– Говори, Лильвана, – приказала песчаная Жрица Ар'Шарайа, – что твой господин думает по поводу брачного союза Льда и Гор?

 

Она поддела пальцем цепочку, висящую на шее. Золотистые звенья на бронзовой коже поблёскивали в свете полуденного солнца. Взгляд непроизвольно скользнул в декольте и переместился на небольшие песочные часики, вытянутые из-под одежды. Священный песок, меняющий время. Что она хочет сделать?

 

Жрица перевернула часы. Песчинки тонкой струйкой потекли вниз, пробуждая воспоминания о разговорах повелителя. Конечно, он беспокоился. Ледяную деву взяли без согласия. Хозяин гор не хотел рисковать – она благоволила другому. Низшему. Проклятие Великих – думать лишь о благе своего народа, не о себе.

 

И как бы я не сжимала губы, слова рвались изо рта. Пока ещё отдельными звуками, но скоро выдадут всё.

 

Хлопнули двери. Мужская рука перехватила песочные часики, вернув их в прежнее положение. А я всхлипнула от облегчения, почувствовав, как исчезла чужая воля. Повелитель спас меня.

– Шари-и, зачем допрашивать моего секретаря, если можно спросить у меня? Я открыт к диалогу.

 

Его пальцы невзначай дотронулись до кожи женщины, когда он целился подвеской-часами в вырез свободного платья. Любой бы подумал, что случайно, только не я.

 

От прикосновения, которое никогда не будет принадлежать мне, сердце пронзила боль. Обычно я была готова к ней, но этот разговор и прикосновение были настолько же непредсказуемыми и ранящими, как стекло в воде.

 

– Ты ведёшь свою игру, а мне нужна правда. – Ар'Шарайа скользнула в сторону, уходя от близости. И сразу стало проще дышать. Она не выглядела смущённой, но и довольной не была. Равнодушная, как песок в пустыне.

 

Повелитель тоже выглядел скучающим, но я-то знала, какие чувства кипят внутри. Никто не смог бы догадаться, что он сейчас охвачен азартом. Кроме меня. Я опустила голову, чтобы своими реакциями не выдать интерес господина и не испортить его игру.

 

– Тебе ли бояться меня, Шари? Я, может быть, и самый прозорливый в Совете, но ты не раз сбивала с меня спесь и напоминала, кто я есть на самом деле. – Повелитель не сдвинулся с места, но мне представлялось, что он описывает круги по залу, медленно приближаясь к Жрице и заманивая её в ловушку.

– Ты хитрый и скрытный, как барханный кот, Кха'но, – с досадой топнула ногой Ар'Шарайа. – А я хочу говорить прямо.

 

«Как морской чёрт», – мысленно согласилась я. А потом возмутилась тому, как она сократила имя повелителя. Или то было прозвание?

 

– Лиль, ты свободна. Подожди за дверями. Если придёт кто-то из Великих, то знаешь, что делать.

 

Так и не подняв головы, я вышла в коридор. Повторяла про себя комбинацию стуков и не заметила Налу – секретаря песчаной Жрицы – замершую слева от дверей.

– Переговоры?

 

Я лишь пожала плечами. Воде и Песку было нечего обсуждать. Наши территории находились слишком далеко друг от друга, не имели общих границ, не вели значительной торговли.

– Я слышала, что Ледяная дева не просто против брака, но даже пыталась сбежать. Думаешь, она смирится? – Нала передёрнула плечами, а я поёжилась. В присутствии хрупкой среброволосой северянки всем становилось не по себе. Я помнила, что в её владениях даже Великий океан был скован панцирем твёрдых вод. Кто может обуздать такое могущество? Разве что Хозяин гор – ведь камни не чувствуют холода.

 

Ледяной девы на этом Совете не было, но её судьба уже была решена большинством, а сама она томилась в замке на вершине Высокого пика.

 

– Полнейший бред! – раздалось приглушённое дверью восклицание Ар'Шарайи. Мы с Налой переглянулись. Были бы дружны, наверняка прильнули к замочным скважинам, чтобы разузнать о происходящем. Но мы были лишь вынужденными напарницами в этом изматывающем мою душу ожидании.

 

Далеко, в соседнем коридоре, зазвенела сталь. Время разговора повелителя и пустынной госпожи закончилось. Я стукнула в створку нужное число раз, и через секунду она распахнулась.

 

Ар'Шарайа недовольно фыркнула, проходя мимо повелителя, услужливо распахнувшего дверь. Тот в ответ лишь вежливо и отстранённо улыбнулся. По мелькнувшему в глазах отсвету радости, я определила, что он добился того, чего хотел – по вопросу о будущем Ледяной девы госпожа Песков поддержит моего повелителя.

 

– Лиль, через две недели Великий совет в полном составе прибудет в Водный край. Начинай подготовку.

 

Не будь мои волосы фиолетовыми, они точно бы потемнели от ужаса. Хозяин перехватил испуганный взгляд, кивнул, пресекая всякие сомнения, и пошёл следом за Ар'Шарайей. Они подойдут к началу Совета.

 

– Это не так сложно, как кажется, – Нала подошла бесшумно и положила руку мне на плечо. – Пока длится совет, опроси секретарей о предпочтениях их повелителей. Я запишу для тебя всё о госпоже.

 

И завертелось. Пожелания по меню, жилью, обслуживанию, особые условия. Не знаю, как бы я справилась без Налы, которая уже несколько раз устраивала подобные приёмы и щедро делилась информацией. Я задалась было вопросом, какие переговоры и с кем велись в Солнечном городе, но лишние мысли быстро исчезли из головы, словно вода на палящем солнце.

 

Несколько лет назад я мысленно проклинала Налу и её госпожу, отмалчивалась, показывая свою неприязнь, но это не понравилось повелителю. Пришлось научиться плести вязь приветствий и проявлять дружелюбие. Да и не желала я никому зла, лишь спокойствия своему господину. За что Великий океан наказал его безответной любовью к песчаной Жрице? За что наказал меня? Или всё же наградил?

 

* * *

– Всё готово? – голос повелителя отвлёк от очередного изучения списков. Все галочки стояли на своих местах, и я кивнула. – Дашь посмотреть?

