Тема: Не волнуйся! Я знаю короткую дорогу

 

Завтра будет чудесный день. Не потому, что я верю в лучшее, как и все фортунисты. Просто момент, наконец, настанет. Я видел будущее, видел её. Вот и сейчас я бежал домой сломя голову, чтобы как можно скорее прикоснуться к прохладной поверхности Зеркала Времени и увидеть её снова.

– Ты даже её лица не видел, – усмехался Степан, когда я поведал ему свою историю. – С чего ты взял, что это вообще «та самая»?

Степан, безусловно, самая неприятная личность в тусовке. В отличие от остальных, у него даже есть постоянная работа, он – ассистент проводника решений. Многие в компании в шутку называют его «полупроводником». Да и основную идею фортунистов – жить сегодняшним днём и смотреть в Зеркало, ожидая счастливого случая, – он насмешливо критикует. Но всё же он часть тусовки, и мой старый друг.

– Это она, – ответил я. – Мой счастливый случай пришёл, а ты – неисправимый скептик.

– Ещё не пришёл, – прокричал Степан мне в спину, но я не желал его слушать.

В моём возрасте, наверное, у каждого есть девушка мечты. Юные фортунистки меня не интересовали, все они были добродушными простушками, а я искал особенную. Не могу сказать, в чём именно особенную, ведь всё равно не узнаю, пока не увижу её в будущем. Скучное серое большинство использует Зеркала Времени для того, чтобы планировать последствия обыденных решений, вроде покупки холодильника. А мы, фортунисты, видим в нём инструмент достижения высшей цели. Обыватели считают нас несчастными бездельниками и мечтателями, но мы-то, в отличие от них, знаем, что такое настоящее счастье!

С порога я сразу бросился к зеркалу. Сегодня точно всё получится! Я уже дважды видел её, но пока смутно и недолго. Зеркало Времени не показывает будущее в прямом смысле слова, оно лишь даёт возможность узнать последствия принятых решений, и повлиять на эти последствия. Эти цепочки решений называют «дорогами». Два года назад я увидел себя в гипсе, с переломом. На улице был гололёд, и, несмотря на то, что в этот день я должен был получить назначение на учебную практику, я предпочёл не выходить из дома. Какой в этом смысл, ведь несчастный случай всё равно поставит крест на назначении? Сейчас понимаю, что это был мой первый шаг к фортунизму. Отец не одобрял этот выбор, но препятствовать не стал. Наверное, увидел в своём Зеркале, что меня всё равно не отговорить. А может, уже знал, что ему самому осталось недолго.

Подавив нахлынувшую грусть, я направился к Зеркалу, снял покрывало и заглянул в него. Поначалу всегда возникает туман, и ты словно растворяешься в нём со своими мыслями и проблемами, наступает тишина, и лишь потом проявляется картинка. Она не похожа на отражение, и уж тем более на кино. Скорее, на холст невидимого художника, который небрежными мазками создаёт всё более узнаваемый образ прямо у тебя на глазах. Люди религиозные до сих пор считают, что в Зеркале рисует ангел-хранитель, но я в эти сказки не верю. Зеркала изобрели в прошлом веке, и они спасли человечество от множества бед и проблем. С помощью них люди, наконец, по-настоящему стали управлять судьбой! Ну, кроме отказников, конечно, но их все считают сумасшедшими. Разве человек в здравом уме откажется видеть будущее?

Девушка появилась неожиданно быстро, и снова я не видел её лица. Но теперь картинка была ярче и подробнее. Она уходит куда-то вдаль спиной ко мне. Нет, не уходит. Убегает! От меня? Я что, преследую её? Неужели Стёпа прав, и я вижу совсем не то, что думаю? На мгновение в углу Зеркала появился Степан. Он держал в руках карандаш и напряжённо вглядывался во что-то за пределами холста. Захотелось окликнуть его, но это всё равно было бесполезно: когда ты смотришь в Зеркало, ты – наблюдатель, а не участник действия. Степан громко чихнул, и карандаш в его руках с треском сломался.

Изображение вдруг утратило цвета, и по идеально гладкой поверхности пробежала мелкая рябь.  Девушка повернулась ко мне лицом, но я уже не мог различить его черты. Безмятежная гладь в мгновение ока превратилась в штормовое море. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы Зеркало вело себя так странно, и я стоял, словно парализованный, и продолжал смотреть. Незнакомка стала неясным расплывчатым пятном, а остальная картинка вообще перестала существовать. Кроме единственной детали. Далеко в глубине возникло что-то ещё, нечто похожее больше на небрежный карандашный набросок, чем на законченное полотно. Я не сразу понял, что это было лицо, и по мере того, как его черты становились более различимыми и чёткими, оно всё сильнее казалось знакомым.

