– «Здесь водятся чудища», – прочитал Грэгори вслух, остановившись перед потемневшей от времени, покосившейся табличкой. – То, что надо.

Он неторопливо снял перчатки, а затем схватился за столб с табличкой, чтобы его выровнять и плотнее погрузить в землю. Его напарник поодаль замер с расческой в руке (до этого он укладывал волосы на прямой пробор) и недоверчиво уставился на буквы сверху – он был выше Грэгори, даже с учетом фуражки последнего.

– Разве так ещё пишут? – удивился он и махнул, что столб стоит ровно. – Я думал, после падения Древних стало мракобесных тварей пруд-пруди. Ножом режь, в мешок суй, монеты получай.

– Такие таблички, Антип, делали ещё до низвержения Джавры, – пояснил Грэгори, надевая перчатки. – Ставили по указу короля для выделения мест, куда лучше не соваться… А ещё на старых картах в местах, где не ходили люди, писали: «Здесь водятся чудища».

Антип задумчиво хмыкнул.

– Значит, в дремучие места мы забрели по указке? Тут живут старые чудища, надо полагать. Опытные людоеды.

– Это именно то, что нам нужно. Наша задача – их срезать под корень и найти место силы. Если сами не падём в лесу.

Земля начала мелко дрожать под ногами, но никто не обратил на это внимания.

– Да, пожалуй. – Собеседник убрал расческу в карман плаща. – Наверное, они совсем дремучие и о новой власти, поди, и не слышали. Старого порядка придерживаются… Одной стрелой – двух уток.

Их молча оттеснил с дороги третий участник группы. Большой, как грузовая телега, неимоверно толстый, с красными ладонями с добрый семейный стол, он пророкотал над головами «Чего стоим?» — и вразвалку двинулся по тропе. От тяжелых шагов крупно подрагивали листья на деревьях, птицы тревожно закружились вокруг гнезд. Заяц, с неспокойным сердцем наблюдающий за людьми из укрытия в кустах, выскочил и помчался прочь. Антип проводил его взглядом.

— Да, тут любые маневры для соблюдения секретности летят к бесам, — негромко бросил Грэгори. — Чудища узнают, что мы на подходе, за много лиг до нашего появления.

— Тут уж либо секретность, либо Обло, — высказался напарник и пошел следом за богатырем.

За спиной Антипа покоился перетянутый ремнями двуручный меч с навершием рукояти в виде кулака. Для очень многих приверженцев старого порядка этот меч был последним, что они видели.

Грэгори выждал немного, пока двое уйдут вперед, оглянулся и махнул остальным.

— Кто не умрёт до заката, получит двойное жалованье! – пообещал он.

Два десятка молчаливых наемников с чёрными масками, закрывающими нижнюю половину лица, зашагали по тропе, погружаясь в тёмный лес. Никто не посмотрел на табличку, даже если умел читать.

***

– …Франтовато, чисто, внешность холеная. Плечи широкие, росту невысокого. Волосы светлые, а брови чёрные. Из оружия носит узкую офицерскую шашку. Он за командира. С ним хмурый мужчина с мечом за спиной. На рукояти металлический шарик в виде кулака…

– Кулака? – насторожился тавернщик, пухлый мужчина с залысиной на голове. – Символ бунтовщиков.

– Волосы по строгому пробору, русые, – продолжал собеседник. – У обоих могут быть пистоли из Програда. На взрывной пыли.

– Довольно подробное описание... — Толстяк задумался, как обращаться к собеседнику. – А зачем вам знать, если не секрет?

Он перевел взгляд с мужчины на странную парочку за столом у входа, с которой тот пришел. Молодой брюнет с холодными гордыми глазами, хищными чертами лица и нескрываемым высокомерием во взгляде. И седая морщинистая старуха, очень древняя, со слезящимися глазами и носом, напоминающим клюв.

– Это как бы… коллеги. Идём туда же, куда они.

– Вы тоже охотники на монстров? – с подозрением в голосе спросил тавернщик, стрельнув глазами на брюнета у выхода, который смело поймал его взгляд. Глаза коршуна, пронеслась мысль в голове.

– Так и есть, – ответил его визави, высокий худой мужчина в круглой поношенной шляпе. Он вынул из кармана тёмного плаща монету.

Тавернщик почесал обширный жирный лоб. Он давно жил на свете, не зря ел свой хлеб и обратил внимание на потертый металлический символ Светоча на цепочке, на отчетливые шрамы от кандалов, когда рукав плаща задирался. И на то, что за ремнем у чужака был жутковатого вида чекан. Похожие он видел у бандитов Палача.

Старуха явно была колдуньей, тут всё понятно. Из тех, что ночью в страшных птиц крикливых превращаются. Мужчина сделал под стойкой оградительный знак Хозяина, и порадовался, что недавно повесил над входом новую железную подкову – старуха не смогла бы использовать свои чары… Но молодой брюнет все-таки пугал больше всего, хотя он и не знал, почему.

– Конкуренты, что ль, господин? — осторожно спросил он.

Монета скрылась в пухлой мозолистой ладони.

– Вы проницательны.

– Ага, вот оно что, значит. Ну, так ушли они часа два тому. Разминулись, господа. И хорошо, наверное.

Мужчина в шляпе задумчиво посмотрел в грязное окно слева от стойки, проигнорировав последнюю фразу.

– Отправились к водопадам или сразу в лес?

– На кой охотникам к дурацким водопадам? – Буркнул толстяк, но тут же осадил себя, сменил тон. – Выдру ту с человеческим лицом рыбари на дрыны подняли месяц как. И не предсказывала выдра будущее, брехня это, господин… Вестимо, в лес потопали. Жуткий, ей-ей. Постоянно люди пропадают. Ну, не местные, — добавил он.

– Кто еще был с этими двумя?

Ещё одна монета бесследно исчезла в ловкой ладони. Толстяк склонился над стойкой, заговорил тише.

– Вы в самом деле пойдете втроем? – Прошептал проникновенно тавернщик, обдав собеседника волной чесночного и колбасного запаха. – Я не говорю уж про чудищ, а ведь в отряде, кроме тех двоих, дюжины две вояк, а ещё человек размером с дом, не знаю, откуда такой…

– Значит, Обло, – протянул человек, нахмурив брови.

— Кто-кто?

Шляпник промолчал, повернулся к двоим у выхода и махнул, чтобы выходили. Брюнет вскочил, помог подняться старухе.

– Ну, дело ваше, господин, но, коли они конкуренты… я бы с тем отрядом и во главе пехотной сотни подумал бы спорить. Лихие ребята, особенно толстяк. Опасные молодчики, ей-ей. Если, конечно, они в лесу не сгинут – и не такие пали. Вот, помню, дружина барона вся как есть полегла.

— Что вы! – воскликнул обладатель шляпы беззаботно. – Мы так, следом идём. Подстрахуем. Мы ведь чудищ убиваем, а не людей.

