Крепости духа

 

«Шут – человек короля, содействие ему оказывайте полное и всеобъемлющее, каждый подданный под страхом смертной казни обязан пройти испытание шуткой». Королевский указ 1096.

«Шут – поганец ужасный, живет кровью и страданиями досточтимых воров и разбойников, если не желаешь с жизнью расстаться самым что ни на есть мерзопакостным образом – ни в коем случае не смейся над его шутками. Даже если очень хочется». Из устных распоряжений короля воров.

«Шут владеет душой каждого, кто рассмеялся над его шуткой, ему решать, будет ли рассмеявшийся жить или умрет. Каждый из негодяев, кто ударит его оружием или иным способом причинит ему вред – получит свой удар обратно, а шут лишь рассмеется, ибо в этом его главная сила и главное проклятие…» Вырезка из книги «Наука смешить».

Таверна никогда не была популярной в поселке, лишь некоторые проезжающие мимо бродяги, наемники и просто сомнительные личности находили ее приятным местом. Для ясности, приятным местом для них была любая лачуга, где их спаивали брагой по божеским ценам. Божеские цены устанавливал местный священник, за что его церквушку берегли и порой чинили. В общих чертах, довольно обычный поселок был, до того вечера.

Не важно, как точно назывался он, даже не важно, поселок это, деревня или село. Не потому, что история этого не сохранила в памяти своей, а потому, как и сами жители консенсуса по этому вопросу так и не достигли. Возможно, дело было в полном непонимании значения слова «консенсус». А может, в абсолютной неважности вопроса.

Как бы то ни было, дело было в шуте. Разумеется, это был не совсем обычный балагур, ибо обычному балагуру деревню под корень не вырезать, тем более голыми руками. В то время про шутов этих, необычных, то бишь, слухов ходило – тьма. Говорили, что не убивают они, а просто наказывают за любопытство и черную душу людскую. Не знаю, как оно по правде. Если другие по совести работают, так этот трудяга выкашивает без разбору, руку набил – будь здоров.  Не пошел бы человек, что не хочет людей убивать в ту таверну. От нее за версту веет злом и проказой. Значит, намеренно шел в нее. Хм, быть может, что и за тем вельможей…

***

- Благородный господин, не надо вам туда идти. Там всякое отребья ошивается, лучше я вам баньку истоплю, у себя постелю и накормлю, - щебетала старушка, пока шут медленно шел мимо ее хатки.

- Не соблазняй, красавица, сердце мое другой принадлежит, - грустно сказал шут, поправляя колпак.

- Ой, никак шутить изволили! – обмерла старушка.

- Не бойся, бабушка, мы ж только мерзавцев со свету сживаем, добрым старушкам бояться нечего, - улыбнулся шут. – Меня Дмитрием зовут, а тебя?

- Матрена я, Матрена Васильевна, - успокоившись, сказала бабушка.

- А где, стало быть, таверна, в которой путники останавливаются? – вкрадчиво поинтересовался шутник.

- Дык иди прямо, а через пять хат налево сверни и топай себе – как раз в нее упрешься. Не заблудишься – смрад на полдеревни стоит, и пса по следу пускать не надо! – сказала старушка, улыбнувшись.

- Ха-ха-ха! – засмеялся Дмитрий. – Не думал, что так рассмеюсь когда-нибудь. Видно, на покой пора. А вельмож с королевским знаком не было сегодня?

- А как же, только час как приехали. Все в орлах, звездах – как пугало для ворон. Один, с волосами черными …

- … как ворон в смоле. Знаю. За ним и приехал, - мрачно сказал шут, направляясь к таверне. – Будь здорова, Матрена Васильевна. Может, свидимся еще.

- Не дай боже… - прошептала старушка, опускаясь на лавочку возле забора.

Таверна дышала смрадом из ароматов браги, табака и разгоряченных тел обоих полов. Дым из окон валил едва ли не больше, чем из трубы, что вела на кухню. Как ни странно, запах с кухни не портился смрадом общего зала таверны, а жил обособленно, как отшельник на отшибе.

Шут осмотрел коней, привязанных у входа, углядел того самого воронка, которого поганый черноволосый бастард получил вместе с рукой прекрасной Елены, которую… Не суть. Бывает время для грустных воспоминаний, бывает пора для охоты, рыбалки, запекания зябликов и фазанов, а бывает время мстить. И так уж совпало, что последняя пора только что наступила.