– Юля!

Сестра подкралась бесшумно, и всё это время смотрела в Зеркало из-за моей спины! Я должен был догадаться.

– Ты чего кричишь? – девочка ударила меня в колено маленьким мягким кулачком. – Я испугалась!

– А уж я-то как испугался! – я задернул Зеркало занавеской и поднял сестру на руки. – Никогда больше так не делай. Смотреть в чужое Зеркало Времени ни в коем случае нельзя!

– Оно же не чужое, – возразила Юля. ¬– Оно твоё!

– Когда тебе исполнится десять, ты получишь своё, – ответил я. – Будешь смотреть в него столько, сколько захочешь. А в чужое, даже в моё, нельзя!

– Но почему-у-у? – протянула девочка.

– По кочану! – я щёлкнул её по носу и поставил на пол. – Иди, поиграй в свои игрушки, не мешай братику изучать будущее.

Даже если бы я хотел, я не мог ответить на её вопрос. Как бы подробно и тщательно ни объяснял отец, все эти слова про эвдемоническое равновесие и суперпозицию ожиданий остались недоступными моему пониманию. Но я усвоил урок: в чужое Зеркало Времени смотреть нельзя, и точка. Как только Юля покинула комнату, я сбросил покрывало, чтобы продолжить просмотр, и вздрогнул от неожиданности.

Зеркало было чёрным. Не обсидиановым, с едва заметным отражением. Не тёмным из-за того, что я наблюдал будущую ночь. Абсолютно, непроницаемо чёрным. Сердце застучало быстрее, а спина покрылась холодным потом, ведь я знал, что это означает.

Завтра я умру.

Нет, этого не может быть! Всё дело в сестре, она просто заглянула в Зеркало, вызвала какой-то сбой. Нужно просто закрыть Зеркало покрывалом, дать ему отдохнуть, а потом взглянуть снова. Я видел будущее, там был и Степан с карандашом, и таинственная незнакомка. Да и не могу же я умереть в семнадцать лет! Я силён и здоров, а если меня и ожидает какой-то несчастный случай, нужно просто увидеть его и избежать, как это было со сломанной ногой. Но как бы я ни убеждал себя в том, что всё в порядке, холодный страх уже проник в моё сердце, и тянул свои дрожащие щупальца к моему разуму, чтобы завладеть им и столкнуть в пропасть паники. «Спасения нет, ты это знаешь» – шептал он прямо в ухо.

– Есть! – ответил я ему. – Мне нужен проводник решений.

Кажется, я сказал это вслух? Если разговаривать с самим собой, с ума сойти можно. А мне нужно было срочно поговорить со Степаном. Попытки дозвониться до него ничего не дали: абонент был занят. Тогда я выскочил из дома и, надевая куртку на ходу, побежал по улице. Визг тормозов грубо вышвырнул меня из мыслей в реальность. Водитель что-то кричал и грозил кулаком, и мне оставалось лишь прокричать «Простите!»

Спокойно. Твоя жизнь в опасности, ты это видел. Будь осторожен. До Степана всего два квартала, постарайся добраться живым, ладно?

«Ладно!» – ответил я сам себе, и зашагал по тротуару.

 

Степан, как всегда, слушал спокойно и ни разу не перебил. Когда я закончил рассказ, он почесал затылок и застыл, глядя в пол.

– Даже не знаю, как тебе помочь, – сказал он. – Я всего лишь ассистент, и…

– Я знаю, что ты полупроводник! – перебил я друга. – Но к кому мне идти, если не к тебе? Наверняка есть какой-то способ избежать смерти, верно? Проложи мне дорогу, Стёпа! Спаси меня!

– На твоём месте я бы поискал специалиста получше, – ответил Степан.

– Но у меня нет денег ему заплатить. А ты знаешь меня с раннего детства, каждый мой шаг…

– Ладно, всё, – теперь пришла очередь Степана перебить меня. – Пойдём к тебе. Но будь реалистом, Саня, если бы это как-то зависело от твоих решений, ты бы сам исправил результат. Для этого достаточно было просто изменить соответствующее решение.

