1

 

Дюк Вито принял их лично. Множество свечей в бронзовых люстрах и канделябрах освещали просторный светлый зал, роскошно обставленный, и здесь, должно быть, привыкли принимать гостей более знатных, нежели безродных бродяг-артистов, которых не на всякий постоялый двор пустят. Но могущественный владетель Восточных земель встал им навстречу и пожал каждому руки.

Это был нестарый ещё мужчина среднего роста, с сединой в густой взлохмаченной шевелюре. Он радостно улыбался, отчего морщинки на лице собирались в причудливый рисунок, а глаза его лучились мальчишеским озорством. По-отечески улыбаясь, дюк осведомился, хорошо ли приняли гостей, достаточно ли отдохнули они с дороги, устроил ли их обед, и не нужно ли ещё чего? Киро желал лишь одного: убраться как можно скорее из поместья, кишащего стражниками и разными благородными господами – жизнь отучила верить красивой болтовне. Но благоразумно помалкивал, как и Наркизо. Тот старался напустить на себя независимый вид, но внутри был, несомненно, напряжён. «Ловушка» – читалось в его затравленном взгляде. Киро был согласен.

Амато с достоинством отвечал на вопросы и вкратце, умалчивая, где нужно, поведал об их путешествии. Дюк улыбался и местами похохатывал. Слуги внесли стол, стулья, поставили приборы и кушанья, и лорд пригласил ужинать, продолжая слушать с величайшим вниманием.

– О вас идёт большая слава, уважаемый Амато, – сказал Вито, отпив из бокала. – Вы большой… – он выдержал паузу, – мастер.

– Благодарю вас, – медленно ответил Амато, вытирая седую бороду расшитой серебром салфеткой. – Для меня большая честь быть приглашённым к вашему столу. Чем же мы обязаны столь радушному приёму?

Дюк засмеялся.

– Будьте моими гостями. Всего несколько дней. Мне жутко интересно узнать вас поближе.

Амато сдержанно кивнул. Разумеется. Безродные скитальцы не в том положении, чтобы отказывать одному из влиятельнейших людей королевства.

– Почтём за честь.

Киро знал, что здесь наверняка подвох. Но кто он такой, чтобы спорить?

 

***

 

Орден учит, что Рая не существует. Есть лишь Чистый Разум, в котором растворяется душа, окончившая жизненный путь. Киро знал, как лживы орденцы, так что в Рай всё же тайком верил. Именно поэтому поначалу он думал, что оказался в Раю.

Самое чудное было то, что он всё помнил. И в Святых писаниях, что шёпотом пересказывала старая тетушка Козима в приюте, и в декламациях Ордена говорилось, что забвение – суть очищения души. Но Киро ясно помнил, кто он есть – безродный мальчишка, сирота, волею Чистого Разума выживающего в столичных трущобах. Он помнил последний побег от банды Терзо Красивого. Пришлось долго отсиживаться на чердаке старой типографии. Глаза слезились от едких чернил, а в носу и горле не переставало свербить от вековой книжной пыли. Ночные спуски на поиски пропитания стали настоящим испытанием: колено взрывалось нестерпимой болью, стоило неосторожно задеть ногой камень или выступ. Потом было безнадежное бегство от стражников, и в конце концов Киро упал, а нога взорвалась такой болью, что он решил, что наступил конец. И даже немного обрадовался, но, если признаться со всей честностью, пожалел, что не успел отдаться лабораториям Ордена. Только там могли сохранить ему жизнь. Правда, немалой ценой. Киро не раз наблюдал людей с искусственными руками, ногами и глазами. А также с пустыми взглядами и отсутствием каких-либо страстей. Орден исцелял, но забирал взамен нечто ценное. Не дожидаясь естественного конца, люди добровольно отдавали душу и память Великой Сфере, взамен получая возможность получить излечение и, пусть ненадолго, продолжить бренный путь.

А что же думать теперь, когда просыпаешься в чистой постели, и нога совсем здорова, и это его всамделишная нога – не деревянная, не стеклянная, не медная. Она сгибается и разгибается, и не болит ничегошеньки! Разве так бывает? Разве что… но об этом нельзя даже думать.

Итак, он жив и здоров. И чувствует себя прекрасно, ну разве что поесть не мешало бы (ух, как жрать-то хочется!), и выкупаться тоже – тело чешется, ногти чёрные от грязи, а волосами можно шестерни в башенных часах смазывать – такие они сальные. Остаётся понять, куда же он попал.

Узкий лежак прямо на полу, колючее стёганое одеяло – потрёпанное, но чистое, пахнущее травами. Тесное помещение – мрак едва разгоняется благодаря щелям в стенах. Пылинки танцуют в лучах. С потолка свешиваются мешочки и пучки растений, по-над стенами – закрытые шкафчики. Склад? Чердак? Подвал?

Своих обносков Киро не обнаружил, но рядом лежали рубаха и штаны. Решив, что вряд ли ему здесь что-то угрожает, Киро оделся, нащупал в стене дверь и вышел.

И едва не рухнул.

Фургон. Вокруг – лесная поляна, залитая светом утреннего солнца. Недалеко паслись две лошади. Киро спрыгнул на землю и поёжился – было прохладно. А разве сейчас не начало лета? Сколько же он провалялся, пока его… лечили? И где он? Киро вновь покосился на свою абсолютно здоровую ногу.

Вскоре выяснилось, что Киро нашёл и подобрал в лесу бродячий артист, а по совместительству травник и целитель Амато. Киро он сразу понравился. Степенный седовласый, с длинной окладистой бородой, целитель кротко смотрел добрыми ярко-синими глазами, казалось, в самую душу.

– Разве могли мы оставить тебя, умирающего, в лесу?

Как Киро оказался в лесу, далеко от города, он, увы, не знал…

Фургон, принадлежащий Амато, содержал всевозможные мази, настойки и порошки, которые тот готовил по собственным рецептам. Киро послушно принимал все лекарства, чувствуя себя день ото дня всё лучше. Однако ни одна настойка не срастит разбитые булавой кости, да так, что даже шрамов не осталось. Муниципальный эксулап в городской врачевальне для бедняков сразу сказал, что ногу лучше отнять, либо же обратиться в Орден. Собственно, Киро уже был готов отдаться орденцам, и, кабы не свора Красавца, так и случилось бы. Но что-то произошло, и Киро оказался далеко от столицы, в лесу северных провинций, а нога его словно и не знала увечья.

