Рассмешить Богов – К Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня. Из чрева преисподней я возопил, и Ты услышал голос мой. Иона передохнул: молитва с трудом вырывались из опалённого жаждой горла, слова звучали глухо и хрипло. Тьма вокруг скрипела, стонала, теснила, удушала. Давно ли он здесь? Как знать? Вторые или третьи сутки, надо думать. Как убаюкивает смутно слышимый плеск волн, когда прижмёшься ухом к тому, что служит ложем! – Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня, все воды Твои и волны Твои проходили надо мною… Он с трудом, ощупью, нашёл свободное место, переменил позу. А ведь тут полным-полно богатств из разных земель! Сосуды с благовониями Аравии и вином Дамаска, кедровые ящики – вероятно, с драгоценными тканями. Это, твёрдое и холодное – слитки металла. То, гладкое, изогнутое – слоновая кость. Пророк горько усмехнулся: какова же его собственная ценность? Из каких свойств она складывается? – И я сказал: отринут я от очей Твоих, однако я опять увижу святой храм Твой. Покорность! Вот, чего ему не хватало… Зато страха было в избытке. Страх перед ассирийцами погнал на корабль, но страх за свою душу позволит примириться с Творцом. Он верит в это. Всегда верил! Не усомнился даже тогда, во время нападения тирренов. Иона сомкнул воспалённые веки, и память услужливо принялась расписывать окружающий мрак, словно художник, корпящий над плавно вращающимся на гончарном круге сосуде… *** Пираты налетели внезапно, из укромной бухты на ливийском берегу. Пара узких чёрных кораблей один за другим стукнулись бортами с «купцом». Иоппийское судно – широкое и поместительное – оказалось слишком неповоротливым. Первый же головорез, перескочивший на палубу, ударом топора сразил капитана. Остальные корабельщики не осмелились сопротивляться сильным и хорошо вооруженным молодцам. Тиррены согнали моряков и путников на корму. Коренастый предводитель с пегой бородой опытным взглядом оценил пленников: – Так, команду отпустить! Они нам в следующий раз ещё чего-нибудь привезут. Купцы? Хорошо, сажайте на «Медузу». Тех, молодых, продам, а этих – на остров. Есть, чем выкупиться, длиннобородые? То-то!.. А это ещё кто? – он уставился на Иону. – На купца не похож, одет бедно. Для моряка стар. Лекарь? – он перешёл на общий для Внутреннего моря язык финикийцев: – Ты лечил этих людей? Хочешь работать на меня, или предпочтёшь дать выкуп? Я – Вулка… Вижу, знаешь? Израильтянин обречённо вздохнул: Господь продолжал испытывать Своего посланника. – Я еврей. Чту Господа Бога небес, сотворившего море и сушу. А гожусь ли тебе в жертву, в рабы или спутники, суди сам, ибо бежал я от лица Господня… Вулка презрительно выпятил губу: – Слыхал о таких. Пророк, да? Все вы там, в Иершалаиме, безумцы. Куда бежал-то, олух? – В Фарсис. – Ого! И допёк же тебя твой бог, еврей… – Он задумчиво покрутил кольца кудлатой бороды. Выдернул из хитона раздражающую нитку, разглядел и, сморщившись, бросил за борт. – Что же мне с тобой делать? Толку от тебя никакого. Убить?.. Вроде не за что. Да и не стану я между тобой и твоим богом! Отпустить?.. Иоппийцы обратно повернут, им без товаров в Фарсис плыть без надобности. С собой взять?.. Слышь, пророк! Побежишь со мной от своего «господа»? А? Иона вздрогнул. Молитвенно сложил старческие ладони: верно ли?! Да, он ослушался Создателя, но разве кто по собственной воле мог оказать ему помощь? Это знак! Пусть будет, как суждено. – Грузите его на «Кита»! – хриплый крик прервал его мысль, грубые руки потащили к трюму, а он горячо зашептал: – Когда изнемогла во мне душа моя, я вспомнил о Господе, и молитва моя дошла до Тебя, до храма святого Твоего! *** …Его крепко встряхнули за плечи: – Еврей! Ты живой? Собравшись с силами, Иона просипел: – Господи, возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить… – Ещё лопочет. Живой! Сверху, из ослепительного отверстия, прозвучал хрип Вулки: – Тащите наверх! Чашу вина, и – за борт, пусть от грязи откиснет. Потом одеть, по моему знаку