Три ветра Аннотация: Он знает имена ветров, камней и прибрежных течений. Только сегодня ни одно из имён не поможет ему вернуться. [свернуть] – Старая эта история, – сплюнув, буркнул старик. Яркое солнце било в глаза, старику приходилось щуриться. Коричневые пальцы ушли в розовый песок и вынырнули с горстью крупинок. Ладонь разжалась, и песчинки развеялись по ветру. – Никогда прежде я не рассказывал эту историю и сомневаюсь, расскажу ли ещё раз. А произошла она ещё до того, как слова стали записывать в книги. Ещё до того, как деревья обрели имена; и до того, как ветра позабыли свои. Случилась она в далёких землях Татильи, рассыпанных бисером островов посреди великого Ове-ду. Островки были такими крохотными, что на одном редко когда умещалось с десяток жилищ. Чтобы добраться друг к другу, татилийцам приходилось плыть на чешуе – так называли мы лодки, которые представляли собой отслоившиеся чешуйки деревьев. В одну чешую мог уместиться только один татилиец. У нас не было ни вёсел, ни парусов. Чешуйки подчинялись ветрам и течениям, что омывали острова. А ветра и течения подчинялись нам. Нехитрое было дело подвязать плетеньем слов поветрие и поводье, чтобы плыть в нужную сторону. Некоторые из нас преуспели в словесной вязи так, что могли выходить в сам Ове-ду и даже достигать иных земель, на которых произрастали диковинные растения и плоды. А надо сказать, что в те времена земли Татильи были скудны и засушливы. И всякий заплыв виделся татилийцам благом. Каждого капитана – а их только так и звали – на земле встречали с особыми почестями. Ведь капитаны привозили не просто сочные фрукты и иноземные лакомства – они привозили жизнь. – Жизнь, так и есть, – прокряхтел старик, устремляя взгляд к горизонту – туда, где водная гладь соприкасалась с небом. – Лучшим, конечно, был Джелл. Вихрастый мальчишка с ловкими пальцами и острым взглядом. Его чешуя всегда скользила юрче соседских. Ещё с детства никто не мог обставить Джелла. Прихватит, бывало, попутный ветер, закинет словесный вьюн на течение и – эге-гей! – поминай, как звали! Ничто не было милее сердцу капитана, чем открытые просторы Ове-ду. Они манили его объятиями всех ветров. Столько земель повидал, что и во сне не привидится! Встречать Джелла приходили всем поселением. Уж каких он яств ни привозил – и сласти ароматные, и с кислинкой, невиданных цветов и размеров. Вопьёшься, бывало, зубами в иноземный плод – и имя родное позабудешь. Только ходить в Ове-ду было делом опасным. Если воды попадали на кожу, та покрывалась болезненными нарывами. Даже не знаю, как бы мы обходились без чешуек. Мы прозвали их алури, что означает «надежда». С наступлением лета деревья сбрасывали кожу подобно змеям. Весь остров усыпало чешуйками. На солнце они сохли и грубели. Края алури загибались и уберегали от касания вод. Джелл ухитрялся всегда возвращаться невредимым. Только выдался как-то раз дрянной год. Совсем дрянной. Ветра разбушевались так, что ни один заплыв удачей не обернулся. Сгинули многие капитаны. Да ещё и весь урожай иссох. Голодно стало, уходили последние запасы. Но то было не самое страшное. Приливы – вот чего мы боялись больше всего. Если на чешуе можно было избежать касания вод, то когда они подходили к жилищам, заставали людей врасплох. Вода врывалась в дома нежданно, унося утварь и малых детей. Будто сам Ове-ду губительными щупальцами тянулся к жизням островитян. Единственным избавлением от смертельных нарывов были целебные плоды тайвы с далёких земель. – Если ты не привезёшь – никто не привезёт, – сказал старый ведун, тыча пальцем в грудь Джелла. – Больше-то и некому. Сам видишь – слегли все. Старец поднялся и указал рукой в сторону Ове-ду. Скрип костей ведуна казался скрежетом иссохшей чешуи, которую ломает ветер. – Он тебя слушает. И слышит. Тебе и идти. Джелл кивнул. С оборот он не ходил в заплывы. Полюбилась ему тогда синеокая Тэла. Совсем увяз в её сетях. Повязала капитана, как ветер приручила. Только где уж тут усидишь, когда смерть чернокрылой падальщицей кружит над островами… Они стояли у кромки воды; лучи золотистым коконом обволакивали силуэты. – Возвращайся скорее, – пальцы Тэлы нашли его ладонь и юркнули в неё диким зверьком. – Я сразу же, – неуклюже отозвался Джелл, смутившись. От волос Тэлы веяло ароматом трав, которые девушка добавляла в дождевую воду, когда купалась. Джелл вдыхал этот запах, что смешивался с теплом её тела, и