Принять участие Конкурсные рассказы Главная страница Обсудить на форуме Правила участия
Пролёт Фантазии!

Кто есть Я!??

 

Сначала была темнота. Блаженная и всепоглощающая. Темнота и пустота внутри и снаружи. Парение и растворение вне бытия… в вечности. Потом явился ритм, который своим ТУМ-ТУМ-ТУМ взорвал блаженную пустоту. Мгновение и ритм стал болью, пронзительной и точной, словно маленький молоточек, и тум-тум-тум превратилось в чокс-чокс-чокс.

Я очнулся. Руки и ноги, казалось, были каменными, и пошевелить ими я не мог, как ни старался. Противная холодная капля била в одно место, в правый висок, и он отчаянно болел. О, БОГИ! Как же шевельнуться? Где я? Тьма все еще окружала меня, но теперь в ней не было блаженства. Теперь был холод, сырость, звук падения капель и боль от одной из них, которая старалась пробить висок. Внутри меня закипала злость. Собрав всю её в груди, я исторгнул ее из горла с негодованием. Гр-р-р-ы-ы-А-А-А-А! Утробный звук, словно рык раненного зверя, взорвал тишину и эхом укатился вглубь чего-то длинного и пустого. В горле саднило, словно я пользовался им впервые в жизни.

Тьма озарилась бликами далекого огня. И послышались шаги, медленные, спокойные, уверенные. Кто-то приближался…

Стало светло от факела. Я его не видел, но он озарил своим движущимся светом высокий свод пещеры, и зрелище, которое мне открылось, было величественным! Сталактиты и сталагмиты смыкались, словно зубы Дракона. Белая, мраморная пещера поразила множеством капель и кристаллов, которые переливались, словно россыпь мелких драгоценных камней.

Я почувствовал руки, которые стали толкать, двигать мое одеревеневшее тело. Они были сильными и большими, а движения умелыми и неспешными. Вот и сам человек оказался перед моим лицом. Высокий, крепкий старик, весь седой, с аккуратной и окладистой бородой, его глаза были спокойными и безучастными, не выражали ни тени эмоций.

Взвалив меня на плечо, как мешок с дерьмом, он стал выходить тем же путем, каким пришел.

Дневной свет ослепил. Даже через сомкнутые веки он доставлял боль.

- М-м-м-м … А-а-а-а … - пытаюсь я сказать старику о том, чтобы он вернул меня обратно, что свет мне невыносим, но получилось только невнятное мычание.

- Что? Солнышко жжет? – старик слегка смеялся, и чувствовалось в нем подтрунивание над моей персоной. Не злое, а как-то по-доброму, по-свойски…

Он остановился. Положил меня наземь, головой в тень. Оторвал от моей рубахи две полосы ткани по кругу. Одну из них он разделил пополам. Все это я не мог видеть, только слышал и чувствовал. На мои глаза легли два прохладных куска материи, сложенные в несколько раз и смоченные водой. Длинным куском он закрепил их вокруг моей головы. Через пять минут боль совсем успокоилась и мы продолжили путь. Шагах в пятидесяти послышалось радостное ржание лошади. Она приветствовала своего хозяина и, казалось, общалась с ним. Меня взгромоздили на лошадь, не особо заботясь об удобстве. Возмущенный, я постарался замычать, но звук получился смешным, словно у обиженного малыша.

- Ничего-ничего, тебе полезно. Боль вернет тебя в наш мир. Боль нужна для того, что бы ты принял своё тело, сроднился с ним. Раз чувствуешь – значит хорошо. Раз чувствуешь – значит оно твое, а раз твое - тебе и двигать им, освобождаясь от боли, – старик был добр и мудр.

Знал ли я его раньше? И вообще кто я? Память показывала мне обрывки картин, кусочки, наверное из детства, так как все они были радужными, счастливыми, наивными.

Поля от края и до края. И когда дует ветер - то золотые волны бегут от меня к горизонту. Каждый колос налитый силой, зрелостью и свободой открытого неба. Вот я играюсь с маленьким Аарком - это ручной дракон, но совсем еще детеныш, не выше моего колена. Мы боремся, катаясь по земле. От него разит серой и гарью. Он дышит этой вонью мне в лицо, а я заливисто смеюсь…

А вот я брожу по древним развалинам. Старинные письмена выдолблены на камнях, замшелые, местами истертые и изрубленные мечом. Я вожу по ним пальцами силясь разгадать … нет, не умом, наверное, нутром своим…

 

Дорога была долгой. Сначала мы спускались вниз. Ветер принес с собой запах моря, а затем и шелест волн стал явным. Похоже, я любил море … внутри меня что-то пронзительно взыграло. Что это? Радость? Волнение? Ответ на зов? Ожидание? Надежда? Все это вместе, как хор сверчков, мурлыкало в моем животе - МОРЕ…

Через четверть часа дорога повернула налево и стала более ровной. Начался лес. Приятная тень и множество звуков. Гроги – маленькие птицы-ящерицы кружили вокруг с характерным писком. Они оповещали весь лес, что в него вошли люди. Гроги не любили людей. Они были очень умными, умнее многих «двуногих», но старались держаться от человечества подальше, и считали нас воплощением зла и коварства.

Я прислушался к их писку. Интересно, что они говорят друг другу? И тут один из них сел мне на спину. Прошелся взад вперед и громко, протяжно, присвистнул. Потом еще и еще. Точно в такой же тональности и ритме. Он что со мной разговаривает? В голове появилась картинка: грязного, в глине, с серой повязкой на глазах, человека, которого везут на лошади. Это я что ли? Внутри, где то в животе, я почувствовал вопрос. Именно почувствовал, а не услышал: «Эй, брат, помощь нужна?».