Тавернщик покосился на него со смесью недоверия и страха во взгляде.

– Ну, и хорошо.

***

Они уже убивали лесных монстров и почти не удивились, откуда в чаще истоптанная тропа. Антип предположил, что дух леса поддерживает её, чтобы чудища могли кормиться.

Через несколько часов вдруг перестали перекликаться птицы, исчез стук дятла в далеке. Остались шаги и дребезжание кольчуги наемников. Высокие кроны деревьев, которые почти полностью закрыли тропу от бледного солнечного света, больше не шумели.

– Начинается, – предупредил Грэгори и подал знак воинам позади.

Антип кивнул, положил ладонь на рукоять меча. Шагов они не замедлили, будто ничего не заметили. Обло медленно двигался за наемниками, пыхтя и отдуваясь. Он не привык к продолжительным походам.

— А если все под морок попадем? — поинтересовался Антип негромко.

Грэгори едва заметно покачал головой.

— В худшем случае один из нас не попадет. В лучшем – все. Наемники, скорее всего, поддадутся чарам. Простые ребята, соль земли, что с них взять.

– А мы не простые?

Грэгори подумал перед ответом.

– Ты столько раз убегал от неумолимой смерти, неся её другим, что и сосчитать не можешь. Идущие позади «маски» думают, что ты продал душу ифатам или сам стал каким-то мелким богом. Богом раздора, например… Сколько раз твой портрет висел с надписью «Живым или мертвым!» в придорожных тавернах? – Грэгори усмехнулся. – Понятное дело, эти заведения потом сгорали… Меня же смерть, как и любая другая девушка, слишком любит. Не обидит.

Скоро Антип ощутил легкий ветерок, ласково коснувшийся лица. Затем – едва заметное покалывание на кончиках пальцев. Грэгори предупредил загодя, что такое может быть. Он рассказал, какие, судя по воспоминаниям немногочисленных выживших (один остался угрюмым калекой, двое свихнулись), в лесу могут ждать твари. На что они способны. Какие-то из них, видимо, начали действовать.

Антип дышал глубоко и чаще моргал, чтобы не пропустить морок. Сердце нервно забилось, мужчина обратился в слух. Где-то тихо зазвучала мелодия. Он слышал её не только ушами, но словно всем существом своим. Антип встряхнул головой, попытался сопротивляться, но тщетно.

– Попался, как кур… – прошептал он и тут же забыл об этом.

Вся настороженность разом пропала. На него словно опустилось одеяло умиротворения. Тёплое и мягкое. Улыбка сама собой растянулась на обычно хмуром жёстком лице. Антип отпустил рукоять и оглянулся. Его не удивило, что он остался один. Разве с ним был кто-то? Мужчина напряг память, но она уютно дремала.

Лес был чудесен, а воздух свеж. Как хорошо дышать в лесу! С каждым вдохом жизнь разливалась по его уставшему, давно не знавшему долгого сна телу. Как хорошо жить, быть. Чувствовать. Уж сколько Антип не ощущал спокойствия в душе… Наверное, в последний раз так легко ему было ещё до войны и объявления его предателем.

Мужчина с удовольствием опустился на мягкий зеленый мох у большого дуба. До войны! Да, уже много лет он не видел жену. Даже деньги было никак не передать, ведь и друзей верных унесла война… «Но я боялся за нее, поэтому не появлялся дома даже после установления мира. У меня много врагов, потому как приходилось делать вещи, которыми я не горжусь… Эх, как там моя Лайла? Красавица. Птичка. А было бы замечательно, если бы она вдруг оказалась здесь. Но это, конечно, невозможно».

– Антип?.. Антип! – раздалось неподалеку.

Он мгновенно поднялся, нервно прилаживая волосы. Неужели?

Из-за дерева вышла стройная девушка. Лайла. Какая же она красивая, он и забыл! За годы окопов и пехотных госпиталей и не такое забудешь… Она надела его любимое платье-сарафан!

– Лайла! – он бросился в распахнутые объятья. – Птичка моя!

– Любимый!

У бывшего солдата выступили слёзы, он не стал скрывать их. Как она нашла его? Умная его птичка, верная! Отыскала к нему путь. Лайла потянула его руку, и они опустились на траву.

– Милый мой, я так ждала… – Она осыпала его жаркими поцелуями.

Когда её руки потянулись к завязкам его штанов, Антип удивился было, ведь раньше Лайла была скромна и кротка. Но потом подумал: «Столько лет без мужа!». Она целовала его в губы – и не было ничего слаще этого мгновенья в мире. «Мёд! Мёд, а не губы». Антип смотрел в её глаза, когда она справилась с одеждой и волнительно приблизила лицо к паху.

– Как я скучал, Лайла! – в предвкушении сказал он.

Она хищно улыбнулась, и что-то кольнуло в сознании Антипа. «Какие у нее странные, однако, зубы». В следующее мгновенье она резко и удивленно посмотрела вбок и… что-то срезало верхнюю половину её головы. Чёрная кровь полилась на чресла Антипа.

Мужчина, бывший невозмутимым свидетелем многих жестоких пыток, закричал. И сразу услышал, что кричит кто-то ещё. Высоко и злобно. Девушки.

***

Грэгори видел, как они приближались. Сначала – прячась за деревьями, лишь поглядывая и продолжая многоголосое пение, затем уверенно, не таясь. Переглядывались, улыбались. Губы высокомерно загибали, обнажая ряды острых зубов. Грэгори не хватался за оружие, выжидая. Судя по движениям удаляющегося Антипа и большинства наемников, они попали под чары. Лишь двое «масок» сопротивлялись, выставив руки перед собой и бормоча ругательства. Один наемник безвольно упал на колени и, протяжно всхлипывая, вонзил клинок себе в живот.

Грэгори слышал песню на неизвестном языке, она звучала приятно. Почему-то подумалось, что в ней про вечную любовь и нежность, верность и свободу, жизнь и все её радости... Одна из певуний отделилась от остальных и по-звериному грациозно двинулась в его сторону. Мгновенье он видел большие черные глаза без белков, мелкие частые зубы, безносое гладкое лицо, тонкую шею. Грэгори подумал, что в чём-то их можно назвать красивыми. Если закрыть глаза на длинные пальцы с когтями и угловатые ноги с коленями назад.

Затем вместо – или даже поверх – морды чудовища появились и начали плавно меняться лики тех, кого Грэгори когда-то любил. Одно, другое, третье... Милые девушки, ради которых он совершал глупые поступки. И жизнь которых разрушил.

Мужчина надеялся, что в сердце что-то кольнет, всколыхнется забытое тепло прошлого, несколько картин из юности, какая-нибудь сцена. Но ничего не произошло. Он сдержал горький вздох, стараясь не выдать себя. Тем не менее, нелюдь поняла всё, когда до него осталось несколько шагов. Может, не увидела чего-то в его глазах, может, он должен был заговорить. Пойди пойми, что в песне за контекст.

