Тысяча лет и один день
И луна высветилась на небе тускло и печально. Облака спешили по своему обычному пути - но теперь, когда луна все же появилась на небе, они осторожно обходили её стороной. Так они признавали её право на ночь, а право ночи на то, чтобы быть особенной.
Эльф дремал, неловко подмяв под себя крылья. Легкое похрустывание веток заставило его вздрогнуть и открыть глаза. Увидев друга, он улыбнулся сначала – но потом вспомнил, почему эта ночь была особенной – и острые зубки эльфа спрятались в печальной гримаске.
- Сегодня? – жалобливо протянул он.
Единорог, застывший перед ним, склонил голову в молчаливом согласии.
Он был очень красив – один из лучших представителей своего рода. Белая грива с годами достигла серебристых копыт, над голубыми глазами скопились складками тяжелые веки. Единорог был очень стар – ему уже исполнилось девятьсот девяносто девять лет, а вчера был еще один день рождения, и на этот раз единорог чувствовал себя не радостным, а просто усталым.
Когда живешь долго, требуется время, чтобы принять новый день рождения и осознать его. Хотя бы один день. В таком свете срок в тысячу лет и один день становился вполне себе справедливым.
А единороги жили очень и очень долго, к зависти и восторгу остальных. Среди всех существ они слыли самыми что ни на есть долгожителями, и только жабы с Болотной Топи осмеливались оспаривать этот титул. Но кто будет верить жабам, что бы они не говорили?
Уж точно не единорог – и потому он ступал сейчас потрескавшимися копытцами по земле, и из трещин в них лилась его кровь.
Где прольется кровь единорога – там будут цветы. Где единорог умрет – возникнет сад, где существа найдут радость. Такое место должно быть особенным, а полян было уже слишком много – и, к сожалению, место оставалось лишь для последнего из его рода.
Спросонья эльф то и дело врезался в темные столбы деревьев, его примятые крылышки едва слушались, отчего он двигался нервно то вверх, то вниз, пытаясь не отставать от своего лучшего друга.
Поляну они приглядели давно. Собственно, и выбирать-то особенно не приходилось, даже самый непутевый единорог уже к своему двухсотлетию знал, где будет его место. Место, куда он придет, когда копыта потрескаются, а грива будет настолько длинной, что будет путаться в ногах.
Деревья расступились, и перед друзьями открылось место. Неподалеку тихо журчал ручей, сама поляна была закрыта от нескромных взглядов толстой стеной деревьев – залогом того, что незваные гости сюда не пожалуют.
Над головами друзей продолжала свое боязливое мерцание луна.
- Иногда мне кажется, что там чего-то не хватает, - изрек Единорог, не отрывая взгляда от ночного неба.
Эльф послушно вздернул свой острый нос к небу и уставился на темное полотно так пристально, как только мог.
По его мнению, все было идеально. Бледная бархатная поверхность луны посреди огромного черного омута – что может быть прекраснее? Но вслух он ничего не сказал. Его друг оказал Эльфу огромную честь, пригласив на день-после-тысячного-дня рождения. Это был день, когда нужно слушать, а не спорить. Слушать и запоминать – а потом записать в тонкой книжице из стрекозиных крылышек, поставить точку – на этот раз последнюю – и добавить к легендам.
Единорог вышел в самый центр поляны, устало согнул ноги и лег – так, чтобы больше не встать.
Некоторое время Эльф хранил торжественное молчание. Обряд казался простым – все, что требовалось сейчас от старого друга – это ответить на три детских вопроса, которые все единороги знали еще с младенческих лет.
Но ответы будут записаны в книжицу из стрекозиных крылышек, а потом перекочуют в мысли существ – и так они сохранятся на веки. Каждый ответ нес тысячелетнюю мудрость – и именно так существа учились у своих долгожителей.
Первый вопрос был «Что ты помнишь?». Единорог должен вспомнить свое самое яркое воспоминание.
Это было важно для остальных существ. Если у тебя нет тысячи лет и одного дня, чтобы их прожить – стоит узнать, какое воспоминание оказалось самым ярким для долгожителя – и позаботиться о том, чтобы у тебя было собственное такое же.
- Я помню, - медленно ответил старый друг, - как я впервые побежал. Мои ноги едва ли успели окрепнуть, они еще не были серебряными, как луна над нами. Они белели так ослепительно, как полуденное солнце – и все жители невольно жмурились, когда я беззаботно проскакивал мимо них.
Цветы, деревья, существа проносились мимо меня размытыми картинками – и такой же казалась мне моя жизнь.