- Нужна, - ответил я так же, через чувство. И попросил показать, где мы, куда движемся, и что это вообще за место?

Грог взмыл ввысь и то, что он увидел, ясно отразилось в моей голове.

Лес. Добротная, древняя дорога из широких серых плит, а позади остались белые, ослепительно белые скалы и море, серебристое, приветливое. Среди чащи леса возвышались развалины темной башни, но мы двигались не туда, наш путь лежал к хижине на краю леса. С той, другой уже стороны, тоже блестело море. Похоже, это был мыс. Старинная дорога повернула к башне, а люди и лошадь съехали с неё на грунтовку, продолжив путь к хижине.

Видение закончилось. Опять чувствовалась боль в левом боку, и каждый шаг лошади отдавался во всем теле. Я стал ворочаться, чтоб улечься поудобнее и … упал.

- Эх ты! Верткий какой! Что, слушается тебя тело? Освоился? - старик склонился и посадил меня. – Тут недалече. Если спину держать сможешь - посажу тебя верхом, как человека.

- У-у … у-у … - проухал я, усердно кивая головой.

Старик усадил меня верхом, ноги связал под лошадью, а руки вокруг шеи. Так мы двинулись дальше. Ехать стало намного удобнее.

-Эй, жена! Я тебе работенку привез, – остановив лошадь, крикнул старик.

- Ох-ох-хонюшки, какой же он грязный! Давай, неси его к воде, да только следи, чтоб не утоп. Я его сейчас отмывать буду, - запричитала старуха, но по голосу было не понять, сердится она или жалеет. От нее веяло приятием, согласием и смирением.

Старик перекинул мою руку себе за шею и придерживал ее левой рукой, правой он обнял меня и велел переставлять ноги. Ноги были еще ватными, но слушались уже вполне сносно. Так, шаг за шагом, мы приблизились к морю.

Вода окутала и обняла меня как родная. Так ярко, так явственно почувствовались мне в набежавшей волне тонкие женские пальцы. Словно любимая, ласкала каждую пядь моего тела, рождая во мне и в себе жаркий трепет. О, Боже! Море – это женщина. Царица всех впадающих в неё вод. Это нежная любимая и верная подруга, мать матерей, дочь и сестра. Для кого как. Кто в какой нуждается, так и возьмет. Наша близость сокрушила меня. Казалось, я растворился в её водах, стал глубиной и гребнем волны одновременно. Она такая переменчивая, многогранная, такая живая. Несколько раз я падал и возносился. Потом море отпустило меня.

- Ох-ох-хонюшки! – жесткие руки старухи принялись за дело. Раздели, смыли глину пещеры и пыль дорог, трижды окунули с головой и насухо вытерли чем-то мягким. Я чувствовал себя малышом, было досадно, но это была правда. После купания меня занесли в дом, уложили в постель, дали выпить какой-то отвар и велели спать. Заснул я мгновенно.

***

Сон был тяжелый.

Я ясно увидел, как стою на вершине черной башни, и на меня, от края до края неба, надвигается огромная туча. Порывы ветра рвут полы плаща, молнии с ужасным треском пронизывают тьму каждые десять секунд. Животные с ревом и визгом тысячами убегают прочь от бури. Но во мне нет страха. Внутри моего естества такая же буря из гнева, ярости, желания уничтожить ЕГО! Там, за этой тучей ТОТ, кто желает для меня смерти. Но не меньше чем я для него.

Молнии зажгли лес, и теперь, вместе с тучей, к башне движется пламя. Упорно не замечаю ничего, а пытаюсь там, за стеной из огня и молний, разгадать ЕГО. Разгадать и ударить в то самое место. В моей правой руке шевельнулся жезл. ЕСТЬ! ПОЙМАЛ! Рука с жезлом метнулась вверх, прочертила короткую линию, и рухнула вниз с огромной силой и скоростью. Губы неустанно шептали заклинания, взгляд был прикован к точке у горизонта и … там все свершилось! Треснула земля и ухнула вниз, образуя огромный провал. В ту же секунду напряжение спало, пошел дождь, молнии исчезли, туча остановилась.

Дождь потушил пожары минут за пятнадцать, но вода продолжала литься еще и еще. Река несла мутные воды, и буруны на ней с каждым мгновением становились все больше и больше. Слишком много воды. Надо её отправить к ТОМУ, кто затеял все это. Странно, но мысль, что возможно он уже мертв, не освободила меня от ненависти и злобы. Еще раз, разрезав жезлом землю, но уже позади башни, я медленно, очень медленно стал поднимать горы. Напряженье было велико! Одна оплошность, одно неверное движение, одно невнятное слово из заклинания, и земля взлетит вверх с такой мощью, что погребет меня и всю округу под развалинами и камнями. Когда гора достигла задуманной высоты, я укрепил её СЛОВОМ. Река повернула свое русло и устремилась вниз, к провалу.

Руки и ноги дрожали. Я без сил рухнул на колени, а потом завалился набок. В голове назойливо, шепотом, стучала одна единственная мысль «ненавижу, ненавижу, ненавижу….»

***

Меня разбудил солнечный луч. Он скользил по лицу, словно игрался. Живой луч?

Приоткрыл глаза и увидел окно с занавеской, которую трепал ветерок. Вот почему луч показался мне живым -солнце то заглянет в темную коморку, то скроется. Во всем теле разливалось блаженство. Боли в глазах уже не было. Я потянулся и сел на краю лежанки.

В лачугу вошел старик.

- Встаешь, лежебока? Трое суток проспал. Выходи на свет божий. Мир тебя заждался, – его глаза лучились радостью и глубоким пониманием счастья.

