Принять участие Конкурсные рассказы Главная страница Обсудить на форуме Правила участия
Пролёт Фантазии!

Никаких новостей

В четверть пятого резной дракон на притолоке зашевелился, сварливо скрипнул чешуей и поднял змеиную голову из зарослей орнамента. Резчика звали Оскар Непройдоха, и дух-хранитель вышел из-под его ножа блаженненький. Зато под рассеянным взглядом косых глаз, вечно наполовину прикрытых в счастливом неведении, посетитель чувствовал неуверенность: полно, да стоит ли беспокоить занятого человека по пустякам?

На этот раз пустяк, нетвердо стиснутый ревматическим кулаком, грозил поднять такой ветер, какого не перенести всем крыльям всех мельниц Приалтарья. И все же казалось, любой ураган утихнет, утомившись ломиться в дверь, за которой в своей улиточьей раковине с полудня до шести обитал господин старший редактор.

"Почта!" – снова рявкнул посыльный и закашлялся.

Письмо жгло руки. Неурочное время, да и адрес рабочий... Но тревожно было не из-за этого. Основательно потрепанные серые конверты из вытертой бархатистой бумаги в народе называли надгробными плитами и мышкиными шкурками. Доставлять их следовало немедленно - пусть даже каждое письмо выглядело так, будто не один год пылилось на чердаке. Они с незапамятных времен появлялись из ниоткуда, и адресаты - только держатели самых важных постов - мечтали, чтобы письма также и исчезали в никуда.

– Почта, драконья матерь тебя... вас побери!

Задача доставить подобное послание главному редактору единственной газеты Приалтарья легла на самые опытные плечи самого опытного почтальона.

Армас Каменное Крыло ненавидел новости. Да-да, и это Армас – праправнук того самого Каменного Крыла, чьим клеймом отмечена самая первая печатная машина. Внук человека, придумавшего передовицы и одно общее название вместо нового заголовка для каждого выпуска! Сын вездесущего Януша-проныры, который о том, что Эллишка, губернаторская дочка, сбежит с проезжим крысоловом, знал еще до того, как первая крыса стряхнула с усов сырные крошки и выглянула из подвала поглядеть, кто там упражняется на волынке и когда, наконец, прекратит.

– Письмо! Срочное!

Сын Януша открывать не торопился, потому почтальон успел вспомнить полдесятка исторических сплетен. Сегодня, знал он, будет положено начало еще одной. Но если этот самодовольный болван немедленно не откроет дверь!..

– На конторке оставьте, - слабо донеслось из кабинета. – И меня оставьте в покое! Мои больные нервы требуют...

Сага о том, что врачи прописали редакторским нервам ("тьфу! в его-то возрасте жаловаться на здоровье!"), так и осталась недосказанной. По ту сторону дверей Армас ощущал себя барсуком в норе во время облавы, - и его уши чутко ловили каждый звук. Раздраженное покашливание. "Чтоб он провалился!" Скрип ступенек. Прощальный "звяк" дверного колокольчика. Армас рывком распахнул дверь. Так и есть: пусто!

– Вот так-то. Обойдемся без дурацких писем, – улыбнулся он порыкивающему во сне дракончику. – Что бы там ни было. Может, чуть позже: зайду на почту, заберу. Но сейчас я определенно не настроен... Не настроен?..

"Надгробная плита", втиснутая в щель между притолокой и дверью, мягко спланировала на плечо и скользнула по гладкой ткани щегольского сюртука прямо в руки.

 

Одной из самых плохих новостей, речным порогом вставшей посреди мирного течения армасовой жизни, стала отцовская последняя воля. В свои двадцать Армас уже наловчился оттягивать неприятности так, чтобы они теряли всякую своевременность – и всё же завещание огласили. Семейное дело продолжать единственному наследнику, постановили хором покойный, губернатор, городской совет и подписчики газеты. Сослаться на долгую болезнь и помутнение рассудка можно было лишь в первом случае, так что Армас смирился.

– ...Не жизнь – сказка, – вещал новый редактор спустя неделю работы, угощая своего приятеля Оскара Непройдоху дорогим вином в лучшем ресторане Приалтарья. – Греешь себе кресло, пока зад не онемеет. Читаешь заметки, подписываешь бумажки: это – в номер, это – за каминную решетку, а вон то, – господин Каменное Крыло повелительно взмахнул рукой и ткнул в полную бутылку, – на доработку!

Вино немедленно "доработали", и Армас почувствовал себя вполне счастливым.