ощущал волну неуместного сейчас желания. – А если не хватит силы ветров… Держи, – проговорила Тэла, повязав к груди капитана вьюн. – И смотри, не снимай. Джелл перехватил запястья девушки и долго не разжимал пальцы… Чем дольше длилось молчание, тем громче казался плеск вод. Волны осторожно покачивали чешую, терпеливо поджидающую Джелла. – Пора, – он отступил к воде. – Я буду ждать тебя, – прошелестели губы любимой, прикоснувшись ветерком к щеке капитана. Тот поспешил отвернуться, чтобы Тэла не заметила слёз. А девушка опустила взгляд, сделав вид, что и впрямь не заметила. Джелл оседлал течение, взнуздал ветер, и алури резво заскользила вперёд, оставляя родные берега. Ове-ду был тёмен. Злые волны вскидывали крылья, будто стервятники. Джелл лавировал между ними, каждый миг рискуя провалиться в чёрные воды. Клочья туч перекрыли небо. Нещадно выл ветер. – Не возьмёшь! – зло огрызался Джелл, легковесной щепкой подпрыгивая на гребнях волн. Над капитаном поднялся очередной вал. Джелл перехватил вьюны и потянул на себя. Стремительным росчерком чешуя ринулась огибать водяную громаду. Капитан почти обошёл волну, но та, словно последним плевком, обожгла спину кнутом. Тело вспыхнуло адской болью, кожу усыпали язвы. Джелл дёрнулся, упустив один из вьюнов, и чуть не слетел с чешуи. Чудом удержавшись, капитан закинул новый. Дуэль затянулась. Ветер нагонял и вспенивал волны. Джелл уже начал думать, что не выстоит, но Ове-ду неожиданно стих. Сквозь рассеявшуюся мглу завиднелась земля. Обрадовавшись, капитан поспешил направить алури к ласковым берегам, и вскоре та уткнулась в песок. Доверчиво, как в материнскую грудь. В нос ударил аромат свежей зелени. Джелл нутром чуял, что прибыл на остров с целебными плодами. На ходу стаскивая мокрую одежду, капитан кинулся в заросли. Тело зудело, жгучая боль вгрызалась в покрытую нарывами кожу, заставляя бежать быстрее. С деревьев гроздьями свисали янтарные плоды тайвы. Джелл набросился на них, как голодный зверь. Нарывы лопнули, из них сочилась кровь, оставляя на спине алые полосы, но капитан не обращал на боль внимания. Он ел и пил, ощущая, как по венам разливается живительный сок. Раны ещё не затянулись, но Джелл уже тащил плоды в чешую. Из-за размеров алури нельзя было взять с собой много тайвы. Благо, один плод мог исцелить всю семью, да ещё и кормить с три оборота. Неожиданно капитана осенила мысль: почему им не вырастить тайву на своей земле? Ведь это возможно. Он привезёт рассаду. Стройные побеги растений к тому же послужат стеной от переменчивых вод. Капитанам не придётся рисковать, отправляясь в непогоду. А засушливые года… – Переживём. И не такое переживали. Уже к вечеру отдохнувший Джелл двинулся в обратный путь. Он плыл долго, пока натянутые вьюны вдруг не ослабли, опустившись в воду. Ветра больше не было. Чешуя остановилась. – Да что здесь происходит?! – вскрикнул капитан. – Где ветра? То рвались, будто цепные псы, то теперь исчезли! Как ни старался Джелл звать их, выплетая новые имена, взывая к старым, как ни пытался зацепить вьюн за ближайшее течение, ничего не выходило: вязь истаивала в глубине вод. – Чтоб ты иссох, безумный Ове-ду! – выругался Джелл, опускаясь в чешую. Ове-ду ответил равнодушной рябью. Капитану не оставалось ничего, кроме ожидания. Он сидел и ждал. Закатное солнце окрасило горизонт огненными всполохами. Копья лучей вонзались в воду, истаивая искристыми бликами. В памяти всплыл тот день, когда они впервые вышли с отцом в Ове-ду. Две чешуи скользили рядом, будто повязанные незримыми нитями. Отец учил вести алури. Он закидывал вьюн сначала на тот поток ветра, что поближе, а после, когда чешуя набирала скорость, перекидывал на дальний, более сильный. – И не забывай удерживать течение, чтобы оставаться наплаву, – подсказывал отец. – Упирайся ногами в изгибы. Вот так! Алури набирала скорость. Быстрее, быстрее, ещё быстрее! Джелл чувствовал, будто сам становится ветром. А потом они оказались в открытом Ове-ду. Впервые. И не было видно ни островов, ни рифов. Только они, вода и небо. Чешуйки остановились. Солнце склонилось к горизонту, расплескавшись радужными оттенками. Отец встал, скрестил руки на груди и любовался закатом. Джелл сидел и тоже смотрел. Никогда прежде он не видел такой красоты. – Па, а почему всё замерло? – спохватился вдруг мальчуган. – Где все ветра? – Все? Я знаю только три ветра. – Какие же? – Первый ветер – подводный, он