- Кто Я? – голос был хриплым, тихим, но уже человеческим, а не звериным.

- Ты - Багарад. Пришел ко мне три недели назад. Сказал, что хочешь научиться магии древних и что у тебя битва с чернокнижником через месяц,- он сказал это просто, без акцентов и эмоций, при этом еще и жуя лепешку.

- Ты учишь магии? - моему удивлению не было предела. Я не знал, как выглядят посвященные, а может и знал, да не помнил, но суть это не меняло. Внутри, на это заявление, все протестовало.

- Я не учу, у меня учатся, а это совсем разные вещи…

- Хорошо, спрошу так - Ты МАГ? – Я был уверен, что припер его к стенке, и следующими моими словами будут требования проявить свое искусство. Я желал доказательств.

- То, что у меня есть – дано всем и каждому. Но вы все так кричите, споря в своих головах, так бьётесь эмоциями, что не слышите ничего и ничего не можете! Так, только фокусы разные: молнии с неба, землетрясы, горовоздвижения, а на деле только разрушением владеете в совершенстве. Вот и разрушаете все вокруг себя и себя в первую очередь, - старик откровенно издевался.

Когда он смотрел, было ощущение, что он видит меня насквозь. Я слышал, как он читает меня словно открытую книгу, и нет ни одной эмоции, ни одной потаенной мысли которую бы он не чувствовал.

- Вот ты, например, – продолжил старик. - Лет десять изучал заклинания, искал волшебные атрибуты, амулеты власти и силы, столько лет жизни посвятил только одному – как совершенней разрушать и заставлять себя уважать. За столько лет ты так и не понял - насилие порождает страх, презрение, ненависть, а никак не уважение. Десять лет ты множил страх, злобу, досаду, ненависть, а теперь устал и убегаешь. Но вокруг тебя только то, что носишь в себе, что есть ТЫ сам. Ведь что в тебе, то и рассеваешь вокруг себя, куда бы ни пришел. Как же от этого убежать?

- Ты хочешь сказать я плохой? Порождение зла? Но я так не чувствую! – растерянность овладела мной. Его слова отзывались в глубине тоской, болью, безысходностью, что-то внутри знало, что он прав, он чертовски прав…

- Ну почему плохой? Просто маленький еще, дитя неразумное тридцатилетнее, не ВЕДАЕШЬ, что творишь, – старик участливо коснулся моей головы. Лишь на мгновение, и сразу отошел и уселся напротив.

А дальше произошло невероятное…

Внутри себя, очень отчетливо, я почувствовал вопрос старика: «Тебе все еще нужно у меня учиться?», - нет, слов как таковых не было, так же, как их не было, когда я общался с одним из Грогов, или духом моря, я просто чувствовал и знал. Сразу знал, без сомнений и объяснений. И отвечал так же, чувством. Поэтому солгать нельзя. Желание обмануть передается именно как ЖЕЛАНИЕ ОБМАНУТЬ. Нет двойных стандартов и подтекста. И я ответил. Я даже выкрикнул ответ, если вообще можно кричать внутренним чувством: «А разве я смогу? Мне бы очень хотелось!»

- Уже можешь, – ответил старик, улыбаясь. – Три недели назад ты был глух и слеп. Одержим. Сейчас другое дело. Сейчас ты нашел себя и готов расти.

- Кем одержим? – сильная растерянность и даже страх отразились на моем лице. Как никогда раньше я желал, чтоб ко мне вернулась память. Быть может, я и не помню ничего только из-за того, что одержим кем-то…

- Эй-эй! Не торопи свою память! В ней вся загвоздка! Все вспомнишь в свое время, не торопи. А одержим ты был, как и все. Не КЕМ, а чем – идеей. Каждый величает ее по своему – месть, гордыня, боль, желание, мечта. Имен много, а суть одна. Когда человек одержим мыслью-идеей то все вокруг либо служит ей, либо отбрасывается, ввиду бесполезности. Человек становится как запряженная, зашоренная лошадь. А его наездник, вот та самая ИДЕЯ.

- Чудну ты говоришь, старик. Чудну и непонятно.

- И то верно, разговорами дело не делается. Пошли дело делать, – старик поднялся, взял котомку и кузовок плетеный. – Идем!

День был солнечным, но не жарким. С моря дул легкий ветерок. Дышалось легко и с упоением. Песок под ногами был голубоватым. То тут, то там из него выглядывали большие, сине-зеленные камни. Было очень красиво. Край леса темнел зеленью. Словно стражи стояли исполинские палиты, скрывая в своих ветвях сотни птиц и мелких животных. Затем, ближе к морю, расстилался ковер из трав. Он был изумрудно-зеленым и на нем кое-где встречались желтые и белые огоньки цветов. Дальше к морю была полоска песчаного пляжа с большими, гладкими валунами. Море же было, пронзительно синим. Словно художник старательно рисовал эту картину и желал, чтоб цвета и формы мягко перетекали одна в другую.

Идти было легко. Мы прошли минут двадцать быстрым шагом вдоль моря и остановились.

- Останешься здесь, – сказал старик, доставая из котомки воду, лепешку, соленое мясо и сыр. – А я пойду за травами.

- Почему я остаюсь? Я хочу у тебя учиться! Я думал мы вместе пойдем что-то собирать! Ты будешь рассказывать да показывать что к чему.

- Э нет! Так не учат. Так слуг себе делают. Зачем мне обезьянка-повторушка? Чай еще не одряхлел, еще сам справляюсь, – он засмеялся легко и открыто, но быстро вернулся к серьезности и продолжил. – Останешься. Здесь летают дикие Аарки, дождешься, кого покрупнее и оседлаешь его.

