Челобака, не возвращайся!

1.

– Ой... Это то самое существо?

– Это то самое существо, – кивнул всем телом Па.

От восторга До прокатилась по периметру два с половиной раза, а её зрительные пигменты – синие-пресиние, все три, точь-в-точь отцовские – засияли ярче полуденных сполохов мерцаны.

Ма же была настроена несколько скептически.

– Странно выглядит, – сказала она.

– Для существа из странного мира это нормально, – снисходительно хмыкнул Па. – Я же объяснял. В его мире плотное всё, а не отдельные участки. Всё. Плотный мир, хотя это и трудно себе вообразить.

– Счастливые, – вздохнула Ма.

– Высокоразвитые. Уплотнить всю имеющуюся мерцану! Достойно уважения.

Па, конечно, говорил бы ещё долго, но сегодня триста тридцать второе по пятому столбцу, рабочий день, поэтому он пыхнул на До любящим отцовским ореолом, тепло коснулся Ма и покатился на работу. Как вести себя с этим существом, он уже рассказывал. Прежде всего надо найти с ним общий язык.

– Теперь мы будем говорить на одном языке, – с нажимом проговорила До. – Тебе нравится у нас?

Существо проигнорировало вопрос.

– Надо как-то его назвать, – подсказала Ма.

– И как?

– Думай, До, думай. Ты расположишь его к себе, называя по имени.

– Не думается...

Существо, всё это время находившееся в состоянии переноса центра тяжести на заднюю часть, перенесло этот самый центр равновесно и поднялось на все четыре нижних отростка. Пятый, задний отросток маятникообразно задвигался.

– И, ии – ии, – заговорило существо. И договорило: – Гау!

– Ты симпатичный. И маленький. – Верхняя точка существа едва доходила до середины шарообразного тулова До. – Но я же, кажется, сказала: на одном языке.

– Назови его, доченька, ну! Нужно это сделать в соответствии с его природой, помнишь? Вспоминай, что рассказывал Па. Существо из мира человеков, так? Сами они называют его «солобака». Значит?..

– Значит че – лобака... Че?

– Ты моя умница, – одобрила Ма.

– Че, ты мой друг.

– Гау!

– Че, отвечай.

– Гау! Гау-гау-гау-гау!

 

2.

Мерцана давно уже мерцала по-ночному, Ма и До приглушили свои импульсы и погасили зрительные пигменты, а Па всё не мог погасить и приглушить. Он находился в состоянии глубокой задумчивости.

Произошедшее сегодня, конечно, не ужасно, но крайне неприятно. Никак он не ожидал, что придётся к этому прибегнуть. Однако пришлось. Сегодня пришлось расщепить Че.

Оказалось, что он не подходит для обитания здесь, в их мире, и дело совсем не в том, что он плотный. Всё намного хуже.

Че, как существо, порождённое более совершенной цивилизацией, отказывался выполнять свои функции наилучшего друга тут, в мире на ступень ниже. Он просто наплевал на свои обязанности. Не только не делал ничего позитивного, но и постоянно совершал негативные, хаотические, разрушающие действия. Всё время убегал. Непрерывно искал и уничтожал всё уплотнённое, используя при этом острые костяные конусы, спрятанные в удлинённой части лица. С помощью гибкой розовой детали, выдвигающейся всё из той же удлинённой части, он помещал в себя полууплотнённые лужицы мерцаны, и сам время от времени делал лужицы и даже маленькие горки, которые почему-то хотелось немедленно расщепить.

Он упорно продолжал разговаривать исключительно на своём языке и не только не стал для До другом, но и пренебрегал ею, вынуждая перекатываться, когда она не хотела, ударяя её по тулову и издавая эти свои громогласные звуки – «гау-гау!». Возвратясь с работы, Па застал дочку слезящейся, а Че – гаукающим. Ма подкатилась восклицая:

– Я так больше не могу. МЫ так больше не можем. Дорогой, это не друг, он – бракованный!

И она была права. Да, экземпляр был неудачным, сомнению это не подлежало.

Решение о расщеплении принимали сообща, но ответственность лежала, конечно, на Па. Ведь это была его идея, его подарок.