 

Руки задрожали, а в горле пересохло. Повелитель просит меня? Хотел бы проверить работу, приказал бы отдать. Может быть, он хочет похвалить?

 

Блокнот чуть не упал на пол, но господин успел подхватить его.

– Простите мою неловкость, – щёки полыхнули закатным пламенем, но он великодушно не обратил внимания на эту оплошность.

 

Он опустился в кресло и начал перелистывать страницы, нигде особо не задерживаясь. Зато я смотрела, не отрываясь: на точёные черты лица, прямой нос, резкие скулы, длинные чуткие пальцы, которые сейчас скользили по странице… написанной не моим почерком.

 

«Я запишу для тебя всё о госпоже,» – голос Налы снова зазвучал в голове. Вовсе не моей работой интересовался повелитель.

 

– Ты учла все пожелания Великих? – страницу перевернули, но я уже поняла, в чём был главный интерес.

– Да, господин, – я поклонилась. Это всё же превратилось в проверку сделанного.

– Прикажи добавить в покои госпожи Ар'Шарайи ещё одну жаровню и постелить у камина шкуру марана.

 

В глазах потемнело, ушах зашумело, словно кто-то добрый прижал к ним морские раковины, отгораживая от боли, причиняемой словами. Но было поздно. Я пошатнулась, схватилась за край стола, пытаясь устоять на ногах. Глубоко вдохнула, возвращая самоконтроль.

– Лиль, ты в порядке? – повелитель поддержал меня за локоть. Тепло его руки я чувствовала через плотную ткань платья. Внутри всё перевернулось. Снова. – Иди отдохни, гости прибудут только завтра. Ты хорошо потрудилась.

 

Я кивнула, и он медленно повёл меня к выходу. Под руку. Великий океан, пусть этот миг длится вечность! Но божеству не было дела на мольбы маленькой рёсты, и мы добрались до двери слишком быстро.

 

Приказав слуге сопроводить меня до комнаты, повелитель вернулся в кабинет. Могла ли я рассчитывать, что он сделал это для спасения моей репутации? Или выдумываю то, чего нет? Конечно, выдумываю! Глупая, глупая, Лиль!

 

Я буркнула что-то слуге и отказалась от помощи. Внутри вскипали волны гнева и разочарования, бились, ища выход. Быстрая ходьба не помогала избавиться от злости, да и комната была совсем рядом. Секундное облегчение принесла дверь, грохнувшая за спиной, но потом меня затрясло с новой силой.

«Ты учла все пожелания Великих?»

– Великих или Ар'Шарайи?! – выкрикнула я в пустоту.

 

Конечно, я обычная рёста – дева без дара, рождённая в безветренный день, когда Великий океан спал. Мне повезло, что повелитель выбрал меня из сотен более талантливых претенденток. За красивые глаза. Зря я радовалась этому комплименту.

 

У меня действительно красивые глаза: глубокие, тёмные, как провалы в морскую бездну, – глянешь и пропадёшь. Тогда я самонадеянно решила, что господин влюбился. Как же я ошибалась.

 

Сбоку почудилось движение, и я резко обернулась. Из зеркала глядели ненавистные тёмные глаза пустынной Жрицы. Такие же, как у меня.

– Ненавижу!

 

Что-то твёрдое попало под руку, и я со всей силы швырнула это в отражение. Осколки брызнули в разные стороны, щеку обожгло болью. Что-то капнуло на плечо. На пальцах, тронувших царапину, осталась кровь. Первая настоящая рана в необъявленной войне. Мы ещё посмотрим, кто кого.

 

Силы закончились так резко, что я едва успела отступить к стене, чтобы не упасть камнем, а медленно сползти на пол. Надо собраться. Умыться. Переодеть платье – на рукаве тёмными пятнами выделялась впитавшаяся кровь. Вызвать горничную, чтобы подмела стёкла. Но я почему-то продолжала сидеть и смотреть, как красные капли падают на тёмно-фиолетовую ткань, проникают внутрь, соединяясь с волокном. Становятся одним целым. Время тянулось так медленно, словно проклятая Жрица опять перевернула свои часы. Жаровня. И шкура марана. Надо идти.

 

На душе было мерзко. Словно шторм выкинул на берег мусор и водоросли, и они завонялись на солнце, заставляя морщиться от отвращения. Хотелось сбежать, но от себя не сбежишь. Какая я жалкая.

 

Поднималась с пола так медленно, словно выныривала из глубины. Из глубины своей души, так и не достигнув дна, но поразившись таящемуся в ней мраку. Разве Повелитель обещал мне хоть что-то? Разве давал надежду? Как я могу ревновать и злиться? Но я ревновала и злилась. Что не могу сравниться с пустынной Жрицей, что Великий океан обделил меня талантами, и что меня не замечают.

 

«Глупая, глупая, Лиль. Ты просто секретарь, которого уволят, если он не будет исполнять свои прямые обязанности. Иди и прикажи принести в комнаты госпожи Ар'Шарайи жаровню и шкуру марана. Иди!»

 

Кое-как удалось собраться, отряхнуть юбку и открыть дверь в коридор. Мимо пробежал служка, чуть не споткнулся, рассматривая меня. Шторма и штили, я же не умылась! Корка засохшей крови на щеке тут же зачесалась. Горничная появилась так быстро, словно могла ходить путями воды, доступными единицам. Она была из сирен, и сразу же зашептала слова заговора для заживления ран.

– Подожди, Дэрья, – жестом остановила её. – Мне надо отдать распоряжения.

– Разрешите сначала помочь вам, – сирена замерла в реверансе, но я уже увидела распорядителя гостевого крыла и пошла к нему. Только сказала девушке, что нужно убрать осколки.

 

К моему возвращению в комнате было чисто, а вместо зеркала на стене висела картина закатного моря. Багрянец окрашивал воду, словно небо пролилось ядовитым дождём, и море истекало кровью. Как и моё сердце.

 

В ванной что-то вполголоса напевала Дэрья, готовясь лечить порез. Надо было развернуться и идти к ней, но оторваться от картины было невозможно. Чья это кровь? Моя или этой женщины? Неужели океан предаст меня ради дочери песка?