Молодой владелец отметился и нововведениями. Количество принятых материалов уменьшилось одним махом, и газета похудела. Она выпускалась ежемесячно, в виде книжного томика в две ладони высотой, но теперь истончилась до такой степени, что твёрдая обложка оказалась едва ли не толще, чем сам выпуск.

Когда пару лет спустя приятели накачивались пивом в таверне, Армас пустился в разглагольствования о газетной политике.

– Я же о своих читателях за-бо-чушь... В смысле - за-бо-чусь! Стрессы – жуть как вредно! Жизнь вокруг – стра-ашная...

– За никаких новостей! 

– З-за никаких!

С таким-то бодрым настроем газета выходила уже который год.

Приалтарье – большой приграничный город как раз на Длинной Дороге - с востока наблюдал золотую вершину горы Алтарь, а с запада - полноводную реку. Приток её пересекал город впечатляющим зигзагом. Точно нож Творца, вырезавшего мир, соскользнул, и вместо прямой получилась вот такая нетрезвая линия. Словом, мирное, живописное и процветающее место; городские шпили царапают облака, из узорных часовен доносится мелодичный звон, а два моста изогнуты вроде рыбьих хребтов.

«Приалтарьский вестник», за которым следили и по ту сторону границы, подтверждал: ничего плохого в этом благословенном уголке произойти не может. А жители... А что жители? Да ведь любой ребёнок знает, как чувствовать себя в полной безопасности: сторонись приезжих головорезов, не выходи на улицу, как пробьёт вечерний звон. Не заглядывай в тёмные переулки, не дразни химер на воротах. И не забывай поглядывать наверх, а то с крыш осыпается черепица. В конце концов, "Вестник" не зря получил премию: забастовка кровельщиков прошла никем не замеченной.

Перед Армасом замаячили восхитительные миражи. В них не последнюю роль играли восхищённые девушки, затем - живописный портрет на своём законном месте – в галерее почётных граждан, – а то и предложение губернаторского кресла. Ведь если он, господин Каменное Крыло (когда-то младший, а теперь единственный), так умело управляется с газетой, то кто иной способен привести город к покою и процветанию?

А потом пришло письмо.

"Надгробную плиту" некогда получил прежний губернатор. Даже его предсмертная записка, в которой он покаянно перечислял все злоупотребления, не привлекла особенного внимания: искали серый конверт (ни следа). Хранитель земли – старшой крестьянской общины – в год великой засухи потерял из-за пресловутой "мышиной шкурки" рассудок. Впрочем, поговаривали, он и без того не справлялся со своими обязанностями. Были и другие. Не предсказанное вовремя наводнение. Недоразумение с соседями - и осада города, длившаяся почти месяц.

Ты вскроешь письмо, и неисчислимые беды обрушатся на тебя и на всё Приалтарье.

Армас подумал.

Рассмотрел конверт на просвет (дохлый номер: слишком плотная бумага, пусть и выглядит невозможно ветхой).

И небрежно сунул письмо во внутренний карман.

 

***

Эрменгильда работала статуей. Живой скульптурой. Непыльная работа, хотя приходится много стоять неподвижно, а лицо стягивает краска – золотая, белая, «мраморная». Наряды, в которых щеголяла «княжна», «монахиня» или другие её персонажи, привели бы прототипы в негодование, но туристам нравилось. Нравились яркие цвета, пышные шляпы с перьями, щекочущими шею. Нравилось застывшее неживое лицо и вскинутые руки. Эрменгильда могла оставаться недвижимой сколько угодно долго, чтобы потом нежданное движение не разрушило, но только усилило иллюзию.

– Какому мастеру воздать хвалу за столь прекрасную скульптуру? – а вот с разговором к ней обращались так редко, что девушка едва не потеряла равновесие.

Да, мужчина, заинтересовавшийся княжной, был явно не из местных. Смуглый и темноволосый, с нездешним разрезом глаз, в одежде странного покроя. Появившись раз, он тайно приходил снова и снова. Называл новую знакомую Статуэткой, а та его насмешливо – Проходимцем. Оба скрывались от прохожих, от знакомых и незнакомых, и Эрменгильда чувствовала себя в центре чего-то головокружительного: то ли романа, то ли заговора.

Говорили много и о разном. О больших и малых духах-хранителях города, зорко следящих за его судьбой. О торговых маршрутах и туристических шумных тропах. О ветшающих замках и соборах: денег на их восстановление никогда не хватало. Статуэтка удивлялась: вроде бы иностранец, а так любит и знает Приалтарье, словно сам родился и вырос на изогнутых берегах. 

– …Вечером, – разоткровенничалась как-то статуя, – с ног валишься. Как идёшь домой – о парапет моста каждые три шага опираешься. Весело!