– Как? – прошипела едва внятно она – на его удивление, на общем миданском языке. – Ты не любил?

Грэгори не стал терять ни мгновенья. Он ловко прыгнул ей навстречу и одним молниеносным движением отделил голову от нежных плеч. Затем бросился на помощь Антипу.

До отряда дошёл Обло. Уставший и голодный. Тяжело дышащий, словно старый дракон. Грэгори не сомневался: поцелуям и объятьям он предпочтет еду.

***

Грэгори помог Антипу подняться, не обращая внимания на спавшие штаны и распахнутые бегающие глаза.

– Я даже… как-то… – начал Антип, утирая рот, недавно осыпаемый поцелуями, но напарник прервал его.

– Времени нет. Уже треть «масок» перебили. Хорошо хоть Обло тут.

Антип, окончательно стряхнувшийся с себя чары, понял, откуда доносится резкий крик. Изящные мгновенье назад существа скинули личины прелестниц и злобно шипели, истошно вопили, вытянувшись во весь рост и с ужасом глядя на Обло. Тот жадно и с болезненным наслаждением на круглом лице жевал одну из них (ноги певуньи нелепо болтались в воздухе, когда он двигал мощными челюстями), а сильными руками хватал других, не успевших отбежать подальше.

Грэгори сделал резкий шаг, и одна из певуний, бегущая прочь от прожорливого богатыря, лишилась шеи и головы. Двух прикончил пунцовый Антип, одной рукой придерживая спадающие штаны. Орудовал мечом он привычно и жестоко. Певуньи страдали перед смертью, головы летели последними.

– Не такого вы ожидали, милые дамы? Не думали, что кому-то по силам дать вам отпор, – грустно сказал Грэгори, глядя на головы, катившиеся по траве. – Судя по тому, как вас много, вы сотню лет жировали на заблудившихся мужчинах. Крестьянах, лесорубах, сборщиках податей. И, представь себе, начинали сразу с уда. Видно, больно вкусно для них…

Антип кашлянул, но промолчал, крепко завязывая бечевку на штанах. Большинство существ уже бросили жевать гениталии наемников и помчались в лес. Вид Обло, сжимающего в ладонях тела и с наслаждением отправляющего их в бездонный рот, шокировал даже некоторых «масок», наслышанных о его прожорливости.

– Надо догнать и прикончить, у них там гнёзда должны быть, – горячо сказал Антип, вытирая черную кровь певуний с клинка.

В нём закипала злость. Злость на существ, которые вытаскивают на поверхность любовь и дурачат мужчин. То единственное, ради чего солдаты терпят лишения войны и суровую жизнь, то, что помогает им не сойти с ума при виде трупов друзей. Как они могут?.. Была и злость на Грэгори, который не поддался чарам. Неужели его сердце окончательно омертвело? Или он родился таким, как говорят? «Герой Восточного хребта», «Пешш'о афисэр». «Пешш'о» на горликовском означает «без души».

И больше всего – злость на себя.

Грэгори криком отдал приказ выжившим наемникам. Посчитал. Около дюжины. Бывалые «маски» растерянно крутили головами, лежа на земле без штанов. Лишь двое, что не опустились на землю и до последнего сопротивлялись, сразу помчались за Антипом, вынимая на ходу короткие мечи.

***

– Кто эти существа?

Брюнет без интереса потыкал носком ботинка в труп. Его привлекла оголенная грудь. Мужчина в шляпе почтительно снял головной убор.

– Наверняка мудрая Ги знает, – сказал он почтительно.

– Аваалихи. Дочери леса, – ответила она. – Не опасные ни для кого, кроме людей. Чужаков. Они защищают родной лес от непрошенных гостей. И раз уж обычно именно мужчины вторгаются с факелами и железом наперевес, то аваалихи созданы так, что на мужчин они оказывают… особое впечатление. – Она сделала паузу, усмехнулась. – Правда, те, что я видела дома, не были так уродливы. Может, в каждом лесу они разные.

– Они чародейки?

– Не больше, чем нужно… Рала, прояви почет к мертвым, даже если они нелюди, – сказала старуха у него на спине. Парень нёс её всю дорогу, не выказывая усталости и спуская только на коротких привалах. – Не тревожь то, что принадлежит земле и Смерти.

Рала промолчал, но ногу убрал. Аваалихи чаще всего были лишены голов. Воины же лежали с раскинутыми в стороны ногами и разорванными чреслами. Глаза открыты, на лицах застыло блаженство.

– Семеро, – отметил шляпник. – «Чёрные маски». Между прочим, самая многочисленная банда, не считая «Тысячеглазую армию» вольного Луксана. У Палача меньше ребят…

– Идём или нет? – скучным голосом спросил Рала.

Шляпник присел, посмотрел на кровь и следы. Направление движения было очевидно. Особенно по глубоким, жутким отпечаткам Обло, который ходил босиком.

– Насколько они нас обгоняют, Дион? – спросила старуха.

Лидер троицы присел у трупа мужчины с клинком в животе, на лице которого навсегда застыла маска боли. Прикоснулся к коже, к крови на одежде.

– Чуть больше часа. Они всё равно успеют перебить оставшихся «аваалих». Тот, кто их ведёт, как и я, вероятно, знает, что аваалихи – только… – Он посмотрел на старуху. – Дочери леса?

– Дети, – кивнула Ги. – В глубине, в сердце леса живет отец. Который выйдет, если разозлить.

– Чудище? – уточнил Рала, заинтересовавшись. – Сильное?

Дион кивнул, коснувшись символа на груди. Старуха усмехнулась:

– Самое настоящее. Чудище из старых сказок. Сильнее тебя, Рала.

***

Деревья выглядели всё более древними и мрачными. С чёрными толстыми стволами, выкрученными, выступающими над землей корнями. Время от времени встречающиеся дупла походили на раскрытые рты в обрамлении веток-лап.

– Говорят, ты не умеешь плавать.

Грэгори сбился на шаге, перевел взгляд с деревьев на Антипа.

– Кто говорит? – удивился он с холодной улыбкой.

– Люди. – Тот повел плечами, стрельнул глазами на напарника. – Значит, правда?

– Может, и правда. Мы сейчас в лесу, а не на реке или озере. Так что можешь не беспокоиться. Там, где суждено умереть, я и умру. И нигде больше, – отрезал он.

– Да я что. Я так, просто. Поспрашивал про тебя, прежде чем идти.

Грэгори оглянулся на ходу, проверяя, насколько далеко отстал Обло. Сытый, он двигался медленнее, приходилось подгонять. Тринадцать «масок» шли неподалеку, глядя перед собой.