- Ты что, сдурел? Если Аарк и вправду дикий он сожжет меня, еще подлетая к земле. Не говоря уже о том, как заставить его приземлится? – я вскипел, похоже, старик был либо полоумный, либо решил от меня отделаться.

- Ну чего шумишь? Не нравиться учеба так проваливай! Иди туда, откель пришел. А если останешься, то делай что говорю, и не теряй время свое драгоценное на препирательства, - сказав так, старик развернулся и пошел к лесу. Молча, спокойно, без объяснений.

Я лег на спину. Сорвал травинку и стал жевать её кислый кончик. Надо мной было небо, чистое и глубокое. Мысли полные возмущения, растерянности, страха, потихоньку улеглись, и я просто лежал, наслаждаясь. Очень скоро надо мной проплыл первый Аарк. Его кожистые крылья были широко распахнуты и недвижимы. Он парил над морем, выписывая большие круги.

- Какой красавец! – сказал я вслух и сам удивился тому восхищению и уважению, которое прозвучало в словах.

Аарк кружил недолго. Видимо высмотрел в море добычу и стремглав ринулся вниз, сложив крылья уже над самой водой. Он ловко погрузился в водную гладь, но тело его было настолько большим, что фонтан брызг все равно поднялся метра на четыре. Словно большая, остроконечная скала рухнула в море. Зрелище было незабываемым. На берег одна за другой стали накатывать волны. Через несколько секунд Аарк вынырнул метрах в пятидесяти. У него в зубах был крупный морской хищник – Гацака, полурыба полутюлень. Крепко держа свою добычу, он перелетел на песчаную отмель и, устроившись, стал обедать. С шипов и чешуйчатого панциря Аарка ручейками стекала вода. Он блестел на солнце как глянцевый, переливался бликами от черного до темно-бордового. Морда алела чужой кровью, зубы были огромны. Не помогая себе лапами, а просто запрокинув голову, и слегка подбрасывая добычу, он её разжевал и проглотил. Потом взмахнул крыльями, трижды коснулся ими воды и … улетел.

Я стоял пораженный. И этого зверя мне надо оседлать? Безумство! Мой мозг отказывался даже думать в этом направлении. Силясь выдавить из него идеи, я только все больше и больше наполнялся рождаемым им страхом.

Стоп! Так не пойдет! Старик придет - пожурюсь, что ничего не получилось, и перейдем к следующему уроку. Ведь я всего лишь человек, и у меня что-то может просто не получится. Это у богов ВСЕ получается, а я ЛИШЬ человек! И только приняв такое решение, удалось расслабиться. Мозг уже перестал подкидывать ужасные картины о том, как я сожженный и разжеванный плаваю в желудке дракона, а кислота медленно растворяет мои кости…

Постепенно день для меня опять стал солнечным, наполненным благоуханьем и свежестью бриза. В животе протяжно заурчало, голодный спазм сдавил желудок и я взял сыр с лепешкой. Есть было как-то непривычно, пришлось откусывать совсем маленькими кусочками и очень долго жевать. Насыщение пришло так же внезапно, как и голод, просто в один момент полностью пропал вкус и интерес к еде. Запив несколькими глотками воды мою скудную пищу, я вновь растянулся на траве и прикрыл глаза.

Дрема одолела меня, тело расслабилось, мысли лениво перекатывались в голове, а затем и вовсе остановились. Спустя пару мгновений мне явственно почудилось, что я лечу. Полет был стремителен и очень приятен. Широта моих крыльев позволяла просто ловить воздушный поток и скользить по нему словно по крутой снежной горе. Перед моим взором раскинулся лес, горы были уже позади, а моря все еще не было видно. Надо подняться выше, там потоки воздуха сильнее.

Отталкиваясь крыльями от приветливого потока, наращивая силу и скорость взмахов, вытянув тело струной, чтоб убрать лишнее сопротивление, я устремился вверх. Мне нравится тяжесть и усталость в крыльях, которая потом становится силой и умением. Мне нравится высота, с которой земля всегда кажется приветливой и чистой. Мне нравится скорость, которая ветром свистит в ушах и вызывает восторг. Мне нравилось быть тем, кто я есть – быть Драконом!

Поднявшись выше, я увидел море. Оно блестело сталью чистого серебра и звало меня радостно и пронзительно. Объятья и нежность прикосновения воды, наверное, второе по величине удовольствие в моей жизни, второе после счастья полета.

Подлетев к морю и понемногу снижаясь, у кромки воды я увидел лежащего двуногого. Он был один. Двуногие были разумны, но жадность и злоба правили их сознанием. Они всегда брали больше, чем им нужно было на самом деле. Больше земли, больше леса, больше еды. Они жили как паразиты, всегда только брали и никогда не думали возвращать. Даже мысли такой в голове не рождалось. Причем, делали это без спроса, без уважения к духам и тварям. Да что там, они и соплеменников уважать не умели. Над людским городом и пролетать противно, то чем они живут, чувствуется в груди и мерзко, тоскливо становится от этого чувства: «Прячь, урви побольше, скрывай, не говори, обмани, я сам, сжальтесь, отдайте, будьте прокляты, я лучше, мне дайте получше…».