Собственно, всё было понятно. Киро вовсе не такой дурак, и пусть Амато хоть дюжину раз повторит, что он бедный травник, который странствует по миру, продавая добрым людям целебные зелья, да даёт иногда дешёвые представления, развлекая крестьян безобидными фокусами. Старый, выкрашенный в синий цвет, фургон Амато украшали потертые звёзды, а сбоку было крупно намалёвано «Магиа». Киро быстро сообразил: человек, который умеет лечить, показывать «фокусы», постоянно скитается с места на место, да ещё и выглядящий, как волшебник – он и есть самый настоящий волшебник.

 

2

 

Всю жизнь Киро провёл в Гире – огромной, шумной столице. На востоке никогда не бывал, и о дюке Вито ничего не знал. Как оказалось, Наркизо ведал о нём довольно много.

– В столичную политику не лезет, но здесь его слово – закон. Восточный перевал в его руках, и, говорят, за перевалом не жалуют Орден, особенно касиаторов.

– Даже король уважает Орден, – напомнил Киро.

– О, да. Дюк тоже чтит – в определенной степени. Орденцам, которые строят школы и врачевальни, не чинится препятствий. Однако же ни одной Цитадели за перевалом нет. Орден, понятное дело, это не устраивает. Но дюк ревностно чтит Постулаты Сферы и оберегает свои земли от запретного. Доселе ни одного колдуна не поймано на землях дюка.

– Некого ловить?

– Соображаешь. – Наркизо понизил и без того еле слышный голос. – По слухам, дюк сам охоч до чудодеев.

 

***

 

Колдовство запрещено. Чародеи, ворожеи, ведьмы, астрологи, предсказатели, а также служители различных культов, вещающие пастве о «чудесах» или «богах» – вне закона. Долгое время служители Ордена Чистого Разума искореняли нечестивых чудодеев, нарушающих порядок вещей, искажающих своими погаными заклинаниями Священные сферы. Все беды – от колдунов, объявили когда-то. С тех пор редко встретишь настоящего чудодея, разве что на городской ярмарке увидишь трясущего бородой старичка или же гадалку с яркими перстнями на пальцах и непременным хрустальным шаром в пёстром шатре – но обязательно с разрешительной бумагой от Ордена, поясняющей, что сии манипуляции – лишь фокусы для развлечения народа.

Была такая бумага и у Амато.

Однако нет-нет да и всплывали слухи о том, что где-то в соседнем городе брат двоюродной жены троюродного соседа лично видел всамделишного чудодея, который то ли пламя изрыгал, то ли в ворона оборачивался, то ли духов вызывал... Служители Ордена относились к таким сведениям скептически, однако же не игнорировали. Если же к слухам проявил интерес касиатор – гончий пёс Ордена, убийца магов – значит, доля правды есть, и впрямь где-то объявился волшебник, до которого ещё не добралась карающая длань служителей Разума.

Киро знал, что ему очень повезло. По-видимому, убегая от банды, он впотьмах выбрался в предместья города, где его и подобрали спешащие прочь из столицы фургоны Амато. Потом, в глухих местах, чудодей излечил его своей волшебной силой. Разумеется, скрытно и под покровом ночи.

– Не могли же мы бросить тебя? – добродушно пояснял Амато.

Мы – потому что вместе с Амато путешествовал его слуга Наркизо. Худой, сгорбленный, с вечно ссутуленными плечами, он походил на старое почерневшее дерево, изломанное ветрами, иссечённое бурями, но не сломленное. Наркизо постоянно брюзжал и был вечно недоволен. На Киро он смотрел с каким-то особым прищуром, будто ожидая, что тот признается в неких страшных грехах, и, кажется, не скрывал своей неприязни.

– Надо было бросить тебя под той корягой, щучий сын, – частенько приговаривал он, сплёвывая.

Киро отвечал ледяным молчанием. Впрочем, вскоре они поладили. Наркизо вовсе не был злым. Просто он ворчал буквально по любому поводу. Он сетовал на дневную жару, ночную прохладу, разбитые дороги или их отсутствие, слишком горячую похлёбку или больно жёсткие сухари; жаловался, что рыба не спешит глотать наживку, старые клячи тащутся слишком медленно, крестьяне хитрые и прижимистые и вообще, вокруг полным-полно проходимцев. С последним Киро был полностью согласен и на этой почве проникся к старику Наркизо пониманием. В конце концов, чем беглец заслужил доверие этой странной парочки?

Пару месяцев Киро пробыл со странными бродягами. Две повозки, каждую из которых тащило по смирному коньку, неторопливо тащились по лесным дорогам, иногда заворачивая в селения, где Амато давал представления для жителей, показывая нехитрые фокусы. Он надевал яркий халат со звездами и остроконечную шляпу, вооружался внушительным «волшебным посохом» и другими таинственно выглядящими предметами из своего сундука – крестьяне, а особенно их дети, были в восторге. Староста неизменно проверял разрешительную бумагу от Ордена, а после проходило представление. Киро уже знал, что к чему, и даже оказывал нехитрую помощь, подавая в нужный момент реквизит. Детишки вопили от восторга от мыльных пузырей, светящихся разными цветами, и от фонтанов искр, которые исторгала «волшебная палочка». Представления были бесплатными, но зато путников кормили, а следующим утром начинался настоящий заработок. К «великому волшебнику», славящемуся своими рецептами, с рассвета стояла очередь, и каждому страждущему Амато выдавал глиняную бутылочку со снадобьем. Впрочем, селения были редкостью. В основном они путешествовали по пустынным, малонаселенным местам. За два месяца Киро научился ухаживать за лошадьми, правильно собирать и сушить растения, отличать полезные грибы от ядовитых. Он перемывал глиняные флаконы для зелий, протирал реквизит для выступлений, штопал одежду, в остальные же часы они с Наркизо удили и сушили рыбу, чинили повозки или же просто бездельничали. В нередкие минуты ничегонеделания Киро лежал, греясь в ласковых лучах северного солнца, и нередко ловил себя на мысли, что это было самое счастливое время в его жизни. В какой-то степени в Рай он всё же попал.

Поэтому известие, что им придется завернуть по пути в большой город, повергло Киро в отчаяние.

 

3

 

Через пару дней беззаботный отдых с прогулками и щедрыми угощениями закончился. Взволнованный, серьёзный дюк позвал Амато на приватный разговор. Тот вернулся задумчивый. На расспросы отвечал неохотно и скупо, бросая многозначительные взгляды, и Киро понял, что друзья боятся, что их подслушивают.

– Сын дюка очень болен, – тихо говорил Амато. – Лекари говорят, слабое сердце. Я предложил свои лучшие укрепляющие зелья. Но дюк желает… не этого.