– Скажи, зачем ты согласился вступить в отряд? В самый первый раз. Не ради денег ведь и возможности нелюдей потоптать… – Он подумал и добавил. – Я вот, например, от скуки.

Пришла очередь Антипа удивляться.

– От скуки?! Убивать монстров?

Собеседник коротко кивнул.

– Ладно, – не стал допрашивать Антип. – Дело твоё… Зачем я пошел в отряд? Всё просто. Чтобы получить судейское помилование. Шанс. Вернуться домой и не оборачиваться при каждом звуке, напоминающем выскальзывание клинка из ножен или звон тетивы короткого лука.

– И чтобы из этого лука не вылетела стрела, которая… может попасть не в тебя, а в твою жену?

Антип помрачнел, закусил губу.

– Вот как, – продолжал Грэгори спокойно. – Мне-то дела никакого, жизнь твоя… Я так, просто.

«Сволочь!» – прошипел в мыслях Антип.

– Но и с помилованием ты будешь в опасности. Больно ты постарался, я слышал о контрактах на твоё устранение. Я не был так знаменит даже в юные годы, во время Шестой Войны. Когда…

«Сколько же ему лет?» – в легком ужасе подумал собеседник.

– …я лез под арбалетные болты и стрелы скалистых горликов, то не был так знаменит, как ты. Под моим клинком не погибли тысячи…

– Преувеличение, – проворчал Антип.

– … мирных людей, горликов и лорпов. Говорят, ты придумал новую пытку. Её вроде называют «весёлый стул». Надо взять несколько голодных крыс и…

В этот момент они ослепли. Непроницаемая темнота, судя по брани, упала и на «масок». Вдалеке заревел, как раненый медведь, Обло.

– Проклятье! – выругался Антип, выставив руки перед собой.

– Только без паники, – жестко бросил Грэгори, словно тисками схватив его за плечо, и заорал. – Слушай мой приказ! Без резких жестов! Стоять на месте! Оружие не трогать!

Кто-то не послушал его, раздались быстрые удаляющиеся шаги, а затем где-то позади тишину разрезал крик боли.

– Антип, помнишь, я просил купить «гром-коробку»?

Судя по звуку, собеседник стукнул себя по лбу ладонью.

– Точно! Погоди…

– Я слышал, это очень редкая вещь, – Грэгори говорил спокойно, словно они обсуждали погоду возле лавки где-нибудь в столице, а не находились в древнем лесу, в абсолютной, какой-то даже неправильной темноте. – У меня за неё в столице просили триста золотых, представь себе… Стоять! – рявкнул он назад, уловив позвякивание кольчуги. – Никому не двигаться, иначе смерть!

– Я получил её бесплатно, – выдал нервно Антип, роясь в заплечном мешке.

Он покрылся испариной. Перед глазами проносились страшные существа, способные видеть в такой темноте. Воображение рисовало одно другого хуже… Он понял, почему Грэгори решил поговорить.

– Громовые товары типа ружей и коробок, конечно, редкость, но вот големов достать в разы сложнее. – Он облегченно вздохнул, когда нащупал углы коробки. – Знакомые пограничники возле Програда должны мне ещё с войны – и отправили контрабандой в бочке с солёной рыбой. Ага!

Раздался монотонный механический звук, и неровный золотистый свет пролился сначала на напряженное лицо Антипа, затем стал виден круг в несколько шагов, наконец – выхватил из темноты застывшие фигуры «масок». Кто-то замер на одной ноге, иные с мечом, наполовину вынутым из ножен. Грэгори усмехнулся. Ему рекомендовали эту банду именно за исполнительность, выполнение приказов.

Он, прищурившись, посмотрел на небольшую коробку из металла и стекла в руках Антипа. Внутри неё беспокойно, едва слышно металась небольшая желтая молния, и её свету были рады все члены отряда.

– Я полагаю, огонь в этом месте не горит, – сказал бывший солдат, не прекращая крутить ручку сбоку от коробки. – Даже магический.

– Верно… Очень важно при этом не бежать сломя голову. Тут погибли те немногие, кто прошел дальше певуний. Многие думает, что в темноте должен жить кто-то страшный, но всё банальнее. – Он указал на множество глубоких, скрытых высокой травой дыр в земле, а также острые ветки деревьев, словно специально направленные в сторону людей, как копья. Он обернулся. – Можно двигаться, идите осторожно, повсюду ловушки!

Судя по радостному топоту, Обло наконец заметил свет.

***

Когда троица погрузилась во мрак, Рала замер, ведь старуха жестко схватила за волосы, словно непослушную лошадь за гриву.

– Дион, стой, – бросила она.

– Это заклятье? – спросил шляпник.

– Причем такое древнее, что огонь тут не товарищ. Ведь огонь подарил людям Хозяин. А этот лес помнит ещё его отца...

Шляпник шепотом забормотал молитву, а старуха сказала:

– Рала, подай, пожалуйста, мою торбу.

Юноша исполнил её просьбу, не выказывая никакого беспокойства по поводу происходящего. Вдруг в темноте вспыхнул символ на груди Диона. Совсем слабо, едва освещая фигуру шляпника. Мужчина поцеловал символ, завершая молитву.

– Не везде могут помочь твои светлые боги, – усмехнулась щербато старуха и погрузила руку в старую суму.

– Совсем слабо светит, – произнес Рала недовольно. – Слабый бог.

Старуха ударила его ладонью по голове.

– Милосердный Светоч спасет души заблудших… – сказал Дион негромко.

Старуха тем временем вытащила что-то на свет и пробормотала:

– Во имя своего народа. Ты нужен мне, вождь…

От яркой теплой вспышки Дион и Рала ослепли на мгновенье. Перед глазами поплыли круги. Дион моментально схватился за топор, потому как решил, что их атаковали другими чарами. Когда его глаза привыкли, он увидел, что старуха держит на высоко поднятой морщинистой руке… человеческое сердце. Светящееся чистое сердце, дающее ровный мощный свет, пронзивший глубоко тьму заколдованного леса.

Если и был кто-то далеко за деревьями, он явно заметит этот свет.

– Никогда не видел ничего подобного, – произнёс Дион, не сводя глаз с сердца. Оно билось.

– Давай понесу, а то ты устанешь, старая. – Рала протянул руку.

Ги засмеялась, надтреснуто и сухо, но Дион почему-то сразу представил, как смеялась она в молодости. Должно быть, от её смеха мужчины приходили в восторг. Дрались за привилегию слушать его. Осыпали молодую Ги подарками.

– Глупый Рала. – От её слов гордый юноша дрогнул, но она не обратила внимания. – Осталось всего два человека, которые знают легенду этого сердца. Один, молодой, далеко отсюда. Вторая – я. Ни в чьих больше руках оно не будет гореть. Когда мы умрём, сердце распадется.

– Вижу одну мертвую «маску». – Дион указал на наемника, которому ветка пробила шею. Видимо, он налетел на нее на бегу.

