохнуть, прийти в себя. Вот что, возвращайтесь домой. Давайте я провожу вас и найду экипаж.

– Как вы не понимаете, доктор? Я не могу, не хочу возвращаться в Клифтон и в тот дом! Я не хочу видеть напоминание о нем в каждой вещи.

– Тогда вам стоит отправиться к своей семье. Я слышал, у вас есть родители и младший брат.

– Они не примут меня.

Не услышав ответа, Грин приблизился на шаг и снова заговорил:

– Скажите, миссис Новак, ведь на самом деле доктор Кларенс практикует не только гипноз?

– О чем вы?

Кэтрин вдруг стало зябко в этой уютной гостиной.

– Думаю, вы понимаете, миссис Новак, – уже без тени улыбки сказал Роберт Грин. – Полковник Блэйк – мой давний приятель, и я знаю о той помощи, которую вы ему оказали.

В голове у Кэтрин тотчас всплыл прошлогодний сеанс изгнания духа из мисс Блэйк, сестры полковника, от сияющей одержимости. До сих пор были живы воспоминания о том, как полковник едва не плакал от благодарности.

– Пожалуйста, миссис Новак.

Черные глаза Грина смотрели почти умоляюще. В голове зазвучало эхо родного голоса: «Пожалуйста, Кэти, помоги мне…пожалуйста» Где-то внутри хрустнула корка запекшейся боли. Кэтрин отпила ещё немного вина.

– Если вы знаете, чем мы занимаемся, почему не обратились сразу к доктору Кларенсу? – с досадой выдохнула Кэтрин и отвернулась.

– Я не мог. Вы, – он скользнул взглядом по гостям, будто опасался, что кто-то заметит их слишком долгий разговор, и снова заговорил. – вы, поймете, когда я расскажу. Прошу вас, миссис Новак.

Кэтрин тряхнула головой и сжала ножку бокала, заставляя себя внимательнее всматриваться в окружающие предметы. Это всегда помогало четче видеть реальность. Короткий миг замешательства, и мир, казалось, вернулся на прежние рельсы.

– Скажите прямо, мистер Грин, вы подозреваете, что кто-то из ваших близких одержим?

– Увы, я не так осведомлен, как хотелось бы, чтоб утверждать наверняка, – сказал он с явным облегчением. – Я читал об этом, но совсем немного. Кое-что нашлось в городской библиотеке. Я пытался, но это всё довольно сложно. Для обычного человека сложно, понимаете?

Да, он действительно был обычным. Простой, приземлённый, на удивление ясный и цепкий ум. Это Кэтрин почувствовала сразу, стоило ей сконцентрироваться и настроиться на его ауру.

– И вы хотите, чтобы мы очистили кого-то?

– Я…я бы хотел, чтобы вы просто проверили. Проверили Мари. И лучше прямо сейчас, пока она занята гостями, если это возможно.

– Мари?

Кэтрин удивлённо вскинула брови и машинально отыскала в толпе гостей фигурку в белом, а затем попробовала прощупать ее ауру. Конечно, лучше всего было делать это, глядя человеку в глаза, но Мари сейчас стояла к ней спиной. Требовалось всего лишь чуть больше усилий, чем обычно. Аура девушки мягко светилась, казалась похожей на лёгкое синее облачко, сквозь которое проглядывают солнечные лучи, и на первый взгляд не вызывала никаких опасений. Кэтрин потянулась ближе, осторожно скользя взглядом по верхним слоям. В ушах назойливо зазвенело, и она раздражено тряхнула головой. Края ровные, прорывов не видно… Чья-то рука неожиданно схватила её за запястье, и рядом прозвучал знакомый взволнованный голос.

– Кэтрин, что ты делаешь? Не здесь же, чёрт возьми.

– Эдгар? А ты…

– Сбежал из-под надзора добрейшей миссис Картер, да. Док всегда останавливается в «Конрадс». Расспросил слуг, взял экипаж – и вот я здесь. И не тебе ругать меня за беспечность, Кэти, – выпалил Эдгар на одном дыхании.

Дорога явно не пошла ему на пользу. Вид у Эдгара все ещё был нездоровый, и Кэтрин подумалось, что обоим им не помешало бы немного свежего воздуха.

– Давай выйдем ненадолго, – Кэтрин уцепилась за подставленную Эдгаром руку и двинулась к двери, шепнув напоследок растерянному Роберту Грину. – Вы запомнили гостиницу? Приходите утром, после завтрака.

Тёмные глаза Эдгара с неприязнью остановились на женихе Мари и, не говоря больше ни слова, он потянул Кэтрин в коридор.

– Леди почувствовала себя дурно, мне нужно вывести её на воздух, – сказал Эдгар слуге. – Есть здесь сад?

– Да, сэр. Выход в конце галереи, через двойные двери, – ответил тот.

– Благодарю.

Проходя мимо зеркала в коридорной нише, Кэтрин бросила на него быстрый взгляд. В отражении мелькнуло её бледное и блёклое лицо. Эдгар выглядел не лучше. Оба они сейчас будто пара вампиров из дешёвых романов.