Наркизо переглянулся с Киро, и тот неволько бросил взгляд на своё колено.

– И что? – быстро спросил Наркизо, облизав губы.

– А что? Я же не чародей. У меня – фокусы, иллюзии. «Магиа».

– Правильно.

Амато пристально взглянул на Киро.

– Ты что-то понимаешь, Киро?

– Я? – Он аж поперхнулся.

 

***

 

Он уже несколько дней подмечал, как Амато и Наркизо совещаются шёпотом. Признаться, вначале Киро решил, что они хотят избавиться от него. Мол, выздоровел, окреп – прощай! Это было неприятно, но ожидаемо, и Киро, скрепя сердце, смирился. Он уже решил, что не вернётся в паршивый Гир. Здесь, на Севере, вполне можно жить. Останется в каком-нибудь селении, наймётся пасти овец или заготавливать дрова...

Однако об этом никто и не обмолвился, словно все трое молчаливо решили, что Киро остаётся. Вместо этого Амато объявил, что им нужно двигаться в город Данторино – столицу восточных земель и обиталище всяческих гильдий.

В Данторино? Огромный город, не уступающий размахом Гиру? Где на каждом шагу грабители и карманники, жуликоватые торговцы и алчные стражники? Вездесущие орденцы, выискивающие следы запретной волшбы? Ведь можно просто остаться тут, на Севере!

– Зима здесь наступит очень быстро, – мрачно пояснил Наркизо. – А здешние крестьяне приветливы, но небогаты. Селений мало, все друг про друга знают. Нужно двигаться на юг. В южных городках зелья Амато из северных трав – диковинка, там их раскупят за большие деньги.

Бродяги собирались двигаться на восток, огибая центральные земли, где властвовал вездесущий Орден. Восточными же провинциями заправлял могущественный дюк Вито, по слухам, не жалующий орденцев. Оттуда путники планировали повернуть на юг, и добраться до тёплого побережья. Там, в многолюдных прибрежных городках легко было затеряться. В этой части Амато и Наркизо были солидарны. Однако Амато настаивал, что нужно завернуть по пути в город Данторино и выступить на местной ярмарке мастеров.

– Конечно, – втолковывал Наркизо, когда они с Киро чистили фургон от грязи после дождя, – ярмарка это большой барыш. Народ в городе богатый и щедрый, а кроме того, за хорошее выступление Гильдия мастеров заплатит отдельно. Мы были там в прошлом году, и Амато приглашали ещё. Только, чую я, не надо нам рисковать.

Киро поинтересовался, не стоит ли им перекрасить фургон, чтобы не привлекать внимания орденцев, на что тот развеселился.

– Кто не прячется, тех сильно и не проверяют.

Он внимательно поглядел на Киро, и тот ответил столь же многозначительным взглядом: мол, я всё знаю, но я ничего никому не скажу. Наркизо слегка кивнул и отвернулся.

– А почему «магиа»? В слове ошибка.

– Грамотный, да? – И Наркизо заржал.

По словам Наркизо, ошибка эта нарочная, и исправлять её никак нельзя, ведь всё, что связано с колдунством, запрещено, даже если это просто намалёванное на досках слово. Киро подивился очередной глупости законов, но не стал спорить.

Они покинули приветливые северные деревни и вступили во владения дюка Вито. Наркизо всё же уступил Амато, но только настоял, что он вначале отправится в Данторино в одиночку, чтобы всё проверить. Несколько дней Амато и Киро поджидали его, разбив лагерь в стороне от тракта. Наркизо вернулся, ещё более мрачный, нахохленный и ещё сильнее исхудавший. На расспросы он невнятно буркал и кивал. Удовлетворенный Амато велел собираться в город.

 

4

 

В поместье дюка находился просторный парк. Гости могли сколько вздумается гулять среди дорожек и фонтанов, но покинуть пределы вотчины дюка не могли. Лорд их просто не отпускал. «Вы мои гости» – твердил он. Киро даже не знал, где разместили их фургоны и лошадок.

– Этот щучий сын нас не выпустит, помяните моё слово, – сказал Наркизо, сплевывая в воду.

Они стояли на ажурном мостике, внизу журчал ручей. Одно из немногих мест, где не могли подслушать.

– Мы ничего не сможем сделать, – добавил старик, поглядывая на Киро.

– Киро, – сказал Амато. – Ты помнишь, как очутился в лесу? Где мы нашли тебя.

Киро не помнил.

– Дюк обещает богатства и своё покровительство. Что угодно, что в его силах. Он не принимает отказа. Он не выпустит нас, пока… его мальчик не будет излечён. Ему требуется чудо. А я… не могу его дать.

– Риск слишком велик, – согласился Наркизо. – Одно дело вылечить безродного щучёнка, которого никто не будет искать. Другое – исцелить сына дюка. Каждый месяц к нему прибывает дюжина новых лекарей. И все разводят руками. А потом – вдруг! – мальчик вылечится. По странному совпадению, после того, как в поместье гостил фокусник Амато. Даже идиот сопоставит эти вещи! Дюка не тронут. Но нам всем не жить. Да, Киро, щучий ты сын?

– При чём тут я? – вспыхнул тот.

– Помнишь того касиатора в Данторино? – спросил Амато.

Ещё бы Киро не помнил. В его памяти навсегда отпечаталась долговязая фигура в грязно- белом плаще, бледное лицо с безжизненным рыбьим взглядом и чудовищная металлическая рука, шевелящая своими уродливыми пальцами на шарнирах.

– Он следит за нами, – мягко пояснил Амато. – Давно. А люди дюка, похоже, следили за тобой.

– Не отвертишься. – Наркизо снова сплюнул. – Как я и говорил, не стоило приезжать в проклятый Данторино. Добром это не кончится.

Амато лишь угрюмо кивнул.

 

***

 

Данторино оказался красивым и чистым городом. На въезде их окликнула стража, но проверка ограничилась показом бумаги. Здесь было чище и просторней, чем в шумной столице, однако Киро, оказавшийся в привычной среде, держался настороженно, чем заслужил одобрение Наркизо. Колеса фургонов простучали по мостовым, уводя их в сердце города. Данторино удивлял, в первую очередь количеством башен. Они были повсюду: высокие и приземистые, ажурные или пузатые, остроконечные либо же плоские. Казалось, каждый квартал старался перещеголять другой в оригинальности башенок. А центральная площадь поразила даже Киро. Если в столице это было просто большое прямоугольное пространство перед дворцом, то здесь в центре размещались ратуша с высоченной часовой башней и богатые трехэтажные дома. А вокруг этого скопления дворцов гигантским кольцом раскинулась площадь. И сейчас она была запружена огромным количеством повозок, фургонов, палаток, шатров, лотков. Везде таращились зеваки, сталкиваясь между собой. Приметил Киро нескольких ловких мальчишек-карманников, снующих среди прохожих, и парочку подозрительных типов, упорно изображающих безделье – то ли бандиты, то ли соглядатаи Ордена. А вот и сами орденцы: у огромного зелёного шатра с изображением зубчатых колёс суетились трое в одеяниях учёных – они возились на помосте с каким-то сооружением из меди и стекла. Киро отвернулся. Эти – безобидные.