Эльф быстро кивнул и торопливо заскрипел пером, записывая слово в слово признания друга. Отныне даже самая маленькая мушка будет помнить, как впервые полетела, самый маленький звереныш - как впервые земля под ногами заскользила с безумной скоростью.
Вторым вопросом было «Чего тебе не хватает?».
Ибо если кто-то настолько мудрый, как единорог, хотел чего-то – может быть, другие существа смогут это обрести.
Единорог издал печальный вздох, и голубые глаза его посмотрели на небо.
- Там, наверху, где лишь одна луна, там очень одиноко, - сказал он.
Эльф непонимающе уставился на друга. Он не знал, что ему записывать.
Единорог покорно продолжил:
- Когда я вырос и привык к бесконечной череде картинок, я все чаще смотрел туда. Наша луна одинока, боязлива - одно лишь облако может испортить всю прекрасную ночную картину. Одно облако – и ты не увидишь пути. А это очень важно – видеть, куда ты идешь…и куда хочешь дойти. Там, на небе, должно быть что-то еще, кроме Луны.
Заскрипело миниатюрное перо в ловких руках Эльфа. Теперь, когда второй ответ был получен, настало время третьего и последнего вопроса:
- Куда ты идешь?
Единорог прикрыл глаза. Этот вопрос был самым сложным и самым страшным. Каждый из его рода боялся, что не сможет ответить, когда наступит тот самый день. Это все равно, что создать собственную религию с собственным раем, в который ты отправишься.
Но тысяча лет и один день – долгий срок. И у Единорога было время, чтобы узнать ответ.
Он промолвил, опустив свои печальные голубые глаза:
- Я иду в прекраснейший из миров, - ответил он, - там Луна не боится облаков, там нет числа полянам, где подобные мне могут найти покой. Трава там зеленая, а не серебряная, цветов там бесчисленное множество – не только наши, белые лунные цветы. Их разнообразие пугает меня. Алые, как твоя улыбка, желтые, как кожа жаб, синие, как глаза ночных фей – они все есть там. И что удивительно – цветы там не только на земле, они и на небе – яркие, сверкающие, танцующие вокруг луны. Благодаря им мне никогда не будет страшно и одиноко в том мире. Потому что даже если облако закроет Луну, путь мне осветят эти цветы, пылающие в небе.
С этими словами Единорог замолчал.
Эльф уже дописывал последнюю строчку, когда жгучая слеза прочертила по его щеке тонкую дорожку. Слезы эльфа, как и кровь единорога – большая редкость – и она тоже сохранилась в тонкой книжице, и она тоже станет частью легенды. Он взглянул на друга с сожалением – но тот спокойно лежал на поляне. Его седая грива опутала длинные белые ноги, спутав их и прикрыв еще кровоточащие трещины на копытах. Но всё это уже не было страшно, так как больше ему никогда не придется вставать.
Тысяча лет и один день – очень долгий срок, но даже он подходит к концу.
Эльф расправил крылья и подлетел к сверкающему телу. С печалью погладил он серебряную шкуру друга и прошептал прощальные слова, которых никто не услышал…
И единственное, о чем сожалел эльф – это о том, что утяжеленные годами веки спрятали небесно-голубые глаза единорога, лишив маленького волшебника возможности в последний раз взглянуть своему другу в глаза.
Книжечка захлопнулась и стала легендой. Эльфу еще предстояло выучить наизусть каждое слово, произнесенное напоследок единорогом - и донести эти слова остальным.
На секунду ему показалось, что где-то очень далеко раздалось счастливое эхо – крик радости единорога. Он огляделся – но лишь предрассветная тишина была ему ответом.
***
И все же эльф не ошибся.
Где-то очень, очень далеко, где нет ни эльфов, ни единорогов, раздался детский крик. Молодая женщина в эмоциональном порыве выхватила ребенка из чужих рук и подошла к окну, поглаживая младенца по голове.
- Смотри, - сказала она новорожденному, целуя его в мягкий лоб, - ты видишь, как прекрасен этот мир? Посмотри! - она провела перед ним рукой, - какая чудесная ночь!
И в глазах младенца отразилась ночь во всем ее великолепии – Луной, окруженной тысячами звезд.
- Смотри, - сказала она, указывая рукой вдаль – еще одна появилась! Вон там, только что!
Младенец улыбнулся, и в его голубых глазах отразилась радость.
Международный литературный конкурс «Пролёт Фантазии» - http://fancon.ru