Эдгар молча довел её до двери и помог спуститься по светлой каменной лестнице. В саду было темно и тихо. Казалось, будто весь он – кусты, деревья, беседки и клумбы – мирно дремлет. Редкие фонари скорее разбавляли тьму, нежели добавляли света. Не решившись отходить далеко от дома, они сели на ближайшую скамью.

– Скажи, пожалуйста, о чём ты думала? – спросил Эдгар с тихим вздохом и накинул Кэтрин на плечи свой фрак. – Читать кого-то так открыто, да ещё и после вина. Нельзя же так, Кэти.

– Как считаешь, – вместо ответа спросила она. – может Мари Роджерс быть одержимой?

– Хозяйская дочка? А ты видела какие-то признаки? – тут же переключился на деловой тон Эдгар.

– В том-то и дело – ни единого. Но её жених попросил меня проверить девушку. Он знает правду о нас, Эдгар. Друг полковника Блэйка. Помнишь такого?

Пошарив в кармане, Эдгар достал портсигар и коробок спичек. Он вынул сигарету, неторопливо подкурил, сделал затяжку и выпустил дым в перепачканное звёздной пылью небо.

– Я помню всё, Кэтрин, – сказал Эдгар тихо, и ей почудилось, что слова эти к тому делу не имеют никакого отношения. – Может это ревность? Или он ищет повод разорвать помолвку?

– Непохоже, – покачала головой Кэтрин, отмахнувшись от дыма. – Мне показалось, что он действительно волнуется за неё. К тому же, чего ради ему это делать? Он из старой родовитой семьи. Не Крёзы, но состоятельны. Её предки, конечно, не могут похвастаться благородной кровью, но, думаю, на приданое мистер Роджерс не поскупится. Мари к тому же унаследует семейное дело. А это деньги достаточно большие, чтобы семейство Грин могло закрыть глаза на происхождение невесты. Они вполне хорошая пара.

– Не все считают деньги достаточным поводом, чтобы принять в семью дочку нуворишей. Уж ты-то знаешь, как всё устроено. Это всё ещё позор для многих старых семей.

– Позор, – слабым эхом повторила она.

Эдгар, будто уловив перемену в её настроении, вернулся к прежней теме.

– Ты хочешь, чтобы мы проверили девушку ещё раз?

– Да.

– Хорошо. Поговорим с доком после ужина, а сейчас давай вернемся, пока нас не хватились, – ответил Эдгар и, вглядевшись в лицо Кэтрин, укоризненно добавил. – Господи, да ты бледнее покойника, Кэти. Какой чёрт тебя дернул читать девчонку там, да ещё и после алкоголя?

– Ты сейчас тоже не воплощение молодости и здоровья, – поддела его она. – Отлеживался бы дальше на ферме, вместо того, чтобы трястись в экипаже.

Раздался тихий смешок.

– Миссис Картер добрейшая дама, но пресная, как лепешка без соли. А поговорить там больше не с кем. Скука смертная.

– Лучше смертная скука, чем смерть, – глухим голосом ответила Кэтрин.

Эдгар ничего не сказал, лицо его сделалось серьёзным. Он молча подал ей руку и кивнул в сторону дома. Перед лестницей он чуть замешкался. Кэтрин остановилась и вопросительно взглянула на него.

– Хочешь…хочешь я приду к тебе сегодня ночью, Кэти?

В его глазах теснились ласка и тревога.

– Нет.

Слово слетело с губ, прежде чем она успела подумать. Нет. Второй раз она этого не переживёт. Кэтрин поняла это, когда после нападения увидела Эдгара с окровавленной головой. Он лежал там, где его достал одержимый, и не шевелился. Тогда она подумала, что он мёртв. Сразу вспомнился Игнац. Его белое лицо в гробу. И она поняла, что всё зашло слишком далеко.

– Нет, – повторила она уже более мягко. – Мы же всё обсудили, Эдгар. Ты знаешь, я не могу так больше. Просто не могу.

Он ничего не ответил. Лишь пальцы слегка сдавили её локоть. Когда они вернулись, хозяйка как раз пригласила всех пройти в столовую. Эдгар довёл Кэтрин до её места и молча отправился на своё на другом конце стола.

 

Два дня спустя экипажи привезли доктора с его спутниками и всю семью Роджерсов в небольшое загородное поместье Гринов. Кэтрин эта идея не нравилась с самого начала. Она не нашла у Мари никаких признаков одержимости ни при втором, ни при третьем просмотре ауры. Однако Роберт Грин пригласил их от имени своих родителей и так настаивал на поездке, что доктор Кларенс согласился. Конечно же, он сделал это из-за неё и Эдгара. Просто чтобы дать им несколько дней на отдых. С такой работой, как у них, отдыхать некогда. Хоть за последние полгода случаев сияющей одержимости и стало гораздо меньше, никто не знал, будут ли ещё новые всплески.

Родители Роберта Грина встретили гостей сдержанно, но вполне дружелюбно. Это была обычная чопорная семейная пара из старых аристократических родов. Каждое движение и слово будто вымерены по линейке. Ни шага в сторону. Одни стандарты. Кэтрин насмотрелась на подобные семьи вдоволь, потому что её собственная была такой же. Однако, понаблюдав за ними немного, Кэтрин пришла к выводу, что Грины не столь бесчеловечно холодны, как показалось ей поначалу. Миссис Грин обращалась с Мари и её родителями со спокойным дружелюбием, в котором не было заметно ничего напускного. Даже беседа за ужином оказалась не такой ужасно скучной, как Кэтрин ожидала.