А вот этот двуногий был интересен! От него не веяло грязью и смрадными мыслями. Что-то родное было в этой фигурке, распростертой на земле. Чем же он может быть родным? Любопытство не раз и не два превращало мою жизнь в приключение, и сейчас оно взыграло азартом и ожиданием чего-то особенного. Быть может, этот двуногий настолько разумен, что с ним можно даже пообщаться? Вот смеху-то будет сородичам, когда расскажу им о «дружбе» с двуногим. Медленно, чтобы не испугать человечишку, я начал снижаться…

***

Я резко очнулся от странного видения, открыл глаза и обомлел ... на меня с небес спускался Дракон! Огромной тенью накрыло меня и половину пляжа, еще через пару мгновений бежать будет поздно, пожалуй, бежать УЖЕ поздно! Если Дракон изрыгнет огонь, он опалит меня до страшных ожогов. Я вскочил, но дальше двинуться не мог. Восхищение и уважение парализовали меня. Дракон был великолепен. Каждая чешуйка на его теле была больше двух моих ладоней. Ромбовидные, с острыми углами, словно волны накрывали одна другую и видимо, по желанию Дракона, или прилегали к телу или вставали дыбом, похожие на щетину из острых зубов. Весь он был черно-серым, но кое-где черное бликовало и переливалось темно-зелеными всполохами.

- Какой ты красавец! – сказал я не словами, а передал чувством свое им восхищение.

- Неужто двуногий умеет общаться? – ответил мне Дракон чувством удивления и неподдельного интереса.

Аарк приземлился, но как он ни старался сделать это осторожнее, ветер от его крыльев опрокинул меня наземь. Дракон терпеливо подождал, пока я поднимусь, а потом забавно опустил свою громадную голову с легким наклоном влево и шагом назад. Это очень было похоже на соблюдение «этикета». Я расхохотался, но повторил движение в точности…

- Ты смешной, человечек! Каждый проявляет уважение так, как принято в его стае, а не паясничает, словно макака, – услышал я внутри себя.

- Прости. Я вот только-только учусь СЛЫШАТЬ и говорить через чувство. Всего пару дней прошло, как мне это открылось…

Большая голова дракона уже не казалась ужасной. Красивые, с вертикальным зрачком, зеленые глаза, ороговевшая кожа с буграми и шипами, ноздри под костяной пластиной, пасть приоткрыта, но, несмотря на зубы, страшной совсем не была. А было ощущение, что он улыбается.

- Скажи, почему твои соплеменники охотятся на нас, Аарков? Зачем убивают? И что делают с теми малышами, которых забирают из мертвых матерей?

Внезапно боль сожаления пронзила мое тело, слезы хлынули из глаз. Перед внутренним взором невольно, из пелены воспоминаний, возникли картины бойни. Нет … это нельзя назвать охотой! Это хитрость, коварство, бесчеловечность и неуемная ЖАДНОСТЬ! Напасть на логово Дракона, предварительно обкурив его кострами сонной равицы, убить спящих животных, разобрать их на запчасти для изготовления стрел, копий, одежды, щитов, магических амулетов. А если попалась самка, первым делом вспороть ей брюхо в надежде найти почти доношенных Аарков. Ведь если удастся выходить малышей за них можно выручить много золотых монет.

ОСТАНОВИТЕСЬ! ОПОМНИТЕСЬ! Кричало мое нутро. По животу пробегали жестокие спазмы, еще мгновение и началась рвота. Меня выворачивало так, что казалось, кишки окажутся снаружи. Все закончилось быстро, я провалился в небытие…

Пришел в себя я от серного дыхания Аарка. Дракон лежал рядом.

- Тебе повезло, что мои сородичи умирали во сне. Иначе я не смог бы удержаться от гнева и желания отомстить прямо сейчас, - Дракон многозначительно помолчал. - Вас гонит творить убийство не чувство голода и не желание выжить, а … азарт, приключение, выгода. Вот почему мы не могли это предчувствовать, и были беззащитны. У нас азарт и приключения никогда не несут смерть. Как может быть «любопытно» убивать? - искреннее недоумение слышалось в его естестве.

- Я не знаю… это больно было переживать, это ужасно было видеть, этого больше не должно быть! – мне хотелось одного - все исправить! Не для того чтоб оправдаться перед грозным племенем Аарков, нет, для самого себя. Оказывается в этом, смирившись, невозможно жить…

- Ты мне нравишься, маленький человек. Спасибо тебе! Я предупрежу своих сородичей, как чувствовать, что на подходе БЕДА. А ты предупреди своих, что за каждое, разоренное гнездовище, я лично сожгу дотла ваше!!! Учитесь жить в мире с Аарками!

- Буду исполнять это столько, сколько мне ходить по земле. Жаль, правда, что это может продлиться недолго. Через неделю у меня битва с чернокнижником.

- А кто он такой и что тебе сделал?

Этот простой вопрос Аарка ввел меня в ступор и буквально перевернул мир. Как я могу драться если не помню и не чувствую потребности в битве? Я вообще не знаю кто он, этот маг.

- Я потерял память. Прошлое от меня закрыто. Если не вспомню смысл ЗАЧЕМ, и у чернокнижника не будет желания покончить со мной, бой не состоится.

- Мудро. Ты мне все больше нравишься, человек. Как твое имя? – Дракон поднялся с земли и опять превратился в скалу нависшую надо мной.

- Мне сказали, что мое имя Багарад. А как тебя величать?

- Ооогоррр! - с достоинством произнес дикий Дракон.- Есть просьба у друга к другу?

- Мне бы очень хотелось … почувствовать полет и увидеть мир сверху. Людям не дано летать, но мы всегда с какой-то особенной тоской смотрим в небо.

- Ну, это проще простого, если сил хватит удержаться у меня на спине.

Вдоль хребта у дракона было шесть седловидных шипов. Самый большой наверху вместил бы двух седоков, все остальные были один другого меньше.

- Я готов! Но как мне добраться к третьему шипу? Ты огромен!

- Я посажу тебя сам. Сможешь ухватиться за шипы на морде? Только в ноздри не лезь, а то чихну огнем, – он гулко и вслух засмеялся по-драконьи. – Ты должен мне довериться.

