1

 

У моего брата была подруга Чантико, которая и рассказала нам, что ей удалось побывать в том городе совершенно случайно, и она так до конца и не поняла, как смогла совершить переход. Она вот уже шесть лет жила на Земле, и одним ясным осенним вечером, выйдя из кофейни, и дав волю своим ногам, не заметила, как вдруг оказалась в незнакомом городе. Его улицы были длинными и тёмными. Громадные чёрные небоскрёбы, верхушки которых тонули где-то в облаках, были похожи на надгробия могил великанов. В городе шёл дождь, и совсем не было прохожих. Чантико даже показалось, будто она – единственная обитательница этого странного места. Её интуиция дала сбой, а телефон с навигатором отключился, поэтому она около часа петляла по тёмным переулкам таинственного города, вглядываясь в очертания многоэтажек и расплывчатый свет зеленоватых фонарей. И вдруг в какой-то момент, сделав шаг, оказалась в привычной обстановке. Дождя не было и в помине, кругом царило оживление, группы туристов расхаживали по улицам, делали селфи и веселились. Сотни машин сигналили друг другу и зевакам, решившимся перебежать дорогу в недозволенном месте. Чантико поняла, что на целый час переместилась куда-то, будто провалилась в иное измерение, но не могла понять, как ей это удалось.

Признаться, её рассказ нас удивил. Ведь никаких других измерений не существовало. Была одна физическая вселенная, созданная моим отцом Парабраманом, и внутри неё, как и за её пределами, не могло существовать никаких иных параллельных миров. Но Чантико настаивала на том, что видела один из них.

– Это была не галлюцинации! – Неожиданно резко ответила она, когда мы с братом позволили себе подшутить. – Город был реален! А вы просто не хотите ничего видеть дальше своего носа! Но раз так, я непременно расскажу об этом происшествии Унго. Уж она-то меня поймёт!

С этими словами Чантико демонстративно встала из-за стола, и ушла, не попрощавшись.

Мы с братом удивлённо переглянулись.

– Что это с ней?

– Понятия не имею. – Ответил Люминес. – Она никогда такой вспыльчивой не была.

А Унго... Насколько я знал, с ней в прошлом произошла какая-то трагедия. То ли она потеряла возлюбленного на войне, то ли они расстались по другой причине, но факт оставался фактом: вечно мрачная и неразговорчивая Унго до сих пор страдала и тосковала по нему, поэтому не могла в полной мере участвовать в социальной жизни нашего общества, намертво нацепив на себя образ отшельницы.

Она была великой воительницей. В прошлом, во времена Раскола, когда часть нашего общества противостояла страшной угрозе в лице Хаоса – Тескатлипоки, а другая его часть присягнула ему в верности, Унго, не жалея себя, храбро сражалась плечом к плечу со многими асами, в том числе с нами и Чантико. Вместе мы остановили кровожадного монстра, не позволив ему уничтожить вселенную.

Я забыл упомянуть, что Хаос был нашим родным дядей, братом-близнецом Творца, но это не помешало нам с Люминесом исполнить свой долг и заключить его в вечной Тьме за пределами вселенной. Отныне ему не было пути в наш мир.

Прокручивая в голове тот короткий разговор, во время которого Чантико неожиданно резко отреагировала на наши безобидные шутки, я понял, почему она так сделала.

Она была влюблена в моего племянника – младшего сына Люминеса, но так как парень оставался к ней равнодушен, она рассчитывала на то, что её друг как-то повлияет на своего отпрыска, но Люминес предоставил ему самому возможность устраивать свою личную жизнь, и не лез с советами. Конечно, Чантико это взбесило, ведь она надеялась на поддержку.

Но я всё-таки надеялся, что долго беситься она не будет, и сможет понять моего брата, а заодно и простить холодного самоуверенного мальчишку, у которого на уме были одни битвы и оружие.

А мне... Мне нравилась Унго. Но куда мне было тягаться с таким противником, как её бывший возлюбленный, ведь он прочно засел в её сердце! Если она не смогла разлюбить его за восемьдесят с лишним лет, то вряд ли у меня был шанс. Но асы влюблялись насмерть, влюблялись на всю жизнь, на всё воплощение. Так что, вряд ли Унго забыла бы его до окончания этой Манвантары.

Наш мир имел циклическую структуру. По сути, вечным было лишь Дыхание непознаваемого Творца Парабрамана (Тонакатекутли) – того, кто стал причиной возникновения вселенной, того, кто являлся великой беспричинной первопричиной всего, что существовало внутри Мироздания. Великое Дыхание не имело начала и не могло иметь конца. В момент, когда непознаваемый Создатель делал выдох – рождалась вселенная, чтобы просуществовать миллиарды лет нового цикла проявленности – Манвантары. Когда же он делал вдох – вселенная постепенно сжималась в сингулярность и переставала существовать такой, какой мы её знаем. Период непроявленности – Пралайи, также длился миллиарды лет, чтобы затем его сменила новая Манвантара.

Асы – божества-строители были созданы недавно, по меркам Творца. Они успели пережить лишь две Манвантары, и эта, третья, началась с того, что на новый мир, вызванный из небытия, напал Тескатлипока – тёмный близнец Тонакатекутли, и попытался прервать цепь перерождений Мироздания. Но у него, как я уже упоминал, ничего не получилось. Асы, воплощённые в новых телах, в новом удивительном мире, дали ему отпор.