– Раньше были только газеты. А теперь и телефоны, и телеграммы, и радио. Вы читали эти новомодные книги? Те, что по пенни за штуку? Их же столько теперь печатают, что и за всю жизнь не прочесть! Слишком многое отвлекает нас от себя самих, слишком многое важного пропускаем мы мимо, зато безделицам вроде тех грошовых ужасов открываем дверь прямо в наши души и умы. Нет в человеке умеренности. Это крест, который мы все несём, – сокрушался за ужином доктор Кларенс.

– Выходит, вы полагаете, будто эта сияющая одержимость следствие, скажем так, избыточной загруженности ума, доктор?

Хозяин дома казался искренне заинтересованным в вопросе.

– Именно так!

– Но, простите, доктор, разве вы компетентны в этой области? Мой сын сказал, что вы помимо обычного лечения занимаетесь гипнозом.

– Всё верно, всё верно, – доктор Кларенс улыбнулся. – Но я изучаю этот вопрос в свободное время. Очень любопытная тема.

– А по-моему очень скучная, – тихонько хихикнула Мари, обращаясь к Кэтрин.

– Ну, мы с вами не обязаны обсуждать то же самое, Мари, – Кэтрин ничего не стоило улыбнуться ей. Было в этой девушке то самое очарование расцветающей юности, которое умело пленять и располагать к ней людей независимо от их пола и возраста.

– Ох, простите, миссис Новак. Это невежливо с моей стороны. Мне деревенский воздух в голову бьёт, не хуже, чем иным вино. Вы не обращайте внимания. Просто тут так…спокойно, – она нервно взмахнула рукой. – Так и хочется поднять шум. Не люблю я эту сельскую тишину. Не смогла бы жить далеко от города. Хорошо, что и не придётся. Не подумайте, что я плохо отношусь к этому. Просто я бы не хотела постоянно жить за городом. А родители Роберта отсюда почти не выезжают, даже зимой. Ума не приложу, почему. В городе у них большой особняк.

– Не слушайте Мари, миссис Новак, – встрял в беседу Роберт. На его губах появилась сдержанная улыбка. – Родителям нравится жить здесь. Тут спокойно и тихо. Матушка устает в последнее время, а управляться с большим домом в городе тяжело, даже с экономкой и слугами. Вы-то ведь понимаете?

Кэтрин и правда понимала. Она слишком хорошо помнила свою мать и дом, где выросла. Она хорошо помнила то недолгое время, когда сама стала хозяйкой в новом доме в престижном районе. В доме, куда никто из её семьи так ни разу и не приехал с визитом. На короткий миг ей даже стало интересно, приняли бы они её сейчас? Взбунтовавшуюся дочь, которая посмела бросить вызов обществу и вышла замуж за торговца. Да, Игнац был богат, но из простого рода. И тогда ей этого так и не простили. Только младший брат Чарли был к ней добр. Он тайком сбегал из дома, чтобы повидаться с ней, и на похороны Игнаца тоже приезжал, стоял с ней рядом во время службы на кладбище. Кэтрин помнила, как снег засыпал его белокурые волосы, и Чарли постоянно растирал озябшие руки, потому что перчатки он забыл дома.

– Миссис Новак? – в голосе Роберта Грина звучали лёгкие насмешливые нотки. – Кажется, и на вас сельский воздух странно действует.

– Простите, мистер Грин. Наверное, немного устала с дороги.

– А, мне следовало догадаться. Это вы простите меня. Я лишь говорил, что завтра мы можем все пойти на прогулку в лес. Там очень красиво. Можем отправиться вчетвером.

– Получится почти романтическая прогулка, – тихонько хихикнула Мари, и глаза её загорелись.

Сердце Кэтрин пропустило удар. Она поглядела на сидевшего напротив Эдгара, который о чем-то говорил с хозяйкой дома. Он заметил её взгляд и улыбнулся.

– Думаю, меня бы устроила и обычная, – ответила Кэтрин с вежливой улыбкой.

Мари состроила умильную гримаску, но перечить не стала.

– Как знаете. Но места там и впрямь очень романтичные. Совсем как в книжках, где герой и героиня тайком встречаются и признаются друг другу в своих чувствах, – лицо Мари приняло мечтательное выражение.

Кэтрин снова улыбнулась, но отвечать не стала. Мари милая девушка, но, пожалуй, читает слишком много романов. При таком экзальтированном характере это вряд ли пойдет ей на пользу. Впрочем, это уже не её, не Кэтрин, проблемы.

На следующий день июньский лес встретил их птичьим щебетом и разноцветьем. Кэтрин шла по широкой утоптанной тропке рядом с Эдгаром и с удивлением смотрела по сторонам. Кажется, она впервые видела, чтобы в обычном лесу было столько цветов.

– Ребёнком я бегал сюда рвать лиловые колокольчики, – рассказывал Роберт Грин. – Кто-то сказал мне, что они защищают от любого зла. Уже не помню, кто именно. Так я однажды всё утро пролазал в лесу, чтобы их найти.