– Мне темнота не помеха, – ответил старухе Рала. – Если бы я провалился в ту дыру, то не умер бы, – сказал он небрежно. Его голос немного дрожал от насмешки старухи. – Со временем бы выбрался.

– А я бы умерла, – сказала старуха жестко. – И ты знаешь, чем это для тебя худо.

Рала досадливо кивнул.

***

Оборотни шли волнами.

«Маски» показали себя хорошими воинами, стремительно выставившись по приказу Грэгори в боевую фигуру, ощетинившись мечами и длинными ножами. Когда кто-то падал замертво, ряд сдвигался плотнее, плечом к плечу.

Антип, забрызганный кровью, бросался в самую гущу. Безжалостно орудовал двуручным мечом, не оставляя шансов ни упавшим, ни отходящим. Челюсти щёлкали в опасной близости, когти рвали воздух, но Антип уходил от них. Дважды он уже бился против оборотней, и Антип получил ранение в живот, но запомнил, что тварям нельзя давать шанса на восстановление.

Когда же он искал глазами в мешанине сражения Грэгори, то видел, как тот – с вдохновленным лицом и даже полуулыбкой – своей шашкой прорубался сквозь волколаков, словно горячий нож сквозь масло. Его движения Антип с трудом мог отследить, они сливались в плавные линии. До появления пистолей и ружей такой страшный человек стоил роты, подумал мужчина. Значит, не врут, что он и стрелу в полете отобьет.

Всё происходило быстро, и Обло успел только ко второй волне, когда осталась едва половина «масок». И тут же подавил атаку, вырвав молодой дуб с корнями и размахивая им, внося сумятицу и страх в ряды оборотней, кровожадных стражей леса.

Наконец, после третьей – самой слабой, на которую, судя по фигурам, шли совсем молодые оборотни и самки – атакующей волны, на удар сердца повисла звенящая тишина. Затем хрипло зазвучало дыхание Антипа, вздохи и стоны «масок», чавкающие звуки со стороны Обло, который не терял времени даром.

– Жалованье мертвых достается выжившим! Можете забрать вещи, но хоронить их не будем.

Антип взглянул на Грэгори. Тот вспотел, светлые волосы непослушно выбились из-под фуражки. «Всё-таки человек», – подумал с облегчением бывший солдат. Он сам был мокрый, словно сделал марш-бросок в гору с полным зимним обмундированием. Плащ был изрезан когтями, два ребра были сломаны, а на бедре змеилась глубокая царапина, из которой выходило много крови.

– Надо идти, – сказал Грэгори, восстановив дыхание. Он не был ранен. – У духа леса больше фокусов не осталось.

Антип несмело улыбнулся, дрожащей рукой вынул из сумки небольшую бутыль с розовой жидкостью.

– «Тоник»? – удивился Грэгори. – Эксперимент военных алхимиков?

Напарник кивнул и разом опрокинул содержимое в рот, после чего схватился за ближайшее дерево. Тело мелко затряслось, челюсти свело. Некоторые «маски» поступили таким же образом.

– Слышал, от него медленно умираешь. Гниешь изнутри.

Антип не ответил, лишь застонал через зубы, наблюдая, как рана зарастает. Ребра ныли, восстанавливаясь.

– Если нам от чего-то суждено умереть, то точно не от болезни.

– И то верно, – согласился Грэгори, глядя ему в лицо.

Антип наконец выдохнул и отбросил пустую бутыль. Его переполняла энергия, на щеках пылал румянец.

– Честно, думал, сгинем тут все… Не видел столько оборотней в одном месте. Неумелые, правда, но сильные звери.

Грэгори промолчал, отвернулся, словно проверяя готовность «масок». Не хотел говорить напарнику, что увидел на радостном лице тень смерти. Антип сегодня умрёт.

***

– Давненько я столько перевертышей не видела, – сказала старуха Ги.

Шляпник коснулся символа на груди. Даже Рала замедлил шаг.

– Однажды я убил девушку-перевертыша, потому что она отказывалась подарить мне любовь. Топтал её ногами, пока её отец – вождь племени – не прогнал меня. Старик орал, что я не достоин быть человеком.

– За такие поступки тебя и проклял их бог, – ответила глухо Ги.

Юноша повел плечами, словно ему было всё равно.

– При них всё ещё есть наемники, – сказал Грэгори, подведя подсчеты.

– Я убью их, – фыркнул Рала.

Старуха одернула его.

– Ими займется хозяин этих мест. У нас другая цель.

– Он истинный дух леса? – спросил Дион, обходя трупы.

Старуха недовольно пожевала губы, затем выдала, глядя на полсотни убитых оборотней, словно скот, пущенный без сожаленья на убой.

– Я начала сомневаться. Какой у нас план?

– Мы отстаем совсем немного. Думаю, если ускорим шаг, то догоним. Напасть нужно ровно в момент, когда они схлестнутся с чудищем, но ещё не победят. Иначе всё пойдет прахом.

Старуха глубоко кивнула и прикрыла глаза. Рала шёл прямо по телам, а она болталась на его спине.

– Ты обратил внимание, что сегодня полнолуние?

– Что это значит?

– Что дух сейчас наиболее силен. И отряд, идущий впереди нас, не знает, насколько он хитер. Я боюсь, даже с боотуром у них нет шансов.

Шляпник задрал голову, посмотрел на луну.

– Наниматель Грэгори всегда держит туз в рукаве. Но, надеюсь, ты права.

***

На этот раз Грэгори поставил Обло впереди. Офицер, вооруженный шашкой и пистолем, следовал за ним. Антип – чуть позади, обеими руками сжимая рукоять меча. Замыкали шествие наемники. Лес был залит белесым светом луны, которая вышла из-за облаков и прогнала ночную темноту.

– Тут такой тяжелый воздух, – сказал едва слышно бывший солдат, морщаясь.

Грэгори кивнул.

– Не думал, что будет пахнуть так, – признался он.

– Точно. Лес всё-таки, а тут словно… мясной двор.

Всё чаще на земле начали встречаться черепа. Люди и горлики. Обглоданные дочиста. Над одним свежим трупом, который, видимо, волочили по земле, летали мухи.

Обло остановился и повернул огромную толстую голову.

– Тут большая поляна, – пророкотал он высоко. – Странный камень в центре.

Грэгори кивнул, махнул рукой, Обло продолжил движение.

– Сердце леса, – сказал офицер громко. – Мы добрались.

«Маски» услышали его слова и немного выдохнули.

– Мух всё больше, – звенящим голосом сказал Антип. – Я почему-то думал, что будет цветущий сад, олени за деревьями, секретный цветок под охраной… а не трупы и мухи.

– Меня это тоже тревожит. Но кто знает, как выглядят древние духи леса?