Усмотрев два небольших, но удобных шипа над глазом и возле уха, я уверенно подошел и взялся за них. Медленно и осторожно Аарк поднял меня и усадил в седло.

- Готов? Держись крепче! – и, расправив крылья, дракон взмыл в небо…

 

***

Солнце садилось в море, прямо перед моими глазами, погружалось медленно, с роковой неизбежностью. Я сидел на траве, душу терзали тяжелые мысли. Мир удивлял меня, переворачивал сознание снова и снова, и то, что моя память закрыта было совсем не причем. Мир был живым. Во всем, абсолютно во всем, куда бы ни посмотрели глаза, чувствовалось биение жизни. Собственное сознание, желания, стремления, опыт, были даже у камня. И все жило, в общем круге событий, признавало одно другого, и даже того кто, совсем не похож. Почему же человек этого не слышит? Почему я этого не слышал и не чувствовал раньше?

Старик подошел бесшумно и положил руку на плечо, но я не вздрогнул, наверно научился доверять.

- Все чувствуют жизнь, как она есть, когда входят в неё. Поэтому мы говорим, что дети чисты. Их разум чист, не замутнён. Но все меняется, когда ребенка впервые заставляют поверить, что он умрет. И что смерть это ужасно, её нужно избегать любыми способами. Так рождается страх. Родители заражают ребенка своим страхом. И с этого мгновения страх управляет человеком полностью. Бесстрашные герои битв тоже играют в игру страха. Как? Они борются с ним, превозмогают, не признают, бросают ему вызов … чувствуешь? Страх есть, а они играют с ним в ЕГО игру. А теперь вспомни сегодняшний день. Как это было с тобой? – старик замолчал, но при этом что-то продолжал творить, и лавина чувств захлестнула меня.

Все сомнения, метания, переживания, выкручивания, вновь, в одно мгновенье пронеслись перед глазами, и я понял природу СТРАХА. И как только понял, мне стало неинтересно давать ему пищу. Страх отрезает человека от мира. Делает обособленным, обозленным. Человек постоянно находится в иллюзии, что вокруг ВСЕ враги и хотят на него напасть, а раз так, то это очень разумно нападать первым. «Лучшая защита – это нападение!» - девиз бесстрашных воинов.

- Старик, мне предстоит бой с магом, но у меня нет желания битвы. Я не помню, зачем мне это. Пока я боялся - само слово «битва с чернокнижником» с подвигало меня ввязаться. А сейчас …

- Ну, давай я вынесу тебе твои побрякушки, может чего и вспомнишь, – его глаза светились лукавством, словно он задумал какую-то шутку.

Старик вошел в дом, но быстро вернулся, в руках неся добротную, кожаную сумку и меч в ножнах. Он протянул их, явно давая понять, что это моя собственность. Посмотрев пристально, исподлобья, как-то очень глубоко, старик произнес:

- Багарад, когда вспомнишь ВСЕ, не забудь, кто ты есть на самом деле. Не дай старым ИДЕЯМ оседлать твой разум, - затем повернулся и пошел прочь, оставив меня наедине с прошлой жизнью.

 

***

 Сначала я вытащил меч. Тяжелый, со следами былых сражений, красиво украшенной рукоятью, рунами и большим сине-фиолетовым камнем, он мне был родным как брат. Обхватив рукоять меча, я сделал пару привычных движений … и вспомнил …

Вспомнил как не раз и не два мой меч входил в человеческое тело. Острый, приторный запах крови, хлынувшей во внешний мир через отворы, проделанные мечом. Крики, возгласы, стоны, звон стали и дикое возбуждение, стучавшее в висках. Это был бой. Бой одного клана с другим за новые земли. Не за свободу или за своих близких, а из желания одержать вверх, стать мощнее, могущественнее противника.

«Багарад, славный потомок, славного рода!» салютовали мне, но то, что раньше вызывало восторг, сейчас оказалось мелким и мерзким. Отчего-то чужая боль стала моей болью. И бой увиделся как грязный клубок израненных тел и визга стали. А когда была одержана победа, то потеря и опустошенность проигравших, с лихвой превосходила ликование победителей. Словно душа, единая на всех, ныла и страдала от бессмысленной резни.

Я провел ладонью по лицу, оно было мокрым. Отложив меч, я достал из сумки древний жезл.

Жезл был точно таким, как и в недавнем сне, черный, гладкий с тонкой резьбой из символов и образов божеств. Каждая впадинка и неровность была мне знакома. Это как музыкальный инструмент - смотря где приложишь палец, получишь иную гамму чувств, переживаний, возможностей. Жезл был живым. И трудно сказать я владел им или он использовал меня как люди лошадей. Вспомнилось, как мы нашли друг друга…

Очень часто в детстве мне снился один и тот же сон: в старинных руинах, в версте ходьбы от дома, есть подземный ход, а ведет он в подземную залу с колоннами и фресками. Там, посредине залы, на круглом алтаре сидел, свесив ноги и болтая ими, сияющий мальчик. Он звал меня поиграть.

Много раз я делал вылазки в руины, но подземного хода не находил. Однажды, после долгих проливных дождей, земля стала как жижа, и я провалился, гуляя среди развалин. Там и вправду был ход к таинственной зале. Только мальчика на алтаре не было, а был вот этот самый жезл.