– И нашли? – вежливо поинтересовался Эдгар.

– Конечно! Только изгваздался так, что матушку чуть удар не хватил. Но когда я сказал, что искал цветы для неё, она, конечно же, меня простила. Однако велела больше таких глупостей не делать.

Чёрные глаза Роберта Грина осматривали лес, на губах плясала насмешливая улыбка.

– А мне кажется, это очень мило, – заявила Мари и тут же потянула жениха на боковую тропинку. – Давайте все искать лиловые колокольчики! Кто найдёт, того ждёт большая удача!

– Ваш энтузиазм заразителен, мисс Роджерс, – Эдгар тихо рассмеялся. – Но мы, пожалуй, поищем их, не сходя с дороги. Так, Кэтрин?

– Если тебе так хочется, можешь поискать, – пожала плечами она.

Когда Мари с женихом отошли чуть подальше, Эдгар снова заговорил с ней, но уже совсем другим голосом, таким тихим, что он был едва слышен на фоне птичьих трелей.

– Я тут кое над чем поразмыслил, Кэти.

– И?

– Ты могла бы…если ты захочешь, конечно… В общем, число сияющих одержимых сильно снизилось в последние полгода. Но ты и сама это знаешь.

– К чему ты клонишь? – она слегка нахмурилась.

– К тому, что мы могли бы с доком дальше работать вдвоём. Тебе необязательно больше рисковать. Ты можешь вернуться домой, в Клифтон.

Куда вернуться? В поместье родителей, которые так и не простили её? В пустующий теперь дом, где она пробыла хозяйкой всего полгода? Что ей там делать? Слушать пустоту, которая говорит с ней голосом Игнаца? Ответить она не успела. Сквозь птичий щебет прорвался громкий крик. Кэтрин с Эдгаром тут же побежали в ту сторону.

Роберт и Мари нашлись на маленькой полянке неподалеку. Мари улыбалась, отряхивая подол платья. В руках она держала длинный рясный стебель с лиловыми колокольчиками.

– Простите, я вас, должно быть, перепугала! – смущённо рассмеялась она. – Полезла за цветком, а нога возьми да провались в яму. Её совсем не видно было под травой. Хорошо, что Роберт меня сразу вытащил.

– В яму? – переспросил Эдгар, подходя ближе. – Не хочу пугать вас ещё больше, мисс Роджерс, но, кажется, это не просто яма.

– А что же?

Мари уставилась на него большими синими глазами.

– Честно говоря, больше похоже на могилу. Хм, так и есть. Вот плита, поглядите. Правда, надпись не разобрать.

– Откуда в лесу могила? – удивилась Кэтрин.

Она подошла ближе, склонилась над неприметной ямкой, бегло осмотрела заросшую мхом плиту, теперь больше походившую на обычный камень.

– А, я совсем позабыл! – спохватился Роберт. – Здесь и вправду небольшое кладбище. Не больше сотни могил. Тридцать лет назад здесь хоронили местных, кто на войне погиб. Тех, кого смогли найти, конечно.

– Но почему в лесу?

Голос Эдгара казался напряженным, тёмные глаза сузились.

– То ли родные так захотели, то ли кто из них в письме перед смертью об этом просил. Я уже не помню точно. Когда-то мне ещё нянька об этом рассказывала.

Роберт с задумчивым любопытством смотрел на яму в земле, будто бы пытался разглядеть там что-то. Он пожал плечами и кисло улыбнулся, как бы давая понять, что история эта совсем неинтересна.

– Может, пора уже возвращаться? – предложила Кэтрин.

Она отступила назад и незаметно для остальных настроилась на просмотр ауры вокруг. Могила выглядела пустой. Ничего подозрительного она на ней не заметила. Кэтрин окинула каждого быстрым взглядом. От Эдгара исходило привычное бледно-розовое сияние, Роберта Грина окружало плотное зеленоватое поле. Мари светилась всё тем же нежным синеватым светом. Только теперь он казался чуть гуще и темнее. Оно и неудивительно, когда она так испугалась. Кэтрин бросила беглый взгляд на собственные руки, вокруг которых мягко подрагивало густое красноватое свечение. Всё было так, как и должно было быть.

– Да, давайте пойдём уже обратно! – заворковала Мари, ухватившись за локоть Роберта. – Если не поторопимся, то колокольчики завянут!

– Тебя только это тревожит, дорогая? – Роберт мягко усмехнулся.

– Ах, ну тебя совсем, Роберт! Зря я что ли за ними туда полезла? И провалилась, и испачкалась ужасно.

Она прихватила подол и нарочно чуть приподняла и повернула его так, что стала видна перепачканная в земле светлая туфелька и ножка в белом чулке.

Роберт Грин покачал головой и ответил дразняще, едва ли не с издёвкой:

– Уверен, папенька купит тебе хоть десяток новых туфелек, Мари. Так что за эти можешь не волноваться.

Мари надула губки, и Кэтрин едва удержалась, чтобы и самой не рассмеяться. Когда-то она сама была похожа на Мари, была своевольной, весёлой, живой. И они с Игнацем вот также смеялись и дразнили друг друга. Кэтрин ощутила осторожное прикосновение к руке и мгновенно обернулась. Эдгар указал ей взглядом на удаляющуюся парочку.