– Госпожа, всё готово, – сирена подошла и увела меня в ванную. Словно безвольная кукла я исполняла все распоряжения горничной: умылась, разделась, позволила вылечить рану и, лишь оказавшись в кровати, схватила её за руку, не давая уйти.

 

Страх пришёл внезапно. Я чувствовала себя камнем, который захлёстывают ледяные волны. То не могла дышать, то делала лихорадочные вздохи. И совершенно точно не смогла бы пережить эту ночь в одиночестве. Остаться с самой собой было попросту невозможно.

– Я здесь, госпожа. Я рядом, – между собственными всхлипами слышала голос Дэрьи. А потом она запела.

 

В песне не было слов, или я их не запомнила. Лишь обещание покоя и исцеления от несчастной любви, что терзала меня уже не первый год. От собственной тьмы, с которой я побоялась встретиться, и которая жаждала чужой крови. От одиночества.

 

Уже засыпая, почувствовала, как Дэрья забрала руку, собираясь уходить, и запротестовала.

– Я оставила вам песню на столике. Если случится страшный сон, раздавите шарик. – И я провалилась в уютную тьму.

 

* * *

Гости начали прибывать с самого утра, и повелитель удалился на переговоры с Хозяином гор, поручив мне встречать остальных. Ах, если бы я знала, что следующей в зале перемещений окажется Ар'Шарайа, сослалась бы на занятость, оставив гостей на церемониймейстера. Эта женщина рождала во мне самые тёмные чувства, признаваться в которых не хотелось.

 

Едва удалось удержаться, чтобы засунуть руку в карман и сжать шарик с песней Дэрьи. Не той, что даровала покой измученному разуму, а той, что несла смерть. Не помню, какой недуг лечили песней «Погибших невест», но в вещах сирены она нашлась.

 

Великий океан, зачем ты соблазняешь меня?! Зачем подсказал проверить забытый у кровати кошель горничной? И почему я не смогла оставить смертельный напев на месте?

 

Чары внутри шарика кололи руки. И эта боль до сих пор ощущалась на кончиках пальцев, словно грязь, которую не смыть.

– Попутного ветра и тихой волны, – Нала вышла вперёд и поклонилась, приветствуя меня как хозяйку.

– Водный край присутствует гостей пустыни, да будет Великий океан благосклонен. Повелитель сейчас занят, но обязательно поприветствует вас позже.

 

Мысленно я взмолилась, чтобы переговоры растянулись на долгие часы, но точно знала, что господин уже в курсе присутствия пустынной Жрицы. Он чувствовал, когда открывался путь песка. Как наяву видела, чуть нахмуренный лоб и пальцы, потирающие виски. И никто не догадается предложить ему обезболивающее.

– Я провожу вас в отведённые покои.

 

Идти было недалеко, но показалось, вечность. Каждый шаг сопровождался звоном металлических колец на традиционных одеждах пустынниц. Звук, заполнивший весь мир. Голова разболелась, но я не подала виду, лишь беззвучно выдохнула, когда мы пришли.

 

Нала открыла дверь перед госпожой, и Ар'Шарайа зашла внутрь. Осмотрела помещение, улыбнулась и произнесла:

– Всё замечательно, Лильвана. Ты хороший организатор. Ил'Кайлано повезло с тобой.

 

Имя повелителя в её устах стало ударом. Словно я не успела сгруппироваться и вместо плавного погружения упала на воду плашмя. Даже слёзы брызнули.

– Меня не за красивые глаза взяли, – почти выкрикнула в лицо, словно это могло отменить её присутствие здесь.

 

Нала удивлённо охнула, дав мне опомниться. Я перечила Великой! Укройте меня волны от гнева повелителя. Мурашки побежали по телу, превратившись в озноб.

– Прошу прощения, госпожа. Я виновата.

 

Я опустила руку в карман, почувствовав на пальцах укол злой воли, облечённой в песню. Сожму – половина девушек во дворце пойдёт топиться. Сможет ли сопротивляться Жрица? Чья власть сильнее: Великих или стихий?

– Тебе надо отдохнуть. Подготовка такого мероприятия выматывает, – от участия в голосе Ар'Шарайи стало физически больно. Я хотела, чтобы она наказала меня, проявила жестокость, превратилась во врага. Но этого не произошло.

 

Я искала, за что её ненавидеть, но кроме внушения на Совете, ничего плохого не вспомнила. Оставалось только проглотить осколки невыплаканных слёз и пробормотать благодарность:

– Вы очень великодушны, так и поступлю. – Не дожидаясь разрешения, я пошла к себе.

 

* * *

Шарик с утешающей песней лежал на столике. Я схватила его, надеясь успокоить бушующее море чувств, в котором я тонула без надежды на спасение. Будет ли злиться повелитель, если не найдёт меня в зале перемещений? Справятся ли без меня? Ответа на эти вопросы я не знала. Знала лишь, что сама не справляюсь. Что мне нужны тишина и покой.

 

Тонкая плёнка лопнула в руке, и по комнате поплыла мелодия, дарующая безмятежность. Глаза закрылись сами собой, едва голова коснулась подушки, и пришёл сон.

 

Солнце уже близилось к линии горизонта, когда я открыла глаза. На столике лежало ещё два шарика, а сумки не было – Дэрья заходила. Но почему их два? Кто оставил еще один?

 

Я села, пытаясь собраться с мыслями, но они ускользали, как юркие мальки из неловких рук. Внутри царило опустошение, а глаза щипало. Неужели я плакала? Провела ладонью по подушке. Ткань была сухой и гладкой, согретой моим теплом. Только сейчас я заметила письмо, завалившееся в щель в изголовье. Кто мог писать мне?

 

Пальцы не слушались. Тело дрожало, словно в ознобе. Всё внутри кричало от дурных предчувствий. «Просыпаться на закате – плохая примета, – шептал в голове голос бабушки. – К горестям».

 

На плотной бумаге чётким почерком повелителя было написано:

«Лиль, ни о чём не беспокойся. Выспись. Мы справимся без тебя. Фрегат отплывает на закате». И подпись.