Вселенные не были копиями друг друга. В каждой Манвантаре космическое пространство имело свои особенности, структуру, законы физики и геометрии. Я много раз спрашивал у отца, были ли в прошлых Манвантарах люди? Он сказал, что были лишь в предыдущей, но всем им, конечно, не удалось выжить в условиях полного растворения и исчезновения материи и пространства. Та цивилизация, рассказывал он, была великой. Её могущество распространилось на сотни галактик, и если б ей дали больше времени, она бы заселила всю вселенную, но, увы, срок проявленности подходил к концу, Какими бы могущественными и технически развитыми не являлись люди той цивилизации, но обратить процесс распада вселенной вспять они были не в силах. Когда они поняли, что происходит, то полностью перешли на уровень бестелесного существования. С тех пор они представляли собою лишь чистый разум, который хранился в Единой Информационной Структуре космоса. Таким образом, они надеялись избежать собственной гибели. Но прошли ещё миллионы лет. Взорвались последние звёзды, а чёрные дыры поглотили друг друга, уничтожив сперва всё вещество во вселенной, а затем принялись за поля и излучения. Осталась лишь информация. Но так, как температура в космосе неуклонно продолжала стремиться к абсолютному нулю, выжить человеческой цивилизации даже в том её невообразимом виде, в котором она находилась, всё равно было невозможно. Когда температура всё же упала до критической отметки, движение в пространстве стало невозможным, а само оно стало распадаться. Даже бесплотная нематериальная информация, которая представляла собой оцифрованный разум, уже не могла существовать в таких условиях, и просто стёрлась.

– В чём тогда смысл существования жизни во вселенной, если в конечном итоге она всё равно погибнет, какой бы развитой не была? – Спросил я тогда отца.

– Ни в чём. – Устало ответил он. – Она просто есть.

Но мне это объяснение не понравилось. Я стал искать этот несуществующий смысл, и потратил половину времени Манвантары на это, так и не приблизившись к хоть какому-нибудь логическому заключению.

Жизнь была, как была и беспричинная причина её – великий Парабраман, который никогда не появлялся, потому как появление подразумевает под собой процесс воплощения из небытия. Появление не может существовать вне времени, ибо время – это движение, а появление – движение во времени. Но мой отец существовал вне его, поэтому невозможно было сказать, что он когда-либо появился. Он был всегда.

Мой брат Люминес являлся его первым помощником и стоял на страже исполнения законов мира. И кто придумал эту чепуху о его восстании? Более несуразной вещи и представить нельзя! Люминес, как и я, являлся частью Создателя. Как он мог пойти против него? Как может восстать рука или нога против тела, частью которого является? Я не понимал этих диких антилогичных мифов, которые придумывали люди. Но когда-то они ведь знали правду об устройстве Мироздания и населяющих его богах-строителях! Только предпочли её забыть за тысячи лет существования. Когда мы иногда приходили на Землю и жили среди людей, то старались не обращать внимания на их несуразные верования, оторванные от реальности, и не обижались, когда нас превращали то в чертей, то в оборотней, то в ещё какую-нибудь нечисть. Главное, что мы сами знали о том, кто мы есть на самом деле.

Мой брат Люминес, однажды оклевётанный группкой фанатиков, которые вдруг вздумали избрать его козлом отпущения, тоже старался не обращать внимания на свой негативный образ, сложившийся в умах людей, но я знал, что в глубине души его это волновало, и он был обижен.

Чантико тоже почему-то досталось. В человеческих сказках теперь она была владычицей демонов, хотя на самом деле, даже если б они существовали, она никогда бы не позволила себе присягнуть злу.

В общем, досталось всем, и я даже в какой-то степени был рад, что наступил современный оцифрованный век, в котором люди позабыли старые верования и легенды. Они остались лишь на страницах справочников Интернета, в которые теперь, в эпоху господства соцсетей, мало кто заглядывал.

А теперь, словно из небытия, возник странный город, описанный Чантико, который не упоминался ни в одной из легенд. Я верил девушке, но то, что она рассказала, не укладывалось в голове.

Мы, асы не строили никаких городов, подобного тому, который видела Чантико, ни во вселенной, ни за её пределами, где и строить-то было невозможно, ввиду отсутствия пространства. Мы создали лишь Йар – наше царство в центре вселенной, которое уж точно не было похоже ни на один человеческий город. А город, который пригрезился моей подруге, определённо, был человеческим. Во-первых, наши здания имели весьма разнообразную форму – одни были вытянуты, как стрела, другие представляли собой цилиндр, третьи являлись пирамидами и закрученными спиралями, к тому же они были во много раз выше самых высоких зданий на Земле.

Йар представлял собой искусственную планету, диаметром, примерно, с Юпитер, которую покрывал сплошной одноимённый мегаполис. Там всегда было светло, за счёт фосфоресцирующего материала, из которого мы строили свои здания, и искусственного освещения, падающего сверху. Наши дома мерцали жемчужным, нежно-голубым, сиреневым светом, и уж никак не походили на мрачные мокрые надгробия-небоскрёбы, о которых рассказала Чантико. Поэтому, куда она попала тогда во время своей прогулки, оставалось загадкой.