– Прости. Задумалась.

– Ничего.

Они быстро нагнали Мари и Роберта. Девушка продолжала болтать, то и дело оборачиваясь к Кэтрин.

– Знаете, а ведь Роберт сделал мне предложение в этом лесу весной, – с её губ сорвался тихий смешок. Мари повернулась к жениху и насмешливо прищурила глаза. – Ты ещё тогда носил свой жуткий мундир, помнишь?

– Жуткий мундир? – Эдгар слегка толкнул Кэтрин локтем. Голос его звучал мягко и шутливо. – Разве не все девушки сохнут по мундирам, как трава по осени?

– Не все женщины такие дурочки, как пишут в романтических книжках, Эд, – Кэтрин вяло улыбнулась. И охота ему шутить? Выглядит он до сих пор нездоровым. Может быть, доктор Кларенс прав? Может, им и вправду пойдёт на пользу этот небольшой отдых?

– Глядите, правда ведь красивые? В городе таких не найти. Хоть плати втридорога. Я-то знаю. Маменька в прошлом сезоне вся извелась, когда лесные ландыши вошли в моду. А мне они не нравятся. Живут недолго, а от запаха голова болеть начинает, – снова раздался голосок Мари. Она взмахнула рукой, и колокольчики на стебле дружно качнулись. Кэтрин даже показалось на миг, что вот-вот зазвенят. – Эти гораздо лучше!

– Не жалеете, мисс Роджерс, что пришлось лезть за таким сокровищем в дебри? – Эдгар невольно улыбнулся.

– Вовсе и нет, – Мари поднесла цветы к лицу. – Надо же, почти не пахнут. Ну, ничего, зато теперь мне никакое зло и никакие кошмары не страшны!

– Вам снятся кошмары? – тут же насторожилась Кэтрин.

– Нет, но ведь могли бы, – на губах Мари появилась легкомысленная улыбка. – Тогда Роберт, как настоящий герой, пошёл бы в лес и отыскал бы там для меня целую сотню лиловых колокольчиков. Правда, Роберт?

– Правда, – усмехнулся он.

 

Вечер прошёл тихо и вяло. Все маялись от духоты. Миссис Грин сказала, что к ночи наверняка будет гроза. Однако погода так и не поменялась, и удушливо-тёплые сумерки перетекли в душную ночь. Разошлись по комнатам рано, однако Кэтрин долго не могла заснуть. Проворочавшись без толку целых два часа, она надела халат и спустилась в сад.

К центру тёмно-синего неба сползались набухшие тучи. Где-то далеко, будто на другом краю мира, тихо потрескивали громовые раскаты. Впереди, у самой беседки, вспыхнул крохотный огонёк, и Кэтрин направилась к нему. Здесь никто не больше не курил. Только Эдгар. Она села рядом с ним на скамью под цветущими жасминовыми кустами. Ветер мешал их аромат с запахом табака. Эдгар молчал.

– Давно тут сидишь? – спросила она, наконец.

– Минут десять. Играли с доком и старшим Грином в карты. Только разошлись.

– Ясно.

Он выпустил дым в сторону и вдруг спросил:

– А всё-таки, что ты будешь делать, когда сияющая одержимость прекратится, а, Кэти?

– Не знаю, – призналась она. Его вопрос отчего-то не вызвал привычной тревоги. Наверное, потому что ночь была слишком спокойна и хороша, чтобы думать о будущем или вспоминать о прошлом. – Думаешь, всё-таки не случайность, что её стало меньше?

– Док так считает. Ты же знаешь его теорию. Перегруженность информацией, резкое развитие технологий – всё это выводит ауру некоторых, особо чувствительных людей из привычного состояния. Но со временем люди привыкают к новому, чувствительность падает. Поэтому, скорее всего через пару лет, сияющая одержимость просто сойдёт на нет.

Кэтрин промолчала. Её глаза скользили по небу, пытаясь отыскать в тучевых прорехах хотя бы одну звезду. Быстро устав от этого бесполезного занятия, она оглядела сад и остановила взгляд на доме. В одном окошке по-прежнему горел свет.

– Мари не спит, – тихо сказала она.

– Так это её комната? Там часто свет горит. Я уже две ночи подряд выхожу сюда покурить и подумать, и он всегда горит.

– Наверняка читает романы по ночам, – вздохнула Кэтрин. – Неугомонное дитя.

– Или страшные истории. А потом боится засыпать в темноте, – пошутил Эдгар.

– Вот уж не знаю. Не похожа она на трусиху, – в голосе Кэтрин послышался дружелюбный смешок.

– Это у вас с ней общее. Ты тоже очень смелая женщина, Кэти. Гораздо более смелая, чем Мари. Мы же с тобой уже три года имеем дело с одержимыми. Я знаю, о чем говорю.

– Эдгар, – с мягким упрёком сказала она. – Не начинай. Ты же знаешь – больше ничего не будет. И знаешь, почему.

– Знаю. Но я не вижу преступления в том, чтобы сделать тебе комплимент. К тому же это чистая правда.