– Но я не понимаю, о каком решении речь! – воскликнул я. – Я же фортунист, Стёпа. Я не принимал никаких решений.

– В этом-то и проблема.

 

Чтобы работа проводника дала результат, ему надо находиться рядом с клиентом и его Зеркалом. Тогда последствия проложенного курса сразу же можно наблюдать, и корректировать его, пока результат не будет удовлетворять заказчика. Само собой, клиент должен смотреть в Зеркало самостоятельно, ведь проводник не имеет права это делать за него. Меня бы устроил любой результат, главное – остаться в живых. И мы оба это понимали.

– Был как-то случай, – сказал Степан. – Один нервный мужик тоже увидел чёрный холст, нанял одного проводника, потом другого, оба бились-бились, строили разные дороги, но ничего не получалось. В итоге этот псих решил, что один помирать не собирается, раздобыл где-то пистолет и вышел на улицу с намерением забрать с собой на тот свет как можно больше прохожих.

– Вот сволочь! – воскликнул я.

– И не говори, – Стёпа кивнул. – Вот только когда он вышел на перекресток, он никого не встретил, кроме девяностолетней старушки. И не мудрено, ведь прохожие видели в своих Зеркалах, что если пройдут по этой улице, то точно умрут. Никто и не прошёл.

– А как же старушка?

– А она не особо расстроилась, когда узнала, что завтра её ждёт смерть, – продолжил Степан. – Решила потратить всю свою пенсию на любимые сладости, которые ей запрещали врачи, и умереть довольной. Когда она возвращалась из магазина, убийца её и встретил.

– И убил?

– Нет, сотрудник СУП, который прибыл на перекресток, застрелил психа раньше. А бабулька объелась сладостей и умерла от диабета.

Служба Устранения Парадоксов имела почти неограниченные полномочия. С изобретением Зеркал обычная полиция потеряла смысл, ведь совершить преступление стало фактически невозможно. Зато неумелое пользование Зеркалами приводило иногда к опасным последствиям, из-за чего правительство и создало СУП и ввело ряд новых статей в уголовный кодекс. Ходят слухи, что у сотрудников службы есть особенные Зеркала, с помощью которых можно видеть будущее всех людей сразу. А ещё говорят, что им, в отличие от обычных граждан, разрешено смотреть в чужие Зеркала. Я никогда не пересекался с СУП, и, наверное, это к лучшему. Задумавшись о том, что рассказал мой друг, я сделал вывод, который показался мне удивительным.

– Выходит, если бы тот мужик не посмотрел в Зеркало, его бы и не застрелили? – спросил я.

– А если бы старушка не посмотрела в своё, то продолжила бы следовать указаниям врачей, – дополнил Степан. – Может быть, дожила бы до ста лет. В обоих случаях Зеркало сыграло с хозяином злую шутку.

– Страшная, оказывается,  штука это Зеркало Времени, – сказал я.

– Главный довод отказников, – Степан фыркнул. – Теперь хочешь переметнуться к ним в тусовку?

Я отрицательно покачал головой.

– Ладно, давай ближе к делу, – ассистент проводника вытащил карандаш и блокнот. – Ты должен во всех подробностях описать образы, которые ты наблюдал в Зеркале Времени за три последних сеанса…

 

Мы не пришли ни к чему. Степан разложил по полочкам все мои воспоминания, мысли и фантазии, изрисовал весь блокнот схемами дорог и графиками, смысла которых я не понимал, но картинка в Зеркале так и не появилась. Друг не желал сдаваться. Он выстраивал всё новые и новые пути, в том числе и совершенно безумные. Он предлагал мне запланировать немедленное бегство в Африку без денег и документов, ограбление пивного ларька в соседнем квартале, признание в любви общей подруге, но на все эти планы Зеркало выдавала лишь один ответ – непроницаемо чёрную поверхность.

– Что-то тут не так, – сказал Степан. – Ладно, давай вернёмся к твоей таинственной незнакомке. Попробуй нарисовать её.

Друг протянул мне карандаш и блокнот, в котором оставался последний чистый листок. Я постарался отогнать прочь мысли о неизбежности приближающегося конца. Когда пальцы перестали дрожать, я начал рисовать. Аккуратные штрихи появлялись на бумаге, я тщательно старался придать им нужную форму, вытаскивая из памяти одно за другим нечеткие воспоминания о незнакомке, которую ещё не встретил.

– Никогда не видел её лица, – объяснил я. – Она всегда появлялась спиной ко мне. Сегодня я понял, что она убегает, а я её преследую. Вот так.