 

На закате! То есть через десяток минут. Я подскочила и заметалась по комнате. Времени совершенно не осталось. А значит, бежать придётся в мятом платье и растрёпанными волосами. Новое зеркало ещё не повесили, и даже нельзя было оценить, насколько всё плохо. Хороша помощница. Но остаться я не могла.

 

На пороге обернулась. Два шарика блестели на прикроватном столике, ловя круглыми боками солнечные лучи. Какой из них подарок повелителя? Три шага, и обе песни в глубоком кармане. Потом разберусь, лишь бы тепло его рук, согревавших капсулу, согрело и меня. Быстрее!

 

Я бежала, провожаемая удивлёнными взглядами прислуги. Никогда ещё они не видели всегда спокойную Лильвану Синюю Гладь в таком состоянии. Смотрите! Только разойдитесь.

 

До пристани было недалеко, но, казалось, она на другом конце света. Шаги словно не приближали, а откидывал назад, отдаляя меня от цели. Юбка путалась, в глазах двоилось. Но всё же я успела. Доски настила скрипнули под ногами, и я остановилась, пытаясь отдышаться. Ещё немного.

 

На фоне закатного солнца чёрной громадой возвышался фрегат, подготовленный для развлечения Великих. Кто-то стоял на палубе, но против света люди были неразличимы. Повелитель видит меня такой?

 

Хотелось опереться руками о колени, но я выпрямилась, стараясь сохранить остатки достоинства. Грудь бурно вздымалась, как океанские волны под пирсом. Сердце билось, как вода в борт корабля, а в ушах шумело. Счастье, что этого не видно.

 

Я сделала шаг. Ещё один. Ещё. Оставалось совсем немного, когда столб воды ударил в трап и отбросил его вниз. Фонтан брызг окатил меня с ног до головы, лишая выдержки. Я уже не понимала, что течёт по щекам, слёзы или вода с облепивших голову прядей.

 

Маги на берегу синхронно взмахнули руками, направляя конструкцию на предназначенное ей место. Загрохотали цепи – фрегат поднял якоря.

– Нет! – Не человеческий голос, скорее крик чайки. Неужели мой?

– Лиль, иди! – ветер донёс слова, заставляя вскинуть голову.

 

Повелитель стоял на палубе, вытянув вперёд руку. Вода послушно поднялась и захлестнула пирс, ложась к моим ногам. Хрупкий мост из мутно-зелёной, сверкающей на солнце воды, соединил берег и палубу. На одном краю стояла я, на другом он. Я пошла вперёд без раздумий.

 

Мост пружинил под ногами, но я не смотрела вниз. Только вперёд. Возносясь всё выше и выше над своими сомнениями и неудачами. Повелитель ждёт меня. И больше ничего не надо.

 

Он подал руку, помогая перебраться на палубу. В его тёмных волосах искрили капли воды, что казались мне бриллиантами в короне. О своём виде думать не хотелось совершенно.

 

Свежий ветер заставил дрожать, но тем яснее я чувствовала тепло его пальцев. Мокрое платье стало вдруг тяжёлым, в носу зачесалось.

– А-апчхи! – Великий океан забери меня прямо сейчас! Большего позора я в жизни не испытывала. Щёки цветом не уступали полыхающему багрянцем небу.

– Тебе надо переодеться и согреться, Лиль, – повелитель лишь улыбнулся.

– Я помогу Лильване. В моей каюте тепло и есть запасная одежда.

 

Я медленно обвела глазами палубу, с ужасом отмечая, что тут не только мы с господином, а чуть ли не все Великие: пустынная Жрица, Хозяин гор, Древесный дух, повелитель Огненного плато, Долинник, правитель Ветренных земель. Только Ледяной девы не было, хотя я точно знала, что она на корабле.

 

В носу снова зачесалось. Нет-нет-нет! Нала накинула мне на плечи свою цветастую шаль и повела направо, где виднелся спуск в каюты. Широкая лестница тонула во тьме, и я с радостью нырнула туда, желая скрыться от посторонних взглядов. Милостью Великого океана я дотерпела до внутреннего коридора.

– Апчхи!

– Ты так совсем разболеешься, – Нала открыла ближайшую дверь. Корабль качнулся, и я влетела в чужую каюту, едва успев остановиться перед широкой кроватью. – Раздевайся.

 

Пустынница открыла сундук и вытащила оттуда шаровары, тунику и звенящие тяжёлые украшения. Неужели она думала, я это надену? Впрочем, был ли выбор? Сидеть всю ночь в каюте я не собиралась – и так пропустила целый день, который повелитель провёл с этой женщиной. Надо найти способ, чтобы остаться рядом, не дать Жрице причинить ему новую боль. Если повелитель не может избавиться от своей болезненной привязанности, я излечу его сама.

 

Тонкая ткань ласкала кожу, покрой одежды давал гораздо большую свободу движений, чем мои платья. Я бережно переложила шарики с песнями в карманы, искусно спрятанные в многочисленных складках. В правый – утешительные, в левый – смертоносную.

 

– Лиль, иди погрейся.

В металлической сетке, закреплённой под потолком, висела жаровня. Нала что-то делала на большом круге. Звякала посуда, разливался пряный аромат. Снова захотелось чихнуть, и я зажала нос рукой. В присутствии секретаря можно было не стесняться подобных жестов. Чих ушёл внутрь, вырвавшись рассерженным фырканьем. Пустынница обернулась и засмеялась. В руках у неё была керамическая чашка, от которой шёл невероятный аромат.

– Выпей. И согреет, и вылечит.

 

Бока посудины были тёплыми, сдерживая жар напитка, не позволяя ему жечь руки. Пахло пряно и остро.

– Спасибо, Нала. Что это?

– Кохве. Но не ваша водица, а настоящий, дарующий бодрость и ясность мысли. Пей.

 

Её глаза мерцали в полумраке, словно угли в жаровне. И я повиновалась. По языку растеклась горечь. С трудом удалось удержаться и не выплюнуть. Повелитель пил эту дрянь и даже ввёл на него моду, но я не переносила крепкий. Только с молоком и сахаром. А этот был ещё и со специями.

– Это… ужас… – во рту пылало, жар опускался всё ниже, пока не достиг живота.

– Запей. – В руку ткнулся стакан с водой, которую я выпила одним глотком. Счастье.