Двери таверны резко распахнулись, Дмитрий вошел внутрь. Из-за дыма мало что было видно, но расписанного, как столичная церковь, негодяя и разлучника Игоря и его пятерых спутников было видно издалека. Точнее, со входа. Дмитрий направился к ним.

- Ну, здравствуй, рыцарь короля нашего, досточтимый Игорь, победитель чудовища, что ужас наводило на нашу страну последние двадцать лет. Чудовище, что убивало точно так же, как и любой другой шут, и с которым я договорился полюбовно разойтись, - в таверне все притихли. - И как можно было забыть твой невероятный подвиг – подкрался под покровом ночи и обезглавил паразита, когда я только-только его утихомирил! Мерзкое ты создание, Игорь, - сплюнул от омерзения Дмитрий.

- И тебе привет, Дмитрий, шут царя нашего, охотник за мерзавцами и плутами, да славится имя твое за то, что помог покарать мерзкое чудовище. Без твоей помощи погибли бы еще сотни людей, - спокойно сказал Игорь, жестом успокаивая своих спутников.

- Как ты смеешь, подлец, на мой счет записывать смерть этого человека!? – закричал шут.

- Этот человек убивал людей последние двадцать лет. Нечасто, но убивал. Он – убийца, убийство карается смертью. Что ты еще хочешь?

- Ты знаешь, чего я хотел. Руки Елены. Но ты нагло увел ее у меня.

- А вот тут, знаешь ли, это плата за руки, обагренные кровью… - с легкой улыбкой произнес Игорь.

- За кровь, пролитую без причины, положена кара, Игорь. Я покажу, как мы, шуты, избавляем мир от мерзости, марая полы таверн и трактиров, - сказал Дмитрий, тяжело вздыхая.

- Неужто только в тавернах мерзавцы обитают? – озадаченно спросил младший из спутников рыцаря.

- Нет, мой друг, но в лесу хорошего эля днем с огнем не сыщешь, а что за радость бороться за правое дело трезвым и замерзшим? – весело спросил шут, вкрадчиво вглядываясь в глаза паренька. Тот засмеялся, и в глазах мелькнул долгожданный Дмитрием огонек.

- Вот примерно так мы, шуты, - сказал Дмитрий, щелкая пальцами, - расправляемся с негодяями, малыш.

Парнишка недоуменно посмотрел на шута, потом на старших товарищей, но те лишь рассмеялись над беспомощным шутом. А парень вдруг побледнел, затем резко покраснел и взорвался изнутри, разбрызгивая кровь и внутренности по таверне. Прочие посетители замерли на миг и с криками метнулись к выходу, благо, их никто не удерживал: Дмитрий сосредоточенно шутил и взрывал подопечных Игоря. Сам рыцарь сохранял спокойствие и не выдавал лицом ни единой эмоции.

- Эй, пузан, ты никак трактирщика проглотил? – обратился к грузному толстяку шут. - Крикни ему, пусть мне пивка там наберет. Да не как обычно, без мочи и дряни всякой.

Сосед полноватого воина захохотал против своей воли, зажимая рот в попытке не смеяться. Дмитрий посмотрел на него с отцовской заботой и щелкнул пальцами. Взрыв. Служанка, вернувшаяся из ледника, заверещала.

- Как поешь прекрасно ты, родная! Да помолчи немного – у меня тут свой концерт. Кто следующий, господа? Обещаю следующему безболезненную кончину.

- Я, давай меня, господин шут! – почти рыдая, прокричал ближайший к Дмитрию воин.

- Ты, верно, и купцам веришь, которые настойку для стойкости духа любовного продают за бешенные деньги? – поинтересовался шут. – Пошутил я, умрешь, как и все остальные. А знаешь, почему? – загадочно спросил Дмитрий.

- П-п-почему?

- Дык все мы смертные. А некоторые еще и щекотки боятся, - улыбнулся Дмитрий и проник под дублет наемника. Тот захохотал, шут захохотал вместе с ним, убрал руки, отошел на пару шагов и щелкнул пальцами. Еще больше крови.