Поляна была действительно обширной. Вековые деревья, тянущиеся к небу, выстроились вокруг нее. Повсюду лежали человеческие кости. Тела были ужасно разорваны. В центре высился громадный серый камень. Ничего примечательного, кроме гладкой дыры в сердцевине.

– ЗНАЧИТ, ВЫ ВСЁ-ТАКИ ДОБРАЛИСЬ.

Антип замер с открытым ртом, едва не выронив меч. Грэгори слышал, как позади вскрикнул кто-то из «масок». Даже Обло невольно сделал шаг назад.

Хозяин леса, который появился словно из ниоткуда, был ниже Обло, но огромные оленьи рога короной протянулись к звездам. Кабанья голова усмехалась, обнажая острые желтые клыки. Тело и передние лапы были как у медведя, а четыре сильные жилистые ноги как у лося. Стоял хозяин вертикально, как и оборотни прежде.

Примерно такого облика и ожидали убийцы монстров. Но то, что всё могучее тело словно наполовину разложилось, местами в шерсти виднелись белые черви и над существом густо летали мухи, смутило их. Некоторые раны казались смертельными, омертвелыми.

Обло сжал орудие и повернулся к Грэгори, ожидая приказа.

– В СЕЙ НОЧНОЙ ЧАС МОЕЙ СИЛЫ, ЕДИНЕНИЯ С НЕБОМ ВЫ ХОТИТЕ УБИТЬ МЕНЯ? МЕНЯ, ВЛАДЫКУ ЧАЩИ, КОРОЛЯ ЗВЕРЕЙ И ПТИЦ, РОЖДЕННОГО САМОЙ ЗЕМЛЕЙ. ХОТИТЕ? – Он обвел своей кабаньей головой с хитрым прищуром людей внизу. – ИЛИ ЧТОБЫ Я ИСПОЛНИЛ ВАШИ НИЧТОЖНЫЕ ЖЕЛАНИЯ?

Грэгори вспомнил слова нанимателя: «Если предложит сделать что-то для вас, не теряй ни секунды. Одурачит – тогда шансов нет. Бей первым».

– Обло! – крикнул Грэгори и бросился в бой.

– ВОЛЯ ВАША.

Обло едва успел замахнуться. Чудище взмахнуло когтистой лапой – и множественные корни шумно вырвались из земли, разбрасывая черные комья и траву. Они быстро пронзили тела «масок» и Антипа. Бывший солдат отпрыгнул от одного корня, но десятки других пригвоздили его к стволу ближайшего дерева.

Корни ломали кости, глубоко проникали в тела, душили. Грэгори метался между ними, как ветер, срезал на лету, но в итоге и его ноги оказались в тесных путах, а тело охвачено сильными мосластыми корнями. Его придавили к земле. Судя по утробному рёву, Обло тоже страдал. Грэгори с трудом повернул голову – большая часть костей были сломана – и увидел, что тело богатыря погребено под множеством деревьев.

Офицер покосился в сторону. «Маски» все были мертвы, кольчуга не спасла никого. Земля под их ногами была бурой от крови. Антип затих с открытыми глазами, намертво прибитый к дереву. Умер он мгновенно. Меча солдат и бунтарь, ярый противник старого режима не выпустил.

***

От грохота троица остановилась. Рала вопросительно покосился на Диона.

– Шагов пятьдесят, – сказал тот.

– Добрались-таки до тёмного духа, – пробормотала Ги.

Шляпник обратил внимание на следы хаоса и разложения повсюду. Насколько он знал, духи леса не мусорят и не подстраивают лес под себя. Пару минут назад они видели дерево с лицом человека.

– Значит, всё же не хозяин леса?

Старуха решительно кивнула. Дион вытащил топор.

– Поторопимся.

Рала ощерился и помчался вперед, старуха не останавливала его, хотя и билась старыми костями о его спину. Дион спешил за ними.

– А почему он безоружен? – бросил он старухе.

– Рала не признает человеческое железо и сталь, убивает как зверь. Руками, ногами и зубами, – ответила Ги. Её голос прерывался, когда она подскакивала на спине.

***

– ВЫ ПОЛНЫ ГОРДЫНИ. НЕ ПОНИМАЕТЕ ВЕЛИЧИЯ ПРИРОДЫ. ВЫ ТОПЧЕТЕ И СЖИГАЕТЕ. ПРИРОДА СТРАДАЕТ. НО Я ЗАЩИЩУ ЕЁ.

Чудище обращалось к Грэгори, видя, что тот медленно умирает. Затем удовлетворенно кивнуло и подошло к камню, возложило на него лапы.

– ВЫ ЗАШЛИ ДАЛЬШЕ ОСТАЛЬНЫХ, НО ТЕПЕРЬ ВЫ ПРИНАДЛЕЖИТЕ ЛЕСУ. ДАЖЕ ЭТОТ ПРОТИВНЫЙ ПРИРОДЕ ГИГАНТ, ПОЕДАЮЩИЙ НЕЛЮДЕЙ.

Оно не заметило, что от всех убитых «масок» и Антипа тянутся тонкие кровавые ручейки – прямиком к Грэгори, прижатому к земле. К его ладоням и рту. Офицер жадно впитывал всё, не выдавая себя монстру.

– КТО-ТО ЕЩЕ ИДЁТ? – Чудище повернулось к тропе. – ЕЩЁ УБИЙЦЫ?

У Грэгори не было времени думать о его словах. Он с рычанием разорвал путы на руках и ногах, рывком поднялся и облизнул влажные губы. Поток крови, не прекращая движения, начал забираться по его ногам.

– ЧТО?

– Все чудовища всегда думают, что сильнее никого нет, – выдохнул Грэгори. – Но всегда найдется хищник пострашнее. Обло! Вылезай!

Хозяин леса повернул рогатую голову и с удивлением в звериных глазах увидел, как богатырь расшвыривает тяжеленные стволы столетних деревьев.

– Ты был прав, Обло ест нелюдей. Он сожрал их столько, что и со счету сбился. Гарпий, горликов, лорпов, оборотней, тритонов, ящеролюдов… Его кожа стала как драконья чешуя. Даже я не знаю, можно ли его вообще убить.

Монстр, однако, не был напуган.

– А ТЫ? ВЫСШИЙ ВАМПИР? ЗАПАХ ОЧЕНЬ СТАРЫЙ.

Корни вновь вырвались из земли и густо обхватили рвущегося в бой Обло.

Грэгори, который тянул время, чтобы поглотить больше крови, больше не ждал. Одним движением он выхватил пистоль и выстрелил. Как правильно думал до этого Антип, современные пули намного быстрее стрел. Корни и ветки потянулись остановить маленький кусочек металла, но не успели.

Монстр уставился на крохотную дырочку в своей толстой шкуре, повернул голову на бок, как животное, которое прислушивается.