– За что? – на глазах выступили слёзы, и образ Налы размылся.

– Прислушайся к себе, – улыбнулась она.

 

Сердце стучало, как бешеное, кровь внутри кипела, энергия била ключом. От простуды не осталось и следа.

– Нала, спасибо! – я схватила девушку за руку и благодарно затрясла. – Я словно заново родилась.

– Беги. Контролируй процесс. По себе знаю, как первый раз страшно организовывать подобные мероприятия, – Нала кивнула на дверь.

 

Она ошибалась: не было мне никакого дела до приёма, но говорить об этом я не стала и через миг бежала по лестнице. Сзади словно крылья выросли, и хотелось обнять весь мир. И его.

 

Не знаю, что вело меня, но я была уверена – повелитель на палубе, а не в банкетном зале. Свежий ветер охладил горящую кожу. Темнота не дала сразу сориентироваться, заставив замереть на месте. Солнце уже скрылось, оставив лишь едва заметную багровую полосу на горизонте. Справа по борту мерцала огнями столица. Хотя нет. Слабый свет шёл снизу. Как такое может быть?

 

Глаза привыкли к тусклому освещению, и стало понятно, что вода действительно светится, словно небо и океан перевернулись. Пульсирующее мерцание дарило волнам множество оттенков, как северное сияние в далёкой стране, принадлежащей Ледяной деве. Когда-то давно мы с повелителем посещали тот суровый страшный край. Небесные краски – единственное приятное воспоминание оттуда. Но как они оказались в воде?

 

– Красиво, – сверху раздался чей-то голос, заставив меня вздрогнуть и оторваться от завораживающего зрелища.

– Повелитель счастлив, Наассон, – этот голос я узнала. Говорил капитан. А Наассоном звали его помощника.

– Очередная морская легенда? Из тех, что женщина на борту к несчастью? И поэтому у нас ни одной дамочки в обслуге – сплошь мужики? А с Великими и их секретаршами не позаигрываешь, – усмехнулся старпом, а я замерла. Повелитель счастлив? Как же?

– Ты молодой ещё, а я вот застал прежнего повелителя, – капитан чиркнул, прикуривая трубку, вдохнул дым, держа паузу. Старпом переступил с ноги на ногу, напоминая о разговоре. – И вот его Великий океан наградил истинной любовью. Огни вспыхивали повсюду чуть ли не каждый день. Хорошее было время.

– Получается, наш повелитель несчастен?

– Сейчас уже нет.

– А что изменилось?

– Кто знает? Может, договорился с песчаной Жрицей. Они стоят на юте.

 

«Не может быть. А как же я? А как же мост? Неужели это ничего не значит? – слёзы хлынули рекой. Казалось, что Великий океан внутри, и он сейчас затопит весь мир, погрузив его в моё горе. – Глупая… Глупая, Лиль! Никому ты не нужна, и не была нужна! Ты просто секретарь, обычная рёста», – первые капли дождя ударили о палубу. На совершенно чистом небе стремительно собирались тучи. Ветер крепчал.

 

– А сейчас что случилось? Повелитель изволил поперхнуться? – старпом насмехался, но в его голосе чувствовалась тревога.

– Дурак ты, старпом. Молодой дурак. Дождь ниоткуда льёт, когда плачет рёста.

– Уж сколько плачущих рёст перевидал, а никогда такого не было.

– Видать, ни у одной из них не было разбито сердце.

 

«Разбито сердце, разбито сердце», – я повторяла про себя эти слова снова и снова, находя в них какое-то наслаждение. Боль медленно подрастала наружу, словно внутри расправлял колючки ядовитый морской ёж. Отрава струилась по венам, стекала по щекам, забирала дыхание.

 

Наверное, это и чувствовали несчастные женщины, попадавшие под действие жестоких песен сирен. Мир рухнул, любимый больше не вернётся, надежды нет. Лишь океан сможет утолить печали и вместить в себя бездну отчаяния. Я и без песни сирен готова была броситься за борт, лишь бы не чувствовать.

 

Корабль качнуло, ноги подкосились. Палуба встретила новой порцией боли. И звоном? Грустная мелодия зазвучала в воздухе, влилась в уши, ища сердце, чтобы нанести сокрушительный удар. Но разбитое не разбить.

 

Песня погибших невест звучала и звучала. Я ждала новой боли, но её не было. «Ты просто и без того несчастна, Лиль, не то, что другие». Слабая улыбка – бледная тень настоящей расцвела на моих губах. А потом накатил ужас: «Нала! Ледяная дева! Ар'Шарайа!» Мужчинам не страшна эта песня, но женщинам…

 

Удар сотряс палубу. Где-то закричали матросы. Отдавал команды капитан. Кто-то пробежал мимо, не обратив на меня внимание. Мужчины просто не слышали этот раздирающий душу призыв, требующий немедленной смерти.

 

Звон нашитых на одежду монет. Нала шагнула на палубу. Безумный, потерянный вид. Но с целью она определилась быстро. Секунда, и смуглые ладони обхватили перила.

– Нала, стой! – я вскочила так стремительно, словно меня толкали в спину. Схватила пустынницу и потянула назад. Но куда мне тягаться с безумием. Чья воля сильнее: стихии или маленькой рёсты?

– Лиль, что происходит? – голос повелителя. Он тут. Облегчение накатило волной. Но другая, настоящая волна ударила в борт, и я чуть не выпустила Налу.

– Песня. Погибших. Невест, – слова приходилось выдыхать. Борьба с Налой отнимала все силы. Наконец, чьи-то сильные руки, скрутили безумицу. Матрос по приказу повелителя крепко держал вырывающуюся девушку.

– Запереть и не выпускать! – ветер рвал паруса, заглушал все звуки, и повелителю приходилось кричать.

 

Корабль качнуло. Ещё один удар. Крики. Я снова упала, неудачно подвернув ногу. Вцепилась в перила, пытаясь подняться.

– Повелитель, множественные пробоины, – старпом докладывал обстановку.

– Что ты несёшь? Тут безопасная зона, – повелитель был зол. И растерян. Я чувствовала это.

– Ледяная дева сошла с ума, – донеслось до меня. – Там айсберги.