Я протянул листок другу.

– А ты талант! – воскликнул Степан, и в его голосе не было ни намёка на привычную иронию. – Рисовать не пробовал?

– Зеркало не показывало меня художником, – пожал плечами я.

– Ну да, пока Зеркало что-то не покажет, нужно плевать в потолок и мечтать о счастливом случае, – проворчал Степан.

– Не узнаёшь её? – спросил я.

Друг отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Но логично было бы предположить, что ты не можешь преследовать её после смерти, верно? Значит, пока ваша встреча не произойдёт, ты в порядке. Оставайся дома, пережди сутки. Во сколько, говоришь, картинка исчезла?

– Я проснулся в берлоге рано утром, и сразу же побежал домой, – ответил я. – Думаю, я был дома около восьми, Юля уже успела проснуться. Я сразу побежал к Зеркалу.

Берлогой мы называли полузаброшенный дом, где тусили фортунисты. Любая пенсионерка назвала бы это место притоном, хоть мы и не делали ничего криминального. Лёгкие алкогольные напитки, бренчание гитары, песни о любви, счастье и светлом будущем – вот и весь список наших «преступлений». Даже не знаю, почему обыватели нас не любят, мы же не угрюмые и агрессивные отказники.

– Лучше бы ты вообще в него не смотрел, – сказал Степан. – Тогда и проблемы бы этой не было, возможно.

– Опять защищаешь отказников? – строго спросил я. – Тусовка тебе этого не простит.

– Не защищаю я их, – огрызнулся Стёпа. – Они только думают, что не зависят от Зеркал, но это не так.

– Почему вдруг? Не смотришь в Зеркало, значит, не зависишь от него и не видишь своего будущего. Полное торжество свободы выбора, они ведь так это называют.

– Да нет у них никакого выбора, – Степан почти кричал, – Возле моей работы живёт девушка, из отказников. Ходит во всём чёрном, слушает тяжелую музыку, смотрит на всех, как на насекомых, полный набор, в общем. Я регулярно вижу её в своём Зеркале Времени и точно знаю, что именно она мне скажет, если я к ней обращусь. Я три раза это проверял, Саня! Если ты сам себя не видишь в Зеркале, это не значит, что другие тебя не видят.

– Выходит, выбора нет? – осторожно спросил я.

Стёпа пожал плечами, и снова ушёл с головой в свои таблицы и графики в блокноте. Уже час ночи, и мне осталось не более семи часов. И за это время должно произойти две вещи. Первая – я встречу девушку из своего видения. Вторая – я умру.

Выбора нет.

Мысли перемешались, и страх перед неизбежным концом снова прокрался в меня и начал медленно заполнять изнутри. Что же произойдёт? Собьет машина? Маловероятно, ведь её водитель должен был это увидеть, а значит, будет ехать осторожно. После того, как Зеркала получили широкое распространение, аварии практически исчезли вслед за ограблениями. Может, сердечный приступ? Перенервничаю из-за неизбежного конца, чем его и вызову. А что, вполне в духе истории про неуравновешенного типа и бабушку-сладкоежку! А может, меня убьёт молния? Тогда стоит остаться в доме. А если в дом попадёт метеорит?

Стёпа чихнул, и этот громкий неожиданный звук прервал мои размышления. Я вздрогнул и посмотрел на друга. В его пальцах был зажат обломок карандаша.

– Прости, я нервничаю, – объяснил он. – Ещё и карандаш сломал. И правда, полупроводник, блин.

– Я уже видел это…

Я едва узнал собственный голос, превратившийся в дрожащий шепот. Вот и этот момент. Дальше только встреча с незнакомкой и смерть. Ничего другого я разглядеть не успел, пока сестра не появилась в Зеркале.

– Юля! – воскликнул я. – Она заглянула в моё Зеркало! Зашла в комнату, я не услышал…

– Понимаю, – задумчиво ответил Степан. – Вообще-то смотреть в чужое Зеркало Времени нельзя. Тот, кто это сделает, всё равно будет видеть твоё будущее твоими глазами, а не своё, только…

– Да знаю я, знаю! – перебил я друга. – Стёпа, ты должен меня спасти! Сейчас я позову сестру, она, конечно, ещё ребёнок, но вдруг скажет что-то важное.

– Только себя в будущем он увидеть не сможет, – пробормотал Степан. – Максимум – своё отражение. И что нам это даёт?