Эдгар смахнул остатки пепла на садовую дорожку и затушил сигарету о ножку скамейки. Он поднялся и подал ей руку.

– Пойдём, Кэти. Через пару дней эти маленькие вакации закончатся. Надо попробовать выспаться хотя бы раз. Потом опять не до того будет.

К дому они шли медленно, будто бы оттягивая минуту, когда узкий коридор внутри поместья разведёт их в разные стороны. У самого края дорожки Кэтрин заметила белые соцветия с крупными трепещущими лепестками. Она протянула руку и сорвала цветок. Белый мак с круглой темной сердцевиной, похожей на тёмную глазницу, тихонько покачивался в ее пальцах.

– Держи. На хороший сон, – улыбнулась она и протянула цветок Эдгару.

Он взял мак, покрутил в пальцах, пошарил в кармане, что-то достал, а потом с лёгкой усмешкой прицепил цветок булавкой к вороту её халата.

– Тебе он больше пойдёт.

Он мельком глянул поверх её плеча, и выражение его лица мгновенно переменилось. Кэтрин обернулась и поняла всё без слов. В окнах комнаты Мари мягко мерцал глубокий темно-синий свет.

– Я разбужу дока. Ты добудь ключ, – быстро приказал Эдгар и бросился к дому. Кэтрин побежала за ним.

Искать ключи долго не понадобилось. Когда Кэтрин забежала на второй этаж, из спальни Мари уже доносились крики. Через пару минут все были на ногах, и в узком коридоре было не повернуться. Слуги принесли ключ, когда перепуганный мистер Роджерс уже собирался ломать двери.

– Что там происходит? Что с Мари? – доносились со всех сторон взволнованные голоса.

– Сияющая одержимость – вот что, – спокойно ответил Эдгар. – Отойдите все. Мы этим займёмся.

– Я с вами! – с тяжёлым пыхтением ринулся вперёд мистер Роджерс.

– Нет! Останьтесь лучше здесь и успокойте вашу жену, – остановил его доктор Кларенс у самой двери. – Там сейчас опасно. Пойдём только мы, и…вы тоже, Роберт. Не волнуйтесь, мистер Роджерс, вам же известна моя репутация, и чем я занимаюсь на самом деле.

– Вы знали? – удивился Роберт, обратившись к будущему тестю.

– Сейчас не до этого! – прервал его доктор. – Кэтрин, Эдгар, Роберт – быстрей за мной. Остальным ни в коем случае не входить, пока я не разрешу!

Из-за двери теперь доносился тихий плач, перемежающийся с громкими уверенными приказами. Тонкая полоска света внизу медленно мерцала. Доктор Кларенс начал отпирать замок.

– Все назад.

Когда дверь открылась, доктор быстро шагнул внутрь, Эдгар и Кэтрин вбежали следом. Последним в комнату вошёл Роберт Грин.

– Заприте дверь! – рявкнул доктор Кларенс поспешно вытаскивая из карманов камни с руническими символами и расставляя их вокруг Мари.

Девушка сидела на полу у окна и мелко тряслась. Синий свет вокруг неё медленно пульсировал. Теперь он был виден всем, не только тем, кто умеет видеть ауры. Кэтрин повернула ключ в замке и сунула его в руку Роберту Грину. Он стоял и смотрел на свою невесту со непроницаемым выражением лица. Кэтрин подошла ближе к кругу, который успел выложить доктор, присела и положила ладонь на один из камней, чтобы подпитывать их своей аурой. Она присмотрелась к Мари. Им повезло, сейчас она была в лёгком трансе, но дух в любой момент может взять верх. Стоило подумать об этом, как Мари откинула голову назад и закричала, но в следующую секунду комнату накрыла тишина. Крик обрезало, будто ножом. Девушка склонила голову на бок и внимательно осмотрела стоящих перед ней людей чужим взглядом.

– Кто ты?

Эдгар шагнул вперёд. Рукава его рубашки были закатаны, чтоб не мешали проводить ритуал изгнания, мышцы на руках напряглись. В тёмных глазах, казавшихся ещё чернее на фоне бледного лица, светилась решимость.

Лицо Мари перекосилось. Дух ответил её голосом, в котором слились злоба и боль.

– Томас. Томас, которого вырвали из дома. Томас, чьей бедной мамочке разбили сердце. Вырвали из дома. Сломали. Томас, который утонул на переправе через реку под обстрелом. И убили меня такие враги, как ты, – дух ткнул пальцем в сторону Роберта Грина. – в таких же красных мундирах!

– Ясно. Ты один из тех, кто был похоронен в лесу, – уже более спокойно сказал Эдгар.

– Мистер Грин, подойдите ближе, – велел доктор Кларенс. – Нужно, чтобы вы позвали Мари, попытались поговорить с ней. Так будет проще проводить изгнание. Обычно душа отзывается на голос того, кто ей близок и дорог.

Роберт Грин переменился в лице. Он нервно вздернул плечи и как-то нехотя подошёл. Остановился чуть дальше, чем остальные, и начал говорить. Взгляд его скользил по кругу из камней. Кэтрин мельком взглянула на него и снова сосредоточила внимание на Мари, пытаясь отыскать её душу в захваченном духом теле.