привести наверх, в пещеру. Отдающее запахом смолы питьё и прохладная вода оживили пророка. Он омылся, принял от молодого тиррена кусок выгоревшего на солнце льняного полотнища, углом отёр лицо. Обернулся им, как сумел, прямо вокруг мокрого тела. Ещё одну чашу вина – с куском политой мёдом лепёшки – Иона уже смаковал, разглядывая окрестности. «Высокий берег! Корабли у причала… а тирренских только три? Ещё один финикийский, два, кажется, с Крита. А самый большой? Трезубцы на бронзовых щитах… Неужели?!» Звучно, словно грозовой раскат, в полуденной тиши грянул гонг. Разгружавшие суда рабы, вооружённые бездельники на пристани, даже пёс на краю мола – все оглянулись. На шесте, торчавшем у вершины нависшей над гаванью скалы, затрепетали несколько цветных лоскутов. – Пошли, еврей! – Пират дёрнул пленника за руку, указывая на сигнал. – Князь Агенор не любит ждать. Путь наверх по узкой тропе, лишь в нескольких местах укреплённой гранитными плитами, был тяжёл. Пыль жгла босые ноги, колючки барбариса цеплялись за бороду, норовили сорвать неуклюжее одеяние. Солнце, особенно яркое после трёх дней в темноте трюма, напекло голову. Пот жёг глаза. Иона остановился было передохнуть, но сопровождающий толкнул древком копья. Всё качалось, словно от морской зыби… Ещё одно усилие! Десяток локтей по гладким ступеням – и оба вышли на обширную веранду, как-то вдруг появившуюся из-за выступа скалы. Пророк всмотрелся: «Нет, не веранда!» Слегка обтёсанные стены природного грота украшали пурпурные занавесы на янтарных кольцах. В бронзовой курильнице тлели зёрна ладана. Голубоватый дымок вился вокруг прекрасных ваз – критских, египетских, сирийских – с пышными цветами. Под ногами стелились мягкие шкуры крупных зверей. Иону поразила одна, белоснежная, огромной величины. У задней стены, украшенной драгоценным оружием разных стран, на ложе чёрного дерева полулежал светловолосый молодой мужчина в шёлковой тунике цвета морских глубин. Широко расставленными синими глазами он неотрывно следил за лицом Вулки. Пиратский капитан сидел рядом с ложем в кресле слоновой кости, склонившись над изящным столиком с какой-то игрой. Он поскрёб сначала грудь под заношенным, выцветшим от пота, хитоном, потом бороду. Быстро взглянул на противника, сделал ход и оглянулся на звук шагов: – А вот и мой подарок! Светловолосый не обратил внимания ни на вошедших, ни на возглас соперника. Сдвинув тёмные брови, беззвучно шевеля тонкими губами, он что-то отсчитывал на пальцах. Затем кивнул, словно согласившись сам с собой, и опрокинул игральную доску: – Твоя победа, тиррен. Нечего сказать, потешил своего князя! – он сорвал с пальца перстень, бросил Вулке и только после этого взглянул на Иону. – Свободен! – скомандовал сопровождавшему пленника юному пирату и ещё пристальнее посмотрел на израильтянина. – Это и есть тот, кто – по-твоему! – принесёт мне победу? Хм… Еврей. А ведь им самим сейчас не сладко. Верно? – Правда твоя, владыка! – Пророк не собирался скрывать свой позор. – Словно волки на стадо идут на Богоизбранный народ ассирийцы… А я – я убоялся идти в Ниневию, их столицу, по слову Господню. И вот я здесь. – Страх сильное оружие. Что ж, Вулка, и как нам поможет трус, который ослушался своего бога? Ты говорил, он пророк. Но пока я вижу лишь то, что он беглец! – Князь горько усмехнулся: – Впрочем, как и я, Агенор, сын Хрисаора, чьим пращуром был Атлас! Тиррен молча собрал с пола рассыпанные фигурки. Установил на место столик, уложил принадлежности игры в шкатулку и только после этого ответил: – Начнём издалека, мой князь. Так же, как и в проигранной тобой партии, сначала посмотрим на бросок костей. Ходы будем делать позже. – Справедливо. И чем же израильтяне будут полезны в раздоре между потомками Посейдона? Что они могут предложить нам, о коварнейший из моих соратников? – Исход, мой князь! *** – … вот, народ сынов Израилевых многочислен и сильнее нас; перехитрим же его, чтобы он не размножался; иначе, когда случится война, соединится и он с