ходит на глубине вод и делится на множество течений. Второй охватывает воздушные пространства. А третий… Третий у тебя в груди. Джелл задумался, прислушиваясь к стуку собственного сердца. – Так почему они застыли? – спросил, наконец, мальчик. Отец улыбнулся. – Быть может, так они разговаривают с нами? Вскоре небо усеяли тысячи звёзд. Нужно было возвращаться. Отец перехватил поводья обеих чешуй, а Джелл свернулся в комочек, устраиваясь удобнее, и продолжал глядеть на горизонт. Сегодня подхватить чешую Джелла было некому. Капитан лежал и смотрел на бесконечную гладь, пока та не утонула в сновидениях. Сны сливались с водой, переплетаясь ветрами и нитями. А потом обернулись волосами Тэлы. Волосы были вьюнами цвета морских глубин. Они тянули алури за собой, ведя к родным берегам. Капитан проснулся ещё до восхода. Но ничего не изменилось. И воздух, и вода по-прежнему оставались обездвиженными, будто кто-то накрыл Ове-ду невидимым колпаком, и ни один ветер не мог пробраться через него. «Он говорит со мной? Так говорит со мной?» – вскипел Джелл. – Так давай поговорим! – крикнул капитан в пустоту. – Поговорим об островах, о том, как на них умирают люди, пока ты силком держишь меня в своём капкане! Ове-ду не отзывался. – Чего ты хочешь от меня, бездушный Ове-ду?! Я был тебе сыном и верным другом. Но ты предал меня! Джелл потерял всякие ориентиры. Цепляясь за ветра, он чувствовал пульс жизни. Сейчас, казалось, жизнь замерла. Остановилась. Может быть, Ове-ду просто спал? Прошёл день. Капитан пил воду из плодов и ел мякоть. Запасы Джелла позволяли протянуть многие обороты, только зачем, если он не сумеет привезти на острова жизнь?.. Внезапно Джелл ощутил лёгкое дуновение. Дуновение в своей груди. Это Тэла! Она звала его. Вьюн девушки натянулся тугой струной. Он был слишком слаб, чтобы сдвинуть алури, но достаточно силён, чтобы указать путь. Джелл принялся лихорадочно осматриваться в поиске малейшего ветерка. Где-то вдалеке, под плотной толщей воды, двигался глубинный поток. Течение шло не в сторону Татильи, но оно было. Повинуясь чувству, Джелл стал закидывать вьюн, пытаясь поймать подводный ветер. – Ну же, вьюнок, не подведи, – скрипя зубами, бормотал капитан. Тот никак не хотел цепляться – поток был слишком далёким. Чешуя по-прежнему оставалась на месте. Лёгкий порыв ветра, будто отвесив Джеллу подзатыльник, всколыхнул волосы. Капитан тут же вскинул вьюн вверх, едва не упустив воздушный поток. Алури качнулась и тихо заскользила по воде. – Да! – прокричал Джелл. – Да! Джелл подхватил течение. Чешуя набирала скорость. Снова движение! Снова в груди встрепенулся ветер. Капитан отдалялся от Татильи, но знал, что рано или поздно ветер подует в нужную сторону. Главное – идти. Джелл снова слышал ветра-артерии. Ове-ду ожил. Он заговорил. Вдалеке показался незнакомый клочок суши. В лучах рассветного солнца песок казался розовым, а деревья таяли в лиловой дымке. Капитан почти вплотную подошёл к земле, когда вдруг почувствовал в стороне иное течение. Слабое, едва ощутимое, но оно шло обратно, к татилийским берегам! В мгновение ока соорудив вьюн, Джелл накинул его на течение, оборвав все остальные вязи. Только силы потока не хватало, чешуя остановилась, не двигаясь с места. Груз был слишком тяжёл. Груз или Джелл. Без лишних промедлений капитан принялся накидывать на течение новые и новые вязи, чтобы не упустить подводный ветер. Но даже сотни вьюнов не могли утянуть гружёную чешую. Что-то сжалось в груди капитана. – Тэла… – он произнёс её имя. – Силы твоего ветра должно хватить. Джелл выдернул из груди вьюн возлюбленной и привязал его к алури. Тяги вьюна должно хватить, чтобы чешуя не сбилась с пути. Теперь Джелл был лишним грузом. – Ну, милая, давай! – крикнул он и соскочил на берег. Послушная, чешуя заскользила прочь. Нить Тэлы уверенно вела домой, всё быстрее и быстрее притягивая алури, гонимую подводным потоком. Ещё немного, и воды принесут к татилийским берегам жизнь. Алури растворилась в кисельном мареве, а Джелл остался на розовом песке чужого острова. Он так и не увидел родных берегов. – Может быть, когда-нибудь… – старик запнулся. – Впрочем, ты всё равно меня не слушаешь. Да и какое тебе дело до одинокого старика, – бросил он греющейся на солнышке ящерке. Джелл поднялся, пнул ногой розовый песок и побрёл вглубь острова. А ящерка моргнула золотистым глазом и юркнула под камень. Обсудить на форуме