– Ночью одной ходить опасно.

– Что же вы, газету не читаете? – не без горечи спросила Гильда. – Самый безопасный город в королевстве!

– Очень читаю. Работа моя такая: газеты читать. Размышлять.

– Профессор? – попыталась угадать девушка в который раз. – Редактор?

– Шпион. 

Шутки шутками, говорил он, но кому понравится то, что происходит в Приалтарье? Столица далеко, королевские осведомители в такой глуши ленивы; не верите? – что же – он собственными глазами видел, как те переписывают в отчёты газетные заметки с припевом «в Приалтарье всё спокойно». Помощь не нужна, что вы. Голод? Слухи! Нет, и никогда не было. Губернатор – честнейший человек, добрая душа; заслуживает ордена. Соседнее королевство? Торгует и не проявляет интереса. Архитектурные памятники? Не нуждаются в реставрации.

…Может быть, кофе и пирожное, моя прекрасная Статуэтка?

В Приалтарье спокойно и неспешно зрело восстание.

Имя Армаса Каменное Крыло стояло в списке первым.

 

***

Мелькали, рассылая закатные блики, лезвия изогнутых стамесок, резцов и рашпилей; скрип, скрежет и визг инструментов тонули в общем шуме и суматохе. Под ногами пружинила золотистая стружка, а мелкая деревянная пыль клубилась в воздухе, и постоянное движение не давало ей осесть. 

Ранним вечером Оскар Непройдоха толкался на мосту среди десятка коллег-соперников. По призванию он был резчик, и резчик очень неплохой. Когда крупных заказов не случалось, Оскар за небольшую плату выпиливал портреты и пейзажи. У симпатичного мастера с прозрачным взглядом, направленным в какие-то невозможные дали, простоев в работе почти не случалось. Когда Армас и его обыденно несчастный вид растолкали толпу и нависли над приятелем, Оскар всё ещё "обрабатывал" очередную заказчицу.

– Что за туча накрыла мой станок? – плавным движением мастер завил древесину в розоватый берёзовый локон. – Никак пойдёт дождь?

Заказчица бросила на "тучу" неприветливый взгляд из-под полей пышной шляпы. Живой портрет Армаса Каменное Крыло располагался на титульной странице газеты. Всё вполне узнаваемо:  и тревожно рыжие волосы, и глубоко посаженные, вечно настороженные глаза, зорко следящие за читателем… И лёгкая нервозность. Ничего каменного в этом человеке не чувствовалось, что правда, то правда.  

– Всё просто великолепно, – заявил Армас. Тут он намеревался ослепительно улыбнуться, но по спине как раз проехались тяжёлым и угловатым, а в опасной близости от уха взмыл и снова нырнул чей-то вдохновенный резак. Вместо улыбки Оскару предстала до смерти перепуганная гримаса. Не слишком ли яркая эмоция для обычной давки?

– Королевна, ваш очаровательный профиль покорил меня навечно и так далее, – торопливо заявил Непройдоха, вырезая свои инициалы. – А теперь прошу простить: меня ждут неотложные дела.

– Надеюсь, твои новости окажутся поважнее, чем досада на лице этой милашки, – обратился он уже к Армасу. – Неужели в редакцию осмелились-таки принести репортаж о насущных проблемах?

– О каких таких проблемах? – искренне поразился редактор.

Приятели протиснулись между двумя телегами, хозяева которых никак не могли разъехаться. На другом берегу было тише. Даже звуки разгоревшегося после их невольного вмешательства побоища были почти не различимы.

Оскар нахмурился и поглядел в сторону. Тени вокруг густели, но фонари ещё не зажглись. Армас мог пребывать в беспечном парении сколько ему угодно, но Непройдоха знал, каким бывает этот район по вечерам.

– Пару дней назад я встретил здесь девушку…

– Хорошенькая?

Резчик неопределённо мотнул головой: не в том дело. Когда тебя пытаются ограбить, не очень оцениваешь внешность грабителей. А в этой бродяжке и вовсе не было ничего примечательного, кроме чумазого личика, чересчур ожесточённого для её юного возраста.

– Оказывается, кому-то совсем нечего есть.

Армас закатил глаза. Конечно, всё это куда как печально, но стоит ли заострять на этом внимание?