Легенду об этом невозможном городе мне удалось услышать случайно. И то, скорее всего, это была вовсе не легенда, а обычная сказка, вовсе оторванная от реальности и выдуманная каким-то особо впечатлительным асом.

Я услышал её в западных землях Йара от одного чудаковатого аса Мишкоатля, живущего отшельником. Он рассказал мне уж совсем несуразную вещь. Рассказал, будто бы людям из прошлой Манвантары каким-то образом удалось выжить.

Мишкоатль поведал мне о том, что перед самым наступлением апокалипсиса, в то недолгое время, пока температура ещё не опустилась до отметки абсолютного нуля, один гениальный учёный, Адриан, предвидя такой исход, смог построить необычный космический корабль. Материал, из которого он был сделан, мог существовать в условиях абсолютного нуля, что, конечно же, казалось невероятным. Но проверить это, к сожалению, было невозможно, поскольку тогда пришлось бы каким-то образом создать условия для его испытаний, поэтому убедиться в своей правоте либо же неправоте насчёт изобретения, Адриан смог уже когда апокалипсис наступил. В легенде говорилось, что корабль прошёл проверку, только спасти ему уже никого не удалось, кроме самого Адриана и его маленького сына Алексиса. В условиях разрушающегося пространства, кораблю, внешнюю обшивку которого покрывал слой антиматерии, удалось выжить и сохранить свой маленький экипаж. Научно объяснить это Мишкоатль даже не попытался, ведь он сам не понимал, как такое возможно.

– Неважно, материя, антиматерия – для существования любой её формы нужно пространство, поэтому я не представляю, как Адриану и Алексису удалось выжить.

– Скорее, это выдумки, Мишкоатль. Неужели ты, в самом деле, в это веришь? – Спросил я.

– Слушай дальше. – Сказал он. - Просуществовав внутри корабля всю Пралайю, они встретили Манвантару, и...

– Подожди! Но ведь Пралайя длилась миллиарды лет!

– Она бы длилась миллиарды лет в восприятии стороннего наблюдателя, но в условиях, в которых оказались Адриан и его сын, время отсутствовало, поэтому период непроявленности пролетел для них, как один миг.

– Невероятно! – Воскликнул я, всё ещё воспринимая всё рассказанное Мишкоатлем, как красивую сказку. – И что же было дальше?

– Говорят, что перенеся Пралайю, Адриан и Алексис изменились. Их ДНК претерпело необратимые мутации, и полностью перестало быть человеческим. Они обрели невиданную ранее людской природе силу и возможности, и получили бессмертие. На заре новой Манвантары, когда появилось пространство и время, Адриан и его сын смогли покинуть корабль, и принялись создавать город из виртуальной материи, которая начала образовываться в новом космосе. Они назвали своё творение Тронд-даур – Город Вечных Дождей. Вначале он был совсем маленьким, но вскоре начал сам создавать себя. За миллионы лет город эволюционировал и обрёл сознание и разум. Фактически, он стал богом, ведь мог создавать материю из ничего уже сам. Адриан устал за миллионы лет своего существования, и развоплотился подобно асам. Алексис остался единственным обитателем своего города.

– Но как же? Если всё это – правда, как же мы их не заметили? – Спросил я.

– Город находился за пределами новой вселенной.

– Но там ведь нет пространства!

– Город сам создал его вокруг себя. И мне кажется, твой отец знает о нём, иначе просто не может быть.

– Знает, и ничего не делает?

– А что он должен делать, Кетцалькоатль? Тронд-даур никому не мешает, да и...

– Но девушка... Чантико смогла как-то переместиться в него!

– Ты уверен?

– По описаниям, это именно тот город, о котором ты рассказал!

– Не может этого быть! Ни один портал не сможет туда перенести, ведь их сеть охватывает лишь вселенную, и то, не всю!

– А вдруг так и есть? Иного объяснения я просто не нахожу!

– В любом случае, мы этого не узнаем, пока Чантико снова не переместится и не сообщит больше сведений. Если, конечно, это произойдёт.

Не сказать, что я прямо так сразу поверил Мишкоатлю. Он в эту странную легенду верил безоговорочно, а я начинал испытывать сомнения. Мне бы хотелось, очень хотелось, чтоб она оказалась правдой, ведь тогда, при наступлении нового периода непроявленности, человеческую цивилизацию можно было бы спасти, используя наработки Адриана! Я загорелся этой идеей и непременно сообщил о ней Люминесу. Он воспринял её весьма скептически, ответив загадочно:

– Тогда не ты один будешь искать Город Вечных Дождей.

 

2

 

Воду дали лишь один раз, во вторник утром. Всё остальное время Дмитрия мучила жажда. Есть хотелось так, что скручивало живот, но мужчина мужественно терпел. Пытка голодом и жаждой была изощрённой, и единственное, что помогало тогда заключённому выжить в клетке, это память. Память о той, чей образ он сохранил в сердце, как самый светлый и чистый.