 

Мой господин вскинул голову, глядя на ют, где оставалась Жрица. И сделал шаг в ту сторону.

– Повелитель, нужна ваша помощь! – старпом уже требовал, а не докладывал. – Мы не справимся с Великой.

– Шари, – беззвучно шевельнулись губы моего господина.

– Я приведу её. Идите, – мне удалось подняться и встать ровно. Удалось поймать его взгляд, и вложить в свой уверенность, которой я не испытывала.

– Ты никогда не подводила меня, Лиль. Позаботься о ней.

 

Повелитель отвернулся и ушёл. А я осталась один на один со стихией, с тем, что сама натворила, и с обманутым доверием повелителя. «Я больше вас не подведу».

 

Нога болела, корабль качало, но я шла вперёд, цепляясь непослушными пальцами за перила. И постепенно приближалась к цели. Волны то и дело накатывали на борт, одежда промокла, а доски скользили под ногами. Как добралась до лестницы, я и сама не помню. Милостью Великого океана, не иначе. Этой милости хватило и на подъём. А потом удача закончилась.

 

Ар'Шарайа сидела у ограждения, сжавшись в комок. Прижала голову к коленям и закрыла руками уши, словно это могла помочь от песни сирен. Я даже не сразу увидела её, и сердце зашлось в паническом беге от мысли, что уже слишком поздно. Но обошлось.

– Госпожа Ар'Шарайа!

 

Это невозможно было услышать в воющем ветре, но она услышала. Медленно подняла голову, моргнула, узнав меня, и попыталась встать. Ей это почти удалось. Между нами было не больше трёх метров, и я протянула руку. Оставалось совсем немного. Удар. Падение.

 

В этот раз я упала боком и ударилась головой. В глазах потемнело, а от боли стало невозможно дышать. Никогда в жизни мне не было так тяжело поднять голову, но я смогла. Огляделась и оцепенела от ужаса – Ар'Шарайи не было.

– Го-госпожа! – в ответ только ветер и хлопаете парусов.

«Ты никогда не подводила меня, Лиль».

– Я подвела, простите.

 

Слёзы смешивались с дождевыми каплями. Руки скользили по доскам, мокрым, кажется, не только от воды, но и от моей крови. Висок саднило. До перил я добралась ползком, поднялась и взглянула вниз.

 

Океан бушевал. Волны бились о борт. Можно ли выжить в этом безумии?

«Позаботься о ней», – я перекинула ногу через ограждение.

 

Удар. Я успела. Сгруппировалась, оттолкнулась и прыгнула. Я же рёста. Океан – мой дом. Пусть не как русалки, но я отлично плаваю.

 

Вода обожгла холодом, выбила воздух, заставила пожалеть, что пояс, расшитый монетами всё ещё на мне. Но снимать его я не стала. Волны толкали обратно, мотали из стороны в сторону, норовили ударить о борт корабля. Мне нужно было вниз. Руки ныли от усилий, мутная вода мешала смотреть. Но меня берёг Великий океан. И вёл. Ещё ниже. Ещё.

 

Когда удалось опуститься настолько глубоко, что перестало мотать, я увидела Жрицу. Она медленно погружалась вниз. Совершенно безжизненная. Быстрее.

 

Я нырнула ещё глубже. Почему-то догнать её было сложно, хотя я прилагала все усилия. Как жаль, что жабры есть только у русалок. Рёсты и могли долго находиться без воздуха, но всё же не бесконечно. Наконец, я схватила женщину за руку, но она выскользнула. Нужно было за одежду. Вторая попытка тоже вышла неудачной – лишь пальцем зедела цепочку, и песочные часы повисли перед моим носом. Песчинки стремительно посыпались вниз. Я отмахнулась.

 

Как хорошо, что расшитый монетами пояс остался на Ар'Шарайе. Зацепив его, я потащила её вверх. Почему-то было спокойно, словно буря утихла. Но разве такое бывает? Вокруг то и дело вспыхивали огоньки, сбивая с верного направления. Ах, если бы повелитель знал, что происходит, то искры счастья давно бы угасли, но он вспоминал, и это мешало. Как никогда, сейчас мне нужно было, чтобы он забыл о своей любви.

 

Пузырьки воздуха разбили мутную пелену. Дождь всегда идёт вниз, воздух стремится вверх, подсказывая верный путь. Ещё немного. Рука упёрлась в преграду. Что это? Неужели я под кораблём? Нет. Неподвижное. Я стучала кулаком в попытке пробиться наружу, пока не поняла – бесполезно. Лёд сковал воду. Вот почему нас не мотала буря. Песня сирен свела с ума Ледяную деву. Безумие Великих не победить маленькой рёсте. «Прости, Кха'но, я подвела тебя».

 

Силы пропали, и вода ласково обняла, стоило перестать бороться. Я никогда не называла повелителя по имени, не хватало духа. Но случайно услышанное от Жрицы прозвание вдруг вспомнилось и само легло в прощальную мысль. «Я просто хотела, чтобы ты был счастлив. Как жаль, что мне это не по силам».

 

Вместе с Ар'Шарайей я погружалась туда, откуда с таким трудом выплыла. Такие разные судьбы и одна смерть. Я посмотрела на неё, чувствуя, что скоро уйду обратно к Великому океану. Надеюсь, её боги найдут затерянную тут душу.

 

Песочные часы всё ещё висели на цепочке, нелепо пересыпая песок. Но вот и он закончился. Вспышка. И темнота.

 

* * *

Кожу жгло, глаза резало, ужасно хотелось пить. Я чувствовала себя медузой, которая медленно высыхала на солнце, оставленная на берегу жестокими детьми.

– Ты спасла меня, Лильвана, – чей-то голос раздался сбоку.

 

Я с трудом подняла голову. Снова. Да сколько ж можно? Почему я не умерла? Великий океан, даруй уже мне покой!

 

Солнце резануло ярким светом, горло сдавило, и я закашлялась, мучительно отплёвываясь песком. Песком? Откуда он тут?

 

А песок был повсюду. Справа, слева, спереди. Сзади, наверное, тоже, но я не смогла обернуться. Только сверху его не было. Лишь безжалостно-голубое небо и палящее солнце. Недалеко от меня, поджав под себя ноги, сидела Ар'Шарайа.