Они расположились на месте, которое Амато отвели в управе. Оказалось, Наркизо заблаговременно обо всём позаботился, поэтому его так долго не было. Впрочем, сам Наркизо был жутко сердит. Нахохлившись больше обычного, он сидел на козлах, сгорбившись, натянув капюшон плаща, откуда высовывался кончик длинного носа, и как никогда напоминал старую мокрую ворону. Множество раз он напомнил Амато, как всё это ему не нравится.

Они поставили оба фургона в узкий закуток за огромным помостом. С другой стороны раскинулся высоченный забор с помпезными коваными воротами – должно быть, здесь жили очень важные шишки. Место было скрытное, чему Киро по привычке обрадовался. Амато узнавали – раскланивались, а то и подходили пожать руки. Это были мастера и ремесленники, разодетые по случаю праздника в нарядные одеяния с эмблемами. Большинство Киро не знал, но некоторые были ему понятны: гончары и ювелиры, кузнецы и столяры, лекари и химики, резчики и стекольщикии, оружейники и бронники. Мастера всех видов и ремёсел стекались в Данторино, чтобы показать на ярмарке свои лучшие работы. Были тут и орденцы, куда ж без них? На длинном столе они выставили свои замысловатые приспособления, блестевшие начищенной медью: часы на зубчатых колесах, самодвижущиеся заводные игрушки, весы, светящиеся шары.

Как понял Киро, они прибыли к самому закрытию ярмарки, и основная масса товаров уже распродана. Однако зеваки не спешили разъезжаться, ведь завтра будет закрытие ярмарки, и на улицы выставят бесплатное угощение, вино, а всевозможные артисты станут весь день развлекать публику.

 

5

 

– Это ведь вы – друзья мастера Амато?

На Киро смотрел серьёзный мальчик. Волосы его были взъерошены, под большими глазами выделялись тёмные круги. Одет он был в простую серую рубаху и полотняные штаны, испачканные зелёной травой на коленках.

Киро посмотрел на Наркизо. Тот глядел удивлённо.

– Разве тебе не следует быть в постели, сын дюка? – непочтительно, но без неприязни, спросил старик. – Как ты попал в парк?

Значит, сын дюка. Тот самый Пэолино.

– Сбежал. – И мальчик застенчиво улыбнулся. – Сейчас время сна, и донна ушла. Но я чувствую себя хорошо. Вот и вылез через окно.

– Зелья Амато идут тебе на пользу, – заметил Наркизо.

– Папа тоже так говорит. Мне и правда лучше.

Повисло молчание. Мальчик неловко переминался.

– Возвращайся в постель, – мягко сказал Наркизо. – Твои няньки, небось, вусмерть перепуганы и ищут тебя. Да и нам попадёт, чего доброго.

– Папа мне ещё кое-что сказал, – добавил Пэолино. – Про мастера Амато. Что он великий целитель. Что он мог бы мне помочь… насовсем.

– Поверь мне, дитя, Амато делает всё возможное.

– Они думали, я сплю, – продолжал мальчик, глядя в сторону. – Они ругались шёпотом. Я знаю, папа требует… он хочет, чтобы мастер сделал кое-что нехорошее.

Он замолчал. Киро оглянулся, но вокруг никого не было.

– Что же дурного, если отец желает вылечить сына? – тихо спросил Наркизо.

– Я думаю, вы знаете, – запинаясь, ответил Пэолино. – Если мастер Амато сделает… то есть сотворит… то есть вылечит, то мне, конечно, будет хорошо. Но всем другим не хорошо, понимаете? Сюда приедет Орден, будет донимать всех расследованиями. Отец может лишиться своего положения. А вас… так вообще заберут на допросы!

– Ты умный мальчик, – сказал Наркизо. – Но не думай об этих вещах. Тебе нужно лечиться и набираться сил.

– Да, – кивнул Пэолино. – Я пойду. А то донну и охранников и впрямь накажут.

Он повернулся и сделал несколько шагов к зарослям вечнозеленых кустов. Но вдруг ноги его подкосились, и он упал на траву.

– Проклятье, – прошипел Наркизо, бросаясь к мальчику. – Шестерёнку мне в зад! Помогай, Киро! Отнесём его в дом.

 

***

 

К счастью, Амато определили выступить после полудня. Вечером свои представления будут давать прославленные представители Гильдии лицедеев. Амато, хотя и имел некоторую известность у простого люда, не мог считаться артистом высшего ранга. Чему Киро был очень рад. Ещё не хватало выступать на обозрении всего высшего света Данторино!

Утром помост занимали жонглёры, мимы и акробаты. В полдень, когда на улицы выкатили первые угощения, народ веселился под баллады менестрелей. А следом выступал Амато.

Надо сказать, он выглядел внушительно. Седые волосы и борода благообразно растекались из-под остроконечной шляпы. Он величественно взмахнул посохом, и тот засиял. Откуда-то полилась красивая музыка. Представление началось.

Наркизо куда-то запропастился, и Киро в одиночку помогал Амато: вытаскивал на сцену сундуки и ящики, из которых вылетали то огненные птицы, то ворох разноцветных ленточек, а из последнего железного цилиндра с грохотом вырвался сноп огня, рассыпавшийся в небе искрами. Такие эффекты лучше показывать ночью, но и сейчас народ наблюдал с упоением и одобрительно ахал. Все были в восторге. Кроме одного человека.

Взгляд зацепился за лицо, которое резко выделялось из толпы. Бледная одутловатая морда, замызганный белый плащ. Человек пучил рыбьи немигающие глаза и поджимал тонкие губы. Вдруг он поймал взгляд Киро. Губы раздвинулись в змеиной ухмылке. «Он не на меня смотрит, на представление» – с накатившим страхом подумал Киро. Но, словно отвечая мыслям, человек поднял руку и помахал ему.

Кисть блестела металлом.