Они случайно встретились в театре, хотя теперь Дмитрий готов был поклясться, что эта встреча вовсе не была случайной – её устроила судьба. Всё началось со взгляда, как это всегда бывает. Её, пронзительный и будто бросаются вызов, встретился с его – заинтересованным и восхищённым. После спектакля, на встрече со зрителями, Дмитрий подошёл к прекрасной незнакомке и заговорил первым. Они обсуждали, в основном, прошедшее представление, но между строк читалось совсем другое. Каждый хотел остаться в памяти другого навсегда.

Образ девушки с необычным именем запечатлелся в памяти Дмитрия намертво. Он и помог ему пережить побои и пытки. Спустя пять дней обвинения с него были сняты, он отправился домой, и решил во что бы то ни стало разыскать Унго.

 

***

 

Люди незабываемы. Это Унго поняла сразу. Асов она воспринимала, как братьев и сестёр, а вот люди... Люди вызывали в ней доселе неведомые чувства. Любовь к Дмитрию начала пробуждаться в её сердце постепенно, хотя девушке казалось, что она была там всегда. Они полюбили друг друга настолько сильно, что казалось, что даже смерть не сможет их разлучить. Как же Унго была наивна! Смерть, возможно, и не смогла бы. А вот люди… Девушка старалась не вникать в революционную деятельность Дмитрия. Для неё он оставался любимым мужчиной в любом случае. Она, окрылённая чувствами, не обращала внимания, что творилось в стране, в которой они жили. Она не задавала вопросов, и не хотела говорить о политике. Когда Дима начинал о ней беседовать, мысли Унго уносились далеко-далеко. Она представляла, как бы было здорово, если б они с любимым могли жить в Йаре, в этом прекрасном чудесном краю, но, к сожалению, людям в мир асов путь был закрыт. И всё равно девушка представляла себе это светлое счастливое будущее, семью, детей и любимого мужчину рядом, образ которого отныне никто не мог затмить.

К сожалению, не сбылось. Люди всё отняли у неё. Люди не дали этой светлой сказке воплотиться в жизнь.

Дмитрий был диссидентом. Но даже не его частые аресты стали причиной того, что он не смог построить полноценную семью и сделать Унго счастливой. Началась Вторая Мировая Война. Он отправился на фронт. И… погиб. Сколько Унго не пыталась, но так и не смогла найти его могилу. Страшно представить, в каком девушка находилась состоянии. Она ведь не являлась человеком, а значит, её чувства, умноженные стократно, имели разрушительную природу. Когда она только получила известие о гибели Дмитрия, в её душе всколыхнулся океан боли и гнева такой силы, что она сама не смогла его сдержать. Неосознанно она разрушила целый город, в котором тогда находилась. Она стояла, среди руин и обломков, после оглушительного крика, который смёл всё на своём пути, и по её лицу стекали слёзы. Потом, правда, она опомнилась и поняла, что натворила, но вернуть назад погибших было уже невозможно. В отчаянии она ушла с Земли, и запретила себе отныне пользоваться своей силой. Её сердце сковали вечные льды, а чувства, выжженные дотла, опустошили душу. Асы могли любить всю жизнь, то есть всю жизнь до своего нового воплощения в новой Манвантаре. Унго поняла, что будет любить и после неё.

Чантико рассказала ей о таинственном городе-боге, легенду о котором услышала от меня, и Унго загорелась идеей непременно отыскать Тронд-даур.

– Зачем он тебе? – Спросила Чантико.

– Если в его силах оживлять мёртвых, я поклонюсь ему и попрошу об услуге… Нашему Создателю, такое, видно, не под силу. – Надменно добавила она.

– Унго? Ты что? Остановись! – Поражённо произнесла её подруга, но девушку было уже не остановить. С того самого времени она начала судорожно искать Тронд-даур, словно обезумевшая. Её состояние вызывало у меня всё больше опасений.

– Унго, это бесполезно! Оттуда не возвращаются. И даже если сам Парабраман не может оживлять мёртвых, то город, пусть даже и эволюционировавший до уровня бога, этого точно не сможет сделать! – Увещевал её Люминес.

– Если не можете помочь мне с поисками, то хотя бы не мешайте! – Отрезала она.

После этого мы не видели её несколько лет.

Чантико тоже искала город, да и я, и мой брат. Но лишь для того, чтобы проследить за Унго, дабы она не наделала глупостей на эмоциях.

Она жила на Земле. Днём работала, ведь асам тоже надо было где-то жить и что-то есть, а по вечерам, накинув на голову тёмно-серый капюшон и вставив в уши наушники с какой-нибудь депрессивной музыкой, отправлялась бродить по улицам, надеясь, что чудо перенесёт её в мифический город, подобно тому, как перенесло её подругу.

Шло время, а чуда не происходило, но Унго не бросала своих попыток. Она разговаривала с легендарным городом, пыталась воззвать к нему и к разуму Алексиса, установить с ними ментальную связь, но на её зов откликался лишь дождь и ветер, вгоняя в ещё большую тоску. Так продолжалось несколько лет. Мы расслабились и перестали за ней следить, полагая, что и город этот – выдумки, и состояние Унго не так уж и тяжело, по крайней мере, в таком подавленном состоянии она никому ничем навредить не сможет. Но мы просчитались.