– Почему мы живы?

– Хороший вопрос. Наверное, ты запустила часы, и они, спасая хозяина, перенесли обеих в сердце Вечных песков. Но насчёт живы… Боюсь, наша смерть – вопрос ближайшего времени. И лучше было утонуть.

 

Жрица выглядела спокойной и равнодушной. Как всегда.

– Если мы в пустыне, то… Почему госпожа не спасёт нас?

– Сердце песков мертво – встань и сама увидишь – короткие пути закрыты. Часы ещё не вернулись на прежний круг. Я бессильна.

 

Я не понимала. Как может быть мертва пустыня? Сердце океана вечно бьётся и дарит жизнь, что может сковать беспокойный песок?

 

Я встала на колени, попыталась вытряхнуть из волос… песок. Бессмысленный труд. Подняться на ноги не удалось – падение дало о себе знать. Но я и так увидела то, о чём говорила Жрица. Песка было не так уж и много. Даже мало. Совсем недалеко от нас поверхность земли покрывала шершавая белая корка, наподобие солончаков, лежащих на покинутых морем территориях на границе Водного края и Страны гор. Но это было что-то иное – панцирь, сдерживающий силу. Он не сверкал на солнце, как это делал бы лёд. Да и растаял бы лёд на такой жаре.

– Это… что? – идей не было.

– Стекло, – Ар'Шарайа смотрела прямо, показывая, что не шутит. Но я всё никак не могла понять, и она пояснила. – Стекло получается из песка при воздействии очень высокой температуры. Природное стекло непрозрачно.

– Неужели солнце здесь настолько беспощадно? – почему-то сейчас я не испытывала к Великой ни почтения, ни страха, ни ревности. Словно все эмоции пошли на дно во время шторма. Передо мной сидела обычная женщина, с которой мы были на равных.

– Жизнь беспощадна, солнце нет.

 

Она замолчала, думая о чём-то своём. И я уже перестала ждать ответа, когда Ар'Шарайа заговорила.

– Мы всё равно скоро умрём, и думаю, ты заслуживаешь знать правду, почему всё так вышло.

 

Я не ждала откровений, да и до них ли сейчас было? Впервые в жизни я полностью прочувствовала выражение «в горле сухо, как в пустыне».

– А воды тут совсем нет? – и ожидаемо получила в ответ отрицательное покачивание головой.

 

Всей собой потянулась, призывая Великий океан, и вдруг ощутила отклик. Где-то внизу плескалось огромное подземное озеро. Бесполезное, как и это мнимое спасение. Где найти столько магов, чтобы поднять воду вверх?

– Проклятье, – я сплюнула вязкую тягучую слюну. Манеры покинули меня тогда же, когда и эмоции, оставив после себя только усталость и досаду. Я, вроде как, умереть готовилась. Отдать жизнь ради любимого человека. Точнее, ради любимого человека любимого человека. Проклятье… Голову явно напекло. – Как жаль, что я не маг. У вас внизу огромное водохранилище. Невыносимо знать, что вода есть, но я не могу её достать.

– Лильвана, послушай. Нет разницы, есть там вода или нет – нас это не спасёт.

– Мне надоело умирать, – возразила я.

– Особенно из-за меня? – спросила Жрица.

 

Я замерла. Медленно повернула голову, чувствуя, как болезненно отозвалась кожа на шее. Когда она успела там сгореть? И сколько я лежала, до того как пришла в себя.

– Я знаю, что ты считаешь меня врагом. И что всегда любила Ил'Кайлано. Не так уж хорошо ты это скрывала.

– Он не догадался, значит, хорошо, – возразила чисто из упрямства, но слушать такое от этой женщины было неприятно. Получается, она читала меня как открытую книгу, при этом оставаясь загадкой?

– Мужчины слепы. Я желала, чтобы он увлёкся тобой, но… никак не могла изменить того, что произошло.

– Вы… желали? – информация не укладывалась в голове. – Почему?

– Когда-то давно, мы с Кха'но сильно обидели друг друга. Обида Великих не проходит бесследно, – она покачала головой сожалея. – Сердце песков выгорело, а водяная клепсидра остановилась.

 

Голова кружилась, а Ар'Шарайа начала двоиться. Жара сводила с ума. Где-то внизу плескалась вода. Так близко и так далеко. И ни клочка тени, ни тучки в небесах. Я растянулась на земле, словно через толщу песка, глинистых и скальных пород могла почувствовать прохладу родной стихии.

– Я ничего не понимаю, Шари, – губы были сухие – вот-вот лопнут, голос скрежетал камнями. И я решила, что могу сократить её имя. Перед лицом смерти все были равны.

– Просто слушай, Лиль, – её голос слился тихим с шорохом ветра, и я закрыла глаза, представляя, что это он шепчет мне историю жизни моего господина. – В год, когда я впервые вошла в совет Великих, сменив свою предшественницу, Водный край тоже обрёл нового повелителя. И я, и Кха'но были полны амбиций, но и страхов тоже. У нас не оказалось наставников, способных постепенно ввести в курс дел, и мы действовали наобум.

 

У меня тогда не было секретаря, так же как и у твоего господина, и мы пользовались услугами клерков, предоставляемых принимающей стороной. И Кха'но, заглянув кабинет, принял меня за прислугу. Заказал напитки и подмигнул, добавил, что ждёт в зале. Сказать, что я была возмущена – ничего не сказать. Я была в ярости. Думала, что всё эти подстроено ради того, чтобы поставить на место возомнившую себя настоящей Жрицей девчонку. И решила ответить тем же – унижением.

 

Я сварила Ил'Кайлано самый жгучий кохве, который смогла, чтобы лишить обидчика красноречия, и по всем выдвигаемым им предложениям возражала с яростью, достойной лучшего применения. Стоит ли говорить, что такой поступок повлёк за собой последствия? И если я чувствовала себя отомщённой, то повелитель Водного края нет.

 

Кха'но всегда был умён. И обаятелен. Но тогда он ещё не просчитывал все последствия своих поступков… И это вышло нам обоим боком.