Потом последовали долгие годы тренировки и цветастые сны, в которых я учился МАГИИ. Когда мое мастерство стало почти совершенным, сны изменились - они стали изматывающими. Странные, гротескные чудовища подстерегали меня каждую ночь. И утром я был более уставшим, чем накануне вечером. Изможденный и измотанный я свалился с лихорадкой. Это поистине оказалось зверским испытанием! Сон с галлюцинациями и бредом, который длится трое суток, показался мне вечностью. Мой рассудок почти покинул меня, и только старая знахарка, которую родители привезли из-за леса, смогла вернуть меня в мир реальности. Она окурила измученное тело травами, изгнала злых духов, потом разбила в воду яйцо, смешала с горячим воском и, посмотрев в варево, сказала моим родным:

- Если желаете, чтоб сын остался жив, его нужно отправить отсюда в горы. Я вижу на нем сильнейшее колдовство, и творил его тот, кто сейчас всех сильней. Одно спасенье – уйти с этих земель! Там где горы сила колдовства пропадет.

Сказала и ушла, а меня погрузили в повозку и увезли на чужбину.

Так я потерял все и всех…

Не прошло и года как родители, на корабле, попали в бурю и погибли. Всю мою жизнь, после этого, я потратил, чтоб стать лучшим в колдовстве, и вернуть себе имя, родину, дом. А больше всего хотел уничтожить ТОГО, кто отнял это.

По крупицам собирая мощь, сведения, заклинания. Проходя и лишения, и головокружительный успех на чужбине, я стал сильным воином и отличным магом. И когда почувствовал что готов - вернулся в долину.

Самым сильным на моей родине слыл чернокнижник. Он был князем в большом городе, владелец многих дворов и земель. Люди разное говорили: кто ужасался его жесткости, кто восхищался милосердием, кто говорил, что он скуп и даже жаден, кто рассказывал о небывалой щедрости, но общим было одно – жил он сам. Ни родни, ни семьи, ни друзей.

Вступив на его землю, я нанес первый удар. Решив отплатить ему той же монетой, стал терроризировать сознание, напуская морок в сновидения. Но получалось плохо. Сильная головная боль приступами накатывала до рвоты. Видимо колдун бил в ответ. Тогда я решил действовать через более слабое существо и направлял в замок больных животных. Отыскивал страдающую собаку, крысу, кошку, и посылал им навязчивую мысль укусить чернокнижника. Но и это не сработало, а стало черным пятном на моей совести. Очень скоро город охватила чума, и, вполне возможно, именно мои действия породили её.

Муки совести ненадолго остановили меня, но совсем ненадолго. Месть разъедала душу, не давала ни есть, ни пить, ни спать. И тут случилось то, что давно должно было случиться. Мой враг перешел в наступление!

Где бы я ни шел, что бы ни делал, сильнейший порыв ветра опрокидывал меня наземь. Он возникал из ниоткуда и исчезал внезапно, кидал в меня песком, пылью, мелкими камнями. Вот это уже что-то! Это уже становилось интересным! Сутки я просидел в потаенной зале с фресками, и там мы с жезлом планировали ответный ход. По моей идее порыв ветра следовало захватить, усилить, закрутить в вихрь и отправить смерчем к тому, кто его породил. Далеко не сразу мой план удался, но, в конце концов, смертоносный столб отправился, сметая все на своем пути, к башне, в которой орудовал чернокнижник.

Что говорить. Много бед натворила разрушительная стихия, ломала деревья, вырывала их с корнем, срывала крыши с крепких домов, и до основания разрушала хлипкие. Стон и плач прокатился по моей родине. Добравшись до башни мага смерч, потрепал её изрядно и утих. А потом … потом был бой! Тот самый, который я видел во сне.

Но убить его мне, как ни странно, не получилось. Даже тогда, когда я обрушил под ним землю и залил водой, он странным образом выжил. И не просто выжил, а уже официально прислал ко мне гонца, сокола, с письмом в котором предлагал выйти в поле и сразиться насмерть один на один. Конечно же, я дал согласие, но с одним условием – через месяц. А за этот месяц я надеялся освоить древнейшую магию и посему разыскал старика.

Старик выслушал мою историю и был мрачен и молчалив. Помедлив, минут пять, обдумав все, сказал:

- А ты уверен, что именно чернокнижник, тогда в твоем детстве, был причиной ночных кошмаров?

- ДА! – ни на секунду не сомневаясь, ответил я. Как же может быть иначе? Разве есть в нашей округе другой могущественный маг?

- А вот я более чем сомневаюсь, о причастности чернокнижника к твоим детским проблемам… - старик глубоко вздохнул и посмотрел на меня ясными глазами полными сочувствия. – Если хочешь знать мое мнение, то это точно не он!

По мне пробежала волна негодования, недоверия и подозрительности. Может эти двое заодно? И чернокнижник его любимый ученик? Что ж, не буду подавать вида, что я раскусил их родство. Если старик сделал этого монстра таким сильным и неуязвимым, то пусть обучит и меня! Тогда уж точно я смогу одержать верх, и заставить, гаденыша, извиваться под моей ногой, прося о пощаде.

- Нет. Я не учил чернокнижника магии. Мы не знакомы, – ответил вдруг старик на мои мысли. Его глаза помрачнели. Было видно, что он горюет в глубине души. Но почему? Мне было совсем не понятно.

- Тогда зачем ты так говоришь? Да еще с такой уверенностью! Какой в этом смысл? И вообще, ты согласен или нет помогать? Меня учить будешь? – я давил на него тараном, мои глаза въедались в него, стараясь заставить сделать по-моему. Уже нащупав его сознание и волю, чувствовал, что оно было мягким и совсем не защищалось, а только спокойно и мерно светилось. «Скажи – да! Согласись! Я тебе нужен! Скажи – да!» послал я мысленный приказ. И тут… Меня ударило по мозгу, словно огненной плеткой. На секунду вообще потерял сознание, а потом страшная боль заполонила мое существо. Я хотел выдавить из горла крик о пощаде, но не смог. Боль разрасталась, становилась все сильнее и сильнее, а сквозь неё я слышал слова старика, смысла которых не понимал:

- Вылазь, дурень, вылазь! Ты же сгоришь! Куда полез, дите малое, быстро назад! Сожжешь мозги - овощем станешь! – он тряс меня, хлестал по щекам, затем убежал, вернулся с ведром воды и вылил мне на голову и грудь. Тут я почувствовал, как все во мне расслабилось, до такой степени, что штаны таки потом пришлось менять. И когда пришло расслабление, пришло и понимание, что давлю все еще куда-то и держусь за что-то. Тут же я перестал и давить, и держать. Боль исчезла в тот же миг, растворилась как будто её и не было, оставив после себя только обессиленное тело в грязных штанах.