Оскар попытался рассказать, как её ледяные пальцы вцепилась в его плечо. Как, непрестанно извиняясь, она стала требовать кошелёк. Как, наконец, сдалась и забормотала что-то про неудавшуюся забастовку, увольнение и безденежье. Послышались быстрые шаги, и резчик приготовился к драке – но нет, из подворотни вывернул не сообщник, а обеспокоенный мужчина. Нездешний; видно из недавних приезжих: стало трудно найти себе место в городе. «Простите мою подругу: она слегка помутилась рассудком. Мы не хотели причинять никому беспокойства, но поймите и вы… Не столь уж многого мы требуем – но кому это интересно?..»

Непройдоха снова поднял глаза на Армаса, и наткнулся на чистый, незамутнённый взгляд.

– Ты преувеличиваешь, – уверил друга Каменное Крыло.

– Вот как.

– Мне кажется, – продолжил редактор торопливо, – мир стал куда спокойнее, чем был, когда я заступил на службу.

– Значит, всё идёт как надо: нет новостей – нет беспокойства, – хмыкнул Оскар. Негласный девиз газеты служил предметом для шуток, но Каменное Крыло, кажется, воспринимал его совершенно серьёзно. – Что же. Тогда какой дракон тебя укусил?

Серый конверт мелькнул в руке и моментально скрылся, как голубь, вспорхнувший с карниза.

– Волшебный зензубель! – выругался Оскар, забыв о собственных неприятностях.

– Что-что?

– С-стамеска моей бабушки!   

– Уж сколько я почтальона не пускал, – мечтательно поведал Армас, отказавшись от идеи уточнить, что там случилось у оскаровой бабушки со стамеской. – Думал, не отстанет, вечно будет под дверью орать.

Непройдоха отмахнулся. Отношения Армаса с посыльными были широко известны: прозвище Каменная Башка оставалось незнакомым только его носителю. Вот письмо – это уже серьёзно.

– То самое? Что там написано? Ты… Ты ведь пока не собираешься броситься с моста?!

Каменное Крыло недоумённо уставился на Оскара.

– Я и не думаю его открывать.

Стемнело; вокруг расцветали фонари. Вытянувшееся лицо Непройдохи покачивалось в зеленоватом свете. Никаких проблем, никаких неприятностей? Никогда?

– Не хотите ли узнать свою судьбу, добрые господа? – совершенно неподвижная прежде тень, падавшая от открытой двери, шевельнулась, отрастила щупальце. Вступив под светлое пятно вокруг фонаря, оно обрело человеческую форму. 

– Многие знания… – начал Армас.

– Откроешь рот – и ты покойник, – предсказала непрошеная гадалка. Запястья умело захлестнуло верёвочной петлёй, и редактора как окуня из воды выдернули куда-то в темноту. Недалеко вполголоса ругался Оскар. Потом он поперхнулся и замолчал.

 

– Я ничего не видел! И ещё я ничего не слышу и… и слышать не хочу, и Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ!

Пресловутые больные нервы редактора расстроились окончательно: как гитарные струны, не выдержавшие натяжения. Небольшой нажим, треньк – и обрыв.

– Сколько вы… проклятье, сколько ты получаешь за замалчивание информации? – голос был определённо женский и очень взволнованный.

– Второго можно отвязать, – послышалось из дальнего угла. Говоривший, казалось, был очень, очень стар. – Хороший человек. Не представляет опасности. Служит украшению города.

– Странно вы иногда выражаетесь, – отвлеклась девушка. – Какая разница, кому он служит?

Оскар поднял голову.

– Не кому, а чему, – поправил третий. – Ты, Статуэтка, ещё не до конца понимаешь, что мы делаем. Это нестрашно; научишься.

Потянуло холодным. Проходимец чиркнул спичкой,  в его руке задрожал свечной огонёк, потом второй, третий. Осветилась комнатушка – полуподвал, утверждали обстановка, сырость и ведущая наверх дверь. В углу на скамейке дремали старый плащ и шляпа; где-то внутри них, очевидно, скрывался человек. А девушка, неловко держащая нож у шеи Армаса…

– Королевна?

– Это был наряд княжны, – машинально поправила Эрменгильда. Она тоже узнала мастера-резчика. – Просто платье – оно так специально сшито, чтобы… Нет-нет, простите. К делу.

Девушка вновь обернулась к Армасу. Тот побледнел и подался вперёд. Паника медленно отступила. На её место – впервые, осторожными шагами, точно зверь, осваивающий новую территорию, – заступала решимость. «Довольно. Больше никакие – самые паршивые – новости не захватят меня врасплох».

– И чему же, по-вашему, служу я? – голос слушался плохо.

– Сколько губернатор тебе платит за сладкую ложь о прекрасной жизни? – переформулировала вопрос похитительница, опустив оружие. Каменное Крыло уставился на неё взглядом новорожденного щенка.