нашими неприятелями, и вооружится против нас, и выйдет из земли нашей. – Слышишь?! – тиррен перебил Иону, настойчиво ловя угольно-чёрными глазами льдистый взор князя. – Великий Дом хотел защитить свой народ от них, но было поздно… Перехватив на себе задумчивый взгляд Агенора, пророк почувствовал, как в нём растёт уверенность в том, что здесь он воистину оказался по воле Божьей. Он отхлебнул фруктовой воды из дорогой стеклянной чаши, освежая рот, и приготовился продолжать. – Нет времени на подробности, – Вулка, похоже, хотел, чтобы князь быстрее принял решение, казавшееся ему очевидным. – Расскажи, чем там закончилось. Без всяких ваших казней и чудес… Про ценности говори! Иона смущённо кашлянул, не зная, как пояснить поступок праотцев иноверцу, от которого – он чувствовал! – зависит многое. «Впрочем, ведь всё делалось по воле Его!» Попытался запахнуть свою накидку плотнее, продолжил: – И сделали сыны Израилевы по слову Моисея и просили у Египтян вещей серебряных и вещей золотых и одежд. Господь же дал милость народу Своему в глазах египтян: и они давали ему, и обобрал он египтян… – Вот! Вот так надо твоего дядюшку в оборот брать, князь Агенор, – капитан торжествовал, словно выиграл ещё один перстень в давешнюю игру. Хозяин острова помолчал, опустив веки, пожевал губами. Внезапно загорелое лицо исказилось, он вскочил с ложа. Синие глаза загорелись гневом: – Предлагаешь высадить еврейских беглецов на Пороге Посейдона? А потом ждать три сотни лет, пока они размножатся и ограбят мой народ?! Ты плохо придумал, Вулка. Думай ещё! Ответ тиррена был, похоже, заготовлен заранее: – Так, да не так, повелитель! Мы можем собрать сотни три кораблей. Грузовых, если понадобится, захватим впятеро больше. Вот только бойцов у нас мало. Но и евреям не устоять самим против Ассирии. Верно, пророк? – Дождавшись угрюмого кивка Ионы, пират продолжил: – Ну, так вот. Мы перевозим всех израильтян на остров Схерия. С феакийцами разговор короткий, или – или. – Он выразительно дёрнул ребром ладони у горла. – Это будет твой дар евреям в обмен на войско и припасы, которое их вожди дадут за «богоугодное» спасение. Они хорошие бойцы. Особенно, – он с усмешкой подмигнул Ионе, – когда верят, что их ведёт Бог Небес! Пророк перевёл дух и вознёс благодарственную молитву: «Воистину, я знал, что Ты Бог благий и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый! Прости, что сразу не понял замысел Твой, и усомнился…» Успокоившись и вновь опустившись на ложе, Агенор размышлял. Сейчас он всего лишь изгнанный узурпатором наследник одного из десяти родов. Его слушается большинство предводителей вольных добытчиков Внутреннего моря. «А потом? Через год потомки Атласа соберутся на Великий Суд на священной горе. После него изменить что-либо станет невозможно. А что, если… Воины каждого князя будут охранять их уделы, а столица останется с пёстрым – небольшим! – гарнизоном из молодёжи… Евреи? Вместе с пиратами сил для захвата метрополии мне хватит! И не забыть египетского урока: сразу же избавиться от помощников!» – Решено! – он звонко хлопнул в ладоши. – Приступаем прямо сейчас. Еврей, тебе всё понятно? Тогда скажи, согласится ли твой народ спастись от ассирийцев в обмен на помощь мне, Агенору? Слыхал ли ты о плодороднейшей Схерии? По-моему, это щедрый дар за кровь, которой твой народ может откупиться от истребления и приобрести союзника! Примирившийся с Творцом пророк воздел руки и торжественно произнёс на родном языке: – Чтущие суетных и ложных богов оставили Милосердого своего, а я гласом хвалы принесу Тебе жертву; что обещал, исполню: у Господа спасение! – Затем Иона добавил на финикийском для Агенора: – Всякий народ ходит, каждый во имя своего бога; а мы будем ходить во имя Господа Бога нашего во веки веков. Что обещал, исполню: у Господа спасение! – И тебе, пророк Израиля, слово моё. Прими клятву князя из рода Атласа! Да будет наш договор нерушим, доколе крепка власть потомков Посейдона… Доколе стоит Атлантида! Обсудить на форуме