– Мари, ты слышишь меня? – голос Грина звучал тихо и отчего-то неуверенно.

– Да не выйдет она! Не ответит тебе, предатель! – закричал Томас голосом Мари, её милые изящные губы осклабились в злой ухмылке.

Доктор Кларенс медленно собирал в ладонях серовато-зелёную энергию. Эдгар стоял рядом. В его руках клубился блёклый розовый свет. Он ждал, готовый подстраховать доктора, если что-то пойдёт не так. Все одновременно уставились на Роберта Грина, и тот заметно стушевался. Не успел он открыть рот, чтоб хоть что-то сказать, как из горла Мари полился недобрый нервный смех.

– Ты привез её сюда, сам отвел к реке. Ты знал. Знал, что там выловили скелет, мой скелет. Знал, где похоронили. Сам приказал зарыть без креста и молитвы. Привел её туда. Ждал, надеялся, что девчонка с таким-то характером может легко подцепить там неупокоенного духа. Потому и поцеловал прямо на могиле и предложение там же, в лесу, сделал!

– Вы… вы специально провоцировали всплеск эмоций у девушки, зная, что такой характер особо подвержен внушению и одержимости? Зачем, черт вас побери?! – вышел из себя Эдгар. Энергия в его ладонях начала густеть и темнеть.

Роберт Грин молчал. Во взгляде его Кэтрин почудилась какая-то брезгливость.

– Деньги! У папаши Роджерса их столько, что и не снилось. А эти – старая семейка – разорены. Скоро всё с молотка пойдет. Его родители женить хотят. Он-то за другой волочится. Той готов ноги целовать, а эту…просто терпит. Он на той жениться обещал. А эта ведь догадывалась, но верила тебе, долго верила. А ты…просто ради приданого. Если невеста окажется одержимой, то помолвку разорвут. Ну, а ещё лучше, если вскоре после свадьбы на тот свет отправится. Тогда и приданое возвращать не придётся. Дело замнут, лишь бы никто не узнал. Ещё бы, такой позор – одержимая в семье аристократов. Да и для папаши её тоже то ещё пятно. Сразу торговый дом ославят, и сплошные убытки. Значит, будет молчать. Так ты думал? А эта дурочка, она долго верила, что по любви хочешь жениться. Но потом я рассказал. Я всё ей рассказал. Приходил во сне, учился управлять её мыслями. И теперь я смог подчинить девчонку!

Мари шагнула вперёд. Роберт отшатнулся и отступил подальше от круга, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. Доктор Кларенс и Эдгар окинули его презрительными взглядами. Кэтрин с жалостью посмотрела на Мари.

– С помолвкой разберетесь позже, – твёрдо сказал доктор Кларенс. – Сейчас надо спасти девушку. Да не шарахайтесь вы так! Дух не сможет покинуть круг.

– Я не смогу, а вот эта штучка сумеет, – рука Мари нырнула в карман, и дух вытащил оттуда револьвер. – Ну-ка, док, убирай свои камешки, и разойдемся по-хорошему. Ты и твои друзья подтвердят, что дух изгнан, уедут, и мы больше никогда не увидимся.

– Где вы взяли револьвер? – Эдгар заметно напрягся.

– Тебе-то что? Боишься, что второй раз не оклемаешься? А ты не лезь, не лезь на рожон. Убери камни, и ни тебе, ни старику, ни девке твоей ничего не будет.

– Вы не сможете долго прожить в её теле, Томас! Вы мертвы, ваша связь с земным миром нарушена, – возразил доктор, продолжая собирать в ладонях энергию.

– Да плевать! Сколько там мне останется? Год? Два? Даже столько лучше, чем гнить в реке или под землей.

– Я могу освободить вашу душу. Вы отправитесь в иной мир.

– Вот уж нет, старик. Я в этом толком не пожил. Нет уж. Я теперь сполна доживу, пусть хоть так, хоть недолго.

Тонкая рука Мари подняла револьвер. Бледный палец с коротким аккуратным ноготком взвёл курок. Чёрная глазница уставилась на Роберта Грина, потом на Кэтрин, медленно сдвинулась в сторону Эдгара, и, наконец, остановилась на докторе Кларенсе. Спустя короткий миг револьвер двинулся в обратном направлении. За дверями слышались взволнованные голоса. Брови Мари нервно вздёрнулись, но взгляд был сфокусирован на стоящих перед кругом людях. Доктор Кларенс вдруг дернулся, рука нырнула в карман, но дух оказался быстрее. Револьвер мгновенно повернулся в сторону доктора, и нежный пальчик Мари нажал на курок.

Кэтрин рванулась вперед и толкнула доктора в сторону. Боль тут же укусила за бок горячими зубами. Кэтрин потеряла равновесие и на миг коснулась границы круга. Мир вокруг исчез, а потом Кэтрин вынырнула из темноты и по инерции потянулась к Мари. С уст девушки сползла злая ухмылка Томаса и неожиданно Кэтрин увидела его самого. Яркий плотный дух. Сильный. Такой не отступится.