 

Ар'Шарайа пошевелилась. Звякнули монеты, разрушая возникшие перед глазами образы. Сразу же невыносимо захотелось пить, и дала о себе знать воспалённая кожа. Я облизала сухие, покрытые коркой губы. Я рёста – дитя воды, и умру от обезвоживания в пустыне. Какая ирония. Думать об этом не хотелось, и я прохрипела:

– Продолжайте.

– Он пришёл, попросил дать ему возможность загладить свою вину. Был предельно обходителен, польстил мне всевозможными способами. Не так уж много нужно, чтобы поразить воображение пустынной дикарки. Огонь между нами вспыхнул быстро, но также быстро Кха'но потушил его. Он соблазнил меня, чтобы унизить.

 

Молчание повисло в воздухе. Этот рассказ не мог быть правдой, но сил возражать не было, но и молчать было нельзя.

– Полнейший бред, – но взгляд от Жрицы больше не отводила.

– Не веришь? Конечно, не веришь. Для тебя повелитель эталон достойного поведения. Я тоже так думала. Но он доказал обратное.

 

В тот момент мне не хотелось жить. Никакая боль не сравнится с болью разбитого сердца, ничто не может превзойти её.

 

Я мысленно кивнула, вспоминая, как не подействовала песнь сирен на мою израненную душу. Может ли быть, что Ар'Шарайа испытывала те же чувства к тому же мужчине, что и я, но раньше?

– Я разбила тогда его часы, лишив артефакта, и ушла путём песка сюда.

 

Знаешь, песчаные Жрицы не плачут. В своих страданиях мы раскаляем воздух до немыслимых температур, плавя песок в стекло. Так я и сделала, не подумав. Мне просто становилось легче, от того, что стекло сковывало Великие пески. Лишь в момент, когда боль ушла, я поняла, что мертво и моё сердце, и вечная магия.

 

А сломанные часы Кха'но… Думаю, они остановились. Клепсидра перестала отсчитывать мгновения, и он застрял в том состоянии, и вечно ищет поводы, чтобы уязвить меня, словно месть его ещё не свершилась.

– Но это не так. Он любит вас. – Мне в страшном сне не могло присниться, что я буду убеждать Ар'Шарайю в том, что повелитель неравнодушен к ней. Но жизнь беспощадна, также как местное солнце.

– Он не любит меня, Лиль, лишь одержим идеей превзойти. И даже будь это не так, люби он меня на самом деле, я не смогу ответить ему взаимностью. Сердце Великих песков и его Жрицы мертво.

– Он любит! – не знаю, откуда взялись силы, но я поднялась и села. Ар'Шарайа выглядела плохо: запавшие глаза, пересохшие губы. Пустыня не жалела и собственное дитя.

– Не важно. Сейчас я хочу извиниться за то внушение, которому подвергла тебя на Совете. Я хотела узнать отношения Кха'но к тебе. Мне показалось, он изменился. Про Ледяную деву я и так всё знала.

– Вы просите прощения у секретаря?

 

Нет, я точно перегрелась и вижу предсмертные видения. И весь этот разговор – откровенный бред. Чистейший. Великий океан, забери меня уже! Не мучь обществом безумной женщины, не заставляй рассказывать ей очевидные вещи. Но божество снова осталось глухо к моим молитвам.

– Я вас прощаю. И уверяю в том, что повелитель Ил'Кайлано действительно любит вас.

 

Ещё одна мольба Великому океану, чтобы даровал разум этой женщине. Или мне красноречие, если на чужую Жрицу его власть не распространяется.

– Он любит вас. Вы видели океанские огни? Они бывают, только когда повелитель счастлив. И это случилось впервые на моей памяти. Он чувствует, когда вы появляетесь в зале перемещения. В конце концов, просто посмотрите на меня, – я сверкнула глазами и сдвинула брови к переносице. – Меня взяли секретарём, потому что у меня красивые глаза. Такие же, как у вас!

 

Ар'Шарайа смутилась. Отвела взгляд и тяжело вздохнула.

– Теперь мне ещё тяжелее умирать. Жаль, что никакие слова не излечат сердце. А без этого отсюда нет выхода.

 

Никакие слова не излечат. Слова – нет, а мелодия? Карман так долго не находился, что я успела отчаяться. Но вот пальцы сомкнулись на шарике с утешительной песней сирены. Оболочка лопнула, и всё вокруг зазвучало в унисон. Словно мир сразу откликнулся на вложенные в простой напев чувства.

 

Здесь знакомая мелодия звучала совсем иначе, чем в моей комнате. Да и звучала она не для меня, но дарила такое же утешение, как и прежде. Сладость покоя, обещание встречи, радость узнавания – всё было здесь. И я почувствовала, что готова. Оставалось сделать лишь одно.

 

Я достала второй шарик и, дотянувшись до Ар'Шарайи, положила его на ладонь. Сжала её тонкие пальцы, надеясь, что он не выпадет и не затеряется.

– Отдайте его Ледяной деве. Быть может, и она обретёт покой.

 

Жрица открыла глаза, затуманенные какой-то сладкой болью. И посмотрела на меня, словно никогда раньше не видела. В уголках её глаз блестели слёзы.

– Не тратьте на меня воду, – я улыбнулась. Губа треснула. Металлический привкус во рту засвидетельствовал последнюю рану в войне, которую со мной никогда не вели, и которую я проиграла. И к счастью. Какая же я была дура.

 

Я знала, что на этот раз Великий океан услышит меня и заберёт свою дочь, забредшую так далеко по чужим тропам. И простит. И дарует новую жизнь, которую я смогу прожить лучше. Надеюсь. Я знала, что мне пора, но всё равно медлила.

– Шари, что значит Кха'но?

– Заноза в сердце.

 

Я рассмеялась. Как точно. Иначе и быть не могло. Великий океан, теперь я готова.

 

И пошёл дождь. И он шёл вверх. И я неслась вместе с ним туда, где билось могучее сердце моего божества – на восток. И видела, как становится осколками стеклянный панцирь, сковывающий Вечные пески, и как обретает былую силу Великая Жрица. И понимала, что всё сделала правильно. И пусть я была всего лишь маленькой рёстой, и пусть ошибалась, но смогла совершить одно великое дело. У меня ведь получилось? Получилось же?