Не каждый отец имеет возможность подарить нечто подобное, и это (себе-то он всё-таки признался) льстило. В позапрошлом блоке столбцов он получил дополнительную степень вариантного агента релевантной торговли, а варты, как известно, имеют доступ в мир на ступеньку выше. Не часто – дважды в течение блока, и тем не менее. В этом блоке он вознамерился наконец попробовать. Решение подарить До верного друга из высшего мира вызревало давно и было оправданным. Дружеские контакты между уплотнителями начинаются не так уж и часто, только если пересекаются их сферы уплотнения, а это скорее удача, чем закономерность. Никто не мог сказать, насколько будет удачлива До. Плюс ко всему она вступала в пору четверть-взрослости, и это радостное событие не лишне было чем-то отметить. Па думал, что друг – хорошая отметка. Раньше думал...

Неприятный осадок осел на округлом дне Па, и он всё никак не мог придумать, чем его нейтрализовать. Пожалуй, больше всего его мучила мысль о том, что он преподал четверть-взрослой дочке нехороший, не тот, который нужно было бы урок. Уплотнитель, решающий проблемы расщеплением? Солобака, распадающаяся на кусочки...

Мысль о том, как всё исправить, пришла словно из глубины ночной мерцаны. Па вглядывался в её слабые, как будто вполсилы поблёскивающие зарнички (полночь, не иначе) и думал о том, что все нормальные уплотнители сейчас приглушены, погашены, отдыхают, и только он...

Но нет, не только. Никогда не отдыхают присоветчики!

В этом и состояла идея: надо посетить присоветчика, и он присоветует, что же можно сделать теперь. Ведь что-то надо было сделать. Расщепление было плохим решением, а До надо показать хорошее, и он это прекрасно осознавал.

 

3.

Присоветчик был стар. Шар его тела сплюснулся до эллипсоида. Па сразу решил, что к такому почтенному возрасту присоветы давать легко и приятно, ведь профессиональный навык помножен на жизненный опыт, а это чего-то да стоит.

Ма ничего не решила. Она считала, что в истории с иномирным другом точка поставлена раз и навсегда, и не очень понимала, зачем они сюда пришли, да ещё и До прихватили. А у неё, между прочим, появился участок рекомендуемого уплотнения – всё-таки не ребёнок, а четверть-взрослая! Есть чем заняться вместо того чтобы катиться в такую даль, непонятно зачем.

Сама До тоже ничего не решила. Она каталась по пространству Присовета, пока Ма, едва слышно, не одёрнула:

– До! Прекрати.

До прекратила, но обиженно надулась. Ах, подумалось Ма, для меня она всегда будет дитя!

Па несколько сбивчиво, но очень подробно рассказал старцу всё как было. Тот слушал самым внимательным образом. Всем – и Па, и Ма, и До – казалось, что он обязательно поможет.

– Присовет номер 527, – медленно, как будто катится вверх по скату, проговорил присоветчик. – Готовы ли вы меня выслушать? Отдаёте ли вы себе отчёт, что присовет не является полноценным советом, обладает исключительно добавочными свойствами? Советы только бог подати, – торжественно, на старо-уплотнительском завершил он.

– Понимаем, понимаем, – закивали просители.

– Итак, – несколько снизив торжественность и усилив прагматические нотки, приступил старец к делу. – Плотное существо, привезённое вами из плотного мира, требовало иного обращения. Это нередко случается с существами и сущностями, зарождёнными в других мирах.

Па и Ма переглянулись. До соображающе помигала зрительными пигментами. Мудрый эллипсоид продолжил:

– Восемь блоков столбцов назад один благочестивый варт привёз такое же. Однако он не забыл привезти и инструкцию. А так же – в тот же день! – посетил меня.

Па только почудилось или в голосе присоветчика провибрировал укор?

Инструкция была довольно геометрична, а потом оказалась ещё и дискретной: она состояла из множества тонких уплотнённых поверхностей и как бы раскладывалась надвое.

– Взгляните, прошу, – пригласил присоветчик.

На одной из поверхностей располагалась картинка: солобака, рядом человек, а между ними – тёмная дуга, идущая от верхнего бокового отростка человека к широкому кольцу между лицом и туловом солобаки.

– Дуга дружбы. Присоединяется к петле дружбы. Они совершенно необходимы: знаменуют собою дружение, – наставительно произнёс старец. – И это ещё не всё... Здесь, – присоветчик со значением посмотрел на вторую половину инструкции, без картинки, но со множеством мельчайших значков, – говорится и ещё кое о чём. Кое о чём необходимом. – Он ненадолго замолчал – как показалось Па, усиливая ощущение значительности.

– О чём? – не выдержала До.

– Нужны особые слова. И я смог их понять, услышать. Долгими днями и ночами я вслушивался, пока ни услышал это: камнь э! Запомните, – повторил он, – камнь э. Всё, что запечатлено здесь – эти особые слова. С этих слов начинается процесс дружения. Вы говорите «камнь э», солобака подходит – и становится другом.