– Я никогда не лгу!

– Зато отлично недоговариваешь, – пробормотал Непройдоха.

В подвале все звуки казались громче: даже слышно было, как потрескивали свечи, и где-то капала вода. Реплика Оскара и вовсе ударилась о стены и рассыпалась эхом.

– Кому приятно задумываться о плохих вещах?

– Кому приятно узнавать, что беда у порога, когда… когда она даже не стучится в дверь, а уже вошла и по-хозяйски роется в кладовке?

В голове Армаса замелькали странные образы. Беда в кладовке была ужасно похожа на оскарову Королевну.

– Так ведь неприятности – это вы, - осенило Армаса. – Вот о чём меня «предупредили»!

– Хоть кто-то понял, что письмо суть предупреждение, – проскрипели со скамейки. – А неприятность – это вы с губернатором.

– Да что вы к губернатору, – разозлился Каменное Крыло. – Мы с ним и не разговаривали почти; только что он мне как-то орден… Ой.

Не знай Оскар своего друга много лет, ему показалось бы, что тот покраснел – хотя при таком освещении чего только не почудится.

– Кто вы?

Проходимец кашлянул и выступил вперёд. Эрменгильда, не отрываясь, смотрела на него.

– Моё имя – Серафим, – вполголоса начал он. – Оно ничего вам не скажет, но по ту сторону границы его ещё помнят… И поминают в весьма нелицеприятных выражениях. Несколько лет назад я изволил быть таким же балбесом на ответственном посту, как и наш сегодняшний подопечный.

 Мне никто не решился противостоять, и мы с моим близким окружением радостно и беспечно довели родной город до разорения. Мне пришлось бежать в другую страну. Здесь я получил шанс исправить хотя бы чужие ошибки. Здесь я встретил моего Учителя, – Серафим поклонился человеку на скамейке, о котором все уже забыли. – Духа-хранителя Приалтарья.

Почтительное молчание, воцарившееся в подвале, нарушил сам дух.

– Почта! Срочное послание для господина Больные Нервы! – завопил он знакомым голосом, выпутываясь из плаща. Съехавшая на затылок шляпа открыла вовсе не старое, но то самое безвозрастное лицо, которое нередко подсказывает, что с твоим собеседником не всё так просто. Выражение на лице было самое хитрое: мол, как, весёлый розыгрыш?

– С вашей братией, горожанами, всегда хлопот, как у Творца с деревянным шаром, на котором ещё только предстоит мир вырезать, – сказал дух, подмигивая онемевшему Армасу. – Лесным да сельским моим приятелям что? – за погодой проследи, пастуха разбуди, пока коровы не разбрелись, старосту из запоя выведи. А тут – один казну с карманом спутал, мол, на одну букву начинаются, другому про засуху грядущую говоришь – без толку. Третий потоп предсказал, молодец – и молчок! И так год от года: каких только фокусов не показываете, впору на ярмарке с вами выступать…

«Почтальон» обвёл слушателей хмурым взглядом. Печально улыбнулся.

– Вот и засядешь за перо и бумагу. Пишешь им. Учишь. Объясняешь. А потом появляется этакий благодетель, который решил, что лучше ничего не знать – и всё заново начинай.

– Так он не мерзавец и не мошенник – просто трус и дурак! – обрадовалась Эрменгильда.

– Бывший, – поправил Армас. Оскар и Серафим переглянулись: сколько один знает, а другой изучает этого человека?.. Что же они пропустили?

– Ещё не всё потеряно, – сказал дух. – Труд немалый, но ещё можно многое исправить.

– Но что же мне теперь делать?

Дух хранил молчание.

Армас медленно сунул руку за отворот пиджака.

Вытянул из потайного кармана серый конверт и поддел ногтем крошащуюся сургучную печать. Зажмурился было, но снова открыл глаза и поднёс письмо к свету.

Чистый лист.

 

День выдался утомительный. В воздухе стоял запах деловой суеты и жажды сенсаций. Посетители так и шныряли туда-обратно: редакционный дух-хранитель в образе деревянного дракона не успевал даже подремать. Стоило только свернуться клубком, как...

- Кор-ролевская почта!

Дракон приветственно расправил крылья.

И дверь распахнулась.



Автор: Зверь Искомая (Анастасия)
«Осенний пролёт Фантазии 2010» - 4-6 место.






RPG-Zone
На главную · Конкурсные рассказы · Принять участие · Обсудить на форуме · Правила участия

Пишите нам: contest@rpg-zone.ru
Последнее обновление - 27 декабря 2010 года. http://fancon.ru
Яндекс.Метрика