Джен ехала в автобусе, прислонившись виском к стеклу. До занятия оставалось ещё около получаса. В наушниках играл «Король гоблинов». Эти записи ей когда-то подкинул Хантер — под негромкие гитарные переборы молодой парень с высоким голосом пел о рыцарях и драконах. Одно время Джен даже думала, что это сам Хантер и записал и дурит ей голову, не признаваясь, что это его песни; но нет, однажды Король гоблинов приезжал в Ланкастер и они вместе ходили на его концерт в прокуренном дымном баре, где Хантеру даже продали пиво, ничего не спрашивая. Он всегда выглядел старше.

 

Каждый понедельник и четверг Джен после учёбы отправлялась на подготовку к поступлению в Гильдию портных Ланкастера. К швейному делу это название имело опосредованное отношение — то, что они зашивали, было скорее дырами в ткани реальности, прорехами, Зиянием в бытии. Джен сама видела такие пока всего пару раз, однажды на показательном открытом занятии и однажды совсем маленькую дырку, когда пришла на набор в группу. Что-то мельтешило и плескалось в тумане прямо на столе между Джен и женщиной-экзаменатором (позже она представилась как Меган). Джен сосредоточенно смотрела на стол, мельтешение отвлекало, и поначалу, вместо того, чтобы стянуть края и оставить прозаичную гладкую лакированную деревяшку, чуть было не растянула дырку ещё шире. Но Меган успокоила её, и всё получилось.

 

Теперь два раза в неделю Джен ездила в соседний район, чтобы позаниматься вместе с другими поступающими в группе у Меган. Зашивать дырки они пока больше не пытались. Меган вела неожиданно интересные пары по физике материалов, пожилой и корпулентный мистер Финниган читал нудноватые лекции по философии. Понедельники были ещё выносимы, а вот четверги Джен ненавидела. По четвергам в их группу приходила Долорес — большая и шумная женщина лет сорока пяти, ей постоянно звонили то по работе, то кто-то из троих дочек-подростков, на которых Долорес неизменно ругалась, и сосредоточиться на занятиях, которые через месяц уже должны были окончательно перерасти в практические, было почти невозможно. Пока что группа делала на них что-то среднее между физкультурными упражнениями, арт-терапией и беседами анонимных алкоголиков. Джен больше всего хотела отмолчаться и избежать взаимодействия, и Долорес как раз то пыталась её спровоцировать на выступления, то втянуть в какие-нибудь дурацкие пластические этюды. Джен даже признавалась себе, что вообще эти этюды могут быть ей довольно любопытны и полезны, но резкие, чуть срывающиеся на взвизгивания восклицания Долорес и то, как она всё время пыталась подружиться с Меган, отвращало её и от самой практики.

 

В последнее время Джен не могла сосредоточиться на практических ещё и из-за Хантера. Он то ли начал встречаться, то ли вот-вот предложит быть вместе с Лю, её одноклассницей и подружкой. Хотя настоящими подругами они, пожалуй, так и не стали, просто тусовались вместе иногда. Лю была внешне похожа на развитую взрослую женщину лет на десять постарше, а вела себя как инфантильный ребёнок лет на десять помладше. С недавних пор она стала называть Хантера «Хани», растягивая «И» в конце, и Джен каждый раз передёргивало. Особенно потому, что она не могла не признать — в чём-то это прозвище Хантеру подходило. Улыбчивый, светловолосый, вытянувшийся в последние годы, с рыжеватыми веснушками на лице и предплечьях, он правда был медовым, нектариновым, солнечным и нездешним, как принц фей из сказочных текстов Короля гоблинов, только Джен никогда не решилась бы сказать Хантеру что-то подобное вслух. А ещё её бесило, что Хантеру, кажется, нравилось такое внимание Лю.

 

Недавно они втроём ходили позависать в Подмостье. На самом деле это была небольшая баскетбольная площадка, днём — место притяжения подростков, граффитчиков и просто бездельников, ночью — более неприятных типов. Площадка образовалась как-то сама, между автомобильной эстакадой сверху, путями лёгкого метро по бокам и потолком его же станции снизу. Когда по путям проходили поезда, всё вокруг дрожало, а если прижаться к бетонным трещинам, можно было увидеть, как они летят жёлтыми стрелами в тоннелях.

 

Главное было не попасться охраннику на подступах к Подмостью (Джен и Хантер называли его, конечно, троллем), потому что часть пути надо было пробежать по формально закрытой служебной территории метро. С самой площадки никого не гоняли, потому что тролль то ли ленился, то ли вовсе не мог туда пролезать, но вот поймать на открытом пустом поле и даже оштрафовать ему было вполне по силам.