– Она стала другом того варта? Того, кто привёз инструкцию? – поинтересовалась До.

– Нет, – отрезал присоветчик. – И это очевидно. Я же сказал: чтобы добыть нужные слова, ушли долгие и долгие дни и ночи. Ушло время. Солобаку пришлось расщепить. Вы не первые.

– Вот видишь! – воскликнула Ма.

Всю обратную дорогу она фыркала: нельзя ли было делать всё как надо? Нужна инструкция, дуга, слова!.. Па катился задумчиво.

До катилась весело. Она была уверена, что Па привезёт ещё одно существо. И почти уверена, что его придётся расщепить. А расщеплять – весело!

 

4.

– Дорогой, а ты уверен, что это дуга? – выпустив функциональные отростки, Ма гнула во все возможные стороны длинную тонкую плетёную штуку.

– В полной мере, дорогая. – Па был горд и доволен собой: ему удалось раздобыть солобаку, уже снабжённую дугой дружбы! На изображении в инструкции несомненно было что-то в этом же роде, и крепилась она как раз солобаке под лицо, на такую же, только пошире штуковину, и дугой, если надо, выгибалась. «Повезло, на этот раз повезло!».

Однако на том везение и кончилось. Дальше всё было сплошным бардаком и расстройством.

Че-2 вёл себя также стихийно и негативно, как и его предшественник, продолжал изъяснятся на своём наречии и не прекращал пакости. Дуга никоим образом его не смущала, а необходимых слов – камнь э – он не заметил вовсе.

До этот неудавшийся друг надоел даже быстрее, чем Ма. Но о неизбежном заговорила всё-таки Ма.

– Что ж. Расщепление.

– Не знаю, – буркнул Па.

– Не знаешь? Ты не знаешь? – раздулась Ма от возмущения. – Имей смелость признать ошибку!

– Расщепление, расщепление! – ликуя, каталась До.

Че-2 растянулся на поверхности, с грустью глядя на ликующую. Почему Па решил, что это грусть, он бы и не объяснил. Зрительные пигменты у солобак настолько странные, что их и пигментами не назовёшь. Части? Детали? И тем не менее Па увидел эти части-детали погрустневшими.

Резво же катающаяся До заставила Па несколько удивиться. Что-то было в таком ликовании неправильное. Именно это и укрепило Па в простой уверенности: расщепления не будет. Ни за что, ни в каком случае.

Однако о нём же затвердил и старец, чуть ли не сразу, как только Па перекатился через порог Присовета.

– Расщепление, уважаемый. Только расщепление.

– Но почему не заработали слова? Почему не помогла дуга?

– По какой-то неизвестной мне причине. – Присоветчик не оправдывался, он был исполнен достоинства. – Солобака состоит из мышсов. По какой-то неизвестной мне причине у... как вы его назвали?

– Че-2.

– ... у Че-2 не возник нужный, дружеский импульс в его мозговых мышсах.

– Может быть, он болен? Тогда почему бы мне просто не вернуть его?

– Куда? – опешил мудрейший.

– Обратно.

Сегодня Па прибыл сюда один, зато присоветчиков было двое. Второй – совсем молоденький, идеальный шар, вероятно практикант.

– Обратно? – вступил в разговор и он. Голос его сквозил ехидцей. – Но разве вы не исчерпали лимит иномирных посещений? Никто не выпустит вас в третий раз, не выпустит – и не впустит!

– Да. Это так, – подтвердил слова юнца старец.

– Да. Расщепление, – подтвердил слова старца юнец.

Стоило ли спорить? Па озадаченно выкатился из Присовета, не преминув, однако, удивиться успевшей скопиться очереди. «Наверно, перед волной...». Волна разуплотнения бывала раз в блок, и должна была случиться завтра. Явление природы, но некоторые нервничали...

Домой Па катился не спеша. Он кое-что обдумывал.

 

5.

План Па был прост, но когда он представлял, что сказали бы другие уплотнители, если бы узнали, всплывали такие слова как «безумие», «невероятно» и ещё почему-то «занятно». Но – даст бог, не узнают. Па и родным решил ничего не говорить. До так славно, предутренне посапывала, уткнувшись в Ма, уткнувшуюся в боковую поверхность... Пусть думают, что солобака просто убежала, он искал её, но не нашёл. Так будет проще всем. О том, чтобы преподать хороший урок, он уже не думал. Думал о том, чтобы избежать, любыми путями избежать плохого. Он уже представлял, как он вернётся и разведёт функциональными отростками, мол, кто её знает, куда подевалась, и вся эта история наконец-то закончится, и они обнимутся, все втроём...