-Что это было? – спросил я, еле шевеля губами.

- Один дурень, возомнил себя горшком и залез в печь, чтоб поучить её уму разуму, – смеялся старик. – Иди штаны переодень, пока кто-нибудь твой позор не увидел. Вот дурень, сила есть ума не надо! Куда от тебя денешься, придется учить, а то ты таких дров наломаешь, век за тебя не разгребешь, – старик ушел в хижину, оставив меня одного валятся на земле.

Он вернулся, неся с собой кубок и бутыль с зельем. Поставил это около меня и опять ушел. Через пять минут опять вернулся но уже с запряженной лошадью.

- Поедем в священные пещеры. Там проведу обряд посвящения тебя в древнюю магию, и ты выпьешь из ритуального кубка отвар из семи трав. Потом останешься в пещере на три дня, и я за тобой приду.

Особо не задавая вопросов, я подчинился, вскочил на свою лошадь, и мы отправились в путь.

 

***

Отложив от себя жезл, я крикнул старику:

- Что мне теперь делать со всем этим!? Кто я на самом деле!? Зачем это все!? – мой голос дрожал. Воспоминания окунули меня в грязь по самые уши. – Что ты сделал со мной!?

Старик спокойно остановился, нависая сверху словно облако, и сказал:

- Зелье, которое ты выпил, просто лишило тебя памяти, на время, так было нужно! Иначе не справиться с твоей глухотой и слепотой. Пещеры и кубок совершенно обыкновенные. И вот теперь только тебе решать - кто ты на самом деле. Тот безумный маг-самоучка, который постучал в мою дверь пару недель назад, или мой ученик, умеющий общаться с миром и видеть все как есть. Ты - это твоя память?

- НЕТ! Я ЕСТЬ ТОТ, КТО Я ЕСТЬ! – кричал я исступленно, словно от этого зависело, кем буду в итоге.

- Ну, чего шумишь? Кто и что у тебя отбирает? Разберись лучше, чернокнижник враг тебе или нет? – старик опять посмотрел на меня с хитрым прищуром.

Враг ли мне чернокнижник? Врагом я его не чувствовал, и стараясь дотянуться до него сознанием ощущал в нем еще совсем молодого мужчину, не старше чем я.

- По-моему, он молод и совсем не злобен. Он маг далеко не в первом поколении и свято чтит традиции отцов. Ему грустно от чего-то. Он совсем один и не понят окружением. Он собирается проиграть бой со мной намеренно! – последнее, что я ощутил, изумило. Как так может быть? ПОЧЕМУ?

- Ты все еще веришь, что именно он нагонял тебе морок во сны?

- Не-е-ет, - сказал я, но очень неуверенно. - Ведь он был тогда тоже мальчишкой. И стремления к власти и абсолютному могуществу, я в нем не чувствую. КТО ЖЕ ЭТО ТОГДА БЫЛ?

- А вот это уже совсем другой вопрос, – старик смотрел на меня и словно поднимал из глубины то, о чем мне не хотелось думать, в чем не хотелось себе признаваться. – Кто изначально правил твоими снами? Еще тогда, когда они тебе нравились…

НЕТ! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! Мой жезл, мой верный друг, тот, кто научил меня всему, кто звал «поиграть»… ПОЧЕМУ!??

- Ну, игры бывают разными. Видимо в какой-то момент он заскучал, от твоей нерешительности. Ему хотелось приключений, путешествий в дальние страны, сражений с достойным противником. Все это и случилось, потом…

Я весь горел изнутри, и в этом пламени сгорали все мои безумные эмоции, желания, чаяния. Душа рыдала, ведь обнажилось все то зло, которое Я натворил из-за чувства слепой ненависти и мести. Весь самообман, жалость к самому себе и стойкое, подсознательное нежелание брать ответственность за ошибки, теперь словно раскаленные угли лежали на мне тяжким грузом.

- Это зовётся раскаянием, сынок, – старик положил руку на мое плечо и легонько сжал. – Именно так оно жжется. А ты плач, не стесняйся, а то на стены лезть будешь, от душевной боли.

- Я не хочу так больше … не буду так больше ... не могу больше так … - захлебывался я в рыданиях как сопливый юнец. Все тело тряслось, дыхание сбивалось, сердце колотилось в ушах, а перед глазами снова и снова проплывали картины моей жизни вывернутые наизнанку.

- А как будешь? Как будешь теперь? Это важнее, чем стенание над уже совершённом. Увидел как есть – хорошо. Не испугался, стал единой душой, впустил всю боль других существ, которым сам её доставил – замечательно. Но самое главное – как намерен поступать впредь? – старик сказал это и ушел к морю, а я остался стоять на коленях и в горниле души ковать себя.

 







RPG-Zone
На главную · Конкурсные рассказы · Принять участие · Обсудить на форуме · Правила участия

Пишите нам: contest@rpg-zone.ru
Последнее обновление - 3 октября 2011 года. http://fancon.ru
Яндекс.Метрика