– ЗАЧЕМ? ЛЮДИ СИЛЬНО ПРЕУВЕЛИЧИВАЮТ ВЛИЯНИЕ ЖЕЛЕЗА НА…

Вдруг его сильные ноги подкосились, он едва устоял, схватившись лапами за камень. В его глазах – впервые за сотни лет – блеснул страх.

– Поэтому мы осветили пули пистолей в храмах. Мой – в храме Милосердного Светоча.

Он расплылся в красном зареве и появился возле Антипа. Быстро выхватил у него с пояса пистоль.

– А этот – на жертвенном круге Хозяина. – И выстрелил.

Чудище обрушилось на землю.

***

– Здравствуй, Грэгори!

Вампир, объятый аурой крови, стремительно обернулся. Брови поползли вверх.

– Дион? Вот уж неожиданная встреча.

– Последняя для кого-то из нас двоих.

Грэгори, чьи белки полностью покраснели, вздохнул, перехватил шашку поудобнее. Он видел, что Дион сжимает в руках свой легендарный топор.

– Увы, ты прав. Не может быть дружбы сильных людей, чтобы один был равен другому, не подпал под влияние… Мы всегда были лишние в этом мире.

– Только я преступил черту и вернулся. Одумался. А ты ушел дальше, чем можно. Ты и твой наниматель.

Офицер отбросил ненужный больше пистоль и крикнул:

– Обло! Прикончи и сожри духа, а я займусь старым другом… Грэгори, как в былые времена? Ночь, кровь и убийства.

– Только я убиваю более опасных чудищ. Они думают, что всё ещё люди.

Грэгори невесело усмехнулся.

– Зачитаешь мне Указ Гильдии? Чтобы было по правилам.

– Я помню его наизусть. «Подлежат уничтожению следующие чудища, некогда бывшие людьми. Антип Каратель, убийца и изувер, уничтоживший многие селения и сотни мирных граждан, жестокий и кровожадный зверь».

Грэгори кивнул на труп бывшего солдата.

– «Обло Пожиратель, ушедший от облика человеческого, данного природой, в силу своего неуемного обжорства, раздутого чрева и жадности. Чудовищ истребляющий и поедающий, сам чудовищем обратившийся».

– А я думал, в его роду полувеликаны были, – иронично удивился Грэгори.

– «Грэгори Красный. Высший вампир, служащий тёмным ифатам и убивающий по их указке монстров и духов. Суккуб, совратитель. Хитрый манипулятор и бессмертный житель Древнего Города»…

– Это всё я?

– Наконец, предатель. Питающийся силами тех, кто его любит.

Грэгори повел плечами. Обло вырвался из ослабших пут и бросился на духа леса.

– А всё-таки жаль, что придется убить тебя. Честно, – признался вампир. – Но ты совсем сошёл с ума со своим Милосердным Светочем. Одно дело – использовать орудие светлых богов. Мы так делали и делаем. Другое – фанатично верить им.

– И мне жаль. Однако, боюсь, драться мы будем не один на один. Ты так далеко ушел в своём поиске судьбы и того, что тебя убьет, что мне уже не справиться самому…

Грэгори удивился, встал в боевую стойку.

– Значит, ты не один? – Он прикрыл глаза, прислушался к своим чувствам. – Но я не чую никого, кроме немощной старухи за тобой. Кстати, помнишь, кого первого ты убил этим топором? Я бы на месте её остерегался. Кроме того, ты же не думаешь, что она способна остановить меня.

– Я способен, – сказал Рала и вышел из-за дерева. Аккуратно снял со спины и положил Ги на землю и без промедления бросился на Грэгори.

– Он не человек, – улыбнулся Дион. – Поэтому ты не учуял, старый друг.

Грэгори подобрался и встретил Ралу клинком. Фуражка давно где-то упала, и светлые волосы растрепались. Загорелое лицо налилось краской, напитавшись чужой кровью. Кровью наемников, которых вампир взял именно с этой целью. Он был на пределе своей силы, и никакой человек, даже Обло, не смог бы отразить его удар.

Однако клинок, вместо того чтобы пронзить этого странного безоружного брюнета, моментально развалился на части. Шашка, которая была закалена в горах и не затупилась за сотню лет, распалась. Эта шашка рубила головы ведьм, оборотней и древних колдунов… В руке вдруг осталась только рукоять.

– Какого… – поразился он.

И тут кулак брюнета обрушился на него. Нельзя сказать, что это был сильный удар, но вампир находился в таком шоке, что пропустил его. Его голова мотнулась. Сбоку подскочил Дион и нанес удар топором. Грэгори – глаза смертных едва могли отследить его движения – уклонился в последний момент, лезвие рассекло кожу на груди. Офицер зашипел от боли.

– Священное оружие! Когда вдруг твой старый топор стал священным?

Дион молча ударил снова, Рала бросился вампиру в ноги. Тот ловко отпрыгнул, взмахнул рукой, и в ладони засверкал рубиновый клинок из застывшей крови.

***

Старуха наблюдала, как Обло, преодолевший вялое сопротивление монстра, обеими руками отламывает ему рога и топчет тело. Чудище ревело и рычало, но не могло ничего сделать.

Она недовольно пожевала губами. Если и был кто-то, кого стоило бояться даже Рале, так это Обло. «Коли этот странный боотур откусит хоть кусочек от лежащего существа, то он станет недосягаем для нас. Возможно, сам обратится духом», – сказала она Диону и Рале незадолго до того, как они вышли на поляну.

Поэтому шляпник торопился прикончить бывшего друга.

***

Грэгори поменял тактику, сконцентрировавшись на Дионе. Его скорость позволяла скользить между ударами двоих и атаковать. Клинок уже дважды пронзил шляпника. Но раны были не глубокие. Дион за много лет выучил стиль боя старого друга, почти предугадывал его уколы.

Вампир тяжело дышал, окруженный аурой крови. Дион его не тревожил. Он посмотрел на второго врага. Рала совсем не устал. Грэгори был обескуражен тем, как дрался странный юный воин. Он явно не владел никакими приёмами ближнего боя, проблема была в другом. Ни один выпад вампира не достигал цели. Клинок из крови распадался, почти касаясь парня, его приходилось вызывать снова. Ноги и кулаки Грэгори просто застывали в волоске от брюнета, закаленное в боях тело отказывалось наносить удар, словно его пронзал мощный спазм. Офицер начинал понимать, в чём сила противника.

– Боги отказались от него?! – бросил он, вновь уйдя от топора Диона и задев его кончиком красного клинка. Шляпник схватился за бок. – Кто-то очернил его в глазах бессмертных, ни одно оружие не может нанести ему урон! Я прав? Его проклятье ещё хуже моего.

– У тебя ясная голова, как всегда, Грэгори, – сказала старуха. – Только его прокляли добрые обиженные люди, а ты выбрал сам свой удел.