 

3

Необычный чёрный город, в котором вечно шли дожди, предстал перед девушкой в своей красоте и незабываемом величии. Унго металась по улицам, пробуя мысленно заговорить с Тронд-дауром. Но он молчал. Тогда она принялась что есть силы кричать:

– Алексис! Алексис! Прошу, появись! Ответь мне! Я пришла за помощью!

Снова не последовало никакого ответа.

Унго, промокшая и обессиленная, топталась на месте, задирая голову, и подставляя лицо под струи холодного дождя.

И вдруг она услышала совсем недалеко от себя шлепки по воде, будто кто-то шёл по лужам.

Ужас объял её разум, но он был вовсе напрасен, потому как из тьмы выступил человек. Невероятно худой и бледный от отсутствия солнечного света мужчина – единственный обитатель Тронд-даура и его строитель – Алексис.

Его фигуру скрывала чёрная мантия с капюшоном, которая вовсе не промокла, будто он материализовался тут же из воздуха. Глубокие чёрные глаза внимательно смотрели на гостью. Унго поражённо рассматривала человека из прошлой Манвантары и не могла поверить своим глазам.

– Город знает, зачем ты пришла. Унго. – Произнёс глубокий низкий баритон.

– Знает? Он… Может читать мысли?

– Твои помыслы не укрылись от него.

И тут Унго, не отдавая отчёта в своих действиях, в безумной истерике рухнула на колени, на мокрый асфальт и сложила руки в молитвенном жесте.

– Прошу, помогите мне! Передайте городу, если он может помочь… Я умоляю… Я всё сделаю! Всё, что угодно сделаю взамен, если он вернёт мне Диму! Я умоляю вас!

Лицо Алексиса сохраняло бесстрастное выражение. Истерика Унго совсем не трогала его сердца, никогда не знавшего любви в абсолютной тьме. Но, возможно, желавшего её познать. Унго же тогда было невдомёк, что и строитель, и его город могли преследовать какие-то свои цели, поэтому и открыли девушке путь в Тронд-даур.

– Встань, Унго. – Сдержанно произнёс Алексис.

Девушка, явно стыдясь своего эмоционального порыва, поднялась на ноги, затравленно смотря на человека, в силах которого тогда было вершить её судьбу.

– Помочь тебе будет сложно. Но я думаю, город сможет это сделать.

В первое мгновение Унго показалось, что она ослышалась. Она стояла, изумлённо глядя на Алексиса, не в силах вымолвить ни слова.

– Возвращайся назад. Как только всё будет готово, мы с тобой свяжемся.

Строитель оказался немногословен. Поражённая девушка смотрела в его удаляющийся силуэт, не в силах поверить в только что услышанное. Тут она опомнилась, и, пробежав несколько шагов за ним следом, окликнула его:

– Подожди, Алексис!

Он медленно обернулся.

– А что я… Что я буду должна взамен?

Лёгкая улыбка тронула его бледное, как бумага, лицо.

– Ничего… – Ответил он. – Совсем ничего, Унго.

Так закончилась их короткая встреча. Видение сказочного города исчезло, и девушка обнаружила себя стоящей на широкой мостовой. Дождь больше не шёл. Светила яркая полная луна. В сердце Унго зажглась надежда.

 

***

Когда она рассказала нам о встрече с Алексисом, мы отнеслись к её рассказу скептически.

– Унго, ты в своём уме? Что бы он тебе не пообещал, ты же должна понимать, что ОТТУДА не возвращаются! Город не вернёт тебе возлюбленного. Это просто невозможно! – Охладила её пыл Чантико.

– Нет! Он сможет! А вы все – и она обвела взглядом присутствующих: свою подругу Чантико, Мишкоатля, меня и Люминеса – не вздумайте мне мешать, иначе крупно об этом пожалеете!

И что было с ней делать? Заковать в цепи и бросить в темницу? Асы были свободными существами, никто не мог посягать на их свободу, да и, собственно, поводов это делать никто из них не давал, ведь они творили исключительно добрые дела, и образ их являлся сугубо положительным. Но наказания для Унго за тот уничтоженный ею город так и не последовало. Она находилась в состоянии жуткого аффекта, поэтому не отвечала за свои действия. Её не стали наказывать. Она уже была наказана так, как не пожелаешь никому из врагов, ибо потерять любовь всей своей жизни – не это ли самая страшная кара для души?

В тот момент её синие глаза полыхали пламенем. Она готова была растерзать любого, кто встанет у неё на пути. Мы боялись, как бы она не натворила глупостей. Но, скорее всего, было уже поздно. Она связалась с таинственным городом, и он согласился ей помочь. Процесс был запущен. Мы опоздали. Вернее, упустили тот момент, когда ещё всё можно было переиграть и повернуть назад. И что было на уме у таинственного города-бога и его единственного обитателя, оставалось лишь догадываться.

 

4

 

Прошло несколько месяцев. Мы продолжали наблюдать за Унго. Она терпеливо ждала, когда её позовут, хотя мы все в этом сомневались.