Спина у Киро враз взмокла, а колени предательски задрожали. Конечно, у Амато есть разрешительная бумага. А сами фокусы – это же обычные трюки. Только Киро знал, что музыкальный ящик сломан, а шутихи со взрывчатым порошком закончились ещё на севере. Амато творил представление, виртуозно, понемногу вплетая волшбу в своё действо. И кое-кто это подметил.

Киро попятился со сцены, боком протиснулся внутрь фургона. Мысли метались. Трясущиеся руки выронили ножик, который он зачем-то схватил. Он что, собирается убивать касиатора?

Внутрь ворвался мрачный Наркизо.

– Видал? – буркнул он. – Этого типа я ещё в Гире приметил. Плохо дело.

Представление окончилось бурными овациями. Пышно разодетый мужчина, то ли сам синдако, то ли глава гильдии вручил Амато разукрашенную ленту с каким-то знаком. А после на помост поднялись два орденца: один тащил тяжёлую книгу, другой – внушительно выглядящую медную штуку, напоминающую часы: за стеклянным кругом болтались несколько стрелок. Орденцы улыбались и были настроены добродушно. Амато преувеличенно показательно возложил руки на «часы». Через некоторое время один из орденцев, наблюдающий за стрелками, одобрительно крякнул и развёл руками. Толпа взревела от восторга – проверка пройдена, запретной волшбы не выявлено.

– Эти – из местной сиенсы, – тихо сказал Наркизо. – Просто формальности. Касиаторы работают по-другому.

Но бледный касиатор исчез.

Собирались в страшной спешке. Амато даже предлагал бросить вещи, но Наркизо рассудил, что такое показательное бегство будет свидетельством вины. Но как незаметно вывести фургоны из запруженного народом города?

 

6

 

Мальчика уложили в постель, и над ним тут же засуетились Амато и другие лекари. Киро опасался, что страх дюка за сына выльется в гнев против незадачливых гостей. Но дюк не обращал на них никакого внимания, он был хмур и задумчив. От слуг удалось услышать, что Пэолино не первый раз сбегает из комнаты, так что претензии были скорее к охране.

Амато они увидели ближе к полуночи. Он был устал и немногословен. На вопросительные взгляды слегка покачал головой. Они с Наркизо посматривали друг на друга, и Киро готов был поклясться, что происходит какой-то немой диалог. Наркизо вышел из комнаты, спустя несколько минут за ним отправился Амато. Киро знал, куда – в сад, подальше от лишних ушей. Но следом не пошёл. Было немного обидно, что его не позвали, но навязываться он не собирался. Пусть секретничают, сколько хотят.

Вскоре в дверь просунулась голова Наркизо.

– А ты чего застрял, щучий сын? – прошипел он.

В ночном парке было прохладно, от воды над мостиком веяло прохладой.

– Мы решили, что поможем мальчику.

– А как же…

– Придётся, – перебил Наркизо. – Дюк всё равно нас не отпустит, пока у него есть надежда.

– Но самое главное ты, наверное, уже понял, – кротко сказал Амато. – Мы просто обязаны помочь. Этот мальчик чист, как ангел небесный. Разве можем мы допустить, чтобы его не стало?

Киро помолчал, не зная, что лучше ответить.

– Дело ваше, – прохрипел он еле слышно.

– Нет уж, – сказал Наркизо. – Когда нас схватят, то виноваты будут все. Ты же понимаешь?

– Гоните меня?

– Не гоним, – мягко сказал Амато. – Предлагаем уйти сейчас. К чему тебе рисковать? У тебя вся жизнь впереди.

– А как же вы?

– Мы своё прожили. А сын дюка… я много наблюдал за ним. Страдания сделали его душу кроткой и милосердной. Когда он наследует земли отца, из него выйдет прекрасный правитель, добрый и справедливый. Разве не стоит такая цель жизни?

– Вы так говорите, словно вас уже повязали, – пробурчал Киро.

– Сами сдаваться не пойдём, – пробурчал, словно выплюнул, Наркизо. – Так что, щучий ты сын?

Никуда, Киро, конечно, не ушёл. Как не ушёл месяцем раньше, в Данторино. Тогда он тоже думал, что им конец.

 

 

***

 

Касиаторы – во многих вещах люди неприкасаемые. Их не досматривает стража. Они никому не подчиняются, кроме своих кансильяров. Но даже касиатор не стал прерывать представление. Допрос наверняка произойдёт позже, когда знатные вельможи и прочие богачи отправятся по домам. Самое позднее – утром. А значит, нужно бежать немедленно. Но куда? Улицы запружены народом и заставлены столами и прилавками. Полночи им придётся только добираться до ворот. Но иного выхода не было. Наркизо смотрел затравленным зверем, Амато теребил разрешительную бумагу, словно она могла помочь.

В этот момент к ним в фургон заглянули. «Ну, всё» – пронеслось в голове у Киро. Но это был не касиатор. Худощавый гибкий человек в чёрном плаще и шляпе. Он прокашлялся, как бы спрашивая разрешения, и забрался внутрь. Прикоснувшись к шляпе в знак приветствия, он поздоровался и тут же огорошил предложением вывести артистов из города.

– Что это значит? – с подозрением спросил Наркизо. – Кто вы такой, господин хороший?

– Нет времени на споры, – мягко ответил гость. – Мы все всё понимаем.

Он вёл себя спокойно и не скрывал лица. Слегка раскосые глаза выдавали в нём южную кровь, а тонкие чёрные усики говорили о познаниях в моде – в столице такие усики были весьма популярны среди знати в нынешнем году. От его дорожного костюма слегка несло корицей – пряностью, которую редко встретишь у крестьян и мастеровых. Приметная внешность. Вряд ли лазутчик или тем более орденец.

– Ну?

– Что взамен? – рявкнул Наркизо.

– Маленькая услуга. С вами хочет встретиться один человек. Тайно. Я проведу. Больше ничего.

– Мы не можем бросить вещи.

– Ни в коем случае.

Всё переглянулись. Делать было нечего.

Человек, назвавшийся Бартоло, сдержал слово. Киро понятия не имел, как можно тайно вывести из города два фургона, разве что под землей есть тайный туннель. Но всё оказалось проще. Бартоло просто отворил ворота одного из шикарных особняков, расположенных за сценой. Увлечённая яркими представлениями толпа не обратила на это внимания. Какими-то служебными полутемными дорогами, мимо кладовок и каретных сараев спутники вышли к другим воротам, у выхода к противоположному краю площади. Здесь их ждали всадники. Они быстро обтянули фургоны тканью с изображением гильдии кузнецов, и процессия неспешно вышла наружу.