Вампир на мгновенье нахмурился, пытаясь понять, откуда она его знает. Этого мгновенья хватило – Рала подобрался сзади и схватил его за руки. Вампир попытался вырваться, ударить головой, прыгнуть на спину. Тщетно. Неведомая сила не давала навредить Рала. Тогда Грэгори силой мысли поднял рубиновый клинок и изо всех сил раскрутил его в воздухе, точно безумные лопасти мельницы, не давая подойти Диону. Тот, бледный, раненый, сосредоточенно смотрел ему за спину, а потом бросил топор повыше.

– Глупый ход, старый друг. – Грэгори следил, как оружие летит в его сторону. – Ты знаешь, твоя рука не перережет нить моей жизни. Было пророчество.

– Да, было. Грэг, прости меня, – сказала старуха, которая встала позади. Она неожиданно крепкой рукой поймала топор над его головой, замахнулась и с силой опустила на череп вампира. – Отпусти его, Рала. Кончено.

Юноша разжал объятья.

– Ничего не… – начал было Грэгори, распрямив плечи, но замолчал. Его пронзила слабость. Вампирская сила покинула тело. – Но… – Он пошатнулся. – Но священное орудие из руки мужчины не может убить меня.

– Только рука той, кто любил тебя, может оборвать твою жизнь, – сказала старуха и улыбнулась. Она подхватила Грэгори, который повалился на землю. Сильными ладонями она вырвала и отбросила топор, уложила его голову себе на колени. – Ты не помнишь меня, Грэг? – Старуха обернулась к Рале. – Останови боотура, пока он не вкусил мясо духа.

Юноша кивнул и бросился вперёд.

– Неужели это смерть?

Вампир заметался в лихорадке, но Ги удержала его. Она осторожно потрогала его светлые волосы. Они были липкие от крови из раны.

– Да, солнышко, это смерть. Помнишь? Я называла тебя «солнышком».

Грэгори замер и сконцентрировал взгляд на её лице. Умирая, он вдруг узнал её. Вспомнил.

– Гиля? Неужели ты?

Старуха помотала головой и грустно улыбнулась.

– Да, прошло много лет, ты совсем не постарел, а меня годы не миновали. Тебе так понравился мой нос тогда. И ещё на берегу реки ты хвалил мои ноги… Я подумала: «Какой красивый молодой офицер». Эх, зря я тогда уплыла. Если бы я могла плакать, я бы зарыдала сейчас, Грэг. Но… старость сушит все слезы.

Он сильно сжал сморщенную ладонь. Она ответила.

– Гиля, я сильно тебя обидел?

– Ты совсем не обидел меня. Это я почти утопила тебя, помнишь? Я не знала, что ты не умеешь плавать… Дурочка, чуть не погубила.

Глаза Грэгори начали стекленеть. Он вдруг отчетливо увидел берег. Волны качают лодку, а молодая Гиля улыбается ему. И всё впереди. Всё еще впереди…

– Помню… И поцелуй помню. Я украл его, да? Сладкий украденный поцелуй. – Старуха крепче сжала слабеющую руку. – Хорошо. Хорошо, что это ты, Гиля, пусть так, пусть… – Он хотел ещё что-то сказать, но лишь испустил воздух изо рта и затих.

Ги медленно поцеловала холодный лоб, закрыла ладонью глаза.

– Дион, поторопись. Пока Рала разбирается с Обло, убей духа. Не слушай речи, не дай коснуться камня. Просто убей.

– Он точно не дух леса?

– Нет. Просто осколок умершего духа хаоса, который подчинил жителей леса. Лет двести назад. Не удивлюсь, если дух леса – истинный – сейчас наблюдает за нами.

***

Обло ревел. Он не понимал, почему руки застывают, не прихлопывая букашку, которая карабкалась по его ноге, затем по обширному животу. Он давил сильнее, но это не помогало.

– Грэгори! – взмолил он, но тут увидел труп вампира на ногах старухи и раскрыл от удивления рот.

Он в два прыжка оказался возле Ги, нетерпеливым взмахом руки отбросил её с тела боевого товарища и потянулся, чтобы поднять того с земли, когда вдруг понял, что букашка лезет в нос. Он попытался схватить её, но лишь слегка поцарапал свою кожу. Выдать струю воздуха тоже не получалось.

– Вылезай! – заорал он.

Однако Рала забрался поглубже. У него был план.

***

Грэг видел, как тяжело поднимается грудь монстра. Выглядел он ужасно. Из тела торчали кости. Тем не менее одной лапой, сломанной и окровавленной, монстр тянулся к камню.

– Я МОГУ ИСПОЛНИТЬ… – начал тот.

Грэг сначала рубанул по лапе, а затем встал над головой и нанес несколько ударов. И ещё. Монстр затих.

***

Обло хрипел, схватившись за горло. Ногтями он пробовал разрезать кожу, но она была очень прочной, глубоко они не проникали. Обло задыхался и размахивал руками. Он упал на колени и принялся биться головой о землю, чтобы вытряхнуть букашку. Воздух не проникал в легкие. Человечек плотно засел в горле. Обло не знал, что Рала может обходиться без воздуха.

Богатырь сделал слабую попытку втянуть воздух, после чего повалился на бок. Последним, что он увидел, было ночное небо. Луна скрылась, и появились звёзды. Обло не успел ни о чем подумать и просто умер.

***

Когда Рала, весь покрытый слюной, вылез из глотки Обло, то увидел Диона над телом старухи.

– Нет! – Он подбежал к ним. – Что случилось?

У Ги, видимо, были сломаны кости. Лежала она, немного скрючившись, под стволом дерева, о которое ударилась.

– Обло, – ответил шляпник. – Ги, ты расскажешь мне легенду того сердца, чтобы я мог использовать его?

Старухи улыбнулась и поманила его пальцем. Дион склонился над ней.

– Это сердце настрадалось. Пора и ему отдохнуть.

Она с трудом вынула откуда-то из одежды сердце, которое ещё немного светилось, и крепко сжала старушечьими пальцами. Сердце дрогнуло и распалось на светящиеся искры. Это действие лишило старуху последних сил. Она поймала взгляд Рало и кивнула на прощанье.

– Ты свободен, – одними губами прошептала старуха Ги, широко улыбнулась и испустила дух.

Рала недовольно цокнул и, обернувшись к Диону, сказал:

– Прощай.

После чего исчез, словно и не было. Какое-то время на земле оставалась его чёрная тень. Затем и она пропала.

– Вот и всё.

Дион поцеловал символ на цепочке, и, морщась от боли в многочисленных ранах, потянулся за огнивом. Он планировал свалить тела в центр поляны, подальше от деревьев, и сжечь, чтобы не достались никому. Обло, видимо, придется сжигать последним, по кусочкам.

– Торопиться некуда, – пробормотал Дион, перехватывая топор поудобнее. – Все чудища мертвы.

За ним из-за деревьев, таясь, осторожно наблюдал заяц, истинный дух леса.