 

На этот раз всё прошло успешно. Джен, Хантер и Лю пробежали, пригибаясь, вдоль железных листов к щербатой стене станции с удобными бетонными блоками снизу, по которым можно было залезть наверх. Джен, по привычке закинув ногу и подтянув себя наверх, наблюдала, как Хантер помогает забраться Лю. Она делала из этого целое представление — то прижималась к Хантеру обтянутой короткой футболкой грудью, то хихикала, когда он обхватывал её за рёбра, чтобы приподнять корпус. Смотреть на это долго было невозможно, и Джен отправилась кидать мяч в кольцо. Одной делать это было скучно, а Хантер и Лю всё никак не поднимались, рискуя быть схваченными троллем. Она не очень хотела выяснять, почему.

 

Позже этим вечером, когда Лю отправилась болтать по телефону с кем-то ещё, Джен сидела рядом с Хантером на деревянных ящиках. Стук поездов не мешал, наоборот, то ли придавал диалогу своеобразный рваный ритм, то ли закрывал их от того, чтобы быть услышанными. Джен было это важно. Не так часто в последнее время удавалось поговорить с Хантером наедине.

 

— Как дела в Гильдии в последнее время? — спросил Хантер, улыбаясь ей так искренне, словно это не он битый час провозился с Лю, а теперь ему вдруг всё-таки стало интересно поговорить.

— Нормально, — буркнула Джен, но неожиданно для себя продолжила, — на самом деле, так себе. Долорес бесит, у Финнигана скучища, но и не прогуляешь, Меган даже вопросы не задашь из-за этой Долорес. Ну и вы с Лю…

 

Она осеклась, но было поздно. Хантер глядел на неё, всё так же улыбаясь, но глаза стали не такими солнечными.

 

— Мы что, Джен? — тихо спросил он, не боясь, что Джен не расслышит из-за поездов. Она услышала. Захотелось заплакать, как в детстве, чтобы Хантер начал утешать её, тоже как в детстве, из-за разбитой коленки, потерянной картинки из жвачки, чужих злых детей. Только теперь Хантер стал чужим, а она злой.

— Сам знаешь что, — кинула Джен в сторону и резко встала. Деревянный ящик упал, стукнув Хантера по ноге. Она понимала, что Хантер не заслуживает такого тона, но ей хотелось, чтобы он обнимал её, а не Лю, приглаживал все её колючки и ершистости. И понимала, что никто и никогда не выберет ежиху-Джен, когда рядом есть такая мягкая, фигуристая, смеющаяся Лю.

Сейчас в автобусе она всё ещё вспоминала эту сцену. И на практическом занятии тоже думала об этом. Даже когда Меган сказала, что они наконец должны будут попробовать заштопать дырку, как на отборе. Даже когда Долорес пыталась пошутить про то, почему Джен набрала в рот воды, хотя кулер в другом конце кабинета.

 

На небольшом перерыва Долорес начала подходить к другим одногруппникам и о чём-то с ними договариваться. Она подошла и к Джен, которая всё так же сидела на своём месте.

— Джен, детка, ты не против, если я сегодня поработаю с Зиянием? — слащаво растянула губы в улыбке Долорес.

— Как хотите, — бросила Джен и снова вставила наушник, дожидаясь возвращения Меган. Зияние, надо же. Обычно даже преподаватели называли дырки как-нибудь попроще.

Меган, вернувшись, почти сразу вывела группу в аккуратный внутренний дворик Гильдии. Посередине уже дрожала, как дымка или воздух в городе в сильную жару, приличных размеров дыра.

— Кто-то готов? — приветливо спросила Меган.

Долорес уверенно выступила вперёд.

— Отлично, — улыбнулась ей Меган.

Долорес приблизилась к дырке и начала быстрыми движениями, но неаккуратно стягивать края. Джен наблюдала, кусая губы. Она могла бы лучше. Долорес совсем не чувствовала колебания ткани.

— Как говорится, кто, если не я, — самодовольно проговорила Долорес, словно ожидая дополнительной похвалы от Меган.

И Джен почему-то прорвало. Эгоистичная пухлая свинья, да она же всех сама отговорила, она же всё подстроила, как она смеет… почему ей, а не Джен… почему всегда — не Джен… Она вышагнула в центр дворика, не обращая внимания на Меган и Долорес.

 

В центре прорехи в обычном мареве стали видны какие-то контуры — словно вместо дворика там была большая площадь… вот, кажется, проехала машина, а это человек с коляской… нет, с крупной собакой переходит дорогу?

Джен смотрела в эти силуэты, не отрываясь. Ей захотелось не сшить, а, наоборот, разорвать эту плёнку до конца, позволить им проникнуть в Ланкастер, а Ланкастеру — туда, на эту площадь, пусть даже они с Долорес окажутся под колёсами тех машин.

Прореха уже казалась не дыркой в ткани, а открытым окном, озером с кувшинками на берегах и водоворотами в глубине. И Джен нырнула в это озеро с головой.