Жизнь бессмертных проходит, будто вне времени. По крайней мере, мы его не замечаем, занимаясь своими делами, так же, как не замечают своего, напротив, короткого века бабочки-однодневки. Для них он – целая жизнь. Так же и Манвантара длиной в шестьдесят миллиардов лет являлась в нашем восприятии полноценной человеческой жизнью. Я ощущал себя ещё очень молодым, как и Люминес, и Чантико, и все остальные асы. Но это не значило, что мы не уставали. Уставали, ещё как! Только на нас лежала огромная ответственность за безопасность Мироздания, которую мы не могли игнорировать. То, о чём просила город Унго, являлось нарушением этих законов.

– Технически, это не нарушение. – Заметил Мишкоатль. – Ведь Тронд-даур находится за пределами вселенной, а законы, установленные Парабраманом, действуют лишь внутри неё. Так что, обвинить Унго не в чем.

– Но оживлять мёртвых невозможно нигде: ни во вселенной, ни за её пределами. Я не понимаю, как город собирается это сделать! – Сказал я.

– Возможно, в своём понимании он и оживит мёртвого. Но что это воскрешение будет значить для Унго и для всех нас?

– Что ты имеешь в виду? – Обеспокоенно спросил мой брат.

– Я боюсь, что город преследует какие-то свои цели.

– Но какие они могут быть? Что ему может быть нужно?

– Тронд-даур – очень сложное для нашего понимания существо. Но… как структура, из которой он развился и эволюционировал до уровня божественности, является весьма привычной и понятной.

– И?

– Что нужно любому городу, Кетцалькоатль?

– Ничего, ведь город – неодушевлённое образование.

– Ну а если б был одушевлённым? Собственно, его пример мы и видим перед глазами в лице Тронд-даура…

– Тогда… – Я задумался. – Может, чтобы его заселили?

Озарение вдруг снизошло на меня при этих словах. Действительно, как мы раньше до этого не додумались? Я аж вскочил на ноги.

– Но всё равно, как город собирается привлечь новых жильцов? И причём тут Унго и «воскрешение» её возлюбленного? Не силой же Тронд-даур будет перемещать людей в себя и заставлять жить? Если так, почему он миллиарды лет молчал? – Рассуждал Люминес.

– Видно, он хочет, что б желание жить в нём возникло у его новых жильцов осознанно. Никого принуждать он не собирается. Но, опять же, причём здесь Унго?

Этот вопрос так и остался без ответа. Мы продолжали наблюдать за ней, и вскоре город её вызвал. Как именно это произошло, мы так и не поняли: был ли то зов мысленный, либо Тронд-даур как-то умудрился воздействовать на материю вселенной и послать девушке сообщение. Но в один из дней Унго исчезла. А мы не могли последовать за ней, потому как в Город Вечных Дождей путь был открыт лишь ей. Нам оставалось лишь ждать.

Как потом рассказывала сама Унго, сначала она точно также обнаружила себя посреди мокрых тёмных улиц и срывающегося с небес дождя. Вокруг было пустынно, и когда она позвала Алексиса, на её зов никто не пришёл. В отчаянии девушка подумала, что её обманули, но тут же услышала голос в своём сознании. Он оказался скрипучим и безжизненным, каким-то механическим, будто говорил робот. И тогда девушка поняла, что в тот момент с ней заговорил сам город, выучивший её язык и сумевший наладить с ней контакт.

– Твоя просьба удовлетворена. – Сообщил он и умолк.

Первые несколько минут Унго ничего не понимала, но затем заметила впереди, между домами, какое-то свечение. Оно разгоралось всё сильнее, заливая светом мокрые улицы. Дождь стал слепым, а небо приобрело глубокий тёмно-фиолетовый оттенок. Свет отражался в стёклах небоскрёбов, и Унго, сорвавшись с места, побежала ему навстречу, желая как можно скорее выяснить, что происходит. Сердце бешено стучало в её груди. Она чувствовала, что ОН там…

Когда свечение стало невыносимым, Унго зажмурилась, но не переставала идти, и вдруг почувствовала, как кто-то взял её за плечи. Это прикосновение она бы узнала из тысячи. Не веря себе и своим ощущениям, она открыла глаза. Перед ней стоял… Дмитрий, живой и невредимый, и улыбался ей. Свет постепенно гас, отражаясь в его ясных серо-зелёных глазах, а девушка до конца ещё не могла поверить, что это всё – не галлюцинация.

– Дима? Дима, это, правда, ты? – Прошептала она осипшим голосом.

Воскрешённый человек посмотрел на неё восхищённым немигающим взглядом, а затем обнял.

Они возвратились вместе на Землю, в привычный мир, и Унго спустя несколько недель с радостью представила нам, находившимся тогда в шоке, своего возлюбленного, восставшего из мёртвых. Я, признаться, тоже не особо верил в его чудесное оживление. У меня не укладывалось в голове, как это возможно, и интуиция подсказывала, что во всём этом есть какой-то подвох. Но Дмитрий, определённо, абсолютно ничем не отличался от обычного живого человека, кроме того, как заверяла Унго, личность его осталась без изменений и все воспоминания оказались нетронутыми. О том, где он был всё это время, он не мог сказать ничего определённого. Он сообщил лишь, что после того, как его убили, сознание его окутала пустота. Это забвение длилось лишь миг, за который успело пролететь больше восьмидесяти лет на Земле, и вот снова, кто-то непознаваемый и могущественный призвал его сознание к жизни, заставил его быть, и сотворил ему новое тело из неоформленной материи, образ которого взял из памяти Унго.