- Так, братцы, у меня шутки скоро закончатся, может, есть у кого любимый анекдот? – спросил шутник.

- А про короля можно? А то ведь все равно помирать, а анекдота про короля не слыхал никогда, - обреченно весело проговорил толстый воин по левую руку от Игоря.

- Виктор! И ты туда же! Я тебя храбрым воином считал, - презрительно сказал рыцарь.

- Так ведь на врага я завсегда, а тут как сдюжить?

- А что, я дракон какой или голем? Бери меч, да руби, чего бояться? – недоуменно спросил Дмитрий.

- А ведь верно говоришь, щегол! – сказал рубака по правую руку от Игоря. – Чего его бояться, если один хрен помрем?

Он подпрыгнул к шуту, выхватил кинжал и всадил ему клинок под ребро. Дмитрий даже не шелохнулся, клинок будто растворился в нем, а рубака вдруг дрогнул и сплюнул кровью.

- Ладно, щегол, а против черного клинка сдюжишь? – прохрипел воин, доставая меч из ножен. Дмитрий побледнел от испуга, Игорь с надеждой посмотрел на обреченного воина.

Рубака взмахнул мечом, отсекая голову шуту, и… лишился головы. Дмитрий даже усмехнулся, щелкая пальцами в угоду традиции.

- Нет, ну почему в шутов эти наемники не верят, а в горелую сталь – завсегда? Так, а теперь анекдот по заявке поклонника. Загулял как-то король в трактире, чтоб, значит, поближе к народу быть. Погулял знатно, ну и двор не забыл, гулянка была… – воин чихнул, -  будь здоров. Таверну загадили – ужас, даже сквозь пьяную пелену стыдно. Наутро просыпается – все чисто и цивильно, да вот только в углу, прощенья просим, насрано, да еще и куча такая, что одному не сдюжить, а рядом еще одна, поменьше. Ну, король наш подзывает к себе трактирщика и спрашивает: «Откуда, милейший, так говна привалило?». Трактирщик, недолго вспоминая, говорит: «Большая куча – это вельможи ваши наложили, когда вы за демократию пошутить изволили. «А вторая?» - спрашивает король. «А вторую, значится, вы изволили, когда генерал начал размышлять, что, дескать, с нашими слабыми стенами государственный переворот провернуть – легче легкого»…

Грузный воин-толстяк держался достойно. Но к концу поплыл и засмеялся во весь голос. Он смеялся так достойно, что даже Дмитрий улыбнулся ему.

- Покойся с миром, воин, - сказал шут, щелкая пальцами. Тот улыбнулся и опал, как листва по осени.

- Значит, вы можете… - произнес Игорь.

- Да, если человек достойный того, чтобы умереть легко. Такое случается нечасто, знаешь ли. Чтобы попался на пути негодяй, достойный легкой смерти, - проговорил Дмитрий.

- И что ты со мной собираешься делать? Я закаленный, щекотки не боюсь, даже анекдот про короля не пробрал меня, сам видишь.

- Да ничего не буду делать. Ты победил, Игорь. Можешь меня прикончить.

- Правда? – недоверчиво прошептал рыцарь.

- Да, дурень, победил ты. Иди сюда, забери награду, - произнес ласковым голосом Дмитрий.

Игорь подошел к шуту на непослушных ногах. Он едва не свалился, но меч из ножен выхватил быстро. Ловкий выпад – и шут лежит у его ног, истекая кровью. Игорь расхохотался.

- Я победил тебя, шут! Второй шут в жизни! Я, этак, на вас охотится начну, ха-ха! – засмеялся Игорь.

- Мда, всегда бы так. Сам пошутил, сам посмеялся – мне только пальцам щелкнуть, - пробормотал, лежа на полу, Дмитрий.

Щелчок. Игорь опал на землю. Он умирал медленно.

- Неужели я тоже достойный? – недоверчиво спросил рыцарь.

- Дурак ты, Игорь. Мы сами решаем, кто достойный. А тебе еще надо узнать, почему ты умираешь.

- Чего тут узнавать…- ослабевшим голосом проговорил рыцарь, - мстишь ты мне за Елену…

- Да, но не совсем. Позволь я тебе метафору приведу, я ее в пути придумал…

- Да мели, что хочешь. Я ж умираю, - пробурчал Игорь.