В городе их не остановил ни один патруль, из ворот тоже выпустили беспрепятственно. Они прибавили скорости, а вскоре Бартоло велел свернуть с главного тракта на дорогу поменьше. Взошедшая слабая луна едва освещала путь, и Киро оставалось лишь надеяться, что на пути колеса не встретится какая-нибудь особо коварная колдобина. Остановились на отдых уже на рассвете, укрывшись в небольшой роще. Один из всадников раздал всем еду, но костры не разводили. После короткого сна снова отправились в путь.

Через два дня они прибыли в поместье дюка Вито.

 

 

7

 

Когда дюк узнал, что Амато согласился, он пришёл в дикое возбуждение. Он тряс друзей за плечи, пожимал руки и обещал всяческие блага и покровительство навечно. Досталась порция обещаний и Киро. Он понятия не имел, что должен делать, но его роль в предстоящем действе оказалась простой. Пэолино уложили в кровать в небольшой комнате без окон, туда зашли Амато и Наркизо, затворив дверь. Киро же остался ждать у двери с наказом никого не впускать, пока не позовут. Дюк выслал всех прочь – они с Киро были вдвоём в комнатушке. Встревоженный отец то и дело вскакивал со стула и начинал шагать по комнате, потом резко садился, обхватывая себя руками, затем снова вскакивал. Брови его то сурово сдвигались, обозначая какую-то мрачную думу, то устремлялись вверх, делая выражение лица растерянным и глуповатым. Киро прислушивался, но за дверью почти не было звуков. В какой-то момент ему показалось, что дверной проём озарился светом, словно внутри взошло солнце. Впрочем, он тут же одёрнул себя: дверь затворялась очень плотно, под ней не было никаких щелей. Правда, и Вито что-то почувствовал, он замер на стуле и весь подобрался.

Вскоре вышел Амато. Волосы у него на лбу слиплись от пота.

– Всё хорошо. Идите к нему.

Дюк метнулся внутрь. Киро осторожно заглянул.

Мальчик спал. Грудь его мерно вздымалась, щёки порозовели. Дюк застыл около постели, боясь неосторожно нарушить сон. У кровати сидел, спрятав лицо в ладонях, Наркизо. Плечи его подрагивали.

На следующий день мальчик смог встать. Он был слаб, но совершенно выздоровел.

 

8

 

– Вам совершенно не нужно никуда уезжать, – громогласно объявил дюк. – Сколько вы зарабатываете в своих скитаниях? Я же озолочу вас.

Дюк обещал лучшие комнаты, полную свободу передвижения и, самое важное, охрану. У Ордена нет власти в его землях, заявлял дюк. Мотивы Вито были понятны: он хотел, чтобы Амато как можно дальше наблюдал за сыном. Киро считал, что дюк предлагает прекрасный вариант. Но Амато и Наркизо, как и тогда, на севере, решили, что нужно уезжать.

– Но почему? – не понимал Киро. – У дюка безопасно и сыто. Он никогда не расскажет о том, произошло. Мы тут в безопасности.

– Разве в том дело? – печально улыбнулся Амато. – Разве смогли бы мы помочь тебе, если бы сидели в безопасности? Тебе и другим таким же бедолагам?

Киро нечего было на это ответить.

– Дар требует, чтобы его проявляли, Киро, – тихо пояснил Наркизо. – Иначе проявится сам, в самый неподходящий момент.

Дюк был недоволен. Но Амато твёрдо напомнил об обещании, и могущественный лорд сдался. Возможно, в глубине души он всё же опасался чудодейского дара. На следующее утро повеселевший Наркизо отправился готовить фургоны. Через день они собирались отправиться в путь. Киро же вдруг захотелось увидеться напоследок с Пэолино – мальчик запал ему в душу. Сын дюка принял его с радостью – видно было, что он стремительно набирается сил. Но не успел Киро толком поговорить с ним, как двое стражников явились за ним – дюк срочно желал его видеть.

Ничего не понимающий Киро вошёл в ярко освещённый кабинет хозяина поместья. Тот сидел в кресле у стены, лицо его было сумрачно. В соседнем кресле с безмятежным видом развалился Амато. А во главе стола – Киро ощутил слабость в коленях – восседал касиатор. Тот самый, которого он видел на площади.

– Где же третий подозреваемый? – спросил орденец скрипучим голосом.

– Свидетель, – с нажимом поправил дюк.

– Да-да… свидетель.

– Пока не нашли, – робко ответил стражник, обращаясь не то к дюку, не то к касиатору.

– Ищите, – велел касиатор, и стражники ушли.

– Впрочем, мы можем начать и так.

Раздался щелчок, и откуда-то появилась небольшая мутная сфера в металлической оправе.

Дюк резко поднялся. Лицо его раскраснелось.

– Мастер Кэлоджеро! Я напоминаю, что вы здесь в частном порядке. Я предоставил вам еду и кров, как предписано. Но у вас нет права проводить какие-либо сыскные действия.

– Да-да, это всё неофициально, – согласился касиатор. – Но ведь вам нечего скрывать, верно? Мы просто посмотрим.

Он подошёл к Амато.

– Маяграфы проверяющих легко обмануть, если знать как, – ласково сказал касиатор. – Сфера же реагирует на любое колдовство, недавно совершённое.

Амато молча возложил ладони на сферу. Киро не знал, что должно произойти, но видел, как напрягся дюк и как подобрался касиатор. Но вдруг орденец расслабился и отошёл от Амато.

– Великолепно, – прошелестел он. – Превосходно. Вы и впрямь великий мастер, Амато. Теперь мальчик.

Он подошёл к Киро и взглядом указал на сферу. Киро медленно приложил потные ладони на холодную мутную поверхность. Он ведь не колдун, чего ему бояться? Однако сердце быстро колотилось, а по спине текли холодные струйки. Касиатор неожиданно ткнул железным пальцем Киро в ногу, и он ойкнул, скорее от испуга, чем от боли.

– Чисто, – с разочарованием выдохнул мастер Кэлоджеро. – Времени прошло слишком много. Но ведь есть ещё один свидетель. Бесспорно, бесспорно важный свидетель.

– Как только его найдут… – начал дюк, но касиатор перебил:

– О, нет, речь не о старике-слуге. Я говорю о мальчике Пэолино, о вашем сыне.

– Что? – Взгляд дюка потемнел.

Кэлоджеро подошёл к нему вплотную.

– Я знаю о вашей печали, дюк. Вам же неоднократно предлагали помощь Ордена.

– Превратить мальчика в подобие… – дюк кивнул на железную руку.

– Здесь творилось колдовство. Недавно. И если это то, о чём я думаю, следы чар остались на мальчике. Вряд ли он обучен трюку скрывать волшбу.