Так я и предполагал. В принципе, это был не тот Дмитрий, которого когда-то полюбила Унго, не тот человек с уникальным набором психофизических характеристик, а лишь его копия, будто квантовый след, оставленный сознанием, и облечённый в физическую оболочку, соответствующую оригиналу. Но Унго оказалось невозможно переубедить. И мы посчитали, зачем, собственно, это делать? Если она была рада и такому псевдовозлюбленному и испытывала долгожданное счастье рядом с ним, так зачем было ей его портить? Они никому не мешали. И мы решили оставить их в покое. Только я окончательно похоронил свою мечту когда-нибудь понравиться Унго. Эта история не шла у меня из головы, я чувствовал, что она ещё не окончена, и вскоре и город, и сам Дмитрий преподнесут нам неприятный сюрприз.

 

5

 

Это произошло внезапно. Грянуло, как гром среди ясного неба. Неожиданно начали пропадать люди по всей планете. Мы не могли понять причин, пока не догадались связать их исчезновения с таинственным Вождём – проповедником, который одурачивал массы людей, рассказывая им о лучшем мире, который скрывается за пределами этой реальности. Но куда пропадали люди? Не мог же этот таинственный Вождь и его приспешники просто их убивать либо ссылать на какой-нибудь необитаемый остров? Ещё при этом имущество пропавших оставалось нетронутым – Вождю оно было не нужно, он преследовал иные цели, одурманивая людей и заставляя их покидать свои дома. Он обладал какой-то ментальной силой, способной воздействовать на разум людей так, что они становились безвольными и податливыми в его руках. Они готовы были поверить чему угодно и безоговорочно следовали за ним. А он вёл их… Куда, собственно?

Вождь не общался с представителями СМИ, и определить его местоположение было невозможно: он был неуловим, как ветер. А когда он всё же появлялся на публике, то скрывал своё лицо под маской. От кого? От нас? Он, что, знал о нашем присутствии в мире людей? Однажды Чантико поинтересовалась у подруги, как поживает Дима.

– Дима… он… занят… делами… – Неопределённо ответила девушка.

– Делами? Какими делами?

– Я не знаю. Я в них не вникаю. – Ответила Унго, находясь в возбуждённо-возвышенном состоянии. Она не чувствовала земли под ногами от счастья и сама ходила, как одурманенная.

Её состояние, а также сообщение о том, что Дима «занимается делами» насторожило Чантико. Хотя, чего в этом могло быть странного? Вероятно, человек просто нашёл работу. А что бы, он должен был круглыми сутками сидеть возле Унго?

Я не счёл её опасения оправданными, как и Люминес, но вместе мы решили на всякий случай проследить за Дмитрием.

И каково же было наше удивление, когда мы обнаружили, что Дмитрий и таинственный Вождь – одно и то же лицо!

Естественно, мы незамедлительно обратились к нему и потребовали объяснений. А он… Он только посмеялся в ответ.

– Вам меня уже не остановить. Процесс запущен.

– Какой процесс? Кто ты? – Потребовал ответа Люминес.

– Процесс заселения Тронд-даура. А он почти бесконечен. Я не остановлюсь, пока отсюда не уйдут все.

После этих слов мы попытались силой расправиться с ним, но встретили такое мощное сопротивление с его стороны, что выстоять не смог даже мой брат. Вождь раскидал нас в стороны, как пушинки, и блокировал нашу силу. И тогда мы поняли, как крупно просчитались.

Под видом возлюбленного Унго, Тронд-даур прислал на Землю своего посланника, целью которого было заставить людей покинуть вселенную и переселиться в таинственный город. Лже-Дмитрий усыпил бдительность Унго, втёрся в доверие к нам, сведя на нет все наши подозрения, чтобы провернуть своё грязное дело. Хотя, почему же сразу грязное? Возможно, ничего плохого в том, что люди переселялись в Тронд-даур и не было? Город-бог не являлся враждебным человеческому роду, будучи творением его рук. И единственное, чего он хотел, это стать колыбелью новой человеческой цивилизации, которой будет суждено пережить великую Пралайю и очнуться в новой Манвантаре, продолжив творить великие дела.

Поняв это, я не стал мешать Вождю перемещать людей в Тронд-даур, который заметно изменился по его рассказам. Там перестали лить дожди, появилось искусственное солнце, стало тепло и светло, заработали заводы, производя материальные блага для новых жильцов. Люди были довольны новым местом своего обитания. Они без сожалений покидали Землю целыми семьями, и им уже не требовалось внушение Вождя, они и сами поняли важность нового пути развития человеческой цивилизации.

Но в нашем обществе – обществе асов эта ситуация вызвала непонимание. Она привела к новому Расколу. Те, кто считали, что Вождя непременно нужно остановить и как можно скорее возвратить людей назад, начали открыто воевать против тех, кто предпочёл предоставить людям возможность самим решать свою судьбу. Так началась гражданская война в Йаре. Во время неё нам было уже не до людей и Тронд-даура.