Она знала, что делать, но мир вдруг закружился, точнее, это сама Кэтрин закружилась, медленно поднимаясь всё выше под потолок. «Игнац» − подумала она и ощутила возбужденное нетерпение, которое заливало теперь всё её существо. Кэтрин поднималась всё выше, мысли уходили, отступали куда-то в тень. В какой-то миг её словно обдало холодом. Взгляд с трудом отлепился от ласковых тёмных волн, которые тянули к ней сверху свои мягкие трепещущие пальцы. Кэтрин поглядела вниз и вздрогнула. Томас снова направил револьвер на доктора. Секундная растерянность после первого выстрела прошла, он сумел побороть на мгновение вырвавшуюся из-под контроля душу Мари. В глазах у девушки еще стояли слёзы, но лицо уже вновь исказилось от злобы. Кэтрин посмотрела на Томаса и поняла – больше он не промахнется.

Она потянулась обратно. Получится ли? Пока не попробуешь, не узнаешь. На очередном круге над головой Мари, Кэтрин с силой рванулась вниз.

Простит ли её Игнац, если она сделает это? Простит ли она сама себя, если доктор Кларенс прав, и души, посягнувшие на чужое тело, в наказание стирают до основания? Стирают так, что потом они больше никогда не смогут вспомнить тех, кто был им когда-то дорог? Внизу дёрнулась и всхлипнула Мари. Рука с револьвером слегка опустилась и вновь поднялась, указывая то на доктора, то на отупевшего вмиг Эдгара, который все ещё держал в руках тело Кэтрин.

«Прости меня, Игнац…» − последняя мысль скользнула в сознании, а потом Кэтрин изо всех сил потянулась к Мари…

– Доктор Кларенс! Это я! Быстрее, прошу вас! Пока я держу его… – закричала она голосом Мари.

– Кэти…

Эдгар прижимал к груди её безвольную руку, и глядел на Мари растерянным взглядом. В глазах у доктора мелькнули и сменили друг друга удивление и знакомое сочувственное выражение, чуть дернулась мышца на щеке, сжались губы. В двери снова принялись стучать, но сейчас им всем было не до этого.

− Видит бог, Кэтрин, я не хотел, чтобы все закончилось вот так, − сказал доктор, быстро восстановил круг неровными чертами знаков и начал читать изгоняющее заклинание. – Но, получится ли изгнать сразу двоих?

− Просто сделайте это! Иначе он убьет и её, и вас.

− Но, Кэти, − до Эдгара будто бы не доходил смысл происходящего. – Кэти, тогда ведь ты…умрешь?

− Я уже мертва, Эд. Мертва, слышишь? Посмотри на меня.

Он послушно поднял голову и, не поднимаясь с пола, поглядел на неё растерянным взглядом. Он видел перед собой Мари, которая говорила голосом Кэтрин. Пока ещё говорила.

− Отпусти меня, Эд. Не держи. Не надо.

Кэтрин закрутило. Она болталась в чужом теле, как судёнышко в штормовом море. Душа Мари тоже билась внутри, не понимая, что происходит. Она поднималась откуда-то из глубины, куда её загнал Томас, принялась выталкивать Кэтрин из своего тела, как пробку из бутылки. А Кэтрин уже тянула за собой дух Томаса, обвившись вокруг него, точно удав. Зрение двоилось и плыло, слова заклинания звучали всё громче, с каждой секундой давили всё сильнее. Через миг стало темно, и Кэтрин почувствовала, как её снова тянет наверх, будто песчинку в водяную воронку. Где-то рядом беспокойно ворочался дух Томаса, но Кэтрин откуда-то знала, что теперь он тоже уходит и больше не причинит никому боли.

Да, не будет больше никакой боли, никаких голосов, никаких сочувствующих взглядов. Растворяясь в бесцветной пустоте, Кэтрин ощутила тёплые волны знакомой ауры. Такой знакомой, что поначалу даже не поверила. А потом…если бы у неё были губы, она бы сейчас улыбнулась. Она словно упала в мягкое облако. Слов не было, но Кэтрин всё поняла. Она слушала и смотрела, пока поток мыслей и образов не иссяк. Последним её чувством было удивление. А потом она открыла глаза и увидела перед собой ошеломлённое лицо Эдгара.

Доктор отпер двери, и в комнату вбежали Роджерсы и Грины. Сама Мари лежала на постели, куда её перенёс доктор Кларенс. Роберт Грин стоял у стены бледный и онемевший. Все суетились возле потерявшей сознание Мари. Только Эдгар смотрел на Кэтрин, не отрывая взгляда.

− Как это, Кэти? Я думал ты…

− Нет, но почти. Я же задела круг, когда толкнула доктора. Это и вытолкнуло душу из тела. Сильно меня зацепило?

Эдгар принялся осматривать рану на её боку. Руки его мелко тряслись.

− Нет, кажется. Но кожу содрало до мяса.

− Ерунда. Нарастёт.

− Ерунда? Ты же могла умереть, Кэти.

− Поэтому он и пришёл, − сказала она тихим голосом, и взгляд её на несколько мгновений затерялся в пространстве.

− Он? – во взгляде Эдгара появилась тревога.

Кэтрин не ответила. Она посмотрела на Эдгара, ослабевшие пальцы нашли и мягко сжали его руку. Не сводя с него взгляда, Кэтрин тихо спросила:

− Эдгар, ты поедешь со мной в Клифтон?