И касиатор с кривой улыбкой посмотрел на Амато.

Дюк Вито резко поднялся.

– Я вас больше не задерживаю, мастер Кэлоджеро, – с нескрываемой враждебностью объявил он. – Если же угодно провести проверку, то требую, чтобы её провели по всем правилам и с нужными бумагами. А такие бумаги в отношении лица моего ранга согласовать ну очень непросто.

Касиатор возвёл глаза к потолку и спрятал сферу в складках плаща.

– Вы хорошо осведомлены о тонкостях чародейских дел, уважаемый дюк. Вы правы: самое большее за месяц остатки любого колдовства рассеятся. Эх, бюрократия… Что ж, в таком случае, прощайте, – буднично объявил он, подхватив со стола потрёпанную дорожную сумку. У двери обернулся. – Только вы зря сердитесь. У меня нет бумаги с печатью короля, но она есть у Магистра, который скоро будет здесь.

И он ушёл.

Когда дюку доложили, что орденец удалился из поместья, он немедленно позвал к себе Амато и его друзей.

– Вы никуда не поедете, – ледяным тоном объявил он. – За вами следят. Вас схватят и пытками выбьют признание. Они потребуют, чтобы Пэолино отправился в Орден. Очищение, так они это называют.

– Но если прибудут касиаторы… – начал Амато, но дюк перебил:

– Это блеф! Мы с королём друзья, он не мог подписать такую бумагу! Кэлоджеро хочет выслужиться, взять на испуг. Не выйдет! Если же Магистр и впрямь прибудет с бумагой… Мальчика я немедленно отошлю за перевал. Там орденцам найти его будет непросто. А вас спрячу так, что не найдет никто.

«Где-нибудь в подземелье» – невольно подумал Киро.

План казался здравым. Но Киро не нравилось, как дюк себя вёл. За годы жизни среди всяческого отребья и жуликов Киро научился распознавать малейшие оттенки лжи. И словам лорда он не верил. Как только Пэолино окажется в безопасности, дюку ничего не стоит выдать Ордену «колдунов». Мол, ничего не ведаю, забирайте. Сейчас ему выгодно всё скрывать, но если его прижмут королевским указом, кто знает, не захочет ли дюк откупиться?

Судя по всему, этого же мнения придерживался и Амато.

– Мы договаривались не об этом!

– Обстоятельства изменились!

И верно, что значат обещания, данные лордом простолюдинам? Захотел – дал слово, захотел – обратно забрал. Но тут вмешался Пэолино. Он ворвался в кабинет так стремительно, что стража не посмела остановить.

– Так нечестно, – крикнул он. – Ты должен отпустить их, папа!

В присутствии сына дюк моментально растерял грозный вид. После долгих разговоров он нехотя уступил, но с условиями.

– Вы должны отправиться на восток, за перевал. Орден там не жалуют. Но помните, что вы очень сильно рискуете. Касиаторы где-то недалеко. Если они поймают вас на дороге, я ничего сделать не смогу! Сопровождение я вам дать не могу по этой же причине. С этого момента вы – сами по себе.

Всё же одну полезную вещь он им дал. Вернее, на этом настоял Пэолино. Речь об особом пропуске – бумаге с подписью дюка, где он предписывал не чинить препятствий путникам и пропустить их через перевал.

– От Ордена эта бумага не спасёт, – строго пояснил Вито. – Если вас поймают, прошу сразу же уничтожить документ. Вам он всё равно не поможет, а нам с сыном доставит проблемы.

В путь выступили ночью. Фургоны обтянули тёмной тканью, копыта лошадей обвязали тряпками. Небольшой отряд сопроводил фургоны до границы поместья, а потом растворился в ночи.

Киро сидел вместе с Наркизо впереди первого фургона. Дорога была слабо освещена луной. Справа и слева тянулись поля. Однажды вдалеке показались чёрные очертания домиков с редкими огнями, но Наркизо лишь поторопил лошадку. Когда справа потянулась густая роща старик, наоборот, притормозил и стал пристально вглядываться в лесной покров. Киро тоже стал смотреть в чащу, недоумевая, чего старый слуга там выискивает. Уж не опасается ли он засады? Но Наркизо искал просвет в деревьях. Когда такое место показалось, Наркизо спрыгнул, взял лошадь за повод и повернул фургон с дороги по едва заметной колее.

Киро пошёл рядом. Он думал, что Наркизо хочет незаметно переночевать в лесу. Однако тот, обнаружив в глубине рощи уходящую вглубь широкую тропу, повёл лошадь туда.

– Куда мы идём? – громко прошептал Киро. – Ни видно ничего, лошади ноги переломают.

– Тс-с. Пройдём от дороги подальше и остановимся.

Вскоре они нашли небольшую поляну, на которой стояли навесы, наполовину заполненные дровами, и козлы для распилки. Здесь Наркизо оставил Амато разбираться с лошадьми, поманив за собой Киро.

Они вернулись к тракту, и здесь Наркизо, как смог, удалил следы их съезда в рощу. Они расправили траву, примятую колёсами, и разметали ветками отпечатки на дороге.

Не стали разжигать костров и распрягать лошадей – через несколько часов решили двигаться дальше. Причём Наркизо настаивал, что нужно двигаться по тропе, сколько смогут, а затем, двигаясь окольными тропами и минуя селения, повернуть на юг. Киро не разделял этих предосторожностей. Касиатор уехал, и наверняка в другую сторону – ему нечего было делать в восточных провинциях. Но Амато доверял чутью Наркизо, а тот был очень взволнован.

 

9

 

Киро проснулся в большой тревоге. Вокруг была тьма фургона, в котором он спал. Снаружи – тишина. Ни звука, ни дуновения воздуха. Лишь лёгкий запах корицы…

Что-то острое коснулось горла.

– Не дёргайся, – прошептал знакомый голос.

Его вытолкали наружу. После тьмы фургона ночная поляна, озаряемая неяркой луной, хорошо просматривалась. Кроме Бартоло на поляне находились двое в дорожных плащах. Оба сжимали длинные кинжалы. Ещё двое вытащили из другого фургона Амато и Наркизо.

– Бумагу, – потребовал Бартоло.

Амато безропотно отдал ему документ. Бартоло просмотрел его, сунул за пазуху.

– Ничего против вас не имею, почтенные, – сказал он. – Но приказ есть приказ.

– Что дальше? – угрюмо спросил Наркизо.

– Мастеру Амато позволено вернуться, – ответил Бартоло. – Он будет лечить Пэолино. А вы двое дюку не нужны.

От резкого удара сзади Киро рухнул на колени. К горлу приставили кинжал. То же самое сделали с Наркизо.

– Нет, – крикнул Амато. – За что?

– Увы, слишком много свидетелей.

Киро почувствовал злость. Первый страх и растерянность уступили место нарастающей ярости. Вот, значит, как? Сделали дело, и больше не нужны? Их прирежут, как свиней на бойне? Подлый дюк!

Его вывели из фургона босым, но под штанами, выше щиколотки, ногу охватывал ремешок со спрятанным ножиком – привычка, оставшаяся со времен обитания в трущобах Гира и не раз его выручавшая. Конечно, нож против кинжала в руках опытного убийцы – невеликое дело. Но и безропотно умирать Киро не собирался. Он чуть согнулся, как бы сжавшись от страха, и пальцы коснулись края штанины.

– Отпустите их, – сказал Амато. – Или я никуда с вами не поеду.

– Так я и думал, – ответил Бартоло. – Сожалею.

Амато скрутили руки и поставили рядом с Наркизо. Киро, пользуясь тем, что внимание убийц было направлено на стариков, запустил пальцы под штанину и нащупал нож.

– Зачем же вы нас тогда отпустили, щучьи дети? – прохрипел Наркизо.

– Мальчик, – пояснил убийца. – Он недостаточно взрослый, чтобы правильно понять.

– Или недостаточно подлый.

Бартоло фыркнул. Наркизо поймал взгляд Киро, едва заметно кивнул и прикрыл глаза. Киро сжал рукоять.

Поляну разорвала вспышка света, больно ударив по глазам. Люди дюка разом вскрикнули. Киро откинулся назад, толкая убийцу спиной, и отмахнулся ножиком. Нож вспорол что-то мягкое. А шею Киро полоснуло лезвием.

Он покатился по земле, вслепую размахивая ножом. В глазах плясали цветные круги, по шее и груди струилось липкое. Кто-то закричал, потом раздались хлопки, ругань. Глаза постепенно приноравливались. Киро различил фигуры, мечущиеся по поляне, над которой ярко сияло маленькое солнце.

Кто-то взял его стальной хваткой за руку, заставляя бросить нож.

– Всё кончено, – услышал он знакомый скрипучий голос.

То ли глаза привыкли, то ли сияние потускнело. Киро наконец смог осмотреться.

Люди дюка валялись на поляне. Ближайший зажимал горло руками. Плащ его был залит кровью. «Этого я всё же достал, – подумал Киро. – А что с остальными?»

– Пали жертвой самонадеянности, – со смешком раздалось над ухом, словно в ответ на мысленный вопрос.

Стальная хватка разжалась, и Киро с трудом пошевелил затёкшей ладонью.

Рядом, ухмыляясь, стоял касиатор Кэлоджеро. Из железной ладони его шёл белый дымок. Киро невольно присмотрелся: прямо из руки торчал конец металлической трубки, которая и источала дым. Пахло чем-то кислотным.

Амато сидел на траве, прижимая руку к груди – оттуда торчал кинжал. Невредимый Наркизо стоял около него, растерянно поглядывая то на друга, то на касиатора.

– Чего же ты ждёшь? – прикрикнул Кэлоджеро. – Помоги ему.

Наркизо кивнул, стряхивая оцепенение, и решительно шагнул к Амато. Резко выдернул кинжал. Амато сдавленно закричал, но ладони Наркизо засияли так ярко, что стали прозрачными. Через минуту свет погас, Наркизо отпрянул. Амато охнул и стал подниматься.

Наркизо подошёл к Киро и положил ладонь на шею.

– У тебя кровь, – сказал он. – Давай помогу.

Снова свет и тепло, и боль прекратилась.

– Что, парень, удивлён?– спросил касиатор, усмехаясь. – Ещё не понял, кто из этой парочки настоящий чудодей?

– И что теперь? – спросил Наркизо. Он тяжело дышал, одежда промокла от пота. Видимо, исцеление далось ему нелегко. – Мы арестованы?

Касиатор молча возился со своей рукой. Ствол наконец втянулся внутрь, и теперь там что-то щёлкало. Железные пальцы подрагивали.

Амато подошёл и встал рядом с Киро.

– Помнишь меня, Наркизо? – спросил касиатор, нажимая какие-то рычажки на запястье.

– Я всех помню, Кэлоджеро, – хрипло ответил тот.

– И я тебя помню. – Рука издала жужжание. Пальцы сжались в кулак и разжались. Касиатор удовлетворённо кивнул. – Руку, как видишь, спасти не удалось. Но твоей вины в том нет. Да и, как видишь, у всего свои выгоды.

– Ты следил за нами.

– И довольно давно. Ты стал неосторожен, Наркизо.

– Что тебе нужно?

– Не люблю быть должным. – Кэлоджеро подошёл к телу Бартоло, перевернул его и стал шарить за пазухой. Достал бумагу, осмотрел и кивнул. – Это мне пригодится. Думаю, нам стоит убираться отсюда.

– Нам?!

Сборы были быстрыми. Лошадей и фургоны вывели на дорогу. После случившегося скрываться не посчитали нужным, сделав упор на скорость. Да и кто посмеет в открытую напасть в присутствии грозного касиатора?

Киро ехал на втором фургоне рядом с Амато. А на первом фургоне сидел Наркизо, тихо переговариваясь с Кэлоджеро, который двигался рядом верхом.

– Наркизо исцелил очень многих, – тихо пояснил Амато. – Но этого типа я не помню. Видимо, это было очень давно.

Они двигались весь день с короткими остановками. На ближайшей развилке свернули на юг. А вечером Кэлоджеро попрощался с ними.

– Дюк рано или поздно узнает, – сказал Наркизо. – Что тогда?

– Вы скоро покинете его земли. Да и не до вас ему будет. У него намечаются большие неприятности.

– Мальчик, – сказал Амато. – Сын дюка. Он ни в чём не виноват.

Касиатор долго смотрел немигающим взглядом.

– Хорошо, – согласился он. – Пусть будет так.

Он развернул своего коня обратно.

– Я думал, Орден борется против чудодеев.

Киро сказал это тихо, обращаясь к друзьям. Но касиатор услышал. Он обернулся, отсалютовал искусственной рукой и произнёс с кривой ухмылкой:

– Станешь постарше, научишься лучше различать, кто есть кто. Думаешь, такую руку можно сделать одной только механикой? Полагаю, мы ещё встретимся, любознательный юноша.

Он пришпорил коня и вскоре скрылся за холмами.

– Щучий сын, – вздохнул Наркизо и покачал головой.