Унго во всём помогала возлюбленному, и не вмешивалась в битвы. Многие представители нашего народа стали асурами – противниками, которые требовали немедленной ликвидации Вождя и возвращения людей. Хотя, я сомневался, что посланника Тронд-даура можно было физически устранить. Добраться до города тоже становилось невозможно, ведь он находился за пределами вселенной, в месте, лишённом самого пространства и времени. Они заключались в нём самом, и благодаря этому он мог существовать вечно, а не растворяться в волнах неотвратимой энтропии.

Но было у великого города уязвимое место – его называли Золотым Сечением. Уничтожить Тронд-даур можно было только оттуда. И как всегда, даже в раю нашлись недовольные. По договору, который вновь прибывшие жильцы заключали с Вождём, они не могли покинуть город и вернуться назад на Землю в течение двадцати лет после переселения. Естественно, появились те, кто начали тяготиться проживанием в городе, хотя для людей были созданы комфортные условия. Они могли не работать – магазины с едой и одеждой являлись бесплатными, а в квартиры без сбоев подавались электричество, вода и тепло, тоже на безвозмездной основе. Но этого горожанам, по-видимому, оказалось недостаточно. Науськанные асурами, обманом проникшими в прекрасный город, они узнали о Золотом Сечении и принялись за его поиски.

У нас в Йаре в тот момент шла война, мы с братом не подозревали о том, что в городе Алексиса образовался заговор среди горожан. А сам его создатель, по-видимому, понадеялся на их порядочность, раз не предпринимал никаких попыток их контролировать. Спустя сто лет подконтрольные асурам люди вместе с ними нашли Золотое Сечение. В тот момент путь им преградил Вождь и Унго.

То место выглядело настолько необычно, что даже представители нашего народа оказались дезориентированы. Отовсюду лился золотой свет, а высочайшие здания, которыми был наполнен весь город, уступили место диковинным геометрическим многомерным фигурам, состоящим из неизвестного золотистого материала. Всё вокруг переливалось и сверкало. Нормальному человеку, человеку-созидателю хотелось бы всё это исследовать, но никак не разрушать, однако люди, чьи души оказались искажены злобой и завистью, подстёгиваемые асурами, желали лишь одного – тотального разрушения, чтобы утолить свою извечную жажду власти. Двадцать лет прошло, они могли беспрепятственно вернуться на Землю, но нет, они решили напоследок, прежде чем уйти, отравить жизнь и остальным, уничтожив это прекрасное место. В этом случае население Тронд-даура не погибло бы, а переместилось обратно на Землю после своего векового отсутствия. Страшно представить, какой бы хаос их ждал в этом случае. Но Вождь и Унго оказались сильны. Завязался в бой, в процессе которого несколько геометрических фигур неизвестного происхождения оказались повреждены. Это вызвало мощный всплеск энергии, который аварийно заблокировал все порталы, ведущие из города на Землю, окончательно отрезав Тронд-даур от вселенной. Программы, которые управляли порталами, должны были разблокировать их спустя миллиард лет, но не раньше – так работала аварийная система, а до того момента никто не мог ни попасть в город, ни покинуть его. Таким образом, его жильцы, можно сказать, стали пленниками, либо, наоборот, единственными спасёнными, ведь людей, оставшихся на Земле, теперь неминуемо ожидала энтропия постепенно остывающей вселенной, помешать которой не могли даже асы.

Узнать о том, что произошло в городе, нам удалось от Унго, которая каким-то образом смогла связаться со своей подругой Чантико через сон и рассказать ей о случившемся. Мы с Люминесом не знали, что предпринять в сложившейся ситуации. Тронд-даур был построен по неведомым технологиям, а мы не могли даже выйти за пределы вселенной! Единственное, что нам оставалось, это ждать, когда пройдёт миллиард лет, надеясь, что по истечении этого срока, программы разблокируют порталы. На Земле осталось пятьсот миллионов тех, кто не успели, либо же не захотели переселяться. Так человеческая цивилизация разделилась, и я понял, что с каждым столетием различия между двумя её ветвями будут становиться всё значительнее, пока не изменят их представителей до неузнаваемости.

Вообще, какое теперь будущее могло ожидать человечество, не рисковал предположить никто из жителей Йара, но в том, что людям всё-таки удастся пережить грядущую Пралайю, можно было не сомневаться.

 

***

Унго теперь не было в нашей компании, зато добавился Мишкоатль, хорошо проявивший себя во время войны. Но я испытывал нечто, похожее на тоску. Многие говорили, что любовь асов может стереть лишь Пралайя, и я, как ни пытался, не мог забыть Унго. Но был рад, что она нашла своё счастье, пусть оно и оказалось «искусственным». Новый Вождь людей, пришедший в облике её возлюбленного, оказался достойным «человеком», и отныне я мог не переживать за девушку.

Война в Йаре закончилась, потому как больше не за что было воевать, ведь возвращение людей назад отныне являлось невозможным. Что ж, я надеялся, что там они, наконец, обретут то, что так долго искали на Земле. И Вождь, и город им непременно в этом помогут. Самому мне не удалось этого сделать, но впереди ещё оставалась практически четверть Манвантары. И я решил, что проведу её остаток на Земле.