- Тем более. Может, мудрости наберешься под конец. Так вот, всех нас на нашем пути поддерживают и направляют крепости духа нашего. Крепости любви, надежды, веры, гнева, лукавства… смеха. Шут по своей воле рушит крепость смеха, чтобы узнать, из чего состоят ее стены…- он закашлялся, - и познать природу смеха. Я тебе больше скажу – я разрушил одну свою крепость, а ты разрушил все остальные. Ты предал моего товарища, которого я наставил на путь истинный – я больше не верю людям, ведь я выдал тебе, куда он поехал. Ты увел у меня Елену – я больше не люблю. Мой товарищ поддался гневу и показал мне, сколько может быть вреда от одного злого шута. Лукавство… Да и не было его никогда толком, под шумок пала эта крепость…

- Так отстрой их заново. Поезжай на родину, найди новую любовь, познай радость битвы… Уверуй в людей…

- А, ты же стратег, полководец, часто крепости отстраиваешь. Крепость духа не отстроить. Я не встречал никого, кому бы это удалось. Но я продолжу…

У всех прочих остается что-то, когда прочие крепости рушатся. Не любовь, так надежда, не надежда, так вера. Но если даже все прочие твердыни души пали, остается бастион смеха. Только не у шутов… Ты лишил меня всего. Я хотел тебе смерти, но еще больше я хотел, чтобы ты увидел, на что похожа моя душа. Ты готов?

- К чему? – недоуменно прошептал Игорь, зажимая рану на животе.

Дмитрий выдохнул и прошептал заклинание. Рыцарь и шут очутились на выжженной поляне, площадью в бесконечность. Повсюду, насколько хватало взгляда, были пепел, грунт и странный ржавый налет на них.

- Что это? – спросил Игорь.

- У крепости души есть кровь, мой друг. Крепость – лишь метафора. А ты убил много моих крепостей, и это все, что от них осталось. Старый пепел и запекшаяся кровь, что летала бы тут, будто снег, если бы здесь дули ветра. Это твой новый дом. Навеки.

- Стой, как это навеки?! – закричал Игорь.

- Молись, подонок, молись, чтобы крепости души можно было отстроить заново. Иначе этот живописный пейзаж будет твоим спутником ближайшую вечность. О, гляди, кажется, крепость ненависти немного проявилась! – радостно сказал Дмитрий.

- Где? – спросил рыцарь, оглядываясь.

- Нигде, Игорь. Это шутка. Гребанная шутка, - сказал шут, исчезая.

***

Закат вошел в свои права на небе. В деревне смеркалось. На лавочке у Матрены Васильевны сидел окровавленный шут и травил байки про короля. Старушка хихикала, как девчонка.

- … а она ему, значит, и говорит: «Нет, ваше величество, вы же коронованная особа, извольте в парадный вход». И ноги раздвигает…

- Ой, прекращай, Димка! Заморил! – смеясь, закричала бабушка.

- И правда, пора мне уже. Вон, почетный караул приехал, - смеясь, сказал шут, кивая на одинокую лошадь с всадником.

- Шут Дмитрий Безродный?

- Он самый, коллега. Чем обязан?

- Выражаю вам благодарность за устранение банды Игоря Благословенного, вам присуждается внеочередное звание старшего шута, - отчеканил всадник, не слезая с лошади.

- Это шутка, что ли? – недоуменно спросил Дмитрий.

- Ну, конечно, шутка, меня направили тебя устранить, - раздраженно пробурчал шут с лошади.

Дмитрий улыбнулся, хохотнул, потом еще и вот он уже безудержно смеялся, наблюдая за реакцией лошади. Та была невозмутима. Но всадник тоже улыбался.

- Хороший ты человек, Дима, - сказал шут и щелкнул пальцами.

Дмитрий осел на лавочку и затих. В глазах его не было ничего, кроме маленького огонька отчаяния и отражения заката. Всадник грустно вздохнул и поскакал назад, несильно подгоняя свою клячу. Матрена Васильевна тихо рыдала рядом с телом Дмитрия-шута.

Закат свершился, в деревне более не смеркалось.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 7. Оценка: 3,14 из 5)
Загрузка...