Но всё это будет потом. А сейчас Па и Че-2 затаились за приграничными буграми и ждали. Вот как Па объяснил прекрасно соображающему когда у него есть к этому желание иномирцу, что нужно делать:

– Когда пойдёт волна, ты вскочишь на её гребень. Просто держись на гребне, не соскальзывай. А как только утащит за границы (за границами темень, не перепутаешь) – прыгай! Прыгай как можно выше, если надо, то и несколько раз. И ни за что – ты понял? ни за что! – не возвращайся.

Че-2 смотрел с пониманием, но словно ожидал ещё каких-то наказов.

– Это – всё. – Па всю дорогу втолковывал солобаке, что, как и почему, и теперь ему и впрямь было нечего добавить.

Че-2, как оказалось, прекрасно понимал уплотнительский язык и не собирался убеждать в обратном, но только когда он хотел, когда ему нравилось говоримое. То, что сказал Па перед тем, как они отправились в путь, видимо, ему понравилось:

– Я знаю, ты не захотел быть другом До, и ты хочешь домой. Иди за мной, и скоро ты будешь дома, это я тебе обещаю. Не отставай.

И Че-2 не отставал. Бесполезная дуга, не обеспечившая ни дружбы, ни пол-дружбы, бесполезно волочилась рядом.

Они так быстро добрались до места, что теперь приходилось ждать. Волна разуплотнения появляется перед самым рассветом. Она ещё только набирала силу.

Мог ли Па когда-нибудь подумать, что будет надеяться на волну, бич этого мира? Будет ожидать, что всё начнёт плыть и смешиваться, клубиться и плавиться, зыбкое марево мерцаны – расти и наступать, а всё уплотнённое – разъезжаться, бледнеть и туманиться. Почти всё. От тяжёлого, упорного труда уплотнителей останутся лишь малюсенькие островки плотного. Островки – и они сами, волна не властна над одушевлёнными, но кое на что она способна – заставить их барахтаться в оплывающем мире. И пограничник, цепляющийся за оплывающую действительность, конечно же не сможет остановить солобаку на волне. Только бы сам Че-2 всё сделал правильно, как надо, не подвёл!

Че-2 подвёл.

Волна, в конце концов, набрала силу и неудержимо пошла – издалека, но приближаясь очень быстро, – а он начал пятиться и выдавать эти свои однообразные, скрипящее-пиликающие звуки. Особо пятиться было некуда – за спиной высоченные бугры – и он побежал вдоль них, а Па катился за ним, увещевая:

– У тебя всё получится! Не надо бояться!

Когда волна подобралась совсем уже близко, и пора было на неё запрыгивать, Че-2 зацепился за что-то своей никчёмной дугой, а что это было и как отцепить, не было никакой возможности разобрать.

Пока Че-2 скрипуче пиликал и рвался, а Па старался его освободить, волна, словно поднырнув, подхватила их обоих. Дугу она растворила не хуже чем кислота, а в следующий миг под нею уже оплавлялись и оседали бугры. Дальше она пошла совсем уже быстро, просто помчалась. Па и оглянуться не успел (Че-2 успел, он вертелся не переставая), как их поднесло к самым границам. Волна конвульсивно дёрнулась – и их выкинуло ЗА, выкинуло с такой силой, что и прыгать не пришлось. Темень, скольжение вверх, визг солобаки, скользящей первой...

 

6.

– Бартик, ты откуда?

Лицо у Серёги Силкина вытянулось, он глазам своим не верил. Барт потерялся на прогулке два дня назад – просто исчез, как в воздухе растворился, а на его месте появилось пять темно-фиолетовых, непонятно для чего предназначенных диска величиной с блин. И вот теперь пёс нашёлся: просто возник на обочине дороги, на серой затвердевшей кайме снега! Секунду он смотрел на Серёгу так, как будто тоже глазам не верил, а потом бросился навстречу, счастливо вереща и высоко подпрыгивая.

– Ну привет, привет... А это что?!

Чуть поодаль от прыгающего Барта возникло нечто. Шар. В высоту побольше, чем Серёга, в ширину, понятное дело, тоже. Непонятно из чего, сиренево-розовый, с тремя синими огоньками. Огоньки казались какими-то невесёлыми, хотя почему Серёга так решил, он бы и не объяснил.


Оцените прочитанное:  12345 (Голосов 4. Оценка: 4,75 из 5)
Загрузка...