Друг никак не отреагировал на мои слова, он снова ушёл в свои графики. Но я уже об этом не думал. Дорога была каждая секунда, и в комнату сестры я прибежал бегом, несмотря на то, что внутренний голос подшучивал надо мной. С ним трудно было не согласиться: сорваться с лестницы, поднимаясь в детскую на втором этаже, и сломать шею – это был бы феерично нелепый конец! Но сестры в её комнате не оказалось.

– Юля! – позвал я. – Юля, где ты?

Только не это! Куда она могла подеваться? Снаружи уже темно, а в доме её точно нет! Если, конечно, она не решила поиграть со мной в прятки.

– Юля, выходи! Сейчас не время для игр.

Я спустился вниз. Страх перед тьмой из Зеркала улетучился, словно его и не было. Сестрёнка вышла из дома посреди ночи, мне нужно  срочно её найти, и ни о чём другом я просто не мог думать. Стёпа, кажется, уже задремал над своим блокнотом, и мне пришлось растолкать его.

– Сестра пропала, – сказал я. – Я иду её искать.

– Эй, никуда ты не идёшь, – возразил друг. – Я сам её поищу, понял? А ты сиди дома. Здесь ты точно не встретишь свою смертоносную незнакомку.

– Но…

– Без но! Жди здесь.

Степан оделся и вышел из дома. Минуты тянулись, словно часы. Я места себе не находил, но не признать, что Стёпа прав, было сложно. А может, всё же не прав? Зеркало всегда показывает то, что ждёт тебя в будущем, и показывает твоими глазами. Если ты изменишь решение, изменится и картинка. Я разрывался на части, мысли словно играли в голове в перетягивание каната. Я готов был выскочить во двор прямо сейчас, сдерживал себя, снова хотел отправиться вслед за Степаном…И на всё это Зеркало отвечало безразлично чёрной поверхностью.

Что бы я ни сделал, конец один. Все дороги вели к смерти.

– Да пошло ты! – выругался я, но Зеркало, само собой, ничего мне не ответило.

Канат в голове вдруг с треском порвался, и противоречивые мысли бросились друг на друга с кулаками. Одна из них, самая сильная, а может, самая громкая, ненадолго взяла верх над остальными.

– Не волнуйся, – прозвучала она. – Я знаю короткую дорогу!

Подчиняясь ей, я схватил за ножку табурет, на котором недавно сидел Степан, замахнулся и…

Звон разбитого стекла послышался раньше, чем я ударил Зеркало. Резкая боль пронзила мне спину. Спор мыслей прекратился, уступая место недоумению и отчаянию. Ноги вдруг стали ватными, и я упал. В Зеркале была темнота. Она приближалась ко мне, тянула свои холодные щупальца, заполнила всю комнату целиком…

Вот и конец.

***

Друг Саньки выслушал мой рассказ внимательно. Он тоже испугался, а уж как мне было страшно! Я чуть не уронила телефонную трубку, и всю её заплакала!

– Ничего себе, ты всё объяснила так, словно это сам Санёк рассказывал, – ответил дядя Стёпа. – Я бы в жизни не поверил, если бы только что сам тебя не слышал! Думаю, в Саню стрелял оперативник СУП. Он не мог допустить, чтобы разбилось Зеркало, это может вызвать целую волну парадоксов. Само собой, они там, в СУП, могут заглянуть в каждое Зеркало в мире, увидеть эту проблему и устранить её раньше, чем она случится. Он явился непосредственно до того, как твой брат совершил преступление, и предотвратил его. Из всех порождаемых нарративной неопределённостью реальностей он выбрал самую простую – ту, где он в него выстрелил. И это ужасно.

Из всего, что сказал дядя Стёпа, я поняла только, что всё ужасно, особенно суп, и снова заплакала.

– Не реви, – сказал он. – Мы что-нибудь придумаем. О, а вот и твой брат в дверь колотит. Оставайся дома и жди, мы скоро придём. И постарайся не попадаться ему на глаза, пока я не выясню, как ты можешь повлиять на ситуацию.

– Чего? – переспросила я.

– У тебя есть, где спрятаться от Саньки?

– На чердаке, – ответила я. – Я всегда от него там прячусь. Он не знает, что у меня ключ есть!

– Ясно. Как только я подам знак, ты тихо забираешься на чердак и ждёшь меня там. Поняла?

– Не поняла, – сказала я. – Какой знак?

– Не знаю… Я чихну громко! Всё, конец связи.

Мне было страшно, но я сделала всё, как сказал дядя Стёпа. И когда он чихнул, я сразу же спряталась на чердаке. Он всегда казался таким тёплым и уютным, а сейчас даже здесь было страшно. Я больше никогда не буду есть суп, и в Зеркало никогда не буду смотреть, только чтобы с братиком всё было хорошо. Я сидела и ждала, когда дядя Стёпа залезет на чердак. И он пришёл.

– Я всё понял, – сказал он. – Всё, что ты видела в Зеркале, исправить сможешь только ты. Никто не может увидеть в Зеркале самого себя, но когда смотришь в своё, это и не важно, ты ведь всё равно видишь картинку от первого лица. В Зеркале брата ты видела всё его глазами, но себя ведь увидеть ты всё равно не могла! Санька тебя не видел, а значит, не видел и тот агент из СУП. Что бы ни делал твой брат, он не сможет ничего изменить, а вот ты – можешь.

Я снова ничего не поняла. Дядя Стёпа такой умный!

– И вот, что ты должна сделать…

***

Я схватил за ножку табурет, на котором недавно сидел Степан, замахнулся изо всех сил и обрушил его на ненавистное Зеркало. Оно разлетелось вдребезги, и осколки посыпались на пол. Они больше не были чёрными, и даже зеркальными быть перестали. Самое обычное битое стекло. Прозрачное. Я больше не мог наблюдать своё будущее, и никак не мог предвидеть, что чьи-то сильные руки скрутят меня и повалят на пол. На моих запястьях сомкнулись наручники.

Суд был быстрым и беспощадным. Разрушение Зеркала Времени – серьёзное преступление, которое ставит под угрозу безопасность многих людей из-за так называемой «волны парадоксов». Степан выступил свидетелем защиты. Он составил экспертный отчёт о том, что мой случай относится к категории самоустраняющихся парадоксов, и не мог повлечь серьёзных последствий для других, но Стёпа был всего лишь «полупроводником», и профессионалы СУП к нему не прислушались. Я получил десять лет тюрьмы без права на свидания. Позднее я узнал, что легко отделался, и теперь обязан жизнью младшей сестре. Оперативник СУП получил информацию о моем будущем преступлении всего за полчаса до его совершения, и единственным решением для него было застрелить меня раньше, чем я разобью Зеркало. Вот только к нему навстречу выбежала сестрёнка. Удивительно, что агент СУП, который, как известно, всегда видит будущее наперёд, этого не предвидел. И как же я рад, что он не осмелился выстрелить!

Мне предстояло провести в тюрьме десять лет, но я никогда не чувствовал себя таким уверенным в своём будущем, как сейчас. Хоть меня и держали в одиночной камере, начальник тюрьмы разрешил опасному преступнику иметь холст и краски. Десять лет я провёл, используя каждую свободную минуту на то, что с лёгкой руки Степана стало делом моей жизни. Предпоследняя проблема была решена, и кто бы мог подумать, что тьма в Зеркале Времени оказалась тем самым счастливым случаем? Правда, оставалась последняя: я так и не встретил таинственную незнакомку, но с каждым днём, проведённым в тюрьме, это волновало меня всё меньше.

Степан оказался настоящим другом, в отличие от всей тусовки фортунистов. Он стал опекуном Юли, и заботился о ней не хуже, чем это сделал бы я сам. Несмотря на то, что я не имел права на свидание с сестрой, я получал от неё письма, из которых и узнал об этом. Как и о том, что когда ей исполнилось десять, она отказалась от Зеркала Времени.

Дни, месяцы и годы медленно превращались в прошлое, и, наконец, день моего освобождения настал. Я ожидал увидеть сестру, но за воротами меня встретил какой-то неизвестный пожилой человек в дорогом костюме.

– Меня зовут Патрис Эмманюэль Жерве, – представился он с сильным акцентом. – Сразу скажу к делу, меня интересовать ваши работы для выставка «Взлет и падение фортунизма».

Мужчина протянул мне руку. Надеюсь, он простит меня за то, что я его проигнорировал. За его спиной была девушка. Та самая, чей образ я запечатлел на первой картине, но уже почти успел его забыть. Последнее предсказание Зеркала Времени сбылось.

– Ну что, братик, – Юля улыбнулась мне, хотя на её глазах были слёзы. – Теперь догонишь меня?

Она вдруг развернулась и побежала